ему  я  хочу  сделать  тебя
своей женой и тем самым исправить все, что ты натворила.
   - Исправить?! Ты точно свихнулся, Бард!
   - Ты обязана наконец исполнить свой долг. Надеюсь, у тебя хватит разума
понять это и перестать  сопротивляться.  Тогда  бы  и  ты,  и  я  получили
удовольствие. Это все, чего я хочу. В любом случае я сильнее, чем  ты.  Ты
должна понять, что сопротивляться бессмысленно. - Он взялся  за  ворот  ее
платья. - Теперь сними его. Сними все...
   - Нет! - отчаянно вскрикнула Карлина и с силой оттолкнула его.
   Бард сжал челюсти - если маленькая кошечка желает  подразнить  его,  он
быстро утихомирит ее. Сорвал с нее накидку, платье, отбросил в сторону. За
ними последовала нижняя рубашка. Легкая ткань треснула и сразу разлетелась
кусками. Карлина вцепилась в его руку, пыталась расцарапать  лицо,  однако
он не обращал внимания на ее порывы. Поднял ее, швырнул на кровать,  потом
сам взгромоздился на нее. Она ударила его, и он наотмашь хлестнул по лицу.
Женщина сжалась от страха, напряглась так, что невозможно было  справиться
с ней. Принялась плакать...
   - Карли, любовь моя, хорошая моя, я не  хочу  брать  тебя  силой,  будь
умницей... - Он пытался было приблизить ее голову, однако она  по-прежнему
не давалась, изгибалась всем телом, пыталась  вырваться.  Закинула  голову
как можно дальше и все рыдала, рыдала... Выла уже совсем по-звериному. Это
было невыносимо!.. Вот сучка! Он по-хорошему, со  всей  нежностью...  Бард
еще  раз  ударил  ее  -  теперь  она  окончательно   притихла,   перестала
извиваться, только слезы все так же текли по лицу. Черт  с  ней!  Сама  не
понимает своего счастья! Зачем  она  насилует  его,  заставляет  применить
силу?
   Его охватило гневливое - и  одновременно  возвышенное  -  чувство.  Вот
чертова баба - испортить торжественный момент, о котором он мечтал все эти
годы!..  Бард  грубо  раздвинул  ее  ноги.  Она  вдруг  опять   выгнулась,
попыталась сбросить его, однако он всем телом придавил ее к постели. Карли
неожиданно открыла рот - то ли от мучительной боли, то  ли  от  изумления.
Она больше не сопротивлялась - тут он догадался, что нарушил что-то  в  ее
организме. Женщина прикусила нижнюю губу, и кровь в две  струйки  побежала
по подбородку. Он попытался  поцеловать  ее,  однако  она  вновь  откинула
голову как можно дальше, потом стала отворачиваться то в одну сторону,  то
в другую. Не давалась... Все пыталась сбросить его, хотя уже было  поздно.
Она что, дура, не понимает, что уже поздно. Ну совсем как неживая...  Если
бы не слезы,  струящиеся  из  глаз,  можно  было  решить,  что  сердце  не
выдержало.


   - Лорд-генерал... - кто-то окликнул Пола,  когда  он  вышел  в  зал.  В
первое мгновение он решил, что где-то  рядом  находится  Бард,  только  он
почему-то не заметил его; затем догадался, что обращаются к нему.  Неужели
он так похож на Барда? Он уже было совсем решил поправить ошибку,  но  тут
вспомнил, что никто не должен догадываться о сходстве, которое  существует
между  Паоло  Херилом  и  Бардом.  Так  что  необходимо   держать   марку.
Покопавшись в памяти, он вспомнил, как  звали  окликнувшего  его  молодца.
Лерис.
   Парень с удивлением разглядывал царапину на лице господина.
   - Вы выглядите так, словно сражались с одной из этих сучек в малиновом,
- хихикнул Лерис. - Надеюсь, господин, вы вырвали  ей  сережку  из  мочки.
Или, может, сразу обе.
   На языке каста эта фраза имела двойной смысл, и, с точки  зрения  Пола,
шутка была грубовата -  или,  точнее,  топорна  -  однако  он  осклабился,
изображая усмешку.
   - Слышал, они все бросили нас, господин. Не собираетесь ли наказать  их
за вероломство - например, объявить Орден вне закона или  еще  как-нибудь?
Может, стоит отдать приказ войскам, ребята вмиг научат их не совать нос  в
мужские дела.
   Пол покачал головой:
   - Соколы не охотятся за комнатными  птахами.  Пусть  уходят.  Скатертью
дорога!
