пробовал остановить ее  Юэн,  -  они  же  еще  не
проверены...
   - Я их проверил, - расхохотался Мак-Леод. - Съел на завтрак по  меньшей
мере полдюжины и прекрасно себя чувствую! Если  нравится,  можете  считать
меня психом. От них не будет никакого вреда, они под завязку набиты  всеми
известными витаминами, не считая парочки неизвестных!  Говорю  же  вам,  я
точно это знаю!
   Он поймал взгляд Юэна, и молодой доктор медленно закивал, чувствуя, как
глубоко внутри у него рождается странное новое ощущение.
   - Да. Вы правы; конечно, эти фрукты можно  есть.  А  этот  гриб,  -  он
показал на сероватый нарост на ближайшем дереве, - очень полезен  и  полон
белка; но те орехи, - он показал на свисающие с ветки изысканно-золотистые
орешки, - ядовиты: стоит пару раз куснуть, и у вас жутко заболит живот,  а
полчашки - смертельная доза... черт побери, откуда я все это  знаю?  -  Он
почесал лоб, внезапно нестерпимо зазудевший, и взял у Хедер плод.
   - Ладно, если уж сходить с ума, то  вместе.  Превосходно!  Всяко  лучше
полуфабрикатов... кстати, где Джуди?
   - С ней все в порядке, - со смехом отозвался Мак-Леод. - Пойду  принесу
еще фруктов!


   Марко Забал лежал один в палатке, зажмурив глаза,  и  в  полудреме  ему
грезилось палящее солнце на холмах  родной  Басконии.  Ему  казалось,  что
издалека, из леса, доносится пение, неумолчная, четкая, красивая  мелодия.
Он  поднялся  на  ноги,  не  позаботившись  ничего   на   себя   накинуть;
оглушительно заколотилось сердце, но он  пренебрег  этим  предупреждением.
Казалось, все вокруг исполнено неуловимой, текучей красоты, и он - в самом
центре захлестывающего эйфорического потока. Ослепительный солнечный  свет
падал на пологие склоны  поляны,  темные  ветви  деревьев  словно  манили,
обещая убежище, а цветы, казалось, искрятся и переливаются всеми оттенками
золота и голубизны; цвета, каких ему еще не приходилось видеть, заплясали,
искрясь, перед глазами.
   Из глубины леса доносилась мелодия, высокая, пронзительная,  невероятно
прекрасная; флейта Пана, лира Орфея, зов сирен.  Забал  почувствовал,  что
слабость куда-то исчезает, и к нему возвращается юность.
   В противоположном конце поляны он увидел Хедер, Юэна и Мак-Леода; те со
смехом растянулись в траве, и в  воздухе  среди  цветов  замелькали  голые
пятки девушки. Забал замер, как завороженный;  на  мгновение  его  окутала
паутина ее фантазии... "Я соткана из цветов..." Но далекая  мелодия  звала
его дальше. Ему замахали руками, приглашая присоединиться,  но  он  только
улыбнулся, послал девушке воздушный поцелуй и легкими юношескими  прыжками
умчался в лес.
   Вдали между  деревьями  мелькнул  белый  отблеск...  птица?  Обнаженное
тело... Забал понятия не имел, как далеко убежал от поляны, его  окутывала
блаженная эйфория освобождения от боли, и он  не  чувствовал,  как  бешено
колотится сердце, он следовал за белым отблеском мелькающей вдали фигуры -
или птицы? - и завороженно, с мукой в голосе выкликал:
   - Подождите, подождите...
   Мелодия  зашлась  на  пронзительной  ноте,  и  в  такт  ей,   казалось,
завибрировали голова и сердце Забала. Мягко, не ощущая боли, он  повалился
в ароматную траву. Мелодия продолжала звучать, и Забал увидел, что над ним
склоняется прекрасное женское лицо,  с  ниспадающими  на  плечи  вьющимися
бесцветными волосами и  что-то  произносит  нечеловечески,  душераздирающе
певучим голосом, и  пробивающиеся  сквозь  деревья  косые  солнечные  лучи
обращают ее волосы в серебро, и Забал ликующе, самозабвенно провалился  во
тьму, а в умирающих глазах его застыл женский лик, прекрасный и безумный.


