все
глубже заползавшего в душу. Эта необычная, по-своему красивая, плодородная
земля на поверку оказалась преддверием преисподней, где  нашли  выход  все
самые злобные чувства, что копились в душах людских. Вплоть  до  коварного
использования колдовских приемов...
   - Есть вещи еще более жуткие, чем бомбежка, - голос Мелисендры  оторвал
его от горьких дум. - Это  всего  лишь  аэрокары,  и  Башня  вполне  могла
защититься от атаки с воздуха. Я однажды сбила такую  машину.  Я  слышала,
что однажды круг лерони наложил заклятье  на  землю  вокруг  подвергшегося
осаде замка. - Она указала на руины, возвышающиеся  на  дальнем  холме.  -
Земля разверзлась, содрогнулась, замок был разрушен до  основания,  и  все
люди погибли.
   - И что же, хоть какая-то защита от подобных нападений существует?
   - Конечно, - безразлично ответила Мелисендра. - Если бы владетель замка
имел свой круг колдунов и они оказались сильнее нападавших, то  ничего  бы
не случилось. В нашей семье поколениями - и в  других  знатных  семьях  на
Дарковере - культивировался ларан. Это началось в древнюю эпоху, когда вся
земля находилась под управлением  Хастуров,  потомков  первого  Хастура  и
Кассильды.  Однако  наследственные  программы  тоже  имеют  свой   предел.
Кровосмешение в конце концов  приводит  к  вырождению.  Мой  отец,  -  она
кивнула  в  сторону  старика,  -  был  женат  на  сводной  сестре,  и   из
четырнадцати родившихся у них  детей  выжили  только  трое,  все  девочки.
Теперь на этих холмах уже не  встретишь  Макаранов,  разве  что  несколько
человек... Побольше их обитает на  севере,  в  горах,  где  не  занимались
наследственной программой. Род Деллереев и  старая  линия  Серраисов  тоже
вымерли, последние из них слились  с  Риденоу.  Моя  сестра  Кирия  умерла
родами, и мы с другой моей сестрой, Мелорой, выходили  ребенка...  Мирелла
тоже лерони, одна из тех, кто обладает, даром  ясновидения.  Мирелла  дала
обет хранить невинность. Племянница пошла на это, потому что тоже  боялась
умереть родами. Я тоже боялась...
   Пола почувствовал страх Мелисендры, возникший при  этих  воспоминаниях.
Тут  ему  пришло  в  голову,  что  у  нее  есть  сын  -  только  тогда  он
почувствовал, что испытывала любимая женщина перед родами.  До  этого  дня
все эти специфически женские проблемы совершенно не занимали Пола - теперь
его словно оглушило.  В  его  мире  женщины  имели  много  средств,  чтобы
сознательно  управлять  этой  стороной  жизни.   Теперь   оказалось,   что
Мелисендра не в состоянии контролировать беременность.
   - У нас в семье начались выкидыши,  стали  рождаться  мертвые  дети,  -
лерони рассказывала сухо, ровным голосом, лицо  у  нее  окаменело.  Трудно
было понять, то ли она с ним беседовала, то  ли  сама  с  собой.  Человеку
нужно выложить наболевшее, и случается, все равно кому.  -  Эрленд,  хвала
богине, здоров, однако и у него сильно проявился ларан. В  таком  возрасте
это большая редкость... Бард нам не родственник, может, в этом  все  дело,
ведь Кирия вышла замуж за двоюродного брата...  Мелора  и  я  должны  быть
осторожны в выборе, если желаем, чтобы у нас были здоровые дети. Даже если
после родов мы останемся в живых, ребенок может оказаться неполноценным. Я
думаю, что Мелоре вообще не  следует  иметь  детей.  Отец  рассказал,  что
существует ларан, противоположный нашему, так что если я решусь зачать, то
ребенок может убить меня. К счастью, подобный исход практически невозможен
- носителей того, несовместимого, ларана осталось очень  немного.  Однако,
как мне кажется, их ядовитая сила не исчезла и  бродит  теперь  по  другим
родовым линиям. К сожалению, записи о родителях уже не  ведутся  и  теперь
трудно установить  предков.  Исчезло  и  старинное  искусство  исправления
дефектов на  клеточном  уровне  -  последняя  целительница,  которая  была
мастером в этом деле, умерла, не  успев  передать  ученикам  свои  знания.
Теперь никто не сможет сказать, что нас ждет, когда мы беременеем.  И  вот
еще напасть - это новое колдовское оружие... - Мелисендру даже передернуло
от отвращения, и она сменила тему: - Я была счастлива, что у Барда  нет  в
теле подобной отравы. Может, это была единственная отрада в нашей связи.