   С этими  словами  он  продолжил  путь.  Какое-то  смутное  беспокойство
овладело им. Как он и предвидел, в его комнатах ждала Мелисендра.
   Она обняла и поцеловала его. Пол усмехнулся - странно, но весь путь  от
острова Безмолвия до замка он мечтал только об этом. Что же  такое  с  ним
происходит? Почему женщина взяла такую власть над ним?
   - Как Эрленд?
   - Пока все в порядке, но я очень волнуюсь за него.  Здесь  так  опасно.
Лучше было бы отослать его в деревню или отправить в Башню или куда-нибудь
еще.
   - Отошли в деревню, если хочешь. Я уверен,  Бард  не  будет  возражать.
Однако почему ты считаешь, что здесь он не в безопасности?
   - Я в родстве с  Алдаранами,  -  поколебавшись,  ответила  она,  -  это
значит, что мой ларан позволяет в какой-то мере предвидеть события. Но это
так смутно - не могу ничего толком узнать. Просто иногда... Может,  как  у
любой матери, это  просто  страх,  но  моментами  меня  посещает  видение.
Огромный пожар. Пламя бушует во дворце. В нашем дворце. Однажды,  когда  я
глянула на короля Аларика, я увидела, как его черты пожирает огонь.
   - О, дорогая! - Пол прижал ее к себе. Его внезапно охватил ужас -  если
он потеряет эту женщину, ничто больше не будет связывать его с этим миром,
да и вообще нигде больше не испытать счастья. Что же такое с ним творится?
   Мелисендра подняла голову, провела кончиками пальцев по царапине на его
щеке.
   - Откуда у тебя это? На рану, полученную в бою, не похоже.
   - Конечно, - улыбнулся он, - это след борьбы с некой женщиной.
   - Я никогда не имела привычки выспрашивать у мужчины, чем он  занимался
во время боевых действий. Конечно, у тебя были женщины, но неужели ты брал
их силой? Мне как-то не верится, что тебе могли отказать.
   Пол, припомнив хорошенькую фермершу, которую они так и  не  поделили  с
Бардом, невольно покраснел. Боги знают, добровольно ли она согласилась  на
это. Она была хороша для выяснения отношений с Бардом - ну,  разве  что  в
некотором смысле замена Мелисендры.
   - Те женщины, которых я брал, сами стремились к этому,  -  ответил  он,
тут же в душе ругая себя за то, что распустил язык (что ж такое творится с
ним? ему стыдно?) - Но эту царапину я получил совсем по другой причине.  Я
доставил Барду его жену. Он приказал мне.
   "Так дальше нельзя. Это что-то невозможное - мне стыдно, что я доставил
эту женщину? Какая мне разница - баба и есть баба!  Да  что  ж  я  теперь,
сводником заделался?!"
   Он почувствовал себя не  в  своей  тарелке,  и  Мелисендра,  поняв  его
состояние, спросила:
   - Интересно, кто же это может  быть?  Было  несколько  женщин,  которые
набрались смелости отказать Барду. Принцесса Карлина отправилась на остров
Безмолвия... - Она неожиданно ойкнула, прикрыла  рот  ладошкой,  глаза  ее
округлились от ужаса. - Неужели Карлина?  Боги!..  Он  захватил  ее!..  Не
побоялся гнева Аварры. Она  же  проклянет  его!..  И  тебя  тоже!  Как  ты
решился? Зачем?
   -  Так  уж  вышло,   -   ответил   Пол   и   объяснил,   что   обладает
сопротивляемостью ко всяким местным колдовским штучкам.
   Женщина внимательно слушала его, потом упавшим голосом промолвила:
   -  Любой  мужчина,  кто  посмеет  ступить  на  Святой  остров,   должен
погибнуть...
   - Во-первых, - объявил Пол. - Я нисколечко не боюсь вашу богиню. Я  так
и сказал Карлине. Во-вторых, она его жена...
   Мелисендра отчаянно замотала головой:
   - Нет, нет и нет. Они принадлежит  богине.  Вот  почему  мне  постоянно
мерещатся всякие ужасы. Аварра отомстит за нее. Ему не избежать  этого.  И
тебе тоже. - Лицо у нее побелело от ужаса. Далее  она  заговорила  как  бы
сама с собой: - Что же теперь делать? Что?! Я считала, что у Барда  хватит
здравого  смысла  отказаться  от  этой  бредовой  идеи.  Решила,  что  его
достаточно проучили в первый раз. Но он из тех, кому урок не впрок! Что же
теперь делать? Я не испытываю к нему ненависти; он - отец моего ребенка  и
еще... И еще...
   Она порывисто прошлась по комнате. Ломала пальцы, протяжно  вздыхала...
