лся:
   - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Если бы это была баллада, то  сейчас
по ходу сюжета должно возникнуть  очередное  препятствие,  лучше  всего  -
великое сражение, и тогда финал ее будет вполне сносным.
   - Но я не хочу никаких препятствий, - сказал Конн. -  А  кстати  -  как
поживают король с королевой?
   Гейвин, еженощно выходивший на связь с королем, ответил:
   - Под присмотром Ренаты королева в безопасности, но выздоровление может
затянуться, и вряд ли она станет такой, какой была прежде. А король  вчера
вечером пересек Кадарин и сегодня подойдет к отрогам гор.
   - Ты, должно быть, очень сильный ларанцу, раз можешь связываться с  ним
на таком расстоянии, - произнес Конн.
   - Вовсе нет, - ответил Гейвин. - На самом деле у меня мало ларана,  это
в основном благодаря силе короля нам удается держать контакт. Но вот ты  -
действительно мощный ларанцу. Вероятно, ты мог бы посмотреть, что творится
в твоих землях и у твоих  арендаторов  прямо  отсюда,  -  он  обвел  рукой
верхнюю комнату замка, в которой они  находились,  -  и  сэкономить  массу
времени, вместо того чтобы скакать верхом в такую мерзкую погоду.
   - Я люблю ездить верхом, - спокойно ответил  Конн,  -  а  что  касается
плохой погоды, то ты ее еще даже не видел.
   Но слова Гейвина запали ему в голову.
   - Значит, ты действительно полагаешь, что я  могу  много  чего  увидеть
прямо отсюда?
   Гейвин лишь пожал плечами.
   - Попробуй, - сказал он.
   Конн вынул звездный камень и  сосредоточился  на  нем,  откинувшись  на
подушках. Внезапно ему показалось,  что  он  встал  и  пошел  к  окну,  но
оглянувшись, увидел себя сидящим в кресле. Сделав еще один шаг вперед,  он
вылетел в окно и плавно опустился на землю. Пошел по  дороге,  ведущей  от
замка, но тут вспомнил некогда слышанную им сказку про лерони, летающих на
горных ветрах с помощью больших планеров. Своего планера у него  не  было,
но раз сейчас он свободен от тяжести тела, то может...
   В его нынешнем состоянии для исполнения желаний,  очевидно,  достаточно
было просто о них подумать; уже через мгновение Конн парил  над  вершинами
деревьев. Лететь в Хамерфел?  Нет,  все  свои  земли  он  объехал  за  два
предыдущих дня, а его всегда  интересовало,  что  расположено  на  дальних
границах сторновских владений.
   Через несколько  минут  полета  под  ним  развернулся  вид  на  большой
каменный замок.
   "Скатфелл", - подумал он, вспомнив комментарии  Сторна  в  адрес  клана
Алдаранов. На крыльях мысли он носился над полями и холмами,  где  паслись
бесчисленные стада овец. На дворе замка толпилось множество людей.
   "Это не праздник урожая и не ярмарка, - подумал Конн. - Может,  настало
время стрижки овец и они загоняют скот?"
   Но по мере приближения к толпе, он отметил про  себя,  что  стригальных
ножниц ни у кого видно не было, зато почти все имели оружие - мечи и пики.
С полдюжины людей в мундирах дома Алдаранов с  вышитым  на  них  гербом  -
двуглавым орлом - строили людей в колонны. Все это напоминало формирование
армии.
   Но зачем поднимать людей в Скатфелле? Военных конфликтов в горах сейчас
не было, за исключением их со Сторном вражды, в которую  Алдараны  никогда
не вмешивались. Однако, судя по всему, войско,  несомненно,  готовилось  к
войне. Конн совершенно не мог представить, какие могли быть тому причины.
   "Наверное, лучше вернуться  и  послать  разведчика  на  планере,  чтобы
собрать больше информации о том, что творится сейчас в горах".
   Теперь Конн начал понимать, что править  Хамерфелом  -  это  не  только
вершить дела арендаторов и делать выбор между земледелием и овцеводством.
