имелись собственные цели. Если вы  и  ошиблись,
считая проявления комплекса навязчивых идей божественными посланиями, то
это еще не знает, что боги не существуют. Если ваше понимание цели жизни
оказалось ошибочным, то не следует сразу же считать, будто никаких целей
и нет.
   - Естественно, такие цели существуют.  Конгресс  желал  иметь  рабов.
Поэтому они и создали Цинь-цзяо: чтобы она была рабыней.  А  она  желает
оставаться в рабстве.
   - Такой и была цель Конгресса. Но  у  Цинь-цзяо  были  мать  и  отец,
которые ее любили. Точно так же, как и у меня. В  этом  мире  существует
множество  различных  целей,  множество  самых  разных  причин   всякого
явления. Цель, в которую ты верила, оказалась  фальшивой.  Но  из  этого
вовсе не следует, что нет других, которым довериться можно.
   -  Наверное,  так,  -  шепнула  Вань-му.   Она   стыдилась   выплеска
собственных эмоций.
   - Не кланяйся, - сказал Эндер. - Или это делаешь ты, Джейн.
   По-видимому, Джейн что-то начала ему объяснять. Вань-му не услыхала.
   - Да плевать мне на их  обычаи,  -  рявкнул  Виггин.  -  Единственная
причина всех этих поклонов - унизить человека. А я не желаю,  чтобы  так
поступали по отношению ко мне. Здесь же нечего  стыдиться.  Она  указала
нам новую теорию десколады, что может привести к  спасению  пары  видов.
Вань-му прекрасно поняла тон его голоса. Он в это  верил.  Она  услыхала
похвалу из его собственных уст.
   - Это не я, -  начала  протестовать  девушка.  -  Цинь-цзяо.  Это  ее
вопросы.
   - Цинь-цзяо, - повторила Эля. - По-моему, ты совершенно свихнулась на
ее почве, как она сама на почве Конгресса.
   - Можешь издеваться надо мной, но ее ты не знаешь. А она гениальная и
добрая. Я сама никогда не сравнюсь с нею.
   - Снова боги, - угрюмо сказал Виггин.
   - Всегда боги, - прибавила Эля.
   - Что вы имеете в виду? Цинь-цзяо  никогда  не  говорила,  будто  она
богиня. И я тоже.
   - Ну как же, ты, как раз, говорила, - не согласилась  с  ней  Эля.  -
Сама же только что заявляла, будто Цинь-цзяо мудрая и добрая.
   - Гениальная и добрая, - поправил ее Эндер.
   - "И никогда не сравнюсь с нею", - закончила Эля.
   - Давай я расскажу тебе кое-что о богах, - предложил Эндер. -  Пускай
даже ты, не знаю какая мудрая  и  сильная,  всегда  найдется  кто-нибудь
мудрее и сильнее. Когда же  встретишься  с  кем-нибудь  самым  мудрым  и
сильным,  чем  все  остальные,  всегда  думаешь:  вот   это   бог.   Это
совершенство. Но ведь ты не можешь знать, не имеется ли  где-то  другой,
по сравнению с которым твой бог это просто червяк? И еще  другой,  более
сильный, более мудрый, лучший в  чем-нибудь  особенном.  Потому-то  я  и
скажу тебе, что я думаю о богах. Мне кажется, что истинный бог не был бы
столь испуганным или злобным, чтобы  унижать  людей.  Конгресс  произвел
генетические изменения, чтобы сделать людей более  умными,  творческими.
Благородный дар. Только Конгресс боялся, и потому искалечил людей с Дао.
Ему хотелось удержать власть.  А  истинному  богу  власть  не  нужна.  У
настоящего бога уже имеется власть над всем,  что  его  власти  требует.
Истинные боги желают нас научить, чтобы мы  стали  такими  же,  как  они
сами.
   - Цинь-цзяо хотела меня учить.
   - Пока ты была послушной  и  делала,  что  она  тебе  приказывала,  -
вмешалась Джейн.
   - Я не достойна, - заявила Вань-му. - И слишком  глупая,  чтобы  быть
такой же умной, как она.
   - И все же, она знала, что я говорю правду, - заметила Джейн. -  Сама
же она видела только ложь.
   - Разве ты богиня? - спросила Вань-му.
   - То, о чем pequeninos и богослышащим только  предстоит  услыхать,  я
знала с самого начала. Лично я была создана.
   - Чушь, - заявил Эндер. - Джейн, ведь  ты  же  всегда  верила,  будто
появилась из головы Зевса.
   - Благодарю покорно, но я не Минерва.
   -  Насколько  нам  известно,  ты  просто  появилась.  Тебя  никто  не
запланировал.
   - Ах, как приятно это слышать. В то время, как все вы можете  указать
собственных  творцов...  или,  по  крайней  мере,   родителей   или   же
родительское заведение, я единственный настоящий случай во Вселенной.
   - Ты не можешь хотеть две вещи одновременно, - заметил Эндер. -  Либо
кто-то  создал  тебя  с  определенной  целью,  либо  ты   появилась   по
случайности. Именно это  и  означает  случайность:  нечто  произошедшее,
которого никто не планировал. Неужто ты  хочешь  каждый  раз  обижаться?
Люди с Дао будут взбешены на Конгресс,  когда  узнают,  что  он  с  ними
натворил. А разве ты обидишься, потому что с тобой ничего не сделали?
   - Могу, если мне так захочется, - объявила Джейн  голосом  капризного
ребенка.
   - Тогда я кое-что тебе скажу. Я считаю, что ты не вырастешь, пока  не
перестанешь беспокоиться о целях или отсутствии целей у других людей.  И
не задумаешься над целью, в которую поверишь сама.

***

   Поначалу обо всем рассказали Валентине. Видимо, потому, что именно  в
этот момент она, разыскивая Эндера по какому-то  совершенно  неотложному
делу, вошла в лабораторию. Теория понравилась ей точно  так  же,  как  и
Эндеру с Элей. Но, точно так  же,  как  они,  Валентина  понимала,  что,
прежде  чем  признать  гипотезу  существования  десколады   в   качестве
регулятора  лузитанской   гейялогии,   обэтом   следует   поговорить   с
pequeninos.
   Yндер предложил вначале обо всем рассказать Садовнику, а только потом
уже Человеку или Корнерою. Эля и Валентина сражу же согласились. Ни Эля,
ни Эндер, хотя разговаривали с деревьями уже много лет, не освоили языка
столь хорошо, чтобы разговаривать с ними  без  определенных  сложностей.
Более того, хотя об этом и не упоминали,  с  похожими  на  млекопитающих
братьями они испытывали более близкое родство, чем с деревьями. Глядя на
древесный ствол, как угадать, что он думает и как отреагирует? Нет,  раз
придется рассматривать сложные проблемы с pequenino,  то  уж  вначале  с
братом, а только потм с отцовским деревом.
   Понятное дело, как только они вызвали Садовника в кабинет Эли  и  как
только закрыли двери, Эндер понял,  что  разговаривать  с  братом  будет
вовсе не легко. После трех десятков лет работы с ними, он мог  прочитать
лишь самые примитивные  реакции  свинксов.  На  первый  взгляд  Садовник
спокойно слушал, как Эндер повторяет ему все то, к чему они пришли после
разговора с Вань-му и Джейн.  Но  нельзя  было  сказать,  что  сидел  он
неподвижно.  Скорее,  он  напоминал  мальчишку:   крутился   на   стуле,
оглядывался, смотрел куда в пространство, как будто  слова  Эндера  были
чертовски скучными. Понятно, визуальный контакт не  был  для  pequeninos
таким важным, как для людей; свинксы и не искали его, но и не  избегали.
Куда смотрел слушатель, не имело ни малейшего  значения.  Но  pequeninos
работающие с людьми, старались вести себя таким образом, который бы люди
интерпретировали как внимание. Обычно Садовник  прекрасно  справлялся  с
этим, но вот сейчас даже и не пытался.
   Только  лишь,  когда  они   закончили,   до   Эндера   дошло,   какое
самообладание проявил Садовник, вообще оставаясь сидеть  на  стуле.  Как
только Садовник понял, что сообщение завершено,  он  тут  же  вскочил  и
начал бегать... да что там, метаться вдоль стен комнаты,  прикасаясь  ко
всему, что только мог достать. Он не бил, не атаковал  ожесточенно,  как
делал бы это человек, ничего не разбивал и не бросал под  ноги.  Скорее,
всякий встреченный им предмет  он  ласкал,  гладил,  испытывал,  выяснял
фактуру. Эндер стоял неподвижно.  Ему  так  хотелось  обнять  Садовника,
каким-то образом утешить... Он достаточно хорошо знал pequeninos,  чтобы
понять - толь необычное  поведение  выражает  небанальные  и  сильнейшие
эмоции.
   Садовник бегал до полного истощения сил. Потом он уже ходил по кругу,
шатаясь, словно пьяный, пока, наконец, не столкнулся с Эндером, не обнял
его и прильнул всем телом. В какой-то миг Эндер тоже захотел его обнять,
но тут же вспомнил о том, что  Садовник  не  человек.  Подобные  объятия
ответа не требуют. Садовник держался за него так,  как  хватался  бы  за
дерево. Он искал успокоения со стороны  древесного  ствола,  безопасного
места, чтобы  переждать  угрозу.  Если  бы  Эндер  тоже  обнял  его,  то
успокоения вовсе не принес бы. На сей раз ему нужно  было  ответить  как
дерево. Потому-то он застыл на месте и ждал.  И  только  через  какое-то
время pequenino перестал дрожать.
   Когда Садовник отступил, оба были залиты потом. Видно  есть  какие-то
границы моего одеревенения, подумал Эндер. А может братские и  отцовские
деревья отдают влагу тем братьям, которые спасаются возле них?
   - Это и вправду необычно, - шепнул Садовник.
   Слова  были  столь  абсурдно  мягкими  по  отношению  к  только   что
разыгравшейся сцене, что Эндер не смог сдержаться и засмеялся.
   - Ну да, - фыркнул он. - Действительно.
   - Для них это вовсе не смешно, - укорила его Эля.
   - Он знает об этом, - заверила ее Валентина.
   - Тогда ему нельзя смеяться.  Нельзя  смеяться,  когда  Садовник  так
страдает.
   И она залилась слезами.
   Валентина положила ей руку на плечо.
   - Он смеется, ты плачешь. Садовник мечется по кругу и карабкается  на
дерево. Мы все необыкновенные животные.
   - Все происходит от десколады, - заявил  Садовник.  -  Третья  жизнь,
материнское дерево, отцовские деревья. Вполне возможно, что даже и  наши
мозги. Наверное мы были бы всего лишь древесными крысами, пока десколада
не сделала из нас фальшивых раменов.
   - Настоящих раменов, - поправила его Валентина.
   - Мы даже не знаем, правда ли это, - заметила Эля.  -  Пока  что  это
только гипотеза.
   - Она очень, очень, очень и очень правдивая, -  отрезал  Садовник.  -
Правдивей, чем сама правда.
   - Откуда ты знаешь?
   - Все сходится.  Регуляция  планеты...  Я  знаю  об  этом.  Я  изучал
гейялогию и все время размышлял: ну как же  учитель  может  рассказывать
подобные вещи? Pequenino достаточно всего лишь оглядеться, и он  увидит,
что они ненастоящие. Но уж если мы знаем, что  десколада  нас  изменяет,
вынуждает вести себя так, чтобы это регулировало планетарную  систему...
-  Что  же  может  десколада  заставить  вас   делать,   что   позволяет
регулировать всю планету? - удивилась Эля.
   - Вы нас слишком  недолго  знаете.  И  мы  сами  всего  не  говорили.
Боялись, что вы посчитаете нас за глупцов. Теперь-то вы уже знаете,  что
мы глупцы, раз делаем лишь то, что приказывает нам вирус. Мы рабы, а  не
глупцы.
   Лишь сейчас до Эндера дошло, что признал Садовник: pequeninos до  сих
пор еще старались произвести впечатление на людей.
   - Но какая же связь между вашим поведением и планетарной регуляцией?
   - Деревья, - коротко ответил Садовник. - Сколько лесов во всем  нашем
мире? И они непрерывно дышат. Преобразуют двуокись углерода в  кислород.
Ведь двуокись углерода - это тепличный газ. Когда в атмосфере его много,
планета разогревается. А что мы делаем, чтобы она остывала?
   - Садите больше лесов, - догадалась Эля. - Они используют больше СО2,
и тогда больше тепла уходит в пространство. -  Правильно,  -  согласился
Садовник. - А теперь вспомните, каким образом ы садим деревья.
   Деревья вырастают из тел мертвецов, подумал Эндер.
   - Война, - произнес он.
   -  Да,  случаются  стычки  между  племенами,  иногда  даже  небольшой
конфликт. Мелочь  в  планетарном  масштабе.  Но  вот  глобальные  войны,
охватывающие весь наш мир... в них гибнут миллионы, миллионы братьев,  и
все превращаются деревья. В течение нескольких  месяцев  леса  удваивают
свое количество размеры. А это уже разница, ведь правда?
   - Правда, - шепнул Эля.
   - И намного более  эффективней  всего,  что  появляется  эволюционным
путем, - прибавил Эндер.
   - Но совершенно неожиданно войны прекращаются, - продолжал  Садовник.
- Мы всегда верили в то, что у этих войн очень важные причины,  что  это
сражения между добром и злом. На самом же деле мы все время служили лишь
регуляции климата.
   - Нет, - запротестовала Валентина. -  Стремление  воевать,  злость...
они могут быть порождением десколады, только это вовсе не значит,  будто
идеи, за которые воюете...
   - Идея,  за  которую  мы  сражаемся  -  это  регуляция  климата.  Все
сходится. А как вы думаете, каким образом мы обогреваем планету?
   - Не знаю, - ответила ему Эля. - Даже деревья в конце концов  умирают
от старости.
   - Не знаете, потому что прибыли  сюда  не  в  холодный,  а  в  теплый
период. Когда же приходят суровые зимы, мы строим дома. Братские деревья
отдают нам себя, чтобы мы смогли построить дома. Все, а  не  только  те,
что проживают в холодных местностях. Мы все строим  дома,  и  количество
лесов уменьшается  на  половину,  на  три  четверти.  Мы  верили,  будто
братские деревья приносят себя в жертву,  отдавая  себя  в  распоряжение
племени. Теперь же я понимаю, что это десколада пожелала больше двуокиси
углерода в атмосфере, чтобы согреть планету.
   - Все равно, это огромная жертва, - заявил Эндер.
   - Все наши  эпосы...  все  наши  величайшие  герои...  Самые  обычные
братья, исполняющие волю десколады.
   - И что с того? - перебила его Валентина.
   - Ну как же вы можете так говорить. Я узнал, что  вся  наша  жизнь  -
ничто, что мы всего лишь орудия, которыми вирус пользуется для регуляции
глобальной экосистемы. А ты считаешь, будто это глупости?
   - Именно так и считаю, - решительно заявила Валентина.  -  Мы,  люди,
ничем не отличаемся. Возможно, и не по причине вируса, но всю свою жизнь
мы  посвящаем  реализации  генетических  приказаний.  Возьми,  хотя  бы,
разницу между мужчинами  и  женщинами.  Мужчины  проявляют  естественную
склонность к экстенсивной системе воспроизведения. Дело в том,  что  они
могут производить практически любое количество спермы, а ее отложение им
ничего не стоит...
   - Еще как стоит, - начал возражать Эндер.
   - Ничего, - повторила Валентина. - Только лишь, чтобы ее  выплеснуть.
И потому, наиболее осмысленна стратегия воспроизводства для  них  -  это
оплодотворение любой доступной  самки...  и  особенные  старания,  чтобы
оплодотворить наиболее здоровых, у которых больше всего шансов, чтобы их
потомство  дожило  до  зрелого  возраста.  Наиболее  разумно,  в   плане
воспроизведения, самец поступает тогда, когда путешествует и  копулирует
в наиболее широком масштабе.
   - О путешествиях я  позаботился,  -  вмешался  Эндер.  -  А  вот  про
копуляцию как-то забыл.
   - Я говорю про общие тенденции. Всегда имеются странные типы, которые
норм не придерживаются. Стратегия самки, Садовник, совершенно  обратная.
Вместо  миллионов  сперматозоидов,  она  располагает  всего  лишь  одной
яйцеклеткой в месяц, и  каждый  ребенок  требует  вложения  колоссальных
усилий.  Поэтому  женщинам  нужна  стабилизация.  У  них   должна   быть
уверенность, что им хватит пропитания. В течение длительных периодов  мы
практически беззащитны, не можем разыскивать  и  собирать  пищу.  Мы  не
путешествуем;  скорее  поселяемся  и  остаемся  на  месте.  Если   такое
невозможно, то самой разумной стратегией будет  половая  связь  с  самым
сильным и здоровым из доступных самцов. Но гораздо лучше найти  сильного
и здорового самца, который останется с нами и  будет  заботиться  о  нас
вместо того, чтобы шататься по миру и копулировать сколько есть желания.
В связи с этим на  мужчин  имеется  давление  с  двух  сторон.  С  одной
стороны: следует распространять свою сперму,  даже  насилием,  если  это
необходимо. С другой же стороны: сделаться привлекательным для  самок  в
качестве   стабильного   кормителя   путем   подавления   стремления   к
путешествиям и тенденции пользоваться собственной силой. Точно так же  и
с женщинами. С одной стороны, они должны получить семя самого  сильного,
самого здорового самца, чтобы их дети унаследовали  самые  лучшие  гены;
результатом становится, что для них привлекательны  грубые,  агрессивные
мужчины. А с другой стороны, они нуждаются в опеке спокойных, стабильных
мужчин,  чтобы  дети  их  имели  гарантию  защиты  и  пропитания,  чтобы
наибольшее их число достигло зрелости.
   Она перевела дух.
   -  Вся  наша  история,  все,  что  я  открыла  в  качестве  бродячего
исследователя,  прежде  чем  отцепиться  от  собственного  репродуктивно
ничего  не  стоящего  брата  и   основать   семью...   все   это   можно
интерпретировать как слепое стремление за генетическим  предназначением,
которое тянет людей в две стороны. Все  наши  великие  цивилизации,  это
всего лишь общественные машины, создающие идеальную среду для самок. Там
женщина может рассчитывать  на  стабилизацию.  Юридические  и  моральные
кодексы исключают насилие, гарантируют права  собственности,  заставляют
выполнять  договоренности.  Все  вместе  это  реализует   принципиальную
стратегию самок: укротить самца. Зато варварские  племена,  живущие  без
цивилизационного  влияния,  в  основном   реализуют   стратегию   самца:
распространять семя. В рамках  племени  наиболее  сильные,  доминирующие
мужчины берут наилучших самок - либо,  благодаря  формальной  полигамии,
либо же путем случайных  копуляций,  которые  другие  мужчины  не  могут
предотвратить.  Но  эти,  имеющие  более  низкий  статус,  не   бунтуют,
поскольку вожди водят их на войну, и если  в  ней  побеждают,  то  могут
грабить и  насиловать,  сколько  им  влезет.  Половая  привлекательность
завоевывается ими во  время  войны,  когда  они  доказывают  собственную
мужественность,  убивая  всех  соперников  и  копулируя  с   овдовевшими
самками. Отвратительные, чудовищные образцы поведения,  но  и  в  то  же
самое время - осмысленная реализация генетической стратегии.
   Эндер слушал лекцию Валентины с огромным стыдом. Он знал, что все это
правда, да и слушал он все это не один  раз.  Тем  не  менее,  ему  было
немного не по себе, точно так же, как и Садовнику, услыхавшему  подобное
о собственной расе. Эндеру очень хотелось все это отрицать, воскликнуть:
"Некоторые самцы уже естественно цивилизованы". Но разве сам он в  своей
жизни  не  совершал  насилия,  не  занимался   войной?   Разве   он   не
путешествовал? В подобном контексте его решение остаться на Лузитании по
сути своей было отказом от мужской общественной модели, привитой ему еще
в детстве, как молодому солдату в военной школе. Теперь же  он  сделался
цивилизованным человеком, имеющим стабильную семью.
   Но даже и тогда оказалось, что он вступил в брак с женщиной,  которая
не желает больше иметь детей. С женщиной, союз с которой в конце  концов
превратился в совершенно  нецивилизованный.  Если  судить  о  реализации
мужской модели, то здесь я подвел. Ни у одного ребенка нет  моих  генов.
Никакая женщина не воспринимает моей власти над нею. Я явно нетипичен.
   Но раз  я  не  смог  репродуцироваться,  то  после  моей  смерти  мои
нетипичные гены погибнут. И тем самым мужской и женской моделям общества
со стороны таких как я неотесаных типов ничего не угрожает.
   Когда Эндер производил оценку  интерпретации  истории  от  Валентины,
Садовник, развалившись в кресле, отреагировал по-своему. И это был  жест
презрения.
   - Так я что, должен почувствовать себя лучше только лишь потому,  что
люди тоже являются орудиями генетических молекул?
   - Нет, - не согласился с ним Эндер. - Ты должен  осознать,  что  даже
если определенные образцы  поведения  и  можно  объяснить  потребностями
генетических молекул, то это вовсе  не  означает,  будто  все  поведение
pequeninos не имеет никакого значения.
   - Всю людскую историю  можно  объяснять  войной  между  потребностями
мужчин и женщин, - прибавила Валентина. - Только дело в том, что все так
же существуют герои и чудовища, великие события и благородные поступки.
   - Когда  братское  дерево  отдает  собственную  древесину,  -  сказал
Садовник, - мы верим, что оно жертвует собой ради  племени.  А  не  ради
вируса.
   - Если ты можешь поглядеть на вирус уже не оглядываясь на потребности
п