- Я жил на множестве китайских планет, - заявил Эндер. -  И  на  всех
люди верили в старых богов. Боги живут в  каждом  мире,  даже  здесь,  в
самой  малой  из  людских  колоний.  И  все  время  происходят  чудесные
излечения в часовне Ос Венерадос. Корнерой  рассказывал  нам  про  новую
ересь где-то в глубине страны. Какие-то свинксы непрерывно  общаются  со
Святым Духом.
   - Не понимаю я этой истории с богами, - призналась Джейн.  -  Неужели
еще никто не заметил, что  боги  всегда  говорят  то,  что  люди  желают
услышать?
   - Вовсе нет. Боги часто требуют, чтобы  мы  частенько  делали  такое,
чего сами не желаем,  что  само  по  себе  требует  каких-то  жертв  или
отречений. Нет, нам нельзя недооценивать богов.
   - Разве твой католический Бог обращается к тебе?
   - Может и да. Только я никогда этого не слышу. А если даже и так,  то
не знаю, что слышу именно его голос.
   - А вот  когда  вы  умираете,  действительно  ли  боги  всех  народов
забирают своих мертвых и переносят куда-то, где те будут жить вечно?
   - Не знаю. Мертвые писем не присылают.
   - Когда я сама погибну, заберет ли меня туда какой-нибудь бог?
   Эндер помолчал, после чего начал рассказывать своим тоном сказочника:
   - Есть такая старинная история про кукольника, у которого никогда  не
было сына. Поэтому он и сделал куклу, что выглядела как самый  настоящий
мальчик. Он держал этого деревянного малыша на коленях,  разговаривал  с
ним и делал вид, что это его настоящий сын. Нет, он не сошел с ума.  Все
время понимал, что это всего лишь  кукла.  Он  назвал  ее  Пиноккио.  Но
как-то бог сошел на землю, прикоснулся к кукле и дал ей жизнь,  и  когда
кукольник обратился к Пиноккио, тот ему ответил. Кукольник никому в этом
не признался. Он держал своего деревянного сына дома, но приносил малышу
все истории, которые только слыхал, известия о всех чудесах  на  небе  и
земле. Но однажды, возвращаясь из порта, где как раз выслушал истории из
дальних стран, он увидал, что  его  дом  горит.  Он  пытался  проникнуть
вовнутрь, кричал: "Мой сын! Мой сын!". Но соседи его удержали. "Ты с ума
сошел?" - говорили они. - "Ведь у тебя же нет сына". Он видел,  как  дом
его сгорел дотла, а когда огонь погас, бросился в руины, посыпал  голову
горячим пеплом и горько заплакал. Никто не мог его утешить. После пожара
он не захотел отстраивать мастерскую. Когда же люди спрашивали:  почему,
он отвечал, что его сын погиб. После этого  он  жил  тем,  что  оказывал
другим мелкие услуги. Все жалели кукольника,  считая,  что  он  тронулся
после пожара. Но однажды, через  три  года,  к  нему  подошел  маленький
мальчик, сирота, потянул его за рукав  и  спросил:  "Ты  мне  расскажешь
какую-нибудь интересную историю, папа?"
   Джейн ожидала, но Эндер не продолжал.
   - И это вся история?
   - А разве не достаточно?
   - Зачем ты мне ее рассказал? Это всего лишь сны и мечтания. Какая тут
связь со мной?
   - Именно эта история пришла мне в голову.
   - А почему?
   - Возможно, именно таким образом  ко  мне  обратился  Бог,  -  сказал
Эндер. - А может я просто сплю, и у меня нет того, чего ты хочешь.
   - Я даже и не знаю, чего хочу от тебя.
   - Я знаю. Ты хочешь жить  в  собственном  теле,  вне  зависимости  от
филотической сети, что связывает все анзибли. Я бы предложил тебе  такой
дар, если бы только смог.  Если  ты  придумаешь,  как  мне  удастся  это
сделать, я для тебя это сделаю. Но, Джейн, ты ведь даже не  знаешь,  что
ты есть на самом деле. Возможно, если бы ты открыла, что именно  вызвало
твое существование, что делает тебя самой  собой,  тогда  мы  бы  смогли
спасли тебя в тот день, когда анзибли отключат, чтобы убить тебя.
   - Так вот о чем говорит твоя история? Что, возможно, я и сгорю вместе
с домом, но душа моя как-нибудь воплотится в трехлетнего сироту?