   Рэйф бежал по лесу, оскальзываясь и падая на круто  взбирающейся  вверх
тропинке; сердце его бешено колотилось.
   - Камилла! - выкрикивал он на бегу! - Камилла!
   Что произошло? Только что она мирно покоилась в  его  объятиях  -  а  в
следующее мгновение лицо ее исказил дикий ужас, и она, давясь, забормотала
о каких-то лицах, смотрящих с гор, лицах,  выглядывающих  из  облаков,  об
открытых пространствах, готовых обрушиться на нее и раздавить в лепешку, а
еще через мгновение она вырвалась от Мак-Арана и с дикими воплями скрылась
среди деревьев.
   А деревья, казалось Мак-Арану,  оплывают  и  колышутся  перед  глазами,
отращивают ведьмины когти, тянут корни - чтобы опутать, подставить  ножку,
швырнуть с размаху в жгучий терновник. Шипы пробороздили кожу на плече,  в
руке огнем вспыхнула боль, в  небе  полыхнула  молния;  в  стороне,  шумно
топоча, пронеслось какое-то животное,  копыта,  копыта,  громче,  ближе...
Мак-Аран скорчился в ужасе, обхватил древесный ствол, вжался  в  него  что
есть силы, и грохот бешено бьющегося сердца  заглушил  все  прочие  звуки.
Кора была гладкой и мягкой, словно мех какого-нибудь  животного;  Мак-Аран
прижался к ней пышущим жаром лицом. С деревьев за ним  наблюдали  какие-то
лица, бесчисленные лица, лица...
   - Камилла, - ошалело пробормотал он, соскользнул на землю и застыл  без
сознания.


   У горных вершин  собирались  облака;  начал  подниматься  туман.  Ветер
затих, и принялся моросить мелкий холодный дождик, постепенно  превращаясь
в мокрый снег - вначале на высокогорье, а потом и  в  долине.  Закрывались
синие колокольчики-навершия на белых звездообразных цветах; пчелы и прочие
насекомые прятались по своим щелям в древесной коре или  по  норкам  среди
корней кустарников; а пыльца, сделав свое дело, оседала на землю...


   Камилла очнулась в полумраке; голова у нее-шла кругом.  Она  ничего  не
помнила с момента, как очертя голову, с дикими  криками,  понеслась  между
деревьев, в ужасе от безмерности межзвездного пространства, от  того,  что
ничего нет между ней и разбегающимися звездами... Нет; это был бред. А все
остальное - тоже  бред?  Медленно,  на  ощупь  она  принялась  исследовать
окружающую темноту и в конце концов была вознаграждена лучиком света; вход
в пещеру. Выглянув наружу, она внезапно содрогнулась; холод пронизывал  до
костей. А на  ней  была  только  хлопчатая  рубашка  и  тоненькие  брючки,
изорванные и мятые... нет, слава  Богу,  на  плечи  наброшена  пуховка,  и
рукава обвязаны вокруг шеи. Да, конечно; это сделал Рэйф, в траве, рядом с
ручьем.
   Рэйф. Где он? И, кстати, ее-то куда  занесло?  Что  из  удержавшихся  в
памяти рваных обрывков правда, а  что  безумные  фантазии?  Очевидно,  она
подхватила какую-то местную заразу, какое-то  жуткое  заболевание,  только
ждавшее своего часа. Ну и планета! Ну и местечко! Сплошной  ужас.  Сколько
прошло времени? Почему она тут одна? Где ее приборы, где рюкзак? Где  -  и
это самое главное - где Рэйф?
