во  и  искренне  вглядывалась  в
него - в мужчину, в человека, который был рожден защищать ее, заботиться о
ней, воспитывать  их  детей,  но  вместо  этого  частенько  превращался  в
разнузданного, ополоумевшего зверя, не ведающего, что творит.
   Неожиданно она громко, порывисто - точно корова - вздохнула, и  Бард  в
свою очередь тоже, неожиданно для себя, перевел  дух.  Оказывается,  в  те
мгновения, что она смотрела на него, добиваясь ответа, он невольно  затаил
дыхание. Мелора тихо спросила:
   - Ну, предположим - это реакция на смертельную опасность, радость,  что
вместо того, чтобы лежать в земле, он может  петь,  жрать,  глотать  вино.
Своего рода шок, наступающий после боя... - Она на  мгновение  задумалась,
потом уже более горячо и торопливо заговорила: - Думаю,  так  и  есть.  По
себе чувствую... Я даже  помыслить  боялась,  что  может  случиться,  если
наемники из Сухих земель победят. А теперь внутри меня все поет - я  жива.
Жива!
   Она еще ближе придвинулась к нему, и Бард теперь смог учуять  запах  ее
тела и аромат волос. Мелора зашептала скороговоркой:
   - Вы не представляете, я так перепугалась, сердце сжалось -  что,  если
они одолеют? У меня бы не хватило мужества убить себя. Знаете,  все  разом
пронеслось перед глазами: насилие, цепи, рабство, жуть публичного  дома  -
все это казалось лучше, чем смерть...  Мысль  о  гибели  была  невыносима,
особенно после того, как у моих ног умирали мужчины. Слыхали  бы  вы,  как
один из них кричал. А другие, что испускали  дух  молчком,  выглядели  еще
страшнее. Ну да...
   Бард повернулся и взял ее руку, женщина не пыталась высвободить ее.  Он
тихо сказал:
   - Я рад, госпожа Мелора, что вы остались живы.
   Она так же тихо шепнула в ответ:
   - Я тоже.
   Юноша притянул ее ближе и крепко поцеловал; с удивлением обнаружил, как
податливо и в то же время упруго ее тело, как мягка и пышна грудь. Ее губы
были сладки. Тело ее уже уступило, обволокло его мужскую плоть, и  в  этот
момент Мелора твердо попросила:
   - Нет. Я прошу" тебя, Бард. Не здесь, не так... Столько людей вокруг...
Я не хочу отказывать, я согласна, ну да,  но  как-нибудь  по-другому.  Так
нехорошо...
   Бард, пересилив себя, отпустил ее. Случай еще представится, мелькнуло в
голове. Она некрасива, но так желанна... Голова идет кругом...
   Его опять начала бить крупная неприятная дрожь.  Реакция  на  прошедший
день? Ну и пусть, Бард неожиданно грязно выругался про  себя,  она  права.
Права она, черт меня  побери!..  Если  рядом  с  солдатами  нет  доступных
женщин,  то  ему,  командиру,  строго-настрого  запрещено.  Даже  так,  по
обоюдному согласию... Что там по согласию - по обоюдной, разом вспыхнувшей
любви! Нельзя! Бард был солдатом до мозга костей  и  лучше,  чем  кто-либо
другой, знал, что значит командиру  воспользоваться  тем,  что  недоступно
другим. Разговорчики об этом происшествии тянулись  бы  до  его  смертного
часа. Но подобная щепетильность необходима только в походе,  только  возле
бивуачного костра. Там, в замке, он должен действовать как  раз  наоборот:
он обязан воспользоваться правом сильного. Иначе затопчут, сомнут. Черт бы
побрал  эту  Мелору.  Растревожила,  внесла  разброд  в  душу,   заставила
задуматься о нелепейших вещах на свете - о правах  и  обязанностях.  Зачем
над этим ломать голову? Еще не хватало увязнуть в  сомнениях,  в  каких-то
глупых любовях?! Его дело -  сражаться,  посылать  людей  в  бой,  и  если
начнешь  в  такие  минуты  задумываться  о   справедливости,   милосердии,
человеческих правах, судьбах, мигом пришибут. Не чужие, так свои. Ну да!..
