запястье, потом легонько квохтнула и вдруг,  переступив
несколько раз, перепрыгнула на его руку.
   "Выходит, он обладает необходимым даром и  станет  одним  из  нас.  Как
Маура..."
   Эта мысль почему-то огорчила ее.
   "Кстати, где же Маура? - спросила  себя  Ромили.  Она  не  показывалась
целый день". Армия неутомимо шла вперед, не  могла  же  она  оставить  ее?
Теперь лорд Ранальд заменил Мауру - он управлялся с Умеренностью,  которая
сидела  на  передней  луке  его  седла.  Ромили  уступила  свою   любимицу
Благоразумие Руйвену, а сама работала с наиболее вздорной Усердием. С  ней
управляться было труднее всего. Она не знала покоя, вела себя возбужденно,
и девушке постоянно приходилось мысленно успокаивать ее.
   "Все хорошо, моя  красавица,  все  замечательно"  -  подобные  импульсы
Ромили посылала всякий раз, когда птица  начинала  шевелить  крыльями  или
подпрыгивать на жердочке.
   К ее удивлению, Риденоу быстро научился  входить  в  контакт  со  своей
птицей. Ясно было, что он справится с ней и в полете,  помощь  Ромили  ему
уже не понадобится. Теперь девушка позволила себе отвлечься - ее  сознание
скользнуло вдаль, коснулось разума вороного, на котором скакал Каролин.
   Армия двигалась по выжженной,  опустошенной  земле.  Повсюду  виднелись
заброшенные деревни, поросшие травой поля, засыпанные колодцы.  Дома  были
либо сожжены, либо развалились от старости. Вокруг - ни человека.  Ромили,
связавшись  с  конем,  невольно  услышала  разговор  короля  с  Орейном  и
непонятно откуда подъехавшей к ним Маурой. Женщина была укутана  в  теплый
плащ, капюшон наброшен на голову  -  она  почти  не  принимала  участия  в
разговоре.
   - Когда я был ребенком, все вокруг здесь  цвело.  Земли  были  заселены
фермерами, все поля засеяны, ухожены. Ах,  какие  урожаи  здесь  собирали!
Теперь гляньте - пустыня!
   - Из-за войны? - спросила Маура.
   - Да, это случилось еще при жизни отца, - ответил король. - Я тогда был
еще совсем маленький,  меча  не  мог  удержать.  Население  из  этих  мест
перебралось в предгорья. На  холмы...  Там  безопаснее...  Самое  страшное
бедствие войны - это не разорение во время боевых действий  -  они  обычно
скоротечны, -  а  последствия...  Масса  людей  лишается  крова,  плодятся
бандитские шайки - так кругами распространяется зло. В этих  местах  шайки
буквально  свирепствовали  -  они  и  разогнали  население.   Народ   стал
переселяться поближе к Нескье - там крепость, гарнизон...
   Недоумению Ромили не было предела - зачем же воевать? Земля здесь  была
на диво плодородна, пастбища обильны травой, воды вдосталь -  и  на  тебе!
Пришли смутные времена, и то, что было нажито, бросай,  спеши  под  охрану
солдат. А смутным временам конца-краю нет  -  одни  заканчиваются,  другие
начинаются...
   К вечеру передовая колонна, во главе которой следовали король и  Маура,
достигла небольшой  речушки,  которая  каскадами  бежала  по  обнажившимся
скальным выходам. Зрелище было удивительно живописное - стремясь в  долину
из распадка меж двух холмов с обрывистыми склонами, водный  поток  чередой
водопадов скатывался к широкой пойме. Луг порос густым травянистым ковром,
на котором россыпью посвечивали голубые и золотистые цветы.
   - Мы проведем  здесь  отличную  ночку.  Лучшего  места  для  лагеря  не
придумать, - вальяжно объявил король. - До  рассвета  успеем  полюбоваться
тремя лунами, две из которых в полной фазе.
   - Какая жалость, что мы не можем справить здесь Праздник середины лета!
- засмеялась Маура, и Каролин, внезапно нахмурившись, ответил:
   - Я клянусь, Маура, -  и  ты,  бреду,  будешь  свидетелем  -  что  этот
праздник мы справим в Хали. Что скажете на это, родственнички?
   - Да хранит тебя Эванда!  -  воскликнула  Маура.  Голос  ее  был  очень
серьезен. - Я так скучаю по дому...
   - Маура, неужели никто из тех молодых людей, что собрались в  Башне  за
горами, - пошутил король, имея в виду Башню Трамонтану, - так и не  тронул
твое сердечко? Неужели никто из них не заставил тебя отказаться от  клятвы
хранить девичество?