   - Выясни, кто ты такая, что ты такое, свою суть. И тогда посмотрим, а
не удастся ли перенести тебя в какое-нибудь безопасное место,  пока  все
эта катавасия не закончится. У нас имеется анзибль. Может быть потом нам
удастся ввести тебя и в сеть.
   - На Лузитании не хватит компьютеров, чтобы вместить меня.
   - Ты этого не знаешь. Ты даже не знаешь, чем является твое "я".
   - Ты заставляешь меня искать  собственную  душу.  -  Последнее  слово
Джейн произнесла с явной издевкой.
   - Джейн, чудо ведь состояло не в том, что кукла  возродилась  в  теле
мальчика. Чудом было то, что она вообще начала  жить.  Случилось  нечто,
что обычное соединение между компьютерами  превратилось  в  сознательное
существо. Что-то тебя создало. А после этого все остальное  должно  быть
просто мелочью.
   Эндер говорил без особого убеждения. Я  хочу,  чтобы  ты  куда-нибудь
отправилась и дала мне поспать.
   - Я поработаю над этим.
   - Спокойной ночи, - пробормотал он.
   После этого он заснул практически мгновенно. И вообще, просыпался  ли
он? - размышляла Джейн. Вспомнит ли утром он про наш разговор?
   Она почувствовала, как кровать шевельнулась.  Новинья...  сейчас  она
дышала по-другому. Только теперь Джейн поняла: когда она разговаривала с
Эндером,  Новинья  проснулась.  Она  знает,  что  означают   эти   почти
неслышимые  звуки,  чмокания  и  пощелкивания:   так   Эндер   беззвучно
разговаривает. Эндер может и забудет о том, что мы разговаривали  ночью,
а вот Новинья не  забудет.  Она  как  будто  застала  его  в  постели  с
любовницей. Вот если бы она могла  думать  обо  мне  иначе.  Ну,  как  о
дочери. Внебрачной дочери Эндера от давней связи. Его ребенке, рожденной
игрой фантазии. Ревновала бы она в таком случае?
   Да и являюсь ли я ребенком Эндера?
   Джейн начала сканировать  собственное  прошлое,  изучать  собственную
природу. Она пыталась понять, кто она такая и почему живет.
   Но, поскольку она была Джейн, а не людским существом, этими занятиями
дело  не  ограничивалось.  Джейн  следила  за  аналитическими   поисками
Цинь-цзяо, работающей с данными Демосфена, наблюдая над тем, как девушка
все ближе и ближе подбиралась к истине.
   Самым  главным  было  найти  способ,  чтобы   Цинь-цзяо   расхотелось
продолжать поиски. Несмотря на весь опыт Джейн  общения  с  человеческим
разумом, несмотря на множество разговоров с Эндером, это оказалось самым
сложным из заданий, поскольку индивидуальные людские существа продолжали
оставаться для  нее  загадкой.  Джейн  пришла  к  единственному  выводу:
неважно, насколько подробно известно, что делал человек в  прошлом,  что
думал о деланном, что думает об этом  сейчас  -  никоим  образом  нельзя
предугадать, что человек сделает через мгновение. И все  же,  у  нее  не
было выбора. Нужно было пробовать. Она  начала  следить  за  домом  Хань
Фей-цы так, как не следила ни за кем  до  того,  исключая  Эндера,  а  в
последнее время - его пасынка, Миро. Она не  могла  ждать  до  тех  пор,
когда Цинь-цзяо и ее отец введут данные в компьютер, чтобы только  потом
попытаться их понять. Теперь  ей  следовало  перехватить  управление  их
домашним компьютером, чтобы в качестве ушей и глаз использовать  аудио-и
видеодатчики терминалов, размещенных чуть ли не в каждой комнате. И  она
приглядывалась. Одинокая и далекая, она посвятила им значительную  часть
собственного внимания; изучала и анализировала их слова и  их  поступки.
При э том Джейн пыталась определить, что они значат друг для друга.
   В короткое время она пришла к выводу,  что  на  Цинь-цзяо  не  сможет
повлиять никакая аргументация. Вначале Джейн придется переубедить  отца,
чтобы потом уже он переубедил дочь. Вот такой образ действий находился в
гармонии с Дао. Хань Цинь-цзяо не проявит непослушания  по  отношению  к
Звездному Конгрессу, разве только лишь по приказу Хань  Фей-цы.  В  этом
случае, ей придется подчиниться, поскольку ее принудят.