   Совсем эта баба его растревожила,  от  этого  на  душе  стало  скверно.
Никогда доселе он не испытывал такого родства  с  чужой  душой.  Это  надо
придумать - с женской душой!
   Вздохнул Бард глубоко, на мгновение задержал дыхание - и сильно, звучно
выдохнул.
   - Что поделать, Мелора. Возможно, наступит день...
   - Возможно, - откликнулась женщина. Она протянула ему руку, заглянула в
глаза. Бард чуть не взвыл по-волчьи тоскливо и жутко: ни одну  женщину  он
не хотел с такой неослабной силой. По сравнению с ней все  другие  женщины
казались похожими на детей, к  которым  нельзя  было  относиться  всерьез.
Рыдающая и капризная Лизарда, даже Карлина, с тупым, непонятным  упорством
отстаивающая  свою  невинность.  Как  еще  с  ними  поступать,  если   они
нормальных слов не понимают! Хватать и укладывать в постель!.. На этот раз
у него и мысли не возникло, что можно поступить подобным образом. Бард был
уверен, что ему ничего не стоило принудить эту женщину - отойти  подальше,
за телеги, а то и прямо в телеге, никто и не увидит. Потребуй он -  и  она
явится к нему,  когда  весь  лагерь  заснет.  Но  о  подобном  продолжении
"интрижки", как он вначале обозвал  это  приключение,  он  без  отвращения
подумать не мог. Пес он, что ли, поганый?.. Действительно, Бард даже замер
в недоумении - кто же он? Может, зверь? Или все-таки человек?.. По крайней
мере, разумное существо, все-таки хватило мозгов сообразить,  что  овладей
он телом Мелоры - только этой  колыхающейся  мягкой  плотью!  -  и  что-то
главное, куда более великое, то, что зовется Мелорой, ускользнет от  него.
Он с такой острой тоской почувствовал это различие,  -  и  между  Мелорой,
дарующей свет и радость, и прочими мелочами: ну, тем, что прячется  у  нее
между ног, большими мягкими грудями - понял, что глупо променять богатство
существа этой женщины на минутное удовольствие.
   Размениваться, конечно, не стоит, но все ее прелести были выставлены на
обозрение. Бард сразу помрачнел, поднял голову и угрюмо спросил:
   - Ты играешь со мной, Мелора? Наводишь чары?
   Девушка коснулась ладонями его щек,  глянула  прямо  в  его  глаза.  Ее
мягкие пальчики оказались необыкновенно нежными.
   Солдаты возле костра во все горло распевали:

   Два десятка лерони явились в Ардкаран.
   Когда они уехали, не нужен стал ларан.

   - Ах, Бард, конечно нет, - чуть  слышно  ответила  Мелора.  -  Если  не
называть колдовством то, что внезапно нашло на нас обоих.  На  тебя  и  на
меня. Лучше быть честными друг  перед  другом  -  это  такая  диковинка  в
отношениях между мужчиной и женщиной. Я очень полюбила тебя - сразу, еще в
Снежной долине, ну да... Я хочу встретиться с тобой. Но не здесь,  в  этом
месиве снега и крови, а где-нибудь в другом месте.  -  Она  притянула  его
голову и крепко поцеловала в губы. - Спокойной ночи, мой дорогой друг. Мой
дорогой...
   Он невольно сжал ее пальцы, затем  ослабил  хватку  и  позволил  Мелоре
уйти. Потом долго смотрел ей вслед. С сожалением и печалью - это было  так
ново для него.

   Два десятка мужиков несли кули с орехами.
   Никто из них не смог бечевки развязать...