   После взятия крепости армия астурийцев двинулась дальше, и на следующий
день  разведка  донесла,  что  впереди  сосредоточиваются   главные   силы
Серраиса. Киллгардский Волк приказал на ночь разбить лагерь. На марше  Пол
больше не встречался с Мелисендрой - не представлялось возможности. Только
изредка промелькивал в толпе всадников знакомый серый  плащ  с  капюшоном.
Теперь, на  привале,  узнав,  что  неподалеку  есть  роща  и  колодец,  он
отправился в ту сторону.
   Уже смеркалось, с неба сыпала изморозь (Бард объяснил, что  для  начала
лета снег - обычное явление... "Что  за  климат!"  -  уже  в  который  раз
поражался Пол). Еще издали он заметил знакомую фигуру  в  намокшем  плаще.
Мелисендра поманила его рукой. Несколько минут они стояли обнявшись, не  в
силах оторваться друг  от  друга,  когда  же  он  повлек  ее  к  деревьям,
Мелисендра отрицательно покачала головой.
   - Этого нельзя, это исключено. Мы же в армии, на службе. Ты  не  думай,
милый, что я не хочу, просто не подобает. Наше время еще придет...
   Он решил немного поднажать, однако, взглянув в ее глаза, сразу  оставил
все попытки. Действительно, наступит день - или ночь? -  окончится  война.
Стоит ли обращаться с любимой женщиной  как  с  лагерной  шлюхой?  Хороший
вопрос, похвалил себя Пол, почему ты никогда не задавал его раньше? Потому
что потому!.. Пора бежать, шепнула женщина, отец будет сердиться  на  нее,
даже это свидание выходит за рамки приличий. Он устроит ей выволочку. Нет,
он вовсе не против тебя, просто в армии, тем более на войне, свои законы и
запреты.  Только  дай  солдатам  волю,  это  будет  не  войско,  а  сброд.
Разбойничья шайка... Если кому-то  можно,  почему  другим  нельзя?  Лерони
оторвалась от него и поспешила по тропинке к своему шатру. Пол проводил ее
взглядом, потом с удивлением отметил, что такое случилось с ним  в  первый
раз. Женщина отказала, а он даже рад этому. Повидались -  и  сердце  полно
радости. Попробовала бы какая-нибудь  другая  поступить  так  же!  Что  же
происходит? Почему обидеть Мелисендру  кажется  немыслимым  злодеянием,  а
согласие приносит блаженство и  умиротворение?  Чудеса  творятся  на  этом
Дарковере, вздохнул Пол.
   У него стало тревожно на душе. Пол никогда не задумывался над мотивами,
стремлениями, ему было все равно, почему он поступал так, а не  иначе.  Он
брал, что хотел, и что хотел, то брал. Все просто и  понятно  -  в  случае
сопротивления перешибал  силой  столь  же  незамысловатые  желания  других
людей. Теперь  же,  встретив  Мелисендру,  он  начал  по-новому  оценивать
прежнюю жизнь - шальную и в общем-то бездумную...
   Непрошеные мысли стали являться и по ночам. На этот раз он  тоже  долго
не мог заснуть - лежал, положив голову на руки, размышлял о будущем.  Что,
например,  произойдет,  когда  Бард  догадается,  что  у  него,  Пола,   с
Мелисендрой нечто большее, чем интрижка? Что он постоянно жаждет ее  и  не
мыслит своей жизни без этой женщины? Если они с Бардом одного поля ягоды -
точнее, одна и та  же  ягода,  почему  же  он  после  первой  же  ночи  не
пресытился Мелисендрой? Почему  в  этом  они  различаются?  Ведь  вкусы  и
пристрастия у них должны быть совершенно одинаковыми...
   "У меня нет никакого чувства вины перед Мелисендрой, ни  капельки...  И
угрызений совести нет... Мелисендра стала так желанна... места себе  найти
не могу..."
   Пол чуть не рассмеялся - интересно, Бард хотя бы когда-нибудь  и  перед
кем-нибудь чувствовал себя виноватым? Его двойник изначально был  свободен
от всяких переживаний по этому поводу, даже  сожаление  промелькивало  как
дуновение ветерка, изредка, остужающе, не более того... А чувство  вины  -
этого в принципе не могло быть. Нервы у них, у мужиков, крепкие,  и  опыта
хватало: только  дай  слабинку,  распусти  нюни,  тут  уж  недалеко  и  до
искупления грехов, сострадания. Это к лицу монахам... Разве не так? Ох, не
знаю,  вздыхал  Пол.  Спать,  внушал  он  себе,  однако  веки   никак   не
смеживались. Неясность в душе гнала сон, тревожила, бередила.