   Камилла натянула пуховку и до самого  горла  застегнула  молнию;  дрожь
немного утихла, но девушке было зябко,  она  хотела  есть,  ее  мутило,  а
многочисленные синяки и царапины стали заявлять  о  себе  во  весь  голос.
Может, Рэйф укрыл ее в пещере, а сам отправился за помощью? Как долго  она
лежала в бреду? Нет - наверняка он  оставил  бы  какую-нибудь  записку  на
случай, если она придет в себя.
   Снег падал густыми хлопьями; девушка огляделась,  пытаясь  понять,  где
она может быть. Над головой возвышался  темный  склон.  Должно  быть,  она
забежала в пещеру, чтобы укрыться от безумного ужаса открытых  пространств
в благословенной темноте и тесноте. Может быть, как  раз  сейчас  Мак-Аран
ищет ее посреди бушующей непогоды,  и  они  будут  часами  бродить  так  в
темноте, проходя друг от друга в нескольких футах, но видя  только  бешено
вихрящийся снег?
   Логика  требовала,  чтобы  Камилла  никуда  не  срывалась  с  места,  а
попыталась спокойно разобраться в сложившейся ситуации. Она тепло одета  и
до рассвета могла бы спокойно переждать в пещере. "Но если  Мак-Аран  тоже
заблудился где-то на  склоне?  Если  этот  неожиданный  ужас,  эта  паника
обрушились на них одновременно? И откуда  взялись  предшествовавшие  ужасу
восторг и самозабвение... Нет, потом; сейчас вспоминать  об  этом  слишком
больно".
   Где Мак-Аран стал бы  искать  ее?  Разумней  всего,  пожалуй,  было  бы
карабкаться наверх. Да, конечно - там остались рюкзаки; оттуда они  смогли
бы как-то сориентироваться,  когда  утихнет  снегопад  и  взойдет  солнце.
Значит, она полезет вверх  и  будет  надеяться,  что  Мак-Аран,  логически
поразмыслив, придет к тому же выводу. Если же нет, и до рассвета  Мак-Аран
не появится - тогда она одна спустится к базовому  лагерю,  и  они  вместе
отправятся на поиски... или вернутся к кораблю.
   На ощупь, в темноте, посреди  снежного  мельтешения  девушка  принялась
карабкаться по склону. Через какое-то время у нее появилось ощущение,  что
именно по этой тропинке они взбирались несколько дней назад.
   "Да. Так оно и  есть".  Ощущение  быстро  переросло  в  уверенность,  и
Камилла ускорила шаг, ничуть не удивившись,  когда  через  какое-то  время
впереди замелькал оранжевый огонек, а  попадающие  в  луч  света  снежинки
принялись вспыхивать яркими искорками; и вот уже  по  тропинке  устремился
навстречу Мак-Аран и крепко стиснул ее ладони.
   - Откуда ты знал, где меня искать? - спросила она.
   - Интуиция... или что-то в этом роде, - отозвался он. В оранжевом свете
карманного фонаря Камилла разглядела, что брови и ресницы у  него  опушены
снегом. - Просто знал, и все. Камилла... давай об этом  как-нибудь  потом.
Нам еще карабкаться и  карабкаться  -  туда,  где  мы  бросили  приборы  и
рюкзаки.
   - Думаешь, так они там нас до сих пор и  дожидаются?  -  скривив  губы,
произнесла Камилла; воспоминание о том, как лямки рюкзака слетели с  плеч,
резануло горечью.
   - Об этом не беспокойся, -  сказал  Мак-Аран  и  взял  ее  за  руку.  -
Пошли... Тебе надо отдохнуть, - мягко добавил он. - Обсудим все как-нибудь
в другой раз.
   Камилла расслабилась и доверилась Мак-Арану. Тот же, молча  прокладывая
дорогу сквозь снежную мглу, мысленно исследовал возможности своего  нового
дара и пытался понять, откуда что взялось. Ни на  секунду  же  у  него  не
возникало сомнения, что в темноте он движется прямым курсом к Камилле,  он
чувствовал, что она впереди; но если так и сказать - примут за психа.