   Каким-то образом это  даже  облегчило  действия  Джейн.  Переубеждать
Цинь-цзяо, переменчивого и эмоционального подростка, которая и сама себя
еще  не  понимает,  даже  в  лучшем  случае  было   весьма   рискованным
предприятием.  Хань  Фей-цы  был  человеком  с  решительным  характером,
рациональным, но, тем не менее, умеющий испытывать глубокие чувства.  Он
выслушает аргументы, тем более, если Джейн убедит его,  что  выступление
против  Звездного  Конгресса  пойдет  на  пользу  его  планете  и  всему
человечеству. Ей только нужна  была  соответствующая  информация,  чтобы
ученый сам пришел к такому выводу.
   В  данный  момент  Джейн,  не  хуже  кого-либо  из  людей,  уже  была
ознакомлена с общественными шаблонами планеты Дао.  Ведь  она  поглотила
всякий исторический текст,  антропологический  рапорт,  любой  документ,
созданный ее обитателями. И  она  открыла  весьма  беспокоящее  явление:
население Дао управлялось своими богами в намного большей  степени,  чем
какой-либо иной народ в других местах или в других  эпохах.  Но  гораздо
сильнее ее беспокоило то, каким именно образом обращались к  нему  боги.
Скорее  всего,  это  была  хорошо  известная  болезнь  психики,  которую
называли комплексом навязчивых психозов -КНП. В раннем  периоде  истории
Дао - семь поколений назад, когда планета заселялась  -  врачи  пытались
лечить этот синдром обычными средствами. Но  они  тут  же  открыли,  что
богослышащие с Дао не реагируют на нормальные  лекарства,  которые  всем
остальным пациентам возвращали химический баланс "достаточности"  -  той
психической уверенности, что задание уже  выполнено  и  уже  не  следует
из-за него  беспокоиться.  Богослышащие  демонстрировали  все  симптомы,
характерные для КНП,  только  вот  прекрасно  известный  дефект  нервной
системы  в  данном  случае  отсутствовал.  Следовательно,  должна   была
существовать другая, неизвестная причина.
   Джейн  начала  расследовать  эту  проблему  более  тщательно.  И  она
обнаружила документы - вовсе даже и не на  Дао,  на  других  планетах  -
которые описывали ее гораздо  полнее.  Исследователи  сразу  же  сделали
вывод, что должна  была  выступить  новая  мутация  болезни,  вызывающей
подобные  симптомы.  Но,  как  только  они  опубликовали   вступительные
результаты, исследования были прерваны, а ученых распределили на  другую
планету.
   Другую планету? Но ведь это  же  почти  что  невообразимо!  Они  были
вырваны из собственного времени, оторваны от  своих  друзей,  от  семей,
которые с ними не улетели. Тем не менее, никто из них не отказался.  Вот
доказательство того, сколь сильному давлению они были  подвергнуты.  Все
покинули Дао, и с того времени никто из них уже и не пытался возобновить
ранние исследования.
   Поначалу Джейн выдвинула гипотезу, что это какие-то правительственные
элементы на самой Дао приказали прервать исследования и убрать ученых  с
планеты. В конце концов, верующие с Дао не желали, чтобы их вера в богов
была убита открытием чисто физического явления. Однако,  ей  не  удалось
обнаружить каких-либо документов, свидетельствующих о том,  что  местное
правительство  Дао  вообще  ознакомилось   с   полным   рапортом.   Была
опубликована лишь часть, содержащая вывод, говорящий о  том,  что  голос
богов наверняка не является каким-либо известным  и  излечимым  КНП.  То
есть,  обитатели  Дао  узнали  лишь  столько,  чтобы  верить,  будто  не
существует  никакого  физического   объяснения   голоса   богов.   Наука
"доказала" их существование. И не было никаких следов, чтобы кто-либо на
Дао пытался скрывать дальнейшую  информацию,  либо  же  не  допускать  к
исследованиям.  Решения  подобного  рода  рождались  гораздо   выше.   В
Конгрессе. Где-то хранилась ключевая информация,  недоступная  даже  для
Джейн, которая без труда проникала  во  все  электронные  банки  памяти,
соединенные с сетью анзиблей. Такое могло случиться лишь в  том  случае,
когда знающие секрет столь  сильно  опасались  этого  открытия,  что  не
доверяли  его  даже  самым  секретным  правительственным  компьютерам  с
ограниченным доступом.