   Когда Бард подошел к костру и пристроился возле Белтрана, принц  шепнул
ему:
   - Смотри, как развеселились. Этого варианта я еще ни разу не слыхал.  -
Он неожиданно хихикнул. - Помнишь, как воспитатели лупили  нас,  когда  мы
записывали подобные грязные стишки в тетрадь Карлине?
   Бард рассмеялся:
   - Я помню, ты оправдывался тем, что девочек  вообще  не  следует  учить
читать. Тогда они, мол, не поймут, что в этих строчках непристойного.
   - Ну, вскоре я осознал, что и девушкам, которым нечего делать,  следует
дозволить научиться читать. - Он привалился к плечу сводного  брата  -  от
принца разило вином, и Бард понял, что тот крепко  перебрал,  -  и  шепнул
Барду на ухо:
   - Какая удивительная ночка! Грех не выпить.
   - Как твоя рана? - поинтересовался Бард.
   Белтран хихикнул:
   - Рана? Да ну ее к дьяволу! Лошадь понесла, и я свалился.  При  падении
задел за крюк, что на седле, еще и носом ударился. Так что во время боя  я
пытался остановить текущую из носа кровь.  Я  выглядел  очень  напуганным?
Хотелось бы, чтобы между нами была полная ясность. О чем ты задумался?
   - Вот  прикидываю,  есть  ли  в  нашей  команде  люди,  которые  смогут
управлять повозками и тягловыми животными.
   Белтран отчаянно зевнул:
   - До утра подождать не можешь. Дело сделано, теперь можно отдохнуть.  Я
бы дней десять спал, не просыпался. Глянь,  еще  не  так  поздно,  а  люди
пьяны, как монахи в праздник Середины зимы.
   - Чего еще от них ожидать? Женщин поблизости нет...
   - Я их не осуждаю. - Белтран пожал плечами. - Они  такие,  какие  есть.
Между нами, Бард, я уже успел испытать это  удовольствие.  После  битвы  в
Снежной долине ребята затащили меня в один из городских публичных домов. -
Принц скривился. - Эти игры мне не по вкусу.
   -  Я  тоже  предпочитаю  по  обоюдному  согласию.   Платить   даме   за
удовольствие - последнее дело! - согласился Бард.  -  Однако  после  такой
заварушки,  какая  выпала  нам  сегодня,  сомневаюсь,   чтобы   меня   это
беспокоило.
   В душе юноша сознавал, что говорит неправду. Несколько минут  назад  он
страстно желал Мелору, и даже если бы перед ним предстали самые изысканные
куртизанки Тендары и Каркосы, все равно выбрал бы ее. А  если  сравнить  с
ней Карлину? Об этом Бард и думать не хотел. Карлина была его суженая, это
было существенное различие.
   -  Что-то  ты  не  пьешь  сегодня,  сводный  брат,  -  сказал  Белтран,
протягивая  ему  бутылку.  Бард  сделал  большой  глоток,   скоро   голова
закружилась. Он повеселел,  смутные  мысли,  желание  обладать  Мелорой  и
совестливость, нахрап и жажда получить от нее все, а  не  только  плотскую
утеху, наконец растаяли, обернулись заумной чушью. Если эта баба играла  с
ним - черт с ней. Что его, привязали к ней!..
   Кое-кто из солдат с увлечением играл на ррилле.  Другие  стали  криками
вызывать мастера Гарета - пусть расскажет какую-нибудь байку. Вместо  него
к костру вышла Мелора.
   - Отец просит извинить его. Очень сильно разболелась рана,  ему  трудно
говорить.
   - Тогда вы сами, госпожа, подсаживайтесь к нам. Отведайте, вино  просто
чудесное...