   Однако в любом случае эти переживания лучше, чем  пребывание  в  камере
забвения. Успокоив себя этой мыслью, сразу заснул.
   Утро выдалось хмурое, ненастное. Дождь усилился,  и  в  первый  момент,
услышав команду о выступлении, Харел несколько удивился, потом, пораскинув
умишком, признал, что в таком климате ждать хорошей  погоды  бессмысленно.
Можно век не сдвинуться  с  места...  Опять  по  обеим  сторонам  проселка
потянулись пастбища, попадались пастухи верхом на странных  зверях,  а  уж
скот и в дурном сне привидеться не мог. Бард назвал этих животных рогатыми
кроликами. Ладно, черт с ними, с этими  грызунами  -  только  трудно  было
понять, что же в  них  было  кроличьего!..  Подворья  были  расположены  в
отдалении друг от друга, на  многих  хозяйничали  женщины,  изможденные  и
мрачные донельзя. Все они были одеты в широкие клетчатые  плащи,  смотрели
исподлобья, слова от них не дождешься... Жуть, а не страна, подумал Пол  и
глумливо  добавил  -  правда,  с  орошением  у  них  дело  налажено.  Воды
хватает... Слава Богу, что он не стал крестьянином. Из  той  малости,  что
узнал Пол, крестьян постоянно донимали то засуха, то половодье.
   Вскоре передовой отряд добрался до озера,  по  морщинистой,  поливаемой
дождем поверхности его были разбросаны лодки, с которых рыбаки забрасывали
сети. Самая рыбалка - в дождь, подумал Пол, Бог им в помощь...
   Около полудня - дни на Дарковере были длиннее, и Харел лишь  по  солнцу
мог определить, что это - утро или вечер? - был  устроен  привал.  Раздали
сухой паек - кусочек грубого хлеба с изюмом или какими-то неизвестными ему
сухофруктами, добрый пласт мягкого  сыра,  горсть  неочищенных  орехов,  а
также чарку подкисшего, но  бодрящего  вина,  которое  сразу  подняло  дух
солдат.
   Пол не успел дожевать обед, как его срочно вызвали к Барду.  Собираясь,
Пол ощутил на себе неласковые взгляды, слух тоже пока не изменял ему -  он
не мог не слышать колкие замечания по поводу нового  любимчика.  Он  решил
поговорить с Бардом по  этому  поводу.  Как  только  представится  удобный
случай... От завистников можно ждать  любого  подвоха...  Едва  Пол  завел
разговор об этом, Бард сразу откликнулся:
   - Знаешь, почему  меня  прозвали  Киллгардским  Волком?  -  Он  поиграл
бровями, потом ответил: - Потому что я всегда поступаю наперекор ожиданиям
противника. Поэтому не многие отваживаются вступить в схватку со мной.
   Далее сообщил, что прибыл гонец с известием,  что  армия  Серраиса  уже
совсем близко. Когда прояснится, в небо будут выпущены сторожевые птицы, с
их помощью можно узнать все подробности о вражеском войске -  численность,
состав, позиции, наличие вооружения и припасов.
   - Дело в том, - продолжил Бард, - что в нашем  распоряжении  есть  юный
ларанцу, одаренный ясновидением. В связи с этим возникла идея - ударить по
врагу еще до того, как кончится дождь. Руйвен, -  приказал  он  одному  из
своих адъютантов, - немедленно доставь сюда Рори Ланарта. Если он ест,  то
пусть заканчивает поскорее. - Затем  он  повернулся  к  Полу:  -  Голодный
ларанцу - не ларанцу.
   Когда юный маг подъехал к главнокомандующему, Пол поразился  -  что  же
это  за  колдун?  Так,  колдунишка  какой-то...  Малому  было   не   более
двенадцати. Совсем детей берут в армию, вздохнул он. Хороши нравы! Тут его
пронзила мысль об Эрленде - к нему он уже относился как к родному - у того
на груди тоже болтается этот проклятый звездный камень.  Неужели  и  этого
рыжего мальчонку ждет подобная участь? Между тем Рори, окаменев лицом, уже
вглядывался в свой кристалл. То, что открывалось его  глазам,  он  сообщал
бесцветным, тусклым голосом.
   "Неужели Мелисендре по нраву, чтобы ее  сын  вот  так  в  дождь  изучал
окрестности? В таком случае Бард не более чем варвар в диком краю. Он и я,
выходит, далеко не одно и то же. Вся эта местная  простота  не  для  меня.