   Крошечная палатка ждала их, установленная под прикрытием скал.  Камилла
тут же с радостью забралась внутрь, благодарная Мак-Арану, что не пришлось
возиться в темноте. Тот же пребывал в замешательстве; когда это успели они
поставить  палатку?  Он  ведь  точно  помнит:  утром,  перед  спуском,  он
сворачивал ее и упаковывал в рюкзак. Когда они могли вспомнить о палатке -
до или после того, как лежали в траве у  ручья?  Смутное  беспокойство  не
переставало грызть его, но он приказал себе не обращать на это внимания  -
в любом случае, к тому моменту что он, что она были уже изрядно улетевшие,
они могли сделать все, что угодно, ни в чем не отдавая отчета. Рюкзаки  их
оказались аккуратно сложены внутри палатки, и у него словно  гора  с  плеч
свалилась: "Бог ты мой,  нам  еще  повезло,  могли  ведь  и  потерять  все
результаты наблюдений..."
   - Хочешь, я соображу что-нибудь перекусить перед сном?
   - Н-нет, не надо, - мотнула она головой.  -  Господи,  такое  ощущение,
словно закинулась какой-то очень мощной дрянью. Рэйф,  что  такое  с  нами
стряслось?
   - Понятия не имею. - Почему-то  он  ощутил  приступ  робости.  -  Ты...
ничего не ела в лесу? Может, какие-нибудь фрукты?..
   - Нет. Я помню, что положила глаз на  какие-то  плоды,  очень  они  мне
приглянулись, но в последний момент что-то  остановило...  Я  только  воду
пила.
   - Нет, не то. Воду Джуди проверила давным-давно, с водой все в порядке,
так что это отпадает.
   - Но что-то это должно было быть, - не сдавалась Камилла.
   - Трудно не согласиться. Только, пожалуйста, на сегодня  хватит.  Можно
так еще сколько угодно переливать из пустого в  порожнее,  и  с  места  не
сдвинуться. - Он погасил фонарь.  -  Постарайся  поспать.  Мы  и  так  уже
потеряли день.
   - Будем надеяться, - произнесла в темноте Камилла, - что насчет  бурана
Хедер ошиблась.
   Мак-Аран промолчал. "Может, мне послышалось? - думал он, -  может,  она
сказала не "буран", а просто  "погода"?  Может,  здешний  безумный  климат
как-то связан со всем, что случилось?". Снова у него появилось жутковатое,
едва ли не болезненное ощущение, что он как никогда близок к  разгадке,  а
та неуловимо ускользает - но Рэйф смертельно устал и, не переставая  слепо
нашаривать ускользнувший-таки ответ, провалился в сон.



        5

   Целый час они тщетно бродили по лесу, выкрикивая: "Марко! Марко!", и  в
конце концов нашли Забала - уже окоченевшего, вытянувшегося, как струна, у
сероватых корней неизвестного дерева.  Легкий  снег  присыпал  его  тонким
саваном, невесомым слоем не толще четверти дюйма; а рядом с ним на коленях
застыла Джудит Ловат, недвижная и мертвенно-белая за  пеленой  неторопливо
кружащих в воздухе снежинок. В первое мгновение у  них  мелькнула  ужасная
мысль, что и Джудит тоже мертва.
   Но тут она шевельнулась, подняла на них затуманенный взгляд - и  к  ней
бросилась Хедер, укутала плечи теплым покрывалом, стала что-то шептать  на
ухо, пытаясь привлечь внимание. Но за все время, что Юэн и Мак-Леод тащили
Марко назад, к поляне, Джудит не проронила  ни  слова,  и  Хедер  пришлось
направлять ее шаги, словно бы та была одурманена или в трансе.