   Маура вновь рассмеялась, хотя на  этот  раз  в  ее  голосе  послышались
горькие нотки.
   - Я все  жду,  когда  ты  сделаешь  мне  предложение  стать  королевой,
Каролин. Вот и не хочу тебя разочаровывать.
   Солнечный громко заржал и перебрал ногами, когда Каролин, ни  слова  не
говоря, наклонился и коснулся губами ее щеки.
   - Если Совет одобрит, быть посему! Я боялся, что твое сердце разорвется
на части, когда Ракхел отказался от тебя...
   - Нет, уязвлена была только моя гордость, - тихо ответила  Маура.  -  Я
любила его как родственника, как сводного брата, однако его жестокость мне
глубоко противна. Он почему-то решил,  что  лучший  способ  завоевать  мое
сердце - это устлать дорогу к нему горами трупов. Он  рассчитывал,  что  я
все прощу, обо всем забуду, стоит предложить мне корону, словно я ребенок,
и, поставив синяк, забуду о нем, как только боль утихнет.  Или  когда  мне
протянут сладкий орешек... Я бы не хотела, чтобы пошли разговоры, будто  я
переметнулась к тебе только потому, что жажду получить корону. - Ее  голос
задрожал, и Солнечный  мотнул  головой,  желая  помочь  Каролину  еще  раз
наклониться к ней. Но на этот раз жеребец почувствовал - и Ромили вместе с
ним, - что его седок мягко поднял лерони и пересадил к  себе  на  седло...
Наступила тишина, слов не было, однако  Солнечный  -  и  Ромили  -  ощутил
могучий поток страсти. Этот наплыв обеспокоил жеребца  -  он  отпрянул,  и
королю пришлось приструнить его - он натянул поводья. В  сознании  девушки
поплыли  неясные  образы  -  обнаженные  тела,  сплетенные   в   объятиях,
освещаемые мерцающим лунным светом. Ее самое затрясло как  в  лихорадке  -
Ромили сразу заставила себя отключиться.
   Не тут-то было!
   Издали в мысленном эфире долетело...
   "Что это со мной? Что за  сила  овладела  разумом?  Я  хочу  плакать  и
смеяться одновременно... Мне не нужны слова..."
   Наступила  тишина.  Потом  она  услышала  мысленный  голос  Каролина  -
впечатление было такое, что он находится рядом.
   "Отличный выпас, сюда можно пустить коней на ночь;  ты  же  лерони:  не
могла бы заставить их пастись в одном месте,  чтобы  они  не  разбегались?
Городить забор у нас времени нет..."
   Ромили едва машинально не  ответила,  но  в  следующий  момент  до  нее
донесся голос Мауры. Девушка даже вздрогнула - лерони сказала ясно, каждое
слово воспринималось отчетливо:
   "Я не обладаю даром, которым в  избытке  владеет  Ромили.  Если  бы  ты
вызвал ее, чтобы она помогла мне, можно было бы попробовать".
   Ромили натянула поводья,  ее  конь  остановился.  Руйвен  повернулся  и
удивленно глянул на сестру.
   - Мы остановимся здесь на ночевку, - объяснила  та,  -  а  меня  сейчас
позовут к королю и лерони.
   Руйвен изумленно открыл рот, и в этот момент к ним  подскакал  Орейн  и
крикнул:
   - Где ты прячешься, Ромили? Ваи дом требует, чтобы ты была поближе.
   - Знаю, -  ответила  девушка  и  поскакала  вслед  за  Орейном.  Руйвен
по-прежнему не мог вымолвить ни слова и только неотрывно смотрел им вслед.
   Когда они подъехали  к  Каролину,  тот,  обведя  рукой  излучину  реки,
объявил:
   - Здесь мы разобьем лагерь. Не смогла бы ты помочь Мауре? Мы  распустим
коней, но очень бы не хотелось,  чтобы  они  к  утру  разбрелись  по  всей
округе. Ставить ограждения времени нет - люди устали.
   - Так точно, - откликнулась Ромили.
   Король тут же отдал необходимые распоряжения.
   Проходившие  колонны,   добравшись   до   поймы,   сразу   по   команде
распускались, и скоро  на  траве  выстроились  палатки,  задымили  полевые
кухни, караулы заняли посты, разведчики отправились в секреты  по  внешней
границе бивака. Отряды конницы, спешившись, вручали скакунов  коневодам  -
те отгоняли их на широкую луговину ниже по течению.