Помилуй Бог, есть же вещи, с которыми нельзя мириться..."
   Он бросил взгляд  в  сторону  Барда  -  тот,  оказывается,  внимательно
смотрел на двойника. Пол насторожился, ожидая какого-то знака или,  может,
неудовольствия, которое невольно бы отразилось на лице Волка, если  бы  он
прочел его мысли. Однако тот буркнул:
   - Закончил обед? Ладно, дожуешь на ходу - я тоже взял  с  собой  горсть
орехов. Прикажи выступать в прежнем походном порядке. Рори, - обратился он
к мальчику, - поскачешь со мной в голове  колонны.  Ты  мне  понадобишься,
Пол, подержишь его лошадь, когда тот погрузится в транс.
   Примерно около часа войско продвигалось вперед, пока авангард не достиг
подножия холма. Здесь колонну остановили, а Бард  въехал  на  вершину.  Он
молча указал на восток - в  той  стороне,  куда  убегал  вконец  размокший
проселок, стояли войска и  были  различимы  стяги,  чуть  колышущиеся  над
головами воинов. Зеленые с золотом - цвета Риденоу из Серраиса. Их дружины
были расположены за нешироким ручейком, тыл  прикрывал  редкий  лесок,  по
опушкам и под сенью деревьев все заросло колючником.  Встревоженные  птицы
неожиданно, разом, вспорхнули над кронами. Тут до  Пола  долетели  обрывки
мыслей Киллгардского Волка...
   "Значит, провалилось; незамеченными подкрасться  не  удалось.  Они  уже
выстроились в боевую  линию.  Наверное,  их  лерони  вовремя  учуяли  наше
приближение. Конечно, у них есть лерони... Должны быть..."
   Помощники  Барда,  посыльные,  адъютанты  поскакали  вдоль  колонны   с
приказом каждому  отряду  занять  место  для  атаки  согласно  диспозиции,
которую Бард нарочито открыто обсудил с Полом. Подобная  милость,  которой
военачальник одаривал выскочку-чужака, опять же пришлась  солдатам  не  по
вкусу. Они, конечно, не могли  знать,  в  чем  причина  такого  доверия  к
новичку, однако чувствовали, что здесь что-то не так. Пол был уверен,  что
наступит день, когда подобное покровительство приведет к открытому взрыву.
Он удивлялся Барду - зачем ему  склоки  в  своем  штабе,  однако  тот  был
невозмутим и по-прежнему оказывал Полу знаки внимания. Может,  он  заранее
проверял своих подчиненных - в преддверии неизбежного разделения армии - и
подбирал людей, с которыми придется иметь дело Полу, когда пробьет его час
выступить в личине главнокомандующего. Когда это случится, больше не будет
ни пересудов,  ни  завистливых  и  злобных  взглядов,  тем  более  открыто
высказываемых признаков недовольства.
   "Ладно, поживем - увидим", - решил Пол.
   Как всегда, сигналом  к  атаке  должен  был  послужить  обнаженный  меч
главнокомандующего. Как только Киллгардский Волк выхватит клинок -  забьют
барабаны, заревут трубы и разом завопят сотни, тысячи  глоток.  Пола  била
дрожь в ожидании этого момента - он сжимал рукоять своего меча, готовый  в
мгновение ока, заметив сигнал, броситься вперед.
   Дождь между тем сменился холодной изморосью, лишь изредка тяжелые капли
шлепались о землю. В облаках  появился  разрыв,  он  быстро  увеличивался,
обнажая розоватое небо - вот  уже  показался  край  гигантского  багряного
светила. Мелькнула мысль, что при солнце  сражаться  все-таки  сподручнее,
хотя, с другой стороны, грунт все равно  влажный,  того  и  гляди,  лошадь
упадет... Потом еще какая-то глупость полезла в голову. Со страху, что ли?
Или от  волнения...  Дрожь  по-прежнему  мелко  покалывала  тело.  Тут  он
заметил, что мастер Гарет отвел свою группу в  сторону,  чтобы  лерони  не
путались под ногами у наступающей  конницы.  Даже  под  плащом  Пол  сумел
разглядеть Мелисендру, вмиг воображение дополнило различимое  взором.  Как
он испугался, что может потерять ее в резне! Теперь-то понятно, что лерони
в самом бою участия не принимают...
   Что он ждет? Сколько можно заставлять людей ждать? Кто-то, по-видимому,
еще не успел развернуться. Ага, вот!