   "Мне следует поподробнее поговорить с лордом Сторном и получше  узнать,
какие еще заботы бывают у крупных землевладельцев.  Правда,  это,  скорее,
дело Аластера, а не мое; мама думает, что я вернусь вместе с ней и Флорией
в Башню и буду там учиться. Но неужели до конца дней  мне  предстоит  быть
ларанцу?" - подумал он. Заниматься такой работой всю жизнь ему было далеко
не по душе, тем не менее Конн понимал, что, оставшись  здесь,  будет  лишь
дискредитировать Аластера перед людьми, которые привыкли считать  герцогом
его самого. Но и убежать от крестьян казалось ему нечестным, как нечестным
было стоять в стороне в то время, когда Аластер, следуя  политике  Сторна,
будет выживать людей с земель, чтобы те искали работу в  Тендаре  или  где
угодно, а на высвободившихся площадях разводить овец.
   Его приучили к ответственности за этих людей! А есть ли у Аластера хоть
малейшее понятие - что значит быть герцогом Хамерфелом? И понимает ли хоть
что-нибудь в этом деле их мать?  Она  вышла  замуж  молоденькой  девушкой.
Порицать за это он ее не мог, но она вряд ли что-то понимала в  управлении
герцогством.  Некоторое  время  Конн  летел  куда  глаза  глядят,  целиком
поглощенный собственными проблемами, но в  Скатфелле  вовсю  готовились  к
войне, и он должен что-то предпринять. Для начала надо вернуться во  Врата
Сторна к Гейвину. Едва в голове его возникла мысль о Гейвине, как Конн тут
же обнаружил себя в верхней комнате замка. Его  друг  моментально  уловил,
что у Конна дурные предчувствия, и спросил:
   - Что-то не так?
   - Точно сказать не могу, есть ли угроза в  действительности,  но  я  не
понимаю, что происходит...
   Конн описал картину, подсмотренную им в Скатфелле. Гейвин  насупился  и
произнес:
   - Надо немедленно сообщить об этом домне Эрминии.
   Конн не понимал, что в данном случае может сделать Эрминия, но в словах
Гейвина было столько уверенности, что не стал возражать. Откликнувшись  на
зов Конна, Эрминия пришла в комнату, вынула звездный камень и  отправилась
на разведку сама. Когда она вновь открыла глаза, в них сквозил ужас.
   - Это просто чудовищно! Скатфелл вооружается, чтобы  напасть  на  отряд
короля Айдана. У них минимум триста человек.
   - Напасть на Айдана! Ведь при нем нет никого, кроме почетного  эскорта!
- произнес Гейвин. - Человек двадцать в лучшем случае.
   - И он будет думать, что это мы заманили его сюда,  в  горы,  -  быстро
вставил Конн. - Кто-то должен немедленно скакать предупредить его...
   - Но ведь никто не сможет добраться до него вовремя, -  с  отчаяньем  в
голосе сказала Эрминия, - если только...
   - Хорошо, я попробую, - без особой надежды произнес Гейвин, -  но  даже
ночью, когда вокруг все тихо, это достаточно тяжело...
   - Триста человек, - уныло повторил Конн. - С такой армией король  Айдан
не может сражаться, даже если мы вооружим ради него медведей и кроликов.
   Эту старую присказку он произнес совершенно непроизвольно,  без  задних
мыслей, но тут, к его удивлению, Эрминия улыбнулась.
   - Как раз это мы можем сделать, - сказала она.



        20

   Какое-то время молодые люди смотрели на Эрминию так, словно та  немного
спятила.
   Затем Гейвин произнес:
   - Вы, конечно же, шутите?
   Но тон его был неуверенный.
   - Я никогда не шучу такими вещами, - ответила Эрминия.  -  Или  это  вы
шутили, когда сказали мне, что с королем Айданом лишь почетный эскорт?
   От слов ее повеяло надеждой. Впервые  в  жизни  Конн  понял,  насколько
широки возможности ларана. Он чуть  ли  не  нутром  воспринимал  нежелание
матери воспользоваться всеми имевшимися у нее знаниями и теперь смотрел на
нее с благоговением. Внезапно до  него  дошло,  какое  влияние  она  может
оказать, и окажет, если не на сражение непосредственно, то на людей, в нем
участвующих, которые с этих пор всю жизнь будут  опасаться  его  матери  и
всех, кто повелевает столь мощными силами. Хотя, что это будет, он до  сих
пор не знал.
   К тому же Эрминия проработала много лет в Башне Тендары, где люди  едва
обращали больше внимания на ее способности к обращению с лараном,  чем  на
умение вышивать. Здесь же, в горах, где лерони встречались редко, подобные
действия могли заметно повлиять на отношение к ней, в результате чего  она
могла стать навсегда чужой для своих соседей. Этого никогда не забудут.
   Эрминия посмотрела на Конна.