   В приглашении не было и капли хамства, однако Мелора отказалась:
   - Если вы позволите, я с удовольствием отнесу стакан вина отцу.  Может,
это снимет боль и он наконец заснет.  Благодарю  вас,  но  нам  с  сестрой
необходимо присматривать за ним, менять повязки. И все равно  я  благодарю
вас за приглашение.
   Лерони глянула в сторону Барда - тот заметил печаль в ее взоре.
   - Я думал, он не так уж опасно ранен, - заметил командир.
   - Надо же, - добавил Белтран, - я тоже думал, что рана пустяшная. Хотя,
может, все дело в  клинке...  Я  слышал,  что  наемники  из  Сухих  земель
смазывают лезвия мечей и кинжалов особым ядом. Правду говорят  или  просто
болтают, не могу сказать. - Он опять широко зевнул.
   Солдаты за костром меж  тем  затянули  старинную  балладу  -  вероятно,
взгрустнулось.  Потом  еще  одну...  Костер   догорел,   и   люди   начали
разбредаться и устраиваться на ночлег. Опять, как и вчера, - по  двое,  по
трое,  вчетвером  забирались  под  тенты,  заворачивались   в   плащи,   в
непромокаемые кожаные накидки и одеяла. Бард напоследок  решил  проверить,
как разместились лерони.
   - Что с мастером Гаретом? - спросил он, откинув полу шатра и заглядывая
внутрь.
   - Рана сильно  воспалилась.  Слава  богам,  что  он  уснул,  -  шепотом
ответила Мирелла, приблизившись ко входу. - Благодарю за участие, - так же
тихо добавила она.
   - Мелора здесь?
   Мирелла подняла голову, взглянула на юношу  -  ее  глаза  неожиданно  и
заметно расширились. В них теперь читалось нескрываемое изумление. Неужели
Мелора  доверилась  ей,  подумал  Бард.  Или  молоденькая  девушка  сумела
прочитать их мысли. Сестры и Барда...
   - Она спит, мой лорд.  -  Мирелла  запнулась,  потом  добавила:  -  Она
плакала во сне, Бард. - Их  глаза  встретились,  теперь  в  них  светились
дружелюбие и признательность. Девушка мягко погладила Барда по  руке,  тот
сглотнул ком, вставший в горле.
   - Спокойной ночи, Мирелла.
   - Спокойной ночи, друг, - ответила она, и Бард догадался,  как  нелегко
ей было выговорить это слово. Она им не бросалась. Горечь и  благодарность
странно смешались в его душе. В расстроенных чувствах юноша  направился  к
умирающему костру, там залез  под  навес,  который  они  делили  вдвоем  с
Белтраном. Молча скинул сапоги, расстегнул пояс, на котором крепились  меч
и кинжал.
   - Ты теперь можешь считаться бредином этому бандиту из Сухих земель,  -
в темноте рассмеялся принц. - Ты же обменялся с ним кинжалом.
   Бард достал кинжал, взвесил его на руке.
   - Что-то он легковат  для  меня.  Если  бы  не  чудесный  орнамент,  не
красивая рукоять - смотри, она украшена зелеными камнями, - я бы  не  взял
его. Все-таки это ценный приз за выигранную жизнь. Так что буду носить это
оружие на зависть окружающим. - Он сунул кинжал  в  ножны  и  положил  под
голову. - Чертов наемник, ему, наверное, холодно там, в земле...
   Потом они долго молча лежали бок  о  бок.  Бард  размышлял  о  женщине,
которая плакала во сне. До нее было не  так  уж  далеко,  всего  несколько
шагов... В голове шумело от выпитого вина.
   - А я сегодня боялся куда меньше, - неожиданно подал голос  Белтран.  -
Думал поутру, что совсем струшу. Оказалось - ничего...  Терпеть  можно.  И
сражаться... Все это не так ужасно, как можно подумать.