   Теперь пришло время лерони и Ромили. Маура объяснила:
   - Видишь, через поток лошади перебраться не смогут - единственный  брод
ниже и вправо по течению. Если будем переправляться там, утром  их  полдня
придется собирать. Нам надо создать иллюзию пропасти. Пусть  кони  как  бы
видят перед собой провал - они высоты боятся...
   Молодая лерони объединилась сознанием с Ромили,  и  вместе  они  начали
нагнетать  незримый  образ  глубокой  пропасти,  отделявшей  пастбище   от
раскинувшейся за ней равнины,  от  людей,  от  разгоравшихся  костров,  от
горизонта, затуманившегося подступавшей  ночной  мглой.  Ромили  начала  с
Солнечного - напрочь впечатала в его сознание жуть обрыва,  потом  взялась
за своего коня, потом за следующего... Так и побежала по головам послушных
скакунов, объясняя им, что туда нельзя и туда  нельзя...  На  бегу,  краем
сознания уловив ощущения Солнечного, как бы воочию увидела результат своей
работы. Вернее, почувствовала ужас, который  охватил  вороного,  когда  он
очутился на краю обрыва. Тот сразу отпрянул...
   - Ромили, - неожиданно серьезно окликнула ее Маура,  пытливо  заглянула
ей в глаза, - послушай, ты  являешься,  как  мы  это  называем,  природным
телепатом.
   Девушка опустила голову - ей почудилось, что Маура сейчас опять  начнет
уговаривать ее.
   - Я не знаю, что вы имеете в виду, - наконец ответила она.
   - Я считаю, что ты относишься к тому редкому типу людей, у которых этот
дар развивается сам по себе, вне всякой связи с образованием, которое дают
в Башнях. Неужели никто не предупреждал тебя, что это опасно? Я бы хотела,
чтобы ты позволила мне просветить тебя. Я должна убедиться, что ты  можешь
совладать с лараном. Это очень непростая штука.
   Ромили вновь ответила твердо, не повышая голоса:
   -  Члены  семьи  Макаранов  являются  хорошими  дрессировщиками.  Мы  с
незапамятных времен умеем работать с птицами, конями, собаками,  и  никого
из нас пока не проверяли люди из Башен.
   Как получилось, что в ее речи опять ясно  прорезался  акцент,  присущий
горцам, Ромили не понимала, но  внезапно  возникшее  недоумение  не  могло
осилить ее упрямство.
   - Это Халимины считают, что их сознание должно кем-то направляться. Это
они идут на поклон к лерони из Башен.
   Маура спокойно возразила:
   - У меня нет никакого желания руководить тобой или взять  под  контроль
твои мысли, Ромили, но в последнее время у тебя такой нездоровый вид, я же
вижу, что тебя трясет словно  в  лихорадке.  Сейчас  самое  главное  -  не
упустить время. Ты находишься в  возрасте,  когда  развивающийся  дар  еще
можно обуздать, устранить связанные с ним опасности. Если ты  не  желаешь,
чтобы твоей учительницей была я, то послушай, что расскажет тебе брат...
   Вот еще, раздраженно подумала Ромили,  позволить  этому  зануде  аскету
копаться в ее разуме! Еще бы  не  хватало,  чтобы  этот  христофоро,  этот
монах, уловил то, чего она сама стыдится, о чем хотела бы забыть.
   - Это очень любезно с вашей стороны, ваи домна, но поверьте, вам  вовсе
не следует обращать на меня ваше драгоценное внимание.
   Маура нахмурилась, и Ромили догадалась, что лерони в эту минуту  решала
сложную проблему: по неписаному уставу служителей Башен, было  недопустимо
без разрешения хозяина  вторгаться  в  его  мысли.  Тем  более  подвергать
тотальному  просвечиванию...  Все  эти  абстрактные  вопросы,  бесполезное
самокопание раздражали Ромили. При этом Маура была не намного  старше  ее,
почему же она уверена, что сумеет совладать с лараном Ромили?
   "Пусть все остается, как было, даже в этот трудный момент я не нуждаюсь
ни в чьей помощи. Кто помог мне, когда родной  отец  решил  мою  судьбу  и
продал меня дому Гарису? Кто защитил меня от Рори, когда тот  хотел  убить
меня, а потом изнасиловать? Или взять тот случай в Каер-Донне, когда я как
идиотка заснула в кровати Орейна. Каждый раз мне приходилось  сражаться  в
одиночку. На чью поддержку я могла тогда рассчитывать? Почему же я  теперь
должна сдаться на милость  этой  дамочки?  Почему  все  они  так  страстно
убеждают меня, что без чужой  помощи  мне  не  обойтись?  Маура  о  чем-то
догадалась? Почему так тревожен стал ее взгляд? Слава Богу, отвела глаза в
сторону".