Пол с удивлением наблюдал за ней, тревога прокралась и в его сердце.
   - Я даже вообразить не могу, какое наказание ждет того, кто посягнет на
жрицу Аварры. Ужасно! Для начала он навлек на себя гнев  меченосиц  -  они
всегда пользовались покровительством богини... Теперь это...
   Со странным чувством Пол наблюдал за Мелисендрой. Всю жизнь он искренне
верил, что заветной мечтой любой женщины было желание обрести хозяина; что
в душе, сами того не сознавая, они страстно желают  отдаться  -  в  том  и
заключалась обязанность мужчины, чтобы ласково, не нанося  вреда,  открыть
эту простую истину. Наблюдая за Мелисендрой, он был готов дать  голову  на
отсечение, что уж кто-кто, а она знает, чего хочет. Тем более что Бард уже
брал ее против ее воли... Но в том-то и состояла причуда воображения,  что
он как  раз  не  желал  идти  этим  путем...  Он  неожиданно  почувствовал
нестерпимое желание убить Барда.  Именно  за  это  самое...  За  наглость,
скотское убеждение в том, что сила всегда права.
   "Но это невозможно! - он едва не вскрикнул. - Я не  могу  посягнуть  на
него! Ведь он - это я!.."
   - Что там  насчет  Ордена  Меча,  Мелисендра?  Они  сражаются  рядом  с
мужчинами, выставляют на всеобщее  обозрение  свои  прелести  и  при  этом
требуют, чтобы не смели прикасаться  к  ним?  Я  соглашусь,  что  женщины,
занимающиеся хозяйством, семьей, должны  быть  защищены.  Но  те,  которые
решили отказаться от покровительства...
   - Неужели ты полагаешь, что все  женщины  одинаковы?  Я  не  знакома  с
жизнью Ордена, хотя мне довелось побеседовать с одной из сестер. Если  они
взяли в руки мечи, не понимаю, почему они перестают  считаться  женщинами?
Почему они вмиг должны лишиться всех прав? Почему пол должен определять  -
имеет право человек взять в руки оружие  или  обречен  воспитывать  детей,
вышивать полотенца и делать сыр?
   - В следующий раз, - видя такую горячность, улыбнулся Пол, - ты начнешь
доказывать, что мужчины тоже, если пожелают, могут заняться  вышиванием  и
стиркой обгаженных детских штанишек.
   - Неужели ты и впрямь сомневаешься, что  некоторым  мужчинам  это  куда
больше по сердцу, чем воевать? - требовательно спросила она. - Почему бы и
нет, даже если они пожелают носить юбки и варить кашу  на  обед!  Женщина,
наконец, может выйти замуж, стать лерони, дать обет на верность Ордену или
Аварре, проколоть уши, взять в руки меч, почему бы и мужчине  не  заняться
чем-нибудь мирным? Таким боги помогают... Почему женщина, взявшая  в  руки
меч, должна бояться насилия? Вот я женщина - ты тоже желаешь  использовать
меня таким образом?
   - Нет, - сказал Пол. - Я убью любого,  кому  подобная  мысль  придет  в
голову. Вряд ли он примет легкую смерть. Но ты настоящая женщина, а эти  в
малиновом...
   - Они тоже женщины, - прервала его Мелисендра.  -  Это  только  мужчины
могут считать, что та,  кто  оторвалась  от  детских  соплей  и  ухода  за
домашней птицей, уже иное существо, на которое не распространяется  закон.
Все, кто подвергают женщину насилию, - слабаки и подонки, которым не  дано
завоевать ее честно, стать ей другом. Почему только  женщины  подвергаются
подобному  издевательскому  обращению?  Когда  ты  захватываешь   в   плен
вражеского солдата, ты можешь отобрать у него оружие, потребовать за  него
выкуп; в прежние времена ты мог сделать его рабом, но тебе  же  никогда  в
голову не придет лечь с ним в постель.
   - Вот и Бард так же говорит, -  ответил  Пол.  -  Он  заявил,  что  эти
меченосицы являются пленниками, с ними и надо обращаться соответственно.
   - Правда? -  не  поверила  Мелисендра.  -  Это  единственный  достойный
поступок, который связан с именем Барда ди Астуриен. Кто знает,  может,  с
возрастом он станет больше человеком и меньше диким волком...
   Пол с подозрением глянул на нее:
   - Ты сказала, что не испытываешь к нему ненависти. Даже после того, как
он силой взял тебя?