   - Ты должен мне  помочь,  -  сказала  она,  -  и  все  остальные  тоже.
Предстоит очень сложная работа, а нас, обладающих лараном, здесь можно  по
пальцам пересчитать: я, вы двое, Флория, лорд Сторн...  может,  ты  знаешь
еще кого-нибудь поблизости из обладающих лараном?
   Конн лишь покачал головой, а Гейвин и вовсе стал отнекиваться:
   - Но, леди, у меня ведь так его мало...  и  я  никогда  не  обучался...
поэтому вовсе не гожусь для ваших дел!
   - Нам необходимо даже то малое, что  ты  имеешь,  -  строго  произнесла
Эрминия. - А сейчас, пожалуйста, разыщи и как можно быстрее  приведи  сюда
Сторна, Флорию, Ленизу и ее гувернантку.
   Гейвин мигом вылетел из комнаты, а она обратилась к Конну:
   - Нам нужен Маркос, а ты ему ближе всех. Позови его.
   Конн хотел было встать со стула, но она нетерпеливым жестом усадила его
обратно.
   - Нет, у нас нет времени, чтобы ты отправлялся искать  его  на  лошади.
Мысленно  сосредоточься  на  нем  и  позови!  Думай  о  нем,  заставь  его
почувствовать, что тут творится нечто страшное и что он  немедленно  нужен
здесь. Если по пути он захватит с собой людей, тем лучше  -  все  они  нам
понадобятся.
   Конн сосредоточился, сведя от натуги брови.
   "Маркос, приди ко мне! Ты мне нужен!"
   Каково же было его удивление, когда Маркос действительно пришел на  его
зов, но еще больше удивился, когда узнал, что его приемный отец сделал это
без всяких  задних  мыслей,  а  воспринял  как  само  собой  разумеющееся.
Вернулся Гейвин с Ленизой и Джермиллой. Аластер тоже был с ними.
   - Аластер! Я рад, что ты уже на ногах! - воскликнул Конн.
   Но его слова заглушил сердитый голос Джермиллы:
   - Ему не следовало вставать, вы же знаете: он  до  сих  пор  слаб,  как
котенок.
   Эрминия быстро объяснила свой замысел: превратить  всех  диких  зверей,
каких удастся ей обнаружить в окрестностях, в видимость армии.
   - Никто и не заподозрит, если этого здесь прежде не делали,  -  сказала
она.
   - Про такой ларан я и слыхом не слыхивал, - произнес Гейвин.
   - В прежние времена его знали лучше, чем сейчас, - ответила Эрминия.  -
Изменение внешности породило массу легенд, но раньше я  никогда  этого  не
делала. Правда, в моей семье  некоторые,  говорят,  могли  превращаться  в
волка, ястреба... и еще не знаю в кого. Для  людей  это  довольно  опасно.
Оставаясь слишком долго  в  чужом  обличье,  они  могут  приобрести  черты
соответствующего зверя. Разумеется, это наполовину  -  иллюзия,  звери  не
будут настоящими людьми, хотя внешне уподобятся им. Они не смогут  держать
оружие, хотя сама природа  вооружила  их.  Все  равно  они  принесут  хоть
какую-то пользу, поскольку ничего другого у нас нет.
   - Я не разбираюсь в этом, - признался Конн, - но скажу спасибо  любому,
кто готов нам помочь. С меня более чем достаточно и одной вражды.  Как  ты
собираешься к ним подобраться?
   - Я позову их сюда. И по-моему, ты  тоже  можешь  это  сделать.  Хочешь
попробовать?
   У Конна было слишком мало практики в подобных вещах, поэтому он не стал
даже пытаться, а предоставил это более опытным лерони.
   - Приведите их сейчас ко мне, и я  сделаю  все,  что  надо,  -  сказала
Эрминия. Сторн, кажется, ее понял. Он взялся за свой  звездный  камень,  и
чуть позже, глянув в окно,  Конн  увидел,  как  пространство  возле  замка
быстро заполняется дикими зверями.
   Там были кролики, ежи, белки и еще пара-тройка мелких  тварей,  которых
не смог опознать даже выросший в лесах Конн. Но были среди них и медведи.
   Эрминия задумчиво оглядела зверье.  Через  некоторое  время  время  она
встала и пошла к животным.
   - Когда я превращу их, это будет лишь видимость армии, -  сказала  она,
когда остальные подтянулись к ней. - Кролики останутся кроликами,  и  если
их напугать, они не будут сражаться, а дадут стрекача.
