режде чем умереть, твоя мать вынудила меня дать ей  обещание.  Она
сказала, что, раз вся ее личность выражалась в преданности богам,  то  я
смогу помочь тебе понять ее только  одним  образом:  обучая  тебя  тому,
чтобы и ты тоже служила богам. Всю свою жизнь я опасался, что ты  можешь
подвести, можешь отвернуться от богов, сможешь и возненавидеть. Или  же,
что ты не будешь достойна слышать их голос.
   Это признание ударило Цинь-цзяо в самое сердце. Она всегда  понимала,
что недостойна в глаза богов... Даже тогда, когда те не требовали, чтобы
девушка глядела или прослеживала древесные слои.  Только  сейчас  узнала
она, насколько велика была ставка: любовь ее матери.
   - Теперь все мои опасения развеялись. Ты идеальная  дочь,  Цинь-цзяо.
Уже сейчас ты великолепно служишь богам. Но теперь, после твоей  клятвы,
я уже уверен, что ты никогда не отступишь. Великая радость будет гостить
в небесном доме, где живет твоя мать.
   Правда? На небесах знают о моих слабостях. Ты, отче, видишь лишь  то,
что я еще не подвела богов. Мать же наверняка  знает,  как  немного  мне
оставалось, и насколько нечиста я в их глазах.
   Но как же он обрадован... Цинь-цзяо не осмелилась признаться ему, что
боится того дня, когда все увидят ее недостойность. Потому-то она обняла
отца.
   Девушка не могла удержаться от того, чтобы не спросить:
   - Отче, ты и вправду считаешь, будто мама слыхала мою клятву?
   - Надеюсь, - подтвердил  Хань  Фей-цы.  -  А  если  и  нет,  то  боги
наверняка сохранят в раковине эхо  твоих  слов.  Она  будет  их  слышать
всегда, как только приложит к ней ухо.
   Такие вот придуманные истории  они  рассказывали  друг  другу,  когда
Цинь-цзяо была еще девочкой. Она как можно быстрее  отстранила  от  себя
все опасения и тут же нашла ответ.
   - Нет. Боги сохранят прикосновение нашего  объятия  и  ввяжут  его  в
шарф. Мама будет носить его на плечах, когда зима придет на небеса.
   Цинь-цзяо почувствовала облегчение, что отец не сказал: да. Он  всего
лишь надеялся на то, что мама слыхала ее клятву... Но, может быть, и  не
услыхала... и тогда не будет столь  разочарованной,  когда  ее  дочка  в
чем-то подведет.
   Отец поцеловал Цинь-цзяо и поднялся - А теперь ты уже готова к  тому,
чтобы познакомиться со своим заданием, - объявил он.
   Отец взял Цинь-цзяо за руку и подвел ее к  столу.  Девушка  терпеливо
ждала, пока он садился. Даже стоя, она была  не  намного  выше  сидящего
Хань Фей-цы. По-видимому, она еще немного подрастет, хотя - надеялась  -
ненамного Она не хотела стать похожей на какую-нибудь из тех  громадных,
крепко сложенных женщин которые на полях таскали тяжести. Уж лучше  быть
мышкой, чем кабаном, сказала ей много лет назад Му-Пао.
   Отец вызвал на экран звездную карту. Цинь-цзяо сразу же узнала данный
сектор В самом центре его находилась планетарная система Лузитании, хотя
масштаб и был слишком мал, чтобы увидать отдельные планеты.
   - В центре - Лузитания, - сказала Цинь-цзяо.
   Отец кивнул и напечатал несколько команд.
   - Посмотри теперь, - попросил он. - Не на экран,  а  на  мои  пальцы.
Это, плюс идентификация голоса, составляют пароль, который откроет  тебе
доступ ко всей необходимой информации.
   Цинь-цзяо глядела, как отец печатает "4Банда". Она сразу же поняла, к
чему этот пароль  относится.  Прародительницей-сердцем  ее  матери  была
Цзянь-цинь,  вдова  первого  Коммунистического  императора  Китая,   Мао
Цзе-дуна. Когда Цзянь-цинь и ее союзники потеряли  власть  в  результате
Заговора Трусов, враги назвали их "Бандой Четырех". Мать Цинь-цзяо  была
истинной дочерью-сердцем этой великолепной, гонимой  женщины,  И  каждый
раз,   когда   Цинь-цзяо   введет   код   доступа   она   почтит   честь
прародительницы-сердца своей матери. Отец милостиво позволил  ей  делать
это.