   - О, дорогой, это не было насилием. Я сама желала этого, хотя, конечно,
он поступил недостойно, наложив на меня чары. Однако с  годами  я  поняла,
что многие женщины ссылаются на  какую-то  магию  и  ложатся  с  мужчинами
просто потому, что желают  это.  Надеюсь,  Великая  Мать  сможет  простить
Барда, как я в конце концов простила его.
   Она приблизилась, обняла его:
   - Почему мы все о нем и о нем? Мы же здесь одни, и, скорее всего, он не
побеспокоит нас этой ночью.
   - Нет, - согласился Пол. - Думаю, ему сейчас не до нас. У  него  и  так
сейчас полон рот забот - леди Карлина, гнев Аварры... Что там еще?


   Карлина плакала очень долго - наконец ее рыдания затихли, всхлипы стали
реже, однако слезы по-прежнему струились по щекам, смачивая подушку.
   - Карлина, - сказал Бард. - Я  прошу  тебя  -  перестань  плакать.  Что
сделано, то сделано. Прости, что я был вынужден применить силу. Но  теперь
все будет хорошо. Я даю слово, что больше никогда я так поступать не буду.
Теперь всю оставшуюся жизнь, Карли, мы можем  жить  счастливо,  теперь  ты
больше не будешь отказывать мне.
   Она повернулась и глянула ему прямо в глаза.  Спросила  хриплым  низким
голосом:
   - Ты что, в самом деле веришь в это?
   - Конечно, любимая. Моя жена... - Он попытался взять ее  руку,  но  она
тут же отдернула ее.
   - О, Мать Аварра! - неожиданно воскликнул  он.  -  Почему  женщины  так
безрассудны!
   Карлина с любопытством глянула на него, странная улыбка заиграла у  нее
на губах.
   - Надо же! Ты, животное, еще смеешь обращаться к Аварре? Ничего, придет
день, и у тебя язык не повернется обратиться к ней за милостью. Думаю,  ты
поплатишься за все. И очень  скоро.  Вот  тогда  ты  будешь  молить  ее  о
милосердии, о прощении. Каяться во всем, что совершил тогда, на  озере,  и
сегодня...
   - Сегодня. - Бард пожал плечами. - Аварра  -  покровительница  родов  и
также семейного очага. Я уверен, она  не  станет  гневаться  на  человека,
взявшего свою жену, которая дала ему  слово  верности.  Даже  если  она  и
нарушила его и дала лживый обет богине. И если она  посмеет  встать  между
мужем и женой, тогда я в свою очередь даю клятву,  что  разгромлю  все  ее
святилища на территории королевства.
   - Богиня - защитница всех женщин, и она накажет тебя за насилие.
   - Ты считаешь, это было изнасилование?
   - Да! - подтвердила Карлина.
   - Не думаю, что ты это всерьез. Твоя богиня знает, что если  бы  ты  не
пыталась противиться...
   - Не-ет! - вскрикнула она, и он овладел ею во второй раз. Теперь она не
сопротивлялась, лежала молча, не шевелясь. Словно кукла...
   Бард глянул на нее с презрением:
   - Еще не было женщины, которая могла бы пожаловаться на меня.  В  конце
концов и ты, Карлина, поймешь это. Почему ты не можешь стать честной  сама
с собой? Все женщины одинаковы - в душе вы всегда  восхищаетесь  мужчиной,
который взял вас, продемонстрировал, что  он  -  настоящий  хозяин.  И  ты
когда-нибудь будешь благодарна мне за то, что я открыл  тебе  сию  простую
истину. Я должен был дать тебе этот опыт. Но ты, Карли, слишком  горда.  Я
должен сломить твою гордыню, чтобы ты могла наслаждаться любовью.
   Неожиданно она села на кровати, прикрыла тело рясой.
   Бард рассвирепел, сорвал черное одеяние, швырнул его в угол:
   - Никогда больше не смей прикасаться к этой дряни.
   Карлина пожала плечами, надела нижнюю сорочку. Слезы по-прежнему  текли
из глаз, она судорожно вытерла их. Однако голос ее был тих и ясен:
   - Ты, животное, действительно решил, что  мне  можно  приказывать?  Или
думаешь, что, защищаясь подобным образом, ты сможешь забыть, что  сотворил
со мной только что! Ты решил, что сможешь не думать об этом негодяйстве? О
своей черной душонке?..
   - Только не надо пафоса, - поморщился Бард. - Все женщины одинаковы,  и
ты, моя любимая, ничем не отличаешься от прочих. Разве  что  гордыня  тебя
мучит... Я знал и таких дурех, которые накладывали на себя  руки,  еще  не
распознав как следует эту сладость. В первый раз не  получилось,  так  они
сразу в петлю. Но я считал, что ты более  разумна,  чем  эти  припадочные,
более честна сама с собой... Что ты наконец расслабишься и  сама  захочешь
получить удовольствие. Это же неизбежно, ты же сама хочешь меня...