   Но Джейн не могла позволить, чтобы это ее остановило. Ей  нужно  было
установить истину, составляя ее из обрывков информации,  оставленных  по
невниманию в случайных  документах  или  базах  данных.  Ей  нужно  было
отыскать и другие факты, которые помогли бы заполнить  провалы  в  общей
картинке. Вообще-то говоря, людские существа ничего не могли  скрыть  от
кого-то, кто располагал неограниченным временем и терпением  Джейн.  Она
узнает, что Конгресс творит с Дао, а затем воспользуется этим знанием  -
если ей это удастся - чтобы отвернуть Хань Цинь-цзяо  с  разрушительного
курса. Ибо Цинь-цзяо тоже открывала тайны -  древние  тайны,  скрываемые
уже три тысячи лет.

Глава 10

МУЧЕНИК

   Эндер  утверждает,  будто  здесь,  на  Лузитании,  мы   очутились   в
поворотной точке истории. Будто через  несколько  месяцев  или  лет  это
будет место, где случится смерть или же  взаимопонимание  всех  разумных
видов.
   Он был исключительно предусмотрителен, привезя нас сюда,  как  раз  в
момент нашего потенциального уничтожения.
   Ты, конечно же, смеешься надо мной.
   Если бы мы знали, как смеяться,  то,  возможно,  так  бы  с  тобой  и
поступили.
   Лузитания является поворотным пунктом в истории  еще  и  потому,  что
здесь находишься ты. Именно ты несешь с собой этот  пункт,  куда  бы  ни
направилась.
   Мы отказываемся от него. Отдаем его тебе. Он твой.
   Он всегда находится там, где встречаются чужие.
   Тогда давай уже не будем чужими друг для друга.
   Люди упираются в том, чтобы сделать нас чужими... у них это  встроено
в гены. Но мы можем стать друзьями.
   Слишком сильное слово. Скажем так, будем жить рядом.
   И так долго, насколько долго будут совпадать наши интересы.
   Пока светят звезды, наши интересы будут совпадать.
   Возможно, и не столь  долго.  Может  быть,  лишь  до  тех  пор,  пока
человеческие существа сильнее и многочисленнее нас.
   Пока что достаточно и этого.
   Квимо без протестов пришел на встречу, хотя это могло  отсрочить  его
выезд на целый день. Он уже давно научился терпеливости. Не важно, сколь
срочной должна быть его миссия среди еретиков. В принципе, он мало  чего
сможет достичь, не имея за собой поддержки колонии людей. Потому-то, раз
епископ  Перегрино  пригласил  его  на  встречу   с   Ковано   Зельхезо,
бургомистром Милагре и губернатором Лузитании, то Квимо обязательно  там
будет.
   Он с удивлением убедился, что  прибыли  еще  Оуанда  Сааведра,  Эндрю
Виггин и большая часть семьи Квимо. Мама и Эла... их  присутствие  имеет
смысл, раз уж разговор должен  был  касаться  политики  по  отношении  к
pequeninos-еретикам. Но вот что здесь делают Квара  и  Грего?  Ведь  нет
никакой причины, чтобы приглашать их для какой-либо серьезной дискуссии.
Они еще слишком молоды, мало чего знают, излишне вспыльчивы.  Все  время
ссорятся, словно дети. Они еще  не  столь  зрелы,  как  Эла,  которая  в
интересах науки способна поступиться своими личными  чувствами.  Правда,
Квимо не раз беспокоило то, что Эла  делает  это  уж  слишком  поспешно,
чтобы могло выйти что-либо хорошее. Но вот относительно Квары и Грего...
по данному вопросу именно сейчас не было никаких причин к беспокойству.
   Особенно у Квары. Корнерой утверждал, будто все еретическое  движение
приобрело особого размаха лишь тогда, когда Квара выдала свинксам планы,
касающиеся вируса десколады. Еретики не нашли бы  столько  союзников  во
множестве лесов, если бы не опасение, что люди могут выпустить  на  волю
какой-нибудь  вирус  или  отравить  Лузитанию  химикалиями,   способными
уничтожить десколаду, а  вместе  с  нею  -  и  самих  pequeninos.  Таким
образом,  рассматривая  сам  факт,  что  люди  -   пускай   даже   чисто
теоретически - допускают мысль о косвенном уничтожении  свинксов,  самая
банальная инверсия  ситуации  позволяла  им  размышлять  об  уничтожении
людей.
   А все потому, что Квара не сумела придержать язык за  зубами.  Теперь
же она появилась на заседании, где станут оговаривать  политику.  Зачем?
Какую  общественную  группу  она  представляет?  Неужто  все  эти   люди
представляют себе, будто политика правительства или церкви сейчас  стала
исключительным доменом семейства Рибейра? Понятно, что здесь не было  ни
Ольгадо, ни Миро, но это ничего еще не значило: оба они  калеки,  и  вся
остальная семья неосознанно относится к ним как к детям. Квимо прекрасно
знал, что никто из них не заслужил столь грубого отторжения.
   Тем не менее, он сохранял спокойствие.  Можно  и  обождать.  Можно  и
послушать. А уже потом - сделать  такое,  что  удовлетворит  и  Бога,  и
епископа Перегрино. Понятное дело, если это  окажется  невозможным,  ему
будет достаточно и того, что останется доволен Господь.
   - Это я пригласил вас на сегодняшнюю встречу,  -  объявил  бургомистр
Ковано.
   Квимо знал, что это добрый человек. Самый лучший бургомистр,  и  мало
кто в Милагре толком это понимал. Его  выбирали,  поскольку  он  обладал
натурой опекуна и работал изо всех сил, чтобы помочь людям и семьям в их
неприятностях.  И  им  было  безразлично,  правильную  ли  политику   он
определял - для  простых  людей  это  слишком  абстрактные  проблемы.  К
счастью, бургомистр в равной  мере  был  как  мудрым  человеком,  так  и
политически предусмотрительным. Такое соединение  встречается  редко,  и
Квимо был этому весьма рад. Наверное, Господь знал, что близятся трудные
времена, и дал нам лидера, который проведет нас через них  без  ненужных
страданий.
   - Но я очень рад, видя вас всех вместе. Отношения свинксов с людьми в
настоящее время гораздо напряженнее, чем когда-либо до того.  Во  всяком
случае, так никогда не случалось с того момента, когда прибыл  Говорящий
и помог нам заключить с ними мир.
   Виггин медленно покачал головой, но все прекрасно знали,  какую  роль
сыграл он в тех событиях. Так  что  не  было  никакого  смысла  отрицать
очевидное. Даже Квимо, в конце концов, должен был согласиться, что  этот
неверующий  гуманист  проделал  на  Лузитании  хорошую   работу.   Квимо
давным-давно уже позабыл о своей  глубокой  ненависти  к  Говорящему  за
Мертвых; где-то в глубине  души  он  даже  подозревал,  что  именно  он,
миссионер, единственный в  семье  по-настоящему  понимает,  чего  достиг
здесь Виггин. Ибо только  проповедник  Евангелия  может  понять  другого
проповедника.
   - Понятное дело, что за часть всех наших неприятностей мы должны быть
благодарными поведению парочки несносных молодых людей с жаром  в  душе,
которых мы пригласили на эту встречу, чтобы они смогли увидеть некоторые
из грозных последствий своих глупых и своевольных поступков.
   Квим чуть было не  расхохотался.  Естественно,  что  все  это  Ковано
сказал мягким и вежливым тоном; Грего и Квара лишь спустя минуту поняли,
что их отругали. Я не должен сомневаться в тебе, Ковано; те не созвал бы
сюда ненужных людей.
   - Если  я  хорошо  понял,  среди  свинксов  сформировалось  движение,
стремящееся воспользоваться звездолетом с целью сознательного  заражения
остального человечества десколадой. И, благодаря  вкладу  присутствующей
здесь молоденькой попугаихи, многие леса данную идею поддерживают.
   - Если вы ожидаете, что я начну извиняться... - начала было Квара.
   - Я ожидаю, что ты посидишь молча... разве это  невозможно,  хотя  бы
ближайшие десять минут? - В голосе Ковано прозвучало самое  неподдельное
бешенство. Квара широко раскрыла глаза и застыла на своем стуле.
   - Следующей нашей проблемой стал молодой  физик,  который...  так  уж
несчастливо складывается... поддерживает контакты с простыми  людьми.  -
Ковано бросил быстрый взгляд на Грего и поднял бровь. - Ладно,  если  бы
ты сделался всего  лишь  гордым  интеллектуалом...  А  вместо  этого  ты
связался  с  самыми  глупыми,  самыми  склонными  к   насилию   жителями
Лузитании.
   - С людьми, которые не соглашаются  с  вами,  хотели  вы  сказать,  -
ответил на это Грего.
   -  С  людьми,  которые  забывают,  что  весь  этот  мир   принадлежит
pequeninos, - заметила Квара. - Миры принадлежа