   Это, по мысли Конна, вполне соответствовало действительности, а  как  -
медведи? Они с Флорией стояли рядом. Девушка тихо произнесла:
   - Думаю, один вид большой армии остановит отряд из Скатфелла и  боя  не
будет. Я бы не отважилась управлять медведем даже в человеческом обличье!
   То же самое подумал и Кони.
   - Ни в человеческом, ни в каком другом! -  сказал  он.  В  этот  момент
Эрминия подошла к первому животному. Она побрызгала на него водой  и  тихо
произнесла:
   - Оставь облик свой, прими - человеческий.
   У Конна на глазах протестующе заверещавший зверь исчез, а  вместо  него
на том же месте оказался небольшого роста человечек, одетый в коричневое с
серым платье. У него были заячьи зубы, и, как предупреждала Эрминия,  явно
чувствовалось, что нутро у  него  кроличье,  хотя  внешне  он  походил  на
человека. Сейчас Конн понял, что мать имела в виду, когда обещала  поднять
против скатфеллских солдат медведей и зайцев.
   Наконец Эрминия закончила работу, и теперь действительно казалось,  что
перед ними стоит целая армия, но Конн-то понимал, что на самом деле войско
- лишь скопище диких зверей. Аластер тоже это понимал, поэтому сказал:
   - Но они ведь все  равно  не  смогут  за  меня  сражаться,  пусть  и  в
человеческом облике...
   - Единственная наша надежда - что сражаться им не придется, -  ответила
Эрминия. - Но  я  дам  тебе  телохранителя,  который  действительно  будет
защищать тебя не на жизнь, а на смерть.
   С этими словами она подозвала Ювел. Старая собака подошла, и,  как  это
было уже однажды в Тендаре, Эрминия  пристально  посмотрела  ей  в  глаза.
Потом Эрминия побрызгала водой ей в морду и произнесла:
   - Оставь облик свой и стань тем, кем желаешь быть.
   - Ого! - воскликнула Джермилла. - Она превратилась в женщину!
   - Теперь она, как и вы, - женщина-воин, - сказала Эрминия. Повернувшись
к Аластеру, она предупредила: - Ювел будет сражаться за тебя до  последней
капли крови, такова ее природа.
   Аластер посмотрел на рыжеволосую женщину, стоявшую там, где только  что
была собака. На ней было грубое кожаное платье, а на поясе висел меч.
   - Неужели... неужели это Ювел?
   - Это тот облик, который она приняла, чтобы защищать тебя,  -  ответила
ему мать. - Это истинное обличье обитающей в ней  души,  или,  по  крайней
мере, примерно так она себя воображает.
   Тут Аластер вспомнил, что Ювел охраняла его всю  жизнь,  действительно,
уже в самых ранних детских воспоминаниях собака была с ним.
   - Но если она не может драться...
   - Я не говорила, что она не может драться, - поправила его Эрминия. - В
ее природе заложено - защищать тебя, я сказала, что,  возможно  зверям  не
придется сражаться. Они будут только создавать видимость армии, и это  то,
что нам нужно, но реально защитить нас они не могут.
   Ювел легла на землю у ног Аластера. Аластер даже испугался,  что  та  в
любой момент может начать лизать ему руки, и  совершенно  не  представлял,
что ему делать в этом случае. Ювел по-прежнему  оставалась  собакой,  хотя
сейчас выглядела по-другому. Только глаза оставались  прежними:  большими,
карими и преданными.



        21

   Аластер сидел  в  кустах  и  ждал  появления  скатфеллской  армии.  Его
собственный отряд, состоявший из  удручающе  малого  количества  настоящих
людей и огромной по численности "армии", созданной волшебством его  матери
из медведей и кроликов, ждал вместе с ним. Их  было  столько,  что  стоило
разведчикам Скатфелла бросить на них хоть один взгляд, как  противник  тут
же развернулся бы и убрался восвояси,  по  крайней  мере,  именно  на  это
надеялся Аластер.
   Но  если  Скатфелл  воспользовался  лараном  и  узнал,  что  здесь  ему
приготовили, что тогда? На победу в реальном бою, имея под  началом  такое
войско, Аластер надеяться не мог, бойцы  разбегутся.  Армия,  состоящая  в
основном из кроликов, наверное, хорошо  умеет  бегать,  с  мрачным  юмором
подумал он.