   И пока маленькая скорбная  процессия  петляла  между  деревьями  сквозь
мельтешащий снег, Хедер казалось - или, правильней  сказать,  грезилось  -
что в  голове  у  нее  по-прежнему  вихрятся  чужие  мысли;  беспросветное
отчаяние Юэна: "Хорошенький же  я  врач,  валяю  дурака,  а  тем  временем
пациент у меня на  глазах  впадает  в  буйное  помешательство,  сбегает  и
умирает..." Конфуз и смятение Мак-Леода, странным образом  переплетающиеся
с  ее  собственной  фантазией,  старой  сказкой  о  лесном  народце,   что
запомнилась ей с детства... "не должно герою брать  женщину  или  жену  из
рода  человеческого  или  эльфийского,  и  соткали  для  него  женщину  из
цветов... это меня, соткали из цветов..."
   Оказавшись в палатке, Юэн  опустился  на  корточки  и  недвижно  замер,
буравя взглядом оранжевый шелк. Джудит же продолжала пребывать в трансе.
   - Юэн! - тряхнула его за плечо Хедер. - Марко уже ничем не поможешь, но
Джудит-то жива! Пойди, посмотри, может, у тебя  получится  вывести  ее  из
ступора.
   Устало подволакивая ногу ("Господи, - промелькнуло в голове у Хедер,  -
такое впечатление, что черные  мысли  так  и  роятся  вокруг  него"),  Юэн
склонился над Джудит, посчитал пульс, выслушал стетоскопом.
   - Джуди,  -  негромко  произнес  он,  посветив  ей  в  глаза  маленьким
фонариком, - это вы уложили Марко так, как мы нашли его?
   - Нет, - прошептала она, - не я. Это был один  из  Прекрасных.  Сначала
мне показалось, что это женщина... пение, словно птичье... и глаза...  его
глаза...
   - Она все еще бредит, - отрывисто произнес  Юэн  и,  безнадежно  махнув
рукой, повернулся к Хедер. - Приготовь ей поесть  -  и,  главное,  заставь
хоть  что-нибудь  проглотить.  Нам  всем  надо  бы  подкрепиться,  и   чем
основательней, тем лучше - подозреваю, с сахаром крови у нас все не лучшим
образом... и если бы только с сахаром крови.
   - Как-то раз, - кривовато усмехнулся Мак-Леод, -  я  закинулся  хорошей
дозой альфианского эйфорического сока. Ощущение было  очень  похожее.  Так
что с нами все-таки случилось, Юэн? Вы врач, вам виднее.
   - Бог свидетель, не имею ни малейшего представления, - отозвался Юэн. -
Сначала я думал, что все дело во фруктах, но мы же принялись за них только
после того. А воду мы  берем  из  ручья  вот  уже  три  дня,  и  все  было
нормально. Да и в любом  случае,  ни  Джуди,  ни  Марко  к  фруктам  и  не
притрагивались.
   Хедер вручила ему миску горячего супа  и  устроилась  рядом  с  Джудит,
попеременно то кормя ее с ложечки, то прикладываясь к собственной порции.
   - Ума не приложу, с чего все  началось,  -  произнес  Мак-Леод.  -  Мне
показалось... я не уверен, но было такое  ощущение,  словно...  словно  бы
налетел порыв ледяного ветра, и меня затряс озноб... и я  будто  открылся,
до самого дна. Тогда я и  понял  вдруг,  что  фрукты  годятся  в  пищу,  и
попробовал один...
   - Безрассудство, - пробормотал Юэн.
   Но зоолог, все еще открытый чужим эмоциям,  понимал,  что  на  самом-то
деле молодой доктор клянет себя за преступную халатность.
   - Почему? - спросил Мак-Леод. - Фрукты  ведь  действительно  годятся  в
пищу, иначе мы давно заболели бы.
   - У меня не проходит ощущение, - нерешительно протянула  Хедер,  -  что
все дело в погоде. Что-то изменилось...
   - Психоделический ветер! - фыркнул Юэн. - Призрачный  ветер,  навеявший
временное помешательство!