   В этот момент к ним подошел король.
   - Что ж, - задумчиво вымолвил он, -  вы  уверены,  что  навеянная  вами
иллюзия сработает?
   Ромили глянула в сторону пасущихся коней и обмерла от страха. Солнечный
мчался по направлению к  ним  -  голова  высоко  поднята,  ноги  почти  не
касались земли. Это был стремительный, накатистый бег.
   Маура подняла руку.
   - Подождите, - успела выговорить она, указывая рукой на бегущего коня.
   Солнечный уже почти  достиг  границы  луговины  -  еще  немного,  и  он
доберется до них, и в это мгновение он  неожиданно  замедлил  бег,  уперся
всеми четырьмя ногами, словно действительно оказался на краю обрыва.  Пена
выступила на морде, он по инерции сделал еще пару  шагов  и  пронзительно,
жутко  заржал.  Так,  замерев  на  несколько  секунд  на  краю  иллюзорной
пропасти, он наконец отпрыгнул,  мотнул  головой,  повернулся  и  помчался
назад.
   - Как видите, пропасть вполне правдоподобная.
   - Но он так перепугался! - возразила Ромили. Ужас, охвативший  коня,  в
полной мере передался ей. Она даже вспотела от страха.
   - Он уже забыл об этом, - ответила Маура и  пытливо  взглянула  в  лицо
девушки. - Что-то ты нехорошо выглядишь - уж не ощутила ли себя Солнечным?
   Ромили ничего не ответила, глянула в сторону  вороного  жеребца  -  тот
безмятежно  щипал  траву,  потом  поднял  голову,  раскатисто  пофыркал  и
потрусил в сторону косяка кобылиц.
   Орейн хмыкнул:
   - Эти королевские конюшни пришлись ему по душе. Как и  все  те  кобылы,
которых он покроет за ночь, они тоже будут довольны...
   Король рассмеялся:
   - К этому он всегда готов, дружище. Это нам, погрязшим в  войне,  -  он
осторожно и ласково коснулся руки Мауры, - придется подождать. - Король  и
женщина обменялись взглядами и Ромили  бросило  в  краску.  -  Однако  это
ожидание более похоже на  оправу,  где  драгоценным  камнем  сияет  скорая
радость, не так ли, любимая?
   Маура в ответ улыбнулась.
   Перед ужином Яндрия навестила Ромили и поинтересовалась, не  желает  ли
та  присоединиться  к  сестрам-меченосицам  -  теперь,  мол,  нет   особой
необходимости оставаться ночевать поблизости от  птиц.  По  голосу  Яндрии
было ясно: она ожидала, что ее предложение обрадует девушку -  все-таки  в
компании веселей, однако Ромили так намучилась за день, что сама  мысль  о
том, что сейчас она попадет в шумную компанию молодых женщин, где не будет
отбоя от вопросов, вызвала у нее неприятие. Девушка ответила, что ей  надо
еще повозиться с птицами - завтра, мол, трудный день...
   - К тому же я надежно защищена с одной стороны леди Маурой, с другой  -
моим братцем-монашком. Чтобы ты не беспокоилась, я еще помолюсь  Аварре  и
сотворю заклятья, так что ни один мужчина не сможет  войти  в  палатку.  В
любом случае его настигнет проклятье ночной богини.
   Ромили заметила, что Яндрия была недовольна  подобным  поворотом  дела,
однако ничего не сказала, только обняла младшую сестру.
   - Хорошенько отдохни, младшая сестра. Ты  выглядишь  такой  измученной,
как будто постарела на несколько лет. Получше питайся -  я  знаю,  сколько
сил тратят лерони, как важно возместить расход энергии.  Помню,  как  одна
хрупкая девушка после сеанса сразу съела двух рогатых кроликов. Целиком!..
И обязательно крепкий сон...
