и клингфайра. Целый год Бард
служил одному из братьев - дому Андре из Скатфелла,  пока  между  ними  не
произошла размолвка. Властитель  позарился  на  законный  трофей  Барда  -
тоненькую черноглазую девчушку четырнадцати лет. У нее  были  замечательно
красивые каштановые волосы. Барду она напоминала Карлину.  Поссорившись  в
Андрей, Киллгардский Волк бежал к его младшему брату, дому Лерису. Там  он
организовал поход против прежнего хозяина и тайными тропами привел  войско
Лериса к замку, где укрывался его брат. К удивлению  Барда,  братья  очень
быстро помирились и, как призналась та самая девчушка,  ценою  мира  стала
голова Волка. Эта же девушка вывела Барда из замка, где ему была  устроена
западня, и указала путь на запад. Так Бард оказался у Скаравела - при этом
он  дал  зарок  никогда   больше   не   участвовать   в   раздорах   между
родственниками.
   Тут он улыбнулся - именно сейчас, спеша к Кадарину,  он  ввязывается  в
подобную усобицу. Да, но теперь в ней принимают участие его родственники!
   Утром следующего дня Бард переправился через Кадарин и взял направление
на холмы Киллгард. Повсюду царило опустошение. На  земле  Астуриаса  следы
раздора сразу бросались  в  глаза.  Здесь  совсем  недавно  велись  боевые
действия. В деревнях еще чернели остовы  сожженных  домов.  Добравшись  до
перекрестка, Бард некоторое время раздумывал, куда направить коня. Судя по
всему, война уже началась и войско дома Рафаэля осадило королевский замок,
где засел Джереми. С другой стороны, послание пришло  из  дому  -  неужели
отец успел выступить в поход? Что-то не верилось, и Бард поехал в  сторону
родного гнезда.
   Вот что еще удивительно  -  как  сильно  за  эти  семь  лет  изменилась
местность. Это было странное ощущение бытия и небытия, словно  он  посещал
эти холмы и в то же время ему не доводилось бывать  здесь.  Стояла  ранняя
весна, всю ночь шел снег, теперь все вокруг было белым-бело... Вот и  роща
пуховых деревьев, увешанных длинными семенами. Они были  очень  красивы  -
каждый стручок, набитый пухом, был прикрыт  снежной  шапочкой.  В  детстве
Бард и Карлина любили играть под такими деревьями - они  росли  неподалеку
от замка. Помнится, подростком, уже свысока поглядывая на  малышню,  он  с
удовольствием по просьбе Карлины лазил за  стручками  на  самую  верхушку.
Потом, расщепив плоды, она устраивала в  половинках  постельки  для  своих
кукол. Однажды им повезло, и они отыскали такой  огромный  стручок,  каких
раньше не видывали.  Карлина  сделала  из  него  колыбель  для  котенка  -
укачивала его на руках, пела ему, однако котенок хотел играть, он вырвался
и спрыгнул на землю. Как живая, перед взором предстала  Карлина:  чудесные
волосы спускались до талии, в глазах - слезы. Так,  в  растерянности,  она
стояла, держа в руках  стручок,  лизала  оцарапанный  палец.  Бард  поймал
котенка, взял шалуна  за  шкирку,  хорошенько  тряхнул,  чтобы  знал,  как
царапаться, - тут Карлина, забыв о  слезах,  бросилась  на  помощь  своему
любимцу, выхватила киску  из  его  рук  и  укрыла  на  груди.  Тот  громко
замурлыкал. Да, покачал головой Бард, мурлыкал он на удивление громко.
   Карлина... Он наконец возвращался к ней,  своей  законной  жене  -  так
гласил древний  закон.  Все-таки  он  должен  был  настоять,  чтобы  Одрин
выполнил его требование. Карлина должна была отправиться с ним в изгнание.