   Ювел спала у  его  ног.  Поскольку  им  оставалось  только  ждать,  она
улеглась на земле и заснула. Это больше, чем все остальное, напомнило ему,
что какой бы облик она ни приняла, по сущности своей  она  оставалась  его
старой собакой.
   И это заставило его призадуматься, мать сказала, что Ювел защитит  его.
Но как может  эта  странная  воительница  защитить  его  лучше  нормальной
собаки? Аластер хоть и любил Ювел, но про себя отметил, что в человеческом
облике она выглядела вовсе не так грозно.
   Еще до отъезда из Тендары мать говорила, что может  изменить  внешность
собаки,  но  тогда  она  сказала,  что  та  лучше  защитит  его  в   своем
естественном виде.
   Времени на размышления ему больше не осталось. Очень скоро  он  услыхал
отдаленный гомон. Такого звука раньше слышать ему  не  доводилось,  но  он
узнал его и без чужих пояснений. Звук был характерный, принадлежать он мог
только армии  на  марше.  Одновременно  Аластер  различал  и  доносившиеся
издалека гудки труб и бой барабанов. У Айдана  ничего  подобного  быть  не
могло, только почетный эскорт, не имевший, по  словам  Гейвина,  при  себе
средств защиты. Такая несправедливость заставляла кровь Аластера  вскипать
от негодования.
   Ювел  встрепенулась  и  потянулась.  Сквозь  стиснутые   зубы   Аластер
произнес:
   - Ну, девочка, настал наш час.
   В ответ она издала странный звук, означавший  готовность  к  действиям:
полурык-полувой. В душе Аластера царили возбуждение и страх - это был  его
первый бой.
   "А вдруг меня убьют? А вдруг я ударюсь в панику? Удастся ли мне все это
пережить и вновь встретиться с Ленизой?"
   Он наполовину завидовал Конну,  у  которого  был  в  таких  делах  хоть
какой-то опыт.
   И тут мимо со свистом пролетела стрела, не  успев  до  конца  додумать,
какая судьба уготована ему в первом бою, он тут же оказался  в  самой  его
гуще.
   Эрминия рассказала, что собираются сделать остальные, это был старинный
горский трюк. За кустами, в которых он сидел, послышался шорох: нескольких
настоящих солдат и  множество  заколдованных  медведей,  кроликов  и  ежей
продирались по подлеску, поднимая такой шум, словно в засаде сидело  целое
войско.
   Единственным узнаваемым звуком было заунывное пение волынки, на которой
играл старый Маркос.  Волынка  доносилась  издалека,  и,  отражаясь  эхом,
создавала впечатление, что  их  там  много.  Аластер  никогда  бы  не  мог
подумать, насколько тяжело определить, играет ли это одна волынка, или  их
- целая дюжина, когда звуки доходят с разных сторон: отраженные от  холмов
и леса.
   Сквозь деревья до  него  донеслась  команда  Скатфелла  к  отступлению.
Алдаран или тот, кто  вместо  него  командовал  войском,  явно  не  ожидал
столкнуться здесь с полудюжиной полков. О таких вещах Аластеру приходилось
слышать; существовала целая история, как  некогда  одиннадцать  человек  и
волынщик обратили в бегство целое  войско,  но  с  тех  пор  никто  ничего
подобного предпринимать не пытался. Он понимал, что  Скатфелл  решил,  что
впереди их ждала в засаде  целая  армия.  Рано  или  поздно  Скатфелл  мог
заинтересоваться, почему его не преследуют. Но тут  несколько  людей,  что
были с Аластером,  выпустили  по  противнику  тучу  стрел  и  дротиков  из
самострелов. В результате  создалось  впечатление,  что  их  было  гораздо
больше, чем на самом деле. Не было ничего плохого в том, что  они  нанесли
упреждающий удар, захватив противника врасплох. Получив перевес  благодаря
неожиданности, они могли обратить его  в  бегство  еще  до  того,  как  он
поймет, кто в действительности прячется в кустах.
   Аластер  оглянулся.  Ювел  лежала  свернувшись  у  его   ног.   Отрядом
хамерфелцев командовал Конн. Люди верили, что на  бой  их  ведет  "молодой
герцог", который и прежде сражался с ними бок о бок. Кроме того,  Аластеру
было известно, что Гейвин выехал  навстречу  королю  Айдану,  предупредить
его, чтобы тот ненароком не выехал на армию из Скатфелла.
   "А меня оставили с медведями и кроликами".
   Аластер с оттенком горечи подумал,  что  каков  бы  ни  был  исход  его
первого сражения, оно не