   Она ушла. Ромили отправилась кормить птиц. К ней присоединились  Руйвен
и Ранальд. Приглядываясь к лорду Риденоу, Ромили была вынуждена  признать,
что первоначальное впечатление об этом молодом человеке как  о  напыщенном
хлыще страдало явной предвзятостью. Парень,  конечно,  был  себе  на  уме,
простаком его не назовешь, и  спесь  высокорожденного  аристократа  в  нем
чувствовалась - чуть-чуть, тем не менее Ранальд был  дисциплинированным  и
работящим. Нос от падали, которой кормили сторожевых птиц,  не  воротил  и
ухаживал за ними с откровенной заинтересованностью и увлеченностью. В этом
обмануть нельзя, усмехалась Ромили, тем более  такую  прозорливую  лерони,
как она. Так-то оно  так,  но  ей-то  что  делать  -  едва  почуяла  запах
подгнившего мяса, которое с утра заготовили армейские охотники,  ее  вновь
чуть не вырвало. Тошнота была неодолима - она не могла смотреть не  только
на пищу, которой кормили стервятников, но  и  на  жареную  ляжку  молодого
червина под белым соусом, присланную Каролином со своего стола для команды
разведчиков. Руйвен и Ранальд уписывали это блюдо за  обе  щеки  -  Ромили
вяло ковырялась вилкой, стараясь придавить время  от  времени  возникавшие
судороги.
   Положение незавидное, долго так продолжаться не может - она было решила
пойти в палатку соснуть, однако к тому моменту лагерь  уже  был  разбит  и
ровный гул тысяч голосов стоял над поймой.
   Были поздние сумерки - легкие, тончайшие, одновременно  позолоченные  и
посеребренные. Все четыре луны выплыли на небосвод - три в полной  фазе  и
одна ущербная. Все они лили мерцающий невесомый свет на чуть  подкрашенную
густо-вишневым цветом землю. Стих ветерок, с небес чуть покапало - и вновь
все замерло... Дарковер погружался в сладостную  ночь,  которая  не  часто
выпадала даже в разгар  лета.  Это  было  время  сказок,  привидений,  час
посещения земли рожденными ею богами. Вечерняя свежесть полнила  сердца  и
груди живительным, пьянящим воздухом...
   - Четыре луны... Надо же!..  И  перед  битвой...  -  скрывая  смущение,
засмеялся Ранальд. - Какие только безумства не совершаются в  такую  ночь!
Знаете, что говорят в Тендаре? Того, что случилось в ночь четырех лун, уже
не забудешь, от того не откажешься...
   Руйвен с непробиваемо холодной вежливостью заметил:
   - Подобная ночь  относится  к  числу  священных,  приятель.  Сколько  я
посвятил часов молениям и медитации, но высшее наслаждение испытал  именно
в такие часы. Если бы не солдаты... - он  недовольно  поморщился  и  обвел
рукой лагерь, где уже горело множество костров и сквозь плотный гул  легко
прорывались отдельные вскрики, возгласы, песни, - я бы  с  охотой  занялся
самосозерцанием.
   Это было сказано просто, как отметила про себя Ромили, и в то же  время
напыщенно, видно, брату тоже случалось впадать в грех гордыни. Если  он  и
опростился, то явно не до конца. И чтобы добраться до  заветной,  тусклой,
серенькой, под цвет рясы, простоты, ему еще надо много потрудиться.  Такую
ночь упускать нельзя... Ромили встряхнула головой, а Ранальд как ни в  чем
не бывало объяснил:
   - Королевские интенданты выдали солдатам двойную порцию вина  -  этого,
конечно, недостаточно, чтобы нарезаться вдрызг, но попеть можно. Тем более
если душа просит... У нас здесь есть такие мастера - заслушаешься!.. -  Он
предложил Ромили свою руку. - Не желаете присоединиться?  Можно  пройти  к
огню, где сейчас расположился мой прежний отряд. Там у меня была троица...
нет, четверка таких певунов... Они ходили и распевали  по  тавернам.  Что,
спрашиваете, пели? Что  закажут...  На  пиво  и  закуску  всегда  хватало,
случалось, и деньгами их награждали. Будьте уверены, они ребята хорошие...
Что? Мои стрелки... Отличные  ребята,  меченосица.  Да  что  вы,  никакого
хамства - я с ними уже столько протопал... Знаем друг дружку  до  гвоздика
на подметке сапога... Любезные парни...
   - Что-то по их голосам не слышно, чтобы они  были  большие  мастера,  -
ответила Ромили, прислушиваясь к нестройным хорам то в одном, то в  другом
углу лагеря. Ранальд засмеялся:
   - Они же не подражают благородным. Они поют  по-своему.  Называют  себя
Братьями  Песен  Ветра...  Что?  Нет,  они  не  все  родные  братья,  двое
двоюродные. То, что вы слышите, -  это  не  они.  Братья  Песен  Ветра  не
начнут, пока не соберутся люди, не затихнут горлопаны  у  других  костров.
Тут целый ритуал... Так как, не желаете?..
   От такого приглашения отказаться было невозможно, и  все  равно  Ромили
еще  несколько  мгновений  ко