езновения
Лузитанского Флота полностью исключено.
   И вот тогда останется только  один  вывод:  что  какая-то  сила,  еще
неизвестная в истории человечества, обладает  достаточной  мощью,  чтобы
одновременно уничтожить всю распыленную флотилию  космических  кораблей,
или же - что так же маловероятно - одновременно  отключить  все  анзибли
флота. И если тот же  самый  методичный  разум  начнет  перечислять  все
возможные силы, располагающие подобной мощью, то,  в  конце  концов,  он
будет  вынужден  назвать  и  ту,  что  существует  в   действительности:
независимое "я", живущее среди -  нет,  построенное  из  -  филотических
лучей, соединяющих все анзибли. А поскольку  такое  объяснение  было  бы
правдивым,  никакие  логические  размышления  или  же  исследования  его
исключить не смогут. И, наконец, останется только лишь оно. А вот тогда,
кто-то воспользуется открытием Цинь-цзяо и уничтожит Джейн.
   Потому-то   Джейн   со   все   большей   увлеченностью   следила   за
исследованиями Цинь-цзяо. Шестнадцатилетняя дочка Хань  Фей-цы,  весящая
тридцать  девять  килограммов  и  сто  шестьдесят   сантиметров   роста,
принадлежащая к наивысшему общественному и интеллектуальному  классу  на
таоистской,  китайской  планете  Дао,  была   первым   известным   Джейн
человеческим   существом,   достигшим   скрупулезности    и    точности,
приближенные к компьютерным, а тем самым, и самой  Джейн.  Правда,  сама
Джейн могла бы провести анализ, на который Цинь-цзяо требовались  недели
и месяцы, в  течение  часа.  Только  вот  угроза  состояла  в  том,  что
Цинь-цзяо чуть ли  не  дословно  проводила  те  же  самые  исследования,
которые проводила бы и Джейн. Так что не было причин, чтобы Цинь-цзяо не
пришла к тем же самым выводам, к которым пришла бы и Джейн.
   Так что, Цинь-цзяо была самым  грозным  противником  Джейн,  а  Джейн
ничем  не  могла  ей  помешать  во  всяком  случае,  физически.  Попытки
блокировать доступ к информации еще быстрее бы привели  к  выявлению  ее
существования.  Поэтому,  вместо  того,  чтобы   оказывать   откровенное
сопротивление,  Джейн  искала  какой-нибудь  другой  способ   остановить
соперника. Она не до  конца  понимала  человеческую  природу,  но  Эндер
научил  ее  одному:  чтобы  удержать  людское  существо  от   совершения
чего-либо, следует  найти  способ,  чтобы  эта  проблема  перестала  его
интересовать.

Глава 6

ВАРЕЛЬСЕ

   Каким   образом   тебе   удается   общаться    с    разумом    Эндера
непосредственно?
   Сейчас, когда нам известно, где он, это так же естественно как и еда.
   А как ты его обнаружила? Мне никогда не удалось обратиться  к  разуму
кого-либо, кто не перешел в состояние третьей жизни.
   Мы  обнаружили  его  посредством  анзиблей  и  подключенной   к   ним
электроники - отыскав его тело в пространстве. Чтобы  добраться  до  его
разума, нам пришлось окунуться в хаос и сотворить помост.
   Помост?
   "Я" - посредника, частично напоминающего его разум, а частично - наш.
   Если тебе удалось добраться до его разума, почему  же  ты  допустила,
чтобы он вас уничтожил?
   Человеческий мозг - очень странная вещь. Прежде, чем  мы  поняли  то,
что в нем открыли, пока не  научились  разговаривать  в  этом  свернутом
пространстве, все мои сестры и матери погибли. Мы продолжали изучать его
разум все эти годы, пока ожидали в коконе, пока  он  нас  не  обнаружит.
Когда же он пришел, то мы уже могли общаться с ним непосредственно.
   А что случилось с тем созданным потомством?
   Мы никогда не думали о нем. По-видимому, оно до сих пор где-то там  и
существует. Новый вид картофеля погибал. Эндер видел коричневые круги на
листья, видел поломанные стебли,  настолько  хрупкие,  что  ломались  от
легчайшего дуновения ветра. Сегодня утром все растения еще были здоровы.
Болезнь появилась неожиданно, и с такими поражающими эффектами, что  это
мог быть только лишь вирус десколады.
   Эла и Новинья будут разочарованы.  Они  очень  рассчитывали  на  этот
сорт. Эла, падчерица Эндера, работала над геном, который бы вызвал,  что
каждая клетка организма начнет  вырабатывать  три  различных  химических
соединения, подавляющих вирус десколады или даже его убивающих. Новинья,
жена Эндера,  пыталась  создать  ген,  который  бы  сделал  ядро  клетки
недоступным  для  всяческих  молекул,  крупнее  одной  десятой  размеров
вируса.  В  этот  сорт  картофеля  они  ввели  оба  гена,  а  когда  все
предварительные тесты  показали,  что  свойства  зафиксировались,  Эндер
перенес саженцы на экспериментальную ферму.  Вместе  с  ассистентами  он
заботился о них уже шесть недель. На первый взгляд все шло замечательно.
   Если бы этот метод давал эффекты, его можно было  бы  использовать  у
всех животных и растений, идущих в пищу людям на Лузитании. Только вирус
десколады  был  слишком  хитрым,  и  в  конце  концов  обманывал   любые
стратегические находки.
   Тем не менее, шесть недель - это гораздо лучше, чем  обычные  два-три
дня. Может они нашли верный путь.
   Но, возможно, дела зашли уже слишком далеко. Когда  Эндер  прибыл  на
Лузитанию, новые  виды  земных  растений  и  животных  выдерживали  даже
двадцать  лет,  прежде  чем  десколада  расшифровывала  и  разрывала   и
генетические цепочки. Но в последние годы вирус как бы совершил прорыв и
декодировал любую земную генетическую молекулу за несколько дней, а то и
часов.
   В последнее время лишь одно позволяло колонистам выращивать  растения
и ухаживать за животными: смертельный для вирусов аэрозоль. Среди  людей
имелись и такие, которые хотели бы опрыскать целую планету, чтобы раз  и
навсегда избавиться от десколады.
   Подобное поведение было непрактичным, но  возможным.  Существовали  и
другие причины отказа от подобного  замысла.  Десколада  была  абсолютно
необходимым условием размножения всех местных форм жизни. Включая сюда и
свинксов  -  pequeninos,  разумных  обитателей   здешнего   мира.   Цикл
размножения  неразрывно  связывал  их  с  единственным   здешним   видом
деревьев. Если бы вирус был уничтожен, нынешнее поколение свинксов  было
бы последним. А это уже ксеноцид.
   В данный момент  идея,  чтобы  сделать  нечто,  способное  уничтожить
свинксов, был бы немедленно отвергнут большей частью обитателей Милагре,
деревни, в которой жили люди. Это в данный момент. Только Эндер понимал,
сколько из них поменяло бы  свое  мнение,  если  бы  им  стали  известны
некоторые факты.  К  примеру,  только  очень  немногие  осознавали,  что
десколада уже дважды приспособилась к химикату, используемому для борьбы
с ней. Эла и Новинья разработали несколько новых версий  вирусо-киллера,
так что в следующий раз, как  только  вирус  перестанет  реагировать  на
воздействие одной из них, они могли бы сразу перейти к следующей.  Точно
по тем же причинам, им  уже  раз  пришлось  сменить  ингибитор,  который
удерживал людей при жизни, без исключения зараженных вирусом  десколады.
Средство добавлялось в пищу, поэтому каждый человек принимал его с едой.
   Однако, действие всяческих ингибиторов и вирусо-киллеров опиралось на
единственном основном принципе. В один прекрасный день вирус десколады -
точно так же, как  он  уже  приспособился  к  земным  генам  -  научится
противодействовать целому классу химических средств. Тогда уже не  будет
иметь никакого значения, сколько  версий  имеется  в  запасе.  Десколада
исчерпает его за пару дней.
   И  только  немногие  люди  знали  о  том,  сколь  шатко  положение  с
выживанием Милагре. Эта группа прекрасно понимала, что  все  зависит  от
работы Новиньи и Элы, лузитанских ксенобиологов. Они же осознавали,  как
трудно этим женщинам опередить десколаду, если же они останутся позади -
произойдет катастрофа.
   И прекрасно. Если бы колонисты это поняли, то многие сказали бы:  раз
уж десколада и так должна нас когда-нибудь победить,  то  давайте  сразу
избавимся от нее. Очень жалко,  что  при  этом  должны  будут  погибнуть
поросята, но, имея на выбор себя и их, мы предпочитаем, чтобы  это  были
они.
   Эндер мог смотреть на это объективно, с философской  перспективы.  Он
мог повторять, что уж лучше, если погибнет одна  небольшая  человеческая
колония, чем вся разумная раса. Но он понимал,  что  эти  аргументы  для
людей с  Лузитании  будут  непреемлемыми.  Ведь  речь  здесь  шла  о  их
собственной жизни, о  жизни  их  собственных  детей.  Абсурдом  было  бы
ожидать, что эти люди  захотят  умирать  за  чуждый  вид,  которого  они
совершенно не знали, и только немногие  вообще  любили.  С  генетической
точки зрения это не имело бы смысла - эволюция поддерживает только  лишь
такие виды, которые способны защищать  свои  гены.  Даже,  если  бы  сам
епископ заявил, что господь желает, чтобы  люди  отдали  свои  жизни  за
свинксов, то очень немногие пожелали бы его послушать.
   Я и сам не уверен, подумал Эндер, способен был бы  на  такую  жертву.
Пускай даже у меня нет своих детей. Пускай  я  уже  пережил  уничтожение
разумной расы... хотя и сам вызвал его, и  знаю,  какое  это  чудовищное
бремя... все равно, не уверен, позволил бы я умирать людским  существам.
Умирать от голода, когда будут уничтожены плоды трудов, или, что гораздо
болезненней, когда десколада вернется как болезнь, способная в несколько
дней поглотить человеческое тело.
   И все же... мог бы я согласиться на уничтожение свинксов? Позволил бы
я совершить еще один ксеноцид?
   Он поднял поломанный стебель картофеля с пятнистыми листьями. Новинья
должна осмотреть его. Исследует его, она или Эла, и совместно подтвердят
то, что сейчас уже очевидно. Еще одно поражение.
   Он вложил стебель в стерильный пакет.
   - Говорящий.
   Это отозвался Садовник, ассистент Эндера  и  его  ближайший  приятель
среди свинксов. Садовник был сыном pequenino по имени Человек,  которого
Эндер лично перевел в "третью жизнь", древесную стадию жизненного цикла.
Эндер поднял прозрачный пластиковый пакет вверх, чтобы  Садовник  увидал
листы растения.
   - И действительно, совершенно  мертвое,  -  согласился  Садовник  без
какой-либо заметной эмоции. Как раз это  больше  всего  и  беспокоило  в
начальной  стадии  работы  со  свинксами.  Это  было  самым  крепким  из
барьеров, делавших невозможным,  чтобы  колонисты  признали  аборигенов.
Свинксы не проявляли эмоций, которые люди могли бы  легко,  инстинктивно
интерпретировать. Свинксы вовсе не были милыми или забавными - они  были
попросту странными.
   - Попытаемся еще раз, - признал Эндер. -  Мне  кажется,  что  мы  уже
приближаемся к цели.
   - Твоя жена разыскивает тебя, - сообщил Садовник.
   Слово "жена", даже  переведенное  на  человеческий  язык,  такой  как
старк, для свинкса несло в себе столько напряжения, что он даже  не  мог
высказать  его  естественно.  Садовник,  к  примеру,  его  чуть  ли   не
проквакал. Идея жены среди свинксов была столь могучим делом, что, пусть
даже разговаривая с Новиньей непосредственно, они обращались  к  ней  по
имени, то, говоря уже с ее мужем, определяли ее исключительно титулом.
   - Я как раз и шел к ней, - ответил на это  Эндер.  -  Ты  не  мог  бы
измерить и снять на пленку этот картофель?
   Садовник подпрыгнул  вертикально  вверх.  Будто  воздушная  кукуруза,
подумалось Эндеру. Даже если мордочка свинкса  осталась  -  для  людских
глаз  -  лишенная  какого-либо  выражения,  этот  скачок  был  признаком
восхищения.   Садовник   обожал   всяческую   работу    с    электронным
оборудованием. Он интересовался машинами, а уж занятия с  ними  повышало
его статус среди мужчин-свинксов. Он тут же начал распаковывать камеру и
компьютер, которые повсюду таскал с собою в сумке.
   - Когда закончишь, подготовь, пожалуйста, эту изолированную  часть  к
мгновенному сожжению, - прибавил Эндер.
   - Да, да, - сказал Садовник. - Да, да, да.
   Эндер вздохнул. Свинксов ужасно раздражало,  если  люди  говорили  им
что-то, о чем они уже знали. Естественно, что  Садовник  прекрасно  знал
процедуру действий, когда десколада приспосабливалась к  новому  виду  -
"обученный" вирус следовало уничтожить, пока он был  изолирован.  Нельзя
было позволить, чтобы вся популяция  вирусов  десколады  воспользовалась
знанием того, о чем узнал отдельный ее представитель. Поэтому  Эндеру  и
не следовало  об  этом  напоминать.  И  все  же,  именно  таким  образом
человеческие существа удовлетворяли собственное чувство  ответственности
- снова и снова проверяя, хотя и знали, что необходимости в этом нет.
   Садовник был настолько занят, что и не заметил, что  Эндер  уходит  с
поля, как он зашел в барак переходного шлюза, разделся и вложил одежду в
стерилизатор. Затем начался  очистительный  танец:  руки  высоко  вверх,
оборот, присесть, встать - чтобы излучение  и  газы  добрались  до  всех
частей тела. Он глубоко втянул воздух через рот и нос, закашлялся -  как
всегда - поскольку человеческий организм  с  трудом  выносил  эти  газы.
Полные три минуты со слезящимися глазами и жжением в легких, три  минуты
размахивания руками, присаживаний и вставаний -  наш  ритуальный  поклон
всемогущей десколаде. Именно таким образом мы унижаемся перед абсолютной
повелительницей жизни на этой планете.
   В конце концов, процесс  закончился;  меня  как  будто  поджарили  на
вертеле, подумалось Эндеру. Когда  свежий  воздух  наконец-то  проник  в
шлюз, мужчина вынул одежду из стерилизатора и одел, все еще горячую,  на
себя. Как только он  выйдет  отсюда,  все  помещение  будет  нагрето,  и
температура  любой  поверхности  намного   превысит   границы   тепловой
сопротивляемости вируса десколады. Во время конечного этапа очищения там
ничто не могло выжить. Когда туда вновь  кто-нибудь  зайдет,  все  будет
идеально стерильным.
   Тем не менее, Эндер никак не мог  избавиться  от  мысли,  что  вирусу
каким-то образом удастся выскользнуть - если даже и не  через  шлюз,  то
через тончайшую пленку деструктивного поля, невидимой крепостной  стеной
защищающего пространство опытного хозяйства. По теории  любая  молекула,
размерами больше ста атомов, при прохождении этого барьера  подвергалась
распаду.  По  обеим  сторонам  ограды  защищали  людей  и  свинксов   от
случайного  вхождения  в   смертоносную   зону.   Но   Эндер   частенько
представлял, что бы произошло, если бы кто-нибудь попытался пройти через
деструктивное поле. Всякая клетка тела  немедленно  погибнет,  поскольку
распадутся аминокислоты. Вполне возможно, что тело и останется физически
целым,  но  в  собственном  воображении  Эндер  всегда  видел,  как  оно
рассыпается в уносимую ветром пыль, даже не успев опасть на землю.
   Более всего его беспокоил факт, что действие барьера основывалось  на
том же принципе, что и Система Молекулярной Деструкции. Спроектированная
для нападения на космические снаряды и корабли, именно Эндером она  была
использована против родной планеты жукеров. Это произошло три тысячи лет
назад, когда он командовал военным флотом Земли. И то  же  самое  оружие
Звездный Конгресс выслал  теперь  против  Лузитании.  По  словам  Джейн,
Конгресс  уже  попытался  отдать  приказ  о   его   использовании.   Она
заблокировала распоряжение, ликвидировав связь между флотом и  остальным
человечеством. Но трудно  предугадать,  не  выстрелит  ли,  несмотря  на
отсутствие инструкций, какой-нибудь охваченный паникой после  отключения
анзибля капитан, как только доберется до планеты.
   Подобное невозможно представить, и, тем не менее,  они  это  сделали:
Конгресс отдал приказ  об  уничтожении  целого  мира.  Приказ  о  начале
ксеноцида. Неужели Эндер напрасно писал "Королеву Улья"? Неужели уже обо
всем забыли?
   Только для них это не было "уже". Для большинства  людей  прошло  три
тысячи лет. И, пускай Эндер написал "Жизнь  Человека",  повсеместно  ему
так и не поверили. Книга не повлияла на человеческие умы в той  степени,
чтобы Конгресс не посмел выступить против pequeninos.
   Iочему они решились на это? По-видимому, точно же по той причине, что
и ксенологи решились применять деструктивный барьер:  чтобы  изолировать
грозную  инфекцию,  не  допустить   к   заражению   большую   популяцию.
По-видимому,  Конгресс  заботился  о  том,  чтобы  отсечь  фокус  заразы
планетарного бунта. Когда сюда доберется флот, с приказом или без  него,
он сможет применить Малого Доктора для окончательного решения вопроса  с
десколадой.  Если  перестанет   существовать   планета   Лузитания,   то
перестанет существовать и авто-мутирующий,  наполовину  разумный  вирус,
который ждет - не дождется, как бы уничтожить все человечество со  всеми
его достижениями.
   От опытного поля до новой ксенологической  станции  было  не  далеко.
Тропинка   огибала   невысокий   холм   и   бежала   по   опушке   леса,
предоставлявшего отцов и матерей, а затем и живое кладбище  для  племени
свинксов. Затем она вела к северным воротам в ограде, окружавшей людскую
колонию.
   Ограда раздражала Эндера. Причина ее постройки  исчезла,  как  только
сломалась политика минимализации контак-тов между  людьми  и  свинксами.
Сейчас оба вида  свободно  моги  проходить  через  ворота.  Когда  Эндер
прилетел на Лузитанию, еще действовало поле, вызывающее ужасные  боли  у
каждого, кто попадал в сферу его действия.  Во  время  борьбы  за  право
свободного контакта со свинксами,  самый  старший  из  пасынков  Эндера,
Миро, на несколько минут был пленен этим полем, в  результате  чего  его
мозг подвергся  необратимым  изменениям.  Но  инвалидность  Миро  -  это
единственное самое  болезненное  и  непосредственное  проявление  вреда,
которое ограждение вызвало в душах  людей,  замкнутых  в  его  границах.
Тридцать лет назад этот психологический барьер  был  отключен.  Все  это
время не возникало никаких причин, чтобы что-то разделяло обе расы... и,
тем не менее, ограда осталась. Так захотели колонисты на Лузитании.  Они
пожелали, чтобы стена между ними и свинксами стояла.
   Именно потому ксенобиологические лаборатории и были перенесены  с  их
давнего места над рекой. Если  уж  свинксы  должны  были  участвовать  в
исследованиях, то лаборатории должны были  располагаться  неподалеку  от
ограды, зато  опытные  участки  перенесли  наружу.  Это,  чтобы  люди  и
поросята не сталкивались неожиданно друг с другом.
   Когда  Миро  улетал  навстречу  Валентине,  Эндер   верил,   что   по
возвращению парень будет удивлен огромными переменами в мире  Лузитании.
Ему казалось, что Миро увидит живущих совместно людей  и  свинксов:  две
расы, сосуществующих в гармонии. Тем временем, колония почти  что  и  не
изменилась. За редкими исключениями, человеческие существа на  Лузитании
не желали близкого соседства с иной расой.
   Хорошо еще, что Эндер  помог  Королеве  Улья  воспроизвести  ее  расу
подальше от Милагре. Он планировал, что люди и жукеры постепенно  узнают
друг друга.  Тем  не  менее,  и  он,  и  Новинья,  и  вся  их  семья  по
необходимости удерживали существование жукеров в тайне.  Если  колонисты
не могли сосуществовать  с  млекопитающими  pequeninos,  то  известие  о
насекомоподобных жукерах наверняка вызвало бы вспышку ксенофобии.
   Слишком много у меня тайн, думал Эндер. Все эти годы  я  был  Голосом
Тех, Кого Нет. Я открывал секреты и помогал людям жить в ореоле  правды.
Теперь же я не выдаю и половины  того,  что  мне  известно.  Если  бы  я
рассказал обо всем, правда породила  бы  страх,  ненависть,  жестокости,
убийства и войну.
   Неподалеку от ворот, но уже за оградой, росли два  отцовских  дерева.
Левое, если глядеть со стороны ворот,  носило  имя  Корнероя,  правое  -
Человека. Человек был свинксом, которого Эндеру пришлось собственноручно
убить, чтобы ритуально подписать договор между людьми и свинксами. После
этого Человек возродился в целлюлозе  и  хлорофилле,  уже  как  взрослый
самец, способный плодить детей.
   В  настоящее  время  Человек  до  си   пор   обладал   необыкновенным
авторитетом, причем, не только среди собственного племени.  Эн