   - Ну, это еще не самое странное, что могло бы случиться,  -  отозвалась
Хедер и ловко скормила Джудит очередную ложку супа.
   Доктор Ловат неожиданно  вздрогнула,  тряхнула  головой  и  непонимающе
огляделась.
   - Хедер? - неуверенно проговорила она. - Как... как я сюда попала?
   - Это мы привели тебя, родная. Успокойся, все в порядке.
   - Марко... я видела Марко...
   - Он умер, - тихо произнес Юэн, - убежал в лес, пока мы сходили с  ума;
больше мы его не видели.  Должно  быть,  не  выдержало  сердце  -  я  ведь
предупреждал, что ему даже садиться опасно.
   - Значит, это сердце? Ты уверен?
   - Насколько я вообще  могу  быть  уверен  без  вскрытия  -  да.  -  Юэн
проглотил остатки  супа;  в  голове  у  него  постепенно  прояснялось,  но
ощущение вины лежало на душе тяжелым грузом. И он понимал, что никогда  от
этой тяжести-полностью не освободится. - Послушайте, давайте сравним,  кто
что помнит, пока воспоминания еще свежи. Должен ведь быть  какой-то  общий
фактор; что-то, что делали мы все. Съели или выпили...
   - Или вдохнули, -  добавила  Хедер.  -  Наверняка  это  было  что-то  в
воздухе, Юэн. Фрукты, например, ели только мы втроем. Джуди, ты ведь ни  к
чему не притрагивалась в лесу?
   - Нет, почему - я пробовала какой-то сероватый древесный гриб...
   - Но из нас троих, - продолжил Юэн, - древесный гриб не пробовал никто,
кроме Мак-Леода; мы ели фрукты, но ни Марко,  ни  Джуди  к  фруктам  и  не
притрагивались.  Джуди  нюхала  цветы,  а  Мак-Леод  раскладывал   их   по
контейнерам, но ни Хедер, ни я цветов не трогали - пока все  не  началось.
Мы с Мак-Леодом лежали в траве... - краем  глаза  Юэн  заметил,  что  лицо
Хедер заливается краской, но продолжал  тем  же  тоном,  -  и  по  очереди
занимались любовью с Хедер, и все трое галлюцинировали. Если Марко встал и
убежал  в  лес,  то  могу  предположить  только  одно:  ему  тоже   что-то
померещилось. Джудит, а с чего все началось у вас?
   - Не знаю, - покачала та головой. - Я помню только... что  цветы  стали
ярче, а небо, небо расщепилось, словно бы  на  множество  радуг.  Радуг  и
призм. Потом я услышала пение; наверно, птичье, хотя точно не  уверена.  Я
отправилась  в  самую  гущу  теней,  и  они  были   абсолютно   сиреневые,
лилово-сиреневые и синие. Потом появился он...
   - Марко?
   - Нет. Он был очень высокий и с серебряными волосами...
   - Джуди, это же галлюцинация, - врач с жалостью  посмотрел  на  нее.  -
Мне, например, казалось, будто Хедер соткана из цветов.
   - Четыре луны... - продолжала Джуди, - ...я видела их, несмотря на  то,
что был день. Он не говорил ни слова, но я слышала его мысли.
   - Ну, нам всем мерещилось, что мы вдруг стали  телепатами,  -  произнес
Мак-Леод. - Не уверен, правда, что мерещилось...
   - Наверняка мерещилось, - отрезал Юэн. - Никаких следов разумной  жизни
нам здесь обнаружить не удалось. Хватит, Джуди, - уже помягче добавил  он,
- тебе надо поспать. Когда мы вернемся к кораблю... ну, наверняка же будет
какое-нибудь расследование.
   "Преступная халатность, пренебрежение служебным долгом  -  вот  что,  в
лучшем случае, на меня повесят; или мне  удастся  сослаться  на  временное
помешательство?" Пока он так размышлял, Хедер пом