   - Это ложь, - сказала она  хрипло.  -  Вранье!..  Выдумки...  Если  ты,
животное, веришь в это, то только потому, что страшишься взглянуть  правде
в глаза. Оценить то, что ты сотворил...
   Он пожал плечами:
   - Ой, как страшно. Не надо, Карли, я знаю  женщин.  У  меня  их  знаешь
сколько перебывало?
   Она усмехнулась:
   - Ничего ты не знаешь! Ни вот столечко, - показала ему кончик  мизинца.
- Ни одну женщину  ты  не  смог  понять.  Изнасиловать  -  да!  Это  ты  в
состоянии. Но понять... Ты  сам  для  себя,  для  собственного  успокоения
сочинил какие-то сказочки. А эти сказочки не имеют  никакого  отношения  к
истине.
   - О-о, добрались! Так что же есть истина? - В  его  голосе  послышалось
откровенное презрение.
   -  Ты  побоишься  взглянуть  ей  в  глаза.  Тебя  вполне  удовлетворяют
выдуманные тобой и такими, как ты, байки о глупых курочках, которые только
того и жаждут, чтобы ты побыстрее их поимел.
   - Ты считаешь, что я настолько глуп,  что  буду  спрашивать  женщину  и
выслушивать ту чушь, которую они городят? Я вот что скажу, все вы -  и  ты
тоже, леди, - спите и видите, как  бы  скорее  явился  хозяин,  смял  вашу
гордость, разбудил ваши потаенные желания.
   Она улыбнулась уголками губ:
   - Значит, ты такой смелый? Такой  мудрый?  Все  знаешь?..  Значит,  без
колебаний и страха способен взглянуть в лицо истине,  слиться  сознаниями,
когда нельзя солгать?..
   - Я и не знал, что ты у нас лерони. Но я уверен  в  себе,  дорогая.  Не
беспокойся, я не написана  в  штанишки  от  того,  что  прочитаю  в  твоей
головке. Уж конечно, не обольюсь слезами...
   Карлина, ни слова не говоря, вытащила звездный камень, который хранился
в маленьком кожаном мешочке, подвешенном на шее.
   - Так и быть. Знай, что милосердие Аварры распространяется и  на  тебя.
Это я больше не испытываю к тебе жалости. Я верила, что ты ребенок,  а  ты
всего-навсего животное... Что ж, смотри, любуйся...
   Камень неожиданно засветился изнутри слабым голубоватым сиянием.  Барда
вдруг начало подташнивать.
   - Нет, смотри, - низким тягучим голосом произнесла Карлина.  -  Смотри,
раз ты такой смелый!..
   В первое мгновение - ничего, кроме  голубой  дымки,  потом  наплывом  -
неуклюжий   крестьянский    парень-переросток,    с    большими    руками,
переминающийся с ноги на ногу. Это был он в тот день, когда его привезли в
Астурийский замок из отчего дома. Он тогда ничего  толком  не  умел  -  ни
танцевать, ни держаться за столом... Да, таким Карлина увидела его... "Она
пожалела меня. И что, ничего больше, кроме  жалости?"  Бард  увидел  себя,
парнишку, ее глазами.  А  он  был  ничего,  когда  его  умыли,  постригли,
приодели. Даже симпатичный... И не такой бука,  как  можно  было  подумать
вначале. Вот он первым помчался и  влез  на  дерево,  на  котором  застрял
котенок. Вдруг, сменой кадров, неприятное  воспоминание  -  когда  слез  и
заметил восторг в глазах Карлины, Бард неожиданно взял котенка за шкирку и
показал, что хочет свернуть ему  шею.  В  следующее  мгновение  радость  в
глазах  девочки  сменилась  неописуемым  ужасом.  _Если  он  способен  так
поступить с котенком, значит, он и со мной не будет церемониться?_ Карлине
Бард представлялся огромным, страшным, здоровенным, как скала, и в  момент
обручения, которое совершил король Одрин, она  тряслась  от  страха.  Этот
человек будет ее мужем? Такой огромный?  Он  будет  обнимать  ее,  схватит
ужасными  ручищами,  сожмет,  будет  пытаться  целовать.  Тут   прихлынуло
отвращение, которое она испытала, когда он все-таки  поцеловал  ее.  Потом
потекли горькие, возмущающие душу мысли о Лизарде,  рыдающей  в  сомкнутые
ладошки, - девочка понять не могла, почему этот дядя так поступил  с  ней?
Зачем муч