   - От страха все равно никогда не  избавиться,  -  откликнулся  Бард.  -
Просто  со  временем  к  этому  относишься  проще  -   даже   с   какой-то
бесшабашностью: а-а, где  наша  не  пропадала.  Затем  после  боя  у  тебя
останется единственное желание - напиться вдрызг или влезть на  бабу.  Ну,
может, и то и другое...
   - Только не для  меня.  Меня  может  вырвать  от  какой-нибудь  грязной
потаскушки. Лучше напиться с товарищами. Зачем женщин берут на войну?  Как
это глупо!..
   - Ну, ты еще слишком молод, - беззаботно заметил Бард и обнял  сводного
брата. В следующее мгновение ясно осознал - или подслушал мысль  Белтрана?
- как в голове возникли слова: я бы хотел, чтобы Джереми был здесь с нами.
Уже в полудреме Бард припомнил, как они ночевали втроем. Это случилось  на
охоте, рядом догорал костерок, потом перед глазами проплыл  образ  Мелоры.
Как-то все само собой устраивалось, будущее казалось безмятежным.  У  него
есть надежные друзья, сводные братья, которые любят его.
   Тут Белтран повернулся и почти всем телом навалился на него,  прошептал
прямо в ухо:
   - Я  бы...  я  бы  хотел  побрататься  с  тобой,  сводный  брат.  Давай
поклянемся в вечной верности и обменяемся ножами.
   Бард вздрогнул, удивленно уставился на него и расхохотался.
   - Клянусь богиней! - ответил он. - Ты еще совсем сопляк! Что за детские
игры, вот уж не думал, что тебя до сих пор волнуют глупые клятвы, обеты  и
тому подобная дребедень. Или ты считаешь, что, если Карлина твоя сестра, я
и тебе должен клясться в верности? - Он не мог  остановиться  и  продолжал
смеяться. - Вот уж не думал, что Джереми  Хастур  до  сих  пор  увлекается
подобными...
   Бард использовал самое грязное слово, которое существовало в солдатском
жаргоне для обозначения подобных романтических глупостей, и  тут  услышал,
как сдавленно вскрикнул Белтран.
   - Ладно, если тебе и Джереми доставляют удовольствие подобные затеи, то
играйте на здоровье, а меня увольте. - Бард почувствовал, что несет что-то
немыслимое, однако уже не мог взять себя в руки.  -  Когда  же  ты  будешь
вести себя как мужчина, Белтран?
   Даже в темноте Бард разглядел, как краска залила лицо Белтрана. Парень,
глотая слезы, рывком сел, потом  засопел  и  наконец  тихо,  но  отчетливо
сказал:
   - Черт с тобой, сын подзаборной шлюхи! Клянусь, ты еще  поплатишься  за
эти слова, Бард... Я убью тебя!..
   - Ну вот, сразу "убью". То любовь до гроба, то вдруг ненависть, - в том
же насмешливом тоне продолжил Бард. - Давай ложись, братец. Кончай  играть
в эти детские игры. Впрочем, скоро вырастешь и сам поймешь,  что  все  это
чепуха. Все нормально. - Он почувствовал, что наговорил  лишнее,  на  него
повеяло холодом.
   Однако Белтран отодвинулся, потом бросил сквозь зубы:
   - Ты посмел смеяться надо мной. Ты!.. Бард мак Фиана. Попомни мои слова
- скорее розы зацветут в девяти преисподнях Зандру, чем ты увидишь в своей
постели Карлину!
   Он поднялся, сунул ноги в сапоги, рывками натянул их  и  ушел  в  ночь.
Бард долго, с тоской смотрел ему вслед.
   Отрезвел он сразу, в мгновение  ока.  Ведь  и  пьяным  не  был  -  так,
чуть-чуть. Устал - это да. Намаялся за день. Но разве это  оправдание?  Он
допустил смертельную ошибку. Неужели  непонятно,  что  парень  говорил  от
души? Потянулся к нему, открыл  сердце,  а  он?..  Ну,  не  по  нраву  ему
всяческие  клятвы,  обеты,  можно  было  спокойно  поговорить  с  принцем,
как-нибудь помягче отказать ему. И зачем вообще отказывать? Что плохого  в
том, если они побратаются?