   На экране появились  зеленые  точки.  Цинь-цзяо  быстро,  практически
подсознательно  пересчитала  их.  Их  было  девятнадцать,  на  некотором
расстоянии от Лузитании, окружая систему со всех сторон.
   - Это Лузитанский Флот?
   - Это и позиция пятимесячной давности. - После чего Хань Фей-цы нажал
несколько клавишей. Зеленые точки исчезли.  -  А  вот  это  их  нынешняя
позиция.
   Цинь-цзяо пригляделась повнимательней, но  не  обнаружила  ни  единой
зеленой точки. Но отец явно надеялся на то, что она что-то да видит.
   - Они уже на Лузитании?
   - Корабли именно там где ты их видишь, - ответил Хань Фей-цы. -  Пять
месяцев назад флот исчез.
   - Куда исчез?
   - Этого никто не знает.
   - Мятеж невозможен?
   - Этого никто не знает.
   - Весь флот?
   - Все корабли.
   - Что ты имел в виду, говоря: исчез?
   Отец улыбнулся.
   - Браво, Цинь-цзяо. Ты задала самый правильный вопрос.  Никто  их  не
видел, корабли находились в космосе. То есть, в физическом плане они  не
исчезли. Они могут и далее лететь предыдущим курсом. Исчезли  же  в  том
смысле, что мы потеряли с ними всяческий контакт.
   - Анзибли?
   - Замолчали. Все сразу, на протяжении трех минут. Ни одна из  передач
прервана не была. Одна закончилась, а вот следующая... уже не поступила.
   - Связь всех кораблей со всеми планетами?  Повсюду?  Это  невозможно.
Даже взрыв... если бы мог случиться столь огромный... но даже и в  таком
случае, это не могло относиться к одному и тому же событию. Корабли были
расположены слишком разбросано вокруг Лузитании.
   - Почему же, Цинь-цзяо, могло. Если ты можешь  представить  катаклизм
столь огромных масштабов... ну,  например,  звезда  Лузитании  могла  бы
превратиться в сверхновую. Пройдут десятилетия, прежде чем свет  от  нее
увидят хотя бы в ближайших к ней мирах. Вся проблема в том, что это была
бы самая невероятная сверхновая в истории. Я не сказал  невозможная,  но
самая малоправдоподобная. - Были бы и  какие-то  более  ранние  признаки
катастрофы, какие-нибудь перемены в  состоянии  звезды.  Инструменты  на
кораблях открыли что-либо?
   - Нет. Потому-то мы и  не  считаем  что  дело  в  каком-то  известном
астрофизическом  явлении.  Ученые  не   могут   предложить   какого-либо
объяснения Поэтому мы попробовали исследовать возможность саботажа.  При
этом выяснили, не  было  ли  каких-то  попыток  вломиться  в  компьютеры
анзиблей. В поисках следов заговора в экипажа мы прочесали  личные  дела
всего персонала, провели анализ всех передач,  чтобы  обнаружить,  а  не
общались ли заговорщики с собою. Было проверено все, что только годилось
для проверки. На каждой из планет полиция провела следствие..  проверили
все контакты операторов анзиблей.
   - Интересно, если даже никакие сигналы  не  передаются,  остаются  ли
связи все еще открытыми?
   - А как ты думаешь?
   Цинь-цзяо покраснела.
   - Конечно же, да даже если  бы  флот  был  атакован  Системой  Малого
Доктора. Анзибли связаны фрагментами субатомных частиц, И они останутся,
даже если звездолеты рассеются в пыль.
   - Не стыдись, Цинь-цзяо. Мудрецы мудры не потому,  что  не  совершают
ошибок. Мудры они, когда исправляют собственные ошибки,  как  только  их
заметят.
   Но Цинь-цзяо покраснела по другой причине. Кровь пульсировала у нее в
висках, поскольку только сейчас она поняла, какого рода задание  поверит
ей отец. Но ведь это же  невозможно!  Он  не  мог  поручить  ей  решение
проблемы, которую не разрешили тысячи более мудрых и старших людей.
   - Отец, - шепнула девушка. - Так каким же будет мое задание?