Если же они выдали ее замуж за  другого,  то  опять  же,  по  стародавнему
укладу, он первым делом должен был убить ее  нового  мужа.  Если  же  этот
другой не кто иной, как Джереми, он отрежет ему яйца и зажарит у  него  на
глазах.
   К тому моменту, когда вдали показались шпили башен замка дома  Рафаэля,
Бард так распалил себя, что был готов тут же кинуться на врага. Ругался он
отчаянно. Досталось и Карлине... Одно слово, баба!  Храбрости  не  хватило
отправиться с мужем в дальние края, а согрешить с этим чудовищем Джереми -
пожалуйста!
   Скоро солнце село, однако ночь выдалась  на  редкость  светлая,  тихая.
Серебряный свет трех полных лун освещал округу. Бард решил, что это добрая
примета, он поспешил вперед,  однако  ворота  замка  захлопнулись  на  его
глазах. Когда же  он,  возмутившись,  принялся  стучать  в  них,  раздался
предупреждающий окрик:
   - Ступай прочь! Кому это пришло в голову, что можно по ночам наезжать в
гости? Если у тебя есть дело к дому Рафаэлю, приди утром.
   Бард узнал голос отцовского коридома [управляющего] Гвина. Он  окликнул
его:
   - Эй, Гвин, это же я, Киллгардский Волк. Неужели  ты  хочешь,  чтобы  я
скинул тебя со стены? А что, если меня ограбят  у  порога  замка,  заберут
коня? Я возьму с тебя виру за то, что ты вовремя  не  открыл  мне  ворота.
Ну-ка, поспеши, а то я сейчас выломаю их, так не терпится прижать к сердцу
отца.
   - Это вы, молодой хозяин? Это точно вы, Бард?.. Бринат, Халдрен,  идите
сюда, открывайте ворота! Мы слышали, молодой господин, что вы  выехали  из
Скаравела. Кто бы мог подумать, что вы так скоро доберетесь до  дома.  Ну,
как ястреб, только крыльями взмахнуть...
   Ворота со скрипом приоткрылись. Сердце Барда забилось гулко,  тревожно.
В лунном свете, словно по мановению волшебной палочки,  стал  виден  двор,
место его детских игр. Словно наплывали на  него  мшистые  стены,  кое-где
присыпанные свежим снежком, зарешеченные окна подвалов, повыше -  толстые,
деревянные, обитые крест-накрест металлическими полосами двери, еще выше -
стрельчатые, витражные окна, узкие, похожие на бойницы... Бард снял  шлем,
почему-то решив, что вдруг заденет плюмажем за верхнюю балку.  Никогда  не
задевал, а вот на тебе... Обомлел от  радости...  Путь  был  открыт.  Воин
пришпорил коня, тот неожиданно, как будто приветствуя, заржал - Бард  едва
не подхватил его возглас, потом соскочил с коня и, уже ведя его в  поводу,
вошел на знакомое подворье. Старый Гвин  приблизился,  потянулся  к  Барду
одной рукой -  рукав  левой  был  заткнут  в  карман  камзола  -  и  обнял
изгнанника. Управитель совсем поседел, ссутулился, едва переставлял  ноги.
Руку Гвин потерял во время осады замка. Это случилось давным-давно, еще до
рождения Барда. Тяжело раненный, он все-таки сумел  спрятать  первую  жену
дома Рафаэля на чердаке. Господин высоко оценил верность вассала и объявил
публично, что никто, кроме Гвина, не будет  занимать  должность  коридома,
пока тот жив. Старый слуга ревниво относился к своим обязанностям и,  хотя
уже с трудом добирался до отведенного ему помещения, никого  и  близко  не
подпускал к бухгалтерским книгам. Так и заявил - пока хожу, буду работать.
Он стал первым учителем Барда по фехтованию - уже в семь лет  показал  ему
основные  приемы.  Старик  обнял  и  поцеловал  молодого  господина.  Бард
спросил:
   - Гвин, с какой стати вы закрываете ворота в такую рань?
   - Время тревожное, молодой лорд, - ответил тот. - Опять пошла  смута...
Все из-за Хастуров, объявивших, что, мол, раз  земли  окрест  принадлежали
им, значит, и теперь они должны здесь править. Это надо же! Земли, которые
испокон веков  принадлежали  роду  ди  Астурией.  Само  название  Астуриас
означает "земли  ди  Астуриен".  Как  не  стыдно  этим  наглецам  Хастурам
утверждать, что это их вотчина! Дошло  до  нас,  что  жители  Хали  совсем
ополоумели и поклялись вернуть наши края под власть своих  лордов.  Теперь
они издали указ, что все  наши  люди  должны  сдать  оружие.  Это  что  ж,
выходит,  теперь  мы  должны  сдаться  на  милость  всяким  грабителям   и
живодерам? Ох, молодой лорд, наступили черные дни...
   - Я слышал, король Одрин умер? - спросил Бард.
   - Правда, правда, мой лорд... И молодой принц  Белтран  погиб  от  руки
убийц, как раз когда вы покинули нас. Между прочим, я уверен, что  Хастур,
который теперь нагло претендует на наш трон, приложил к этому  руку.  Они,
как рассказывают, уехали вместе, а вернулся Джереми один. Так  что,  когда
погиб принц Белтран и умер король Одрин,  королева  Ариэль  тоже  покинула
страну - так сказал дом Рафаэль. Вот что он еще добавил, господин наш: "Та
страна обречена  на  гибель,  где  король  -  младенец".  Они  перевернули
Астуриас, все поставили вверх дном, так что честный народ боится выехать в
поле собрать урожай. А разбойников в округе расплодилось  видимо-невидимо.
Я слышал, что, если Хастуры победят в войне, они всех  разоружат.  Заберут
даже охотничьи луки. Оставят нам только ножи и вилы. Если  дело  и  дальше
так пойдет, смею сказать, пастуху  нельзя  будет  держать  дубинку,  чтобы
отгонять волков. - Гвин  здоровой  рукой  перехватил  у  Барда  поводья  и
добавил: - Ладно, что-то мы заболтались.  То-то  будет  рад  дом  Рафаэль,
услышав, что вы прибыли.
   Старик  позвал  конюхов  и  передал  им  поводья.  Отдал   распоряжение
расседлать скакуна, багаж отнести в замок, зажечь свечи,  разбудить  слуг.
Тут же в замке и во дворе началась суматоха - забегали люди,  подняли  лай
собаки...
   Бард огляделся и спросил:
   - Что, мой отец уже лег спать?
   Откуда-то снизу, от самых его ног, донесся голосок:
   - Нет, мой лорд. Я только что сообщил ему, что вы должны были  приехать
сегодня вечером. Я увидел вас в моем звездном камне.  Сеньор  ждет  вас  в
главном зале.
   Бард удивленно разглядывал мальчишку лет шести, который вертелся у  его
ног и так толково разъяснил что к чему.
   Старик Гвин испуганно вскинул руки:
   - Дом Эрленд! Вам же было запрещено появляться в конюшне. Лошади  могли
затоптать вас! Теперь ваша мама устроит мне хорошую взбучку!
   - Лошади ко мне привыкли, они узнают меня по голосу, - ответил  мальчик
и вышел на свет. - Они на меня не наступят.
   Точно, ему было не больше  шести  лет,  маловат  для  своего  возраста,
почему-то расстроившись, отметил про себя Бард.  Копна  кудрявых  волос  в
свете факелов отливала  темной  медью.  Тут  мальчик  церемонно  преклонил
колено, склонил голову и громко произнес:
   - Добро пожаловать в родной дом, отец. Я очень хотел  первым  встретить
вас. Гвин, ты можешь не волноваться, я попрошу и господина не сердиться на
тебя.
   Бард угрюмо разглядывал мальчика.
   - Значит, ты и есть Эрленд, - наконец произнес он.
   Странно, что он не сразу сообразил, кто этот мальчишка. Быстро - да, но
не сразу. Даже с некоторым мучительным сопротивлением в  душе,  словно  не
желал признавать его. Что тут сомневаться: волосы мамочкины, у них это  из
рода в род, - вот она,  кровь  Хастура  и  Касильды  -  Макараны  были  их
потомками. Однако больше  всего  его  удивило  то,  что  мальчик  обладает
лараном.
   - Значит, тебе известно,  кто  я?  -  наконец  нарушил  молчание  Бард.
Интересно, каким же предстал он в  рассказах  матери.  Этаким  кровожадным
чудовищем, не иначе...
   - Да, господин, - ответил мальчик. - Я  сумел  различить  ваш  образ  в
сознании матушки. Тогда я был еще меньше, чем  теперь.  Сейчас  она  очень
занята. Мама  говорит,  что,  когда  смотрит  на  меня,  такого  большого,
невольно вспоминает прежние дни. Я видел вас в волшебном камне,  и  старый
господин сказал, что  вы  -  знаменитый  воин,  храбрый  донельзя.  И  вас
прозвали Волком. Я бы  тоже  хотел  стать  знаменитым  воином,  хотя  мама
считает, что скорее всего я стану ларанцу, как  ее  отец  и  мой  дедушка.
Можно, я посмотрю на ваш меч, отец?
   - Да, конечно, - согласился Бард и сам испугался той легкости, с  какой
пошел на поводу у этого не по годам серьезного, рассудительного  мальчика.
Он присел на корточки, вытащил меч из ножен. Эрленд осторожно, уважительно
коснулся рукояти, потом положил на нее маленькую ладошку. Бард испугался -
не хватало еще, чтобы ребенок поранился, однако тут же  почувствовал,  что
мальчик не станет баловаться. Он все понимает - и что такое острая  сталь,
и что такое кровь. Бард осторожно опустил меч в ножны и положил руку  сыну
на плечо.
   - Значит, первым в родном доме меня приветствовал мой сын. Что  ж,  это
годится... Пойдем со мной, я хочу поздороваться с отцом.
   Парадный зал сразу показался Барду маленьким, обстановка -  обветшалой.
Зал представлял собой низкое, вытянутое в длину помещение. На стенах  были
развешаны щиты и знамена рода ди Астуриен. Там же размещалось и  старинное
оружие. Здесь были выставлены пики,  тяжелые  копья  -  они  были  слишком
велики для ближнего боя. Это  оружие  применялось  против  кавалерии  и  в
сомкнутом строю, называемом фалангой. Такого построения Бард  ни  разу  не
видел. Где в горах развернуться строю? И здесь, на холмах  Киллгард,  тоже
действовать подобным образом было несподручно.
   В зале также были вывешены древние  гобелены,  изображающие  богов.  На
одном из них собирающая урожай великая богиня мановением руки прогоняла  с
поля птиц баньши. На другом - Хастур, спящий  на  берегу  озера  Хали,  на
следующем - неясный образ Кассильды. Каменный пол был шероховат и даже  на
глаз неровен. В каждом углу зала устроен камин - там всегда пылал огонь. У
дальней  стороны  толпились  женщины,  и  Бард,  войдя  в   зал,   услышал
характерный звук - там играли на ррилле. Возле ближайшего камина в  кресле
сидел дом Рафаэль ди Астуриен. Увидев сына, вошедшего в зал с Эрлендом  на
руках, он поднялся.
   Одет он был  просто,  по-домашнему  -  в  длинный,  до  пят,  шерстяной
темно-зеленый балахон с расшитыми рукавами и воротником.  Все  мужчины  из
рода ди Астуриен были светловолосы, а дом Рафаэль особенно, так что нельзя
было сказать, поседел он или  нет.  Он  заметно  постарел,  правда,  глаза
смотрели живо, молодо, однако в них застыла тревога.
   Он  протянул  руки,  однако  Бард  сначала  отпустил  мальчика,   потом
преклонил колено. За семь лет он ни разу не склонил головы ни перед  одним
нанявшим его властителем.
   - Я вернулся, отец, - сказал он и тут  же  уловил  удивление  стоявшего
рядом  мальчика.  Тот  не  мог  понять,  почему  такой  знаменитый   воин,
изгнанник, встал на колено перед дедушкой. Как будто он его вассал!..
   - Благословляю тебя, сын. Хвала  богам,  что  они  позволили  тебе  так
быстро добраться до дома. Я, впрочем, и не сомневался в этом. Кто  посмеет
встать на пути у такого молодца! Встань, сынок, обними меня.
   Бард поднялся. Увидев совсем близко лицо отца, он едва унял дрожь:  "Ну
и ну, как же он постарел! В детстве он казался  мне  великаном,  а  теперь
совсем одряхлел". Теперь он мог с легкостью поднять отца на руки. Так  же,
как и Эрленда...
   Как быстро пролетело время! Пока он сражался,  годы  летели.  Ему  тоже
досталось. Бард вздохнул...
   - Я смотрю, Эрленд успел встретить тебя, - сказал  дом  Рафаэль,  когда
Бард сел в кресло напротив. Потом старик обратился к мальчику:  -  Теперь,
внучок, пора спать. О чем думает твоя нянька, время уже позднее!..
   - Кажется, она уверена,  что  я  уже  в  постели.  Там,  где  она  меня
оставила, - сказал Эрленд. - Я просто не мог не встретить отца.  Спокойной
ночи, господин, спокойной ночи, мой лорд.
   Мальчик церемонно и очень потешно поклонился, взрослые так же  серьезно
простились с ним. Только  когда  Эрленд  вышел  из  комнаты,  дом  Рафаэль
расхохотался.
   - Каков маленький чертенок!  Настоящий  ларанцу!..  -  объяснил  хозяин
замка. - Половина слуг уже  боится  его,  ни  одно  упущение  не  остается
незамеченным.  Для  своего  возраста  очень  развитой  и   сообразительный
мальчик. Я им горжусь. Жаль, что ты сразу не рассказал мне, что  обрюхатил
Мелисендру. Это помогло бы защитить ее от гнева жены. Мне тоже досталось -
я не знал, что Мелисендра дала обет  хранить  девственность,  чтобы  стать
лерони. Одним словом, нам крепко досталось, видел  бы  ты,  как  разошлась
Джерана... Еще бы, потерять такую талантливую колдунью.
   - Я не сообщил, потому что сам ничего не знал. Не  такая  уж  она  была
перспективная, если ее ларан не помог ей. Она же сама явилась ко мне...
   Бард со стыдом почувствовал неточность в своих словах. Может, наоборот,
все дело в  ларане.  Не  обладай  она  даром,  она,  вероятно,  сумела  бы
противостоять его цепкому повелевающему взгляду. Или он ошибается?  Ах,  с
этим такая неразбериха!.. Он неожиданно рассердился -  что  тут  неясного?
Ларан - это сила; выходит,  обладай  им  Мелисендра,  она  бы  никогда  не
потеряла голову. Что-то он не слышал, чтобы сильные лерони позволили  кому
бы то ни было сесть себе на шею. Он же ничего не мог поделать  с  Мелорой.
Вот пример могущества дара.
   - Но я не в обиде ни на тебя, ни на нее. Эрленд - просто  замечательный
мальчишка. Здоровый, крепкий, умишком не обделен...
   - Я смотрю, он здесь живет на полных правах,  а  ведь  ты  не  усыновил
его... - сказал Бард.
   Прежде чем ответить, дом Рафаэль долго смотрел на огонь.
   - Ты был объявлен вне закона, тебя отправили в изгнание.  Это  нелегкая
доля. Опасная... У меня было очень тяжело на душе в те дни. Я решил, пусть
хотя бы этот ребенок останется как память о тебе.  Погляжу  на  него  -  и
легче делается... - Дом Рафаэль вновь замолчал, как будто  чуть  устыдился
проявленной слабости. - Должен признаться, меня удивила леди Джерана,  она
по-прежнему любит Мелисендру и хорошо к ней относится.
   Бард с удивлением подумал, что он всегда считал,  что  у  леди  Джераны
вообще нет сердца. Подобное отношение к падшей девушке  несколько  смутило
его. Он поспешил перевести разговор на другую тему:
   - Я гляжу, мать обучает его всяким колдовским штучкам.  Он  уже  что-то
различает в волшебном камне. Такой маленький, а туда же... Ладно, о  детях
и женщинах мы поговорили. Теперь давай о самом главном.  Надеюсь,  ты  уже
принял меры против этого обнаглевшего Хастура, жаждущего прибрать к  рукам
наши земли?
   - Нет, в этом деле поспешить -  врага  насмешить.  Действовать  следует
крайне осторожно. Не забывай, что Аларик в его власти. Я поэтому и  послал
за тобой - одна голова хорошо, а  две  лучше.  Прежде  всего  нам  следует
вызволить Аларика из королевского замка.
   Бард сердито заявил:
   - Джереми, подобно змее, всех опутал кольцами - сжал так, что  никто  и
дернуться не смеет. Однажды я уже  совсем  было  взял  его  за  горло,  да
пожалел. А зря! Жаль, что я не обладаю способностью Мелисендры  прозревать
будущее.
   - Бард, не надо кипятиться. Страсть и чувства в таких делах  вредны.  И
Джереми не так плох, как ты себе воображаешь. Он вовсе не злодей -  просто
парень попал в тяжелые обстоятельства. Не сомневайся, на его  месте  я  бы
поступал точно так же. Он был заложником при дворе  Одрина,  чтобы  король
Тендары Карелии не плел интриг против Астуриаса. Как ты не можешь  понять,
что Джереми рос с  ощущением  опасности,  постоянно  пребывая  в  страшном
напряжении? Стоило отношениям между Астуриасом и Тендарой ухудшиться,  его
голова первой бы слетела с плеч. Никакое побратимство с наследным  принцем
не спасло бы его! Задумайся,  каково  ребенку,  подростку,  юноше  ощущать
холод топора возле шеи?.. То-то... Кстати, о сыне Одрина, ты слыхал о том,
что Белтран погиб?
   Бард сжал челюсти и молча кивнул. Придет час, и он  расскажет  отцу  об
обстоятельствах смерти принца. Но не теперь. Сейчас его заботило другое.
   - Отец, выходит, я тоже  был  заложником  при  дворе?  Значит,  и  тебе
следовало быть паинькой?
   - Ты разве сомневался! Я был  уверен,  что  тебе  все  известно.  Одрин
никогда до конца не доверял мне. Нет-нет, он высоко  ценил  твои  воинские
способности, иначе никогда бы не назначил тебя знаменосцем, никогда бы  не
выделил в обход родного сына. Все складывалось великолепно, однако ты, мой
мальчик,  по  собственной  глупости  все   испортил.   Расклад   намечался
замечательный:  Белтран  -  король,  ты  командуешь  армией...  Кто  бы  в
королевстве мог противостоять вам, кто бы посмел затеять  смуту?  А  я  бы
помог вам советом. Ты взрослый мальчик, понимаешь, в  чем  сейчас  главная
задача правителя?
   - Обеспечить безопасность государства.
   - Это само собой, - недовольно  хмыкнул  старик.  -  Главная  задача  -
обеспечить мир внутри страны. Хотя бы на де