   На солнце блеснул меч Барда -  и  следом  раздался  торжествующий  рев.
Конница Астуриаса пошла в атаку. Начали шагом, потом перешли на рысь, и  в
тот момент с рядами атакующих что-то случилось. Всадники и слева, и справа
начали отбиваться, махать мечами в воздухе. Сосед, уже было перешедший  на
галоп, заорал: "Боже, огонь! Смотрите туда!.." - и вывалился из седла. Пол
недоуменно озирался - кажется, ничто  в  окружающем  его  пространстве  не
изменилось, но отчего заметались люди и лошади начали  вставать  на  дыбы?
Исступленные крики и ржание слышались  вокруг,  и  в  этот  момент  в  его
сознании словно что-то  треснуло,  раздвинулось,  и  он  увидел  поле  боя
глазами Барда.
   С неба, из таявших на  глазах  туч,  стаями  сыпались  огненные  птицы,
кружили над головами, осыпали  искрами  головы  коней,  вопили  так,  что,
казалось, лопнут, барабанные перепонки. Самое ужасное,  что  у  птиц  лица
были человеческие. Женские... Искаженные гримасами злобной радости.
   Все это Пол видел глазами Барда, слышал  его  ушами...  Сам  же  так  и
ничего  не  мог  заметить  в  прояснившемся  после  дождя   воздухе.   Эта
двойственность видения, впечатления сразила его окончательно. Он  едва  не
остановил коня, не слез с седла... Однако чувство  опасности  вернуло  ему
разум. Армия Серраиса между тем перешла ручей  и,  ровняя  ряды,  пошла  в
контратаку. Харел  взял  себя  в  руки  -  тем  более  вовремя,  поскольку
опешивший  вначале  Бард  теперь  взирает  на  приближавшихся  врагов  его
глазами. Тут же Волк взревел, принялся размахивать мечом.
   - Нет ничего! Мужики, это все обман! Иллюзия!.. Что вы, шуточек  лерони
не видывали?! Вперед, в атаку!..
   Следом подхватил Пол: "Ура, ура! В атаку!!" - и бросился вперед. Гарпии
остервенели, начали бить людей в  грудь,  осыпать  огненными  каплями,  но
удары  их  не  ощущались,  искры  не  жгли.  Астурийцам  наконец   удалось
восстановить боевую линию, и с грехом пополам они вновь пошли в атаку. Вот
когда Пол смекнул, как удачно был составлен  план  боя.  Все-таки  что  ни
говори, а у Барда была голова на плечах. Они скакали под уклон,  и  стоило
коней чуть-чуть разогнать, уже никакие  колдовские  штучки  не  смогли  бы
удержать сомкнутые ряды кавалерии. Он начал подбадривать людей, на  глазах
распаляющихся  злобой,  вырвался  вперед.  Тут   неожиданно   почувствовал
зловоние,  издаваемое  летающими  волшебными  существами,  -  странно  был
устроен его дар, невольно отметил про себя Пол: он не мог  ни  видеть,  ни
слышать, только обонять.
   Наконец лава астурийской конницы, обогнув лесок, обрушилась  на  врага.
Те явно не ожидали подобного поворота дела. Слишком уж Эйрик  из  Серраиса
доверился своим лерони... Это была последняя здравая мысль,  родившаяся  в
сознании Пола. Неведомо  откуда  вывернувшийся  пехотинец  попытался  было
копьем достать его коня. Скакун увернулся, в  следующее  мгновение  Пол  с
размаху с оттяжкой рубанул солдата по голове. Располосованный от плеча  до
бедра воин, распадаясь на две половинки, рухнул на траву. Хлынула кровь...
Харел отбивался от ударов, нападал сам - без устали работал  мечом.  В  те
минуты ему было не до огненных чудищ, не до двойника.
   Первый удар сокрушил не столько строй  серраисцев,  сколько  их  боевой
дух. Они ринулись в атаку в надежде  добить  обескураженных,  перепуганных
врагов,  хотели  навалиться  на  них  из-за  лесочка.  Не  тут-то  было...
Астурийцы были  опытными  воинами  и,  справившись  с  испугом,  с  именем
Киллгардского Волка на устах разорвали боевую линию Серраиса  и  принялись
уничтожать противника по частям. Сеча кончилась так  быстро,  что  сначала
Пол не поверил, что больше некого разить мечом,  незачем  отбивать  удары,
подставлять щит. У  него  еще  не  прошел  боевой  запал,  когда  к  Барду
подтащили Эйрика Риденоу, захваченного в плен. О  чем  они  говорили,