   Бард  сидел  и  тупо  разглядывал  складки  на  кожаном  одеяле.   Что,
собственно, плохого в дружбе, пусть даже на веки вечные? Он вдруг  испытал
страстное желание вскочить, броситься вслед за Белтраном, извиниться перед
ним, заставить его  забыть  обо  всем  сказанном  здесь.  Однако  недавнее
ледяное прикосновение охладило его пыл. Он же  оскорбил  тебя.  Он  назвал
тебя сукиным сыном, Бардом мак Фиана, а не Бардом  ди  Астуриен,  как  его
следовало называть. В глубине души Бард догадывался,  что  Белтран  назвал
его не по злому умыслу - просто это были первые слова, что пришли  на  ум.
Пришли так пришли - черт с ним! Тоже меру надо знать... Сжав зубы,  что-то
бурча про себя, юноша решительно лег, повернулся на  бок.  Ничего,  поспит
где-нибудь в повозке, а может, рядом с лошадьми. К утру все забудется.



        5

   В праздник Середины зимы Одрин, король Астуриаса, праздновал победу над
герцогом Хамерфельским.
   Зима в том году выдалась необыкновенно мягкая, поэтому народу  в  замке
собралось много. Был здесь и сын  герцога,  отцу  пришлось  отдать  его  в
заложники, хотя официально это называлось "отдать на воспитание". Одрин по
характеру  был  добрый  человек,  поэтому  приветливо  встретил  мальчика,
обращался с ним как со своим воспитанником.  Тот  питался  за  королевским
столом, к нему приставили лучших учителей, причем по всем наукам,  которые
необходимо изучать отпрыску благородных  родителей.  Одним  словом,  решил
Бард, сына герцога воспитывали так же, как недавно его. Вот и на  праздник
нарядили как игрушку. Мальчик сидел рядом с Джереми Хастуром и Белтраном.
   - Все-таки, - сказала Карлина, - я невольно чувствую некую  вину  перед
этим ребенком. В столь нежном возрасте увезли  из  родного  дома!..  Тебе,
Бард, когда это случилось с тобой, стукнуло двенадцать, и ты был  не  ниже
взрослого. А маленькому Гарису сколько? Восемь или девять?
   - Думаю, восемь, - рассеянно ответил Бард. Он с тоской думал о том, что
его отец тоже мог бы приехать на праздник или  по  крайней  мере  прислать
своего законного наследника Аларика. И нечего  было  ссылаться  на  плохую
погоду  -  Аларик  уже  достаточно  большой  мальчик,  чтобы  появиться  в
королевском замке.
   - Карлина, не хочешь еще потанцевать?
   - Пока нет, - ответила девушка, обмахиваясь веером. На ней было зеленое
платье,  чуть-чуть  более  скромное,  чем  то,  в  каком  она  явилась  на
обручение. Странно, но Бард решил, что зеленое не идет  его  невесте  -  в
этом наряде она выглядела чересчур бледной и несколько болезненной.
   К ним подошел Джереми со словами:
   - Карли, позволь мне станцевать с тобой. Разреши, Бард, ты  и  так  уже
натанцевался с ней, а Джиневры здесь нет. Ей пришлось  вернуться  домой  и
провести праздники с матерью. Боюсь, что она не  вернется  во  дворец.  Ее
мать поссорилась с королевой Ариэль.
   - Постыдился бы, Джереми, разносить глупые сплетни. - Карлина  легонько
ударила его веером по руке. - Уверена, что мама  и  леди  Маржерида  скоро
помирятся и Джиневра вернется сюда. Бард, пойди и потанцуй с  какой-нибудь
дамой из маминой свиты. Не можешь же ты весь вечер провести подле меня. Ты