   Она все еще рассчитывала на  то,  что  имеется  в  виду  какая-нибудь
связанная с исчезновением флота мелочь.  Но,  даже  не  услыхав  ответа,
Цинь-цзяо поняла, что все ее надежды напрасны.
   - Ты обязана отыскать все возможные объяснения исчезновения флота,  -
объявил отец. - И рассчитать вероятность для каждого  из  них.  Звездный
Конгресс обязан знать, как это  могло  произойти,  и  проследить,  чтобы
подобное больше никогда не случилось.
   - Но, отец, мне всего лишь шестнадцать лет. Разве не знаешь ты многих
других людей, поумнее меня?
   - Может статься, что они слишком  умны,  чтобы  браться  за  подобное
задание. А ты еще достаточно молода, чтобы  не  поверить  в  собственную
непогрешимость.  Ты  еще  достаточно  молода,  чтобы  подумать  о  вещах
невозможных и выяснить, почему они, все-таки, могут быть  возможными.  А
прежде всего - боги обращались к тебе необыкновенно  ясно  чудесное  мое
дитя, моя Сияющая Светом.
   Как раз этого девушка и опасалась: что отец рассчитывает на ее  успех
по причине особой милости богов. Он не понимал, насколько недостойна она
в их глазах, как мало они ее любят.
   И еще одно...
   - А если мне удастся? Если я выясню, где находится Лузитанский  Флот,
и связь восстановится? Не будет ли в таком случае  моей  виной  то,  что
флот уничтожит Лузитанию?
   - Это чудесно, что первой твоей мыслью стало сочувствие к  обитателям
Лузитании. Звездный Конгресс дал обещание, что не воспользуется Системой
Малого Доктора, пока это не станет совершенно  очевидным.  А  это  столь
мало вероятно, что даже не могу поверить, чтобы произошло. Но, даже если
бы дошло до этого,  то  решение  принимает  Конгресс.  Как  говорил  мой
прародитель-сердца "Хотя мудрец присуждает к мягкому наказанию,  то  это
не от сочувствия; хоть к суровому, то это не от жестокости; он поступает
согласно  закону,  соответствующему  данному   моменту.   Обстоятельства
меняются в зависимости от времени,  и  способы  их  разрешения  меняются
вместе с обстоятельствами". Можешь быть уверена, что действия  Звездного
Конгресса по отношению к Лузитании не будут продиктованы сочувствием или
жестокостью, но руководством добра для всего человечества. Именно потому
мы и служим повелителям: поскольку  они  служат  людям,  которые  служат
предкам, служащим богам.
   - Отец, я была бы недостойной, думая иначе, - сказала Цинь-цзяо.  Она
не только знала, но и чувствовала  собственную  нечистоту.  Ей  хотелось
отмыть руки. Ей хотелось отследить слой дерева. Но она сдержалась. Можно
подождать.
   Что бы я  ни  сделала,  подумала  девушка,  это  приведет  к  ужасным
последствиям. Если я подведу, то отец  потеряет  уважение  Конгресса,  а
затем и уважение всех на Дао И это покажет, что он не достоин  сделаться
после смерти избранным богом.
   Если же мне улыбнется успех, то  результатом  может  стать  ксеноцид.
Даже если выбор будет принадлежать Конгрессу, я буду  знать,  что  стала
его причиной. Именно на меня падет часть ответственности. Что  бы  я  ни
сделала, меня ждет поражение и грязь священной недостойности.
   И вот тогда отец заговорил с ней, как будто  сами  боги  открыли  ему
сердце дочери:
   - Да,  ты  недостойна,  -  сказал  он.  -  И  даже  сейчас  остаешься
недостойной в собственны мыслях.
   Цинь-цзяо покраснела и опустила голову - не потому, что мысли ее были
столь явными, но вообще за обладание столь непослушными мыслями.
   Отец нежно положил ей руку на плечо.
   - Но я верю, что боги сделают тебя достойной, - сказал он. - Звездный
Конгресс имеет мандат небес, но и  ты  была  избрана  чтобы  идти  своим
путем. Великое дело может и удастся. Так ты попробуешь?
   - Попробую. - И подведу надежды только это никого уже не удивит. И уж
самое малое - богов, знающих, что я их недостойна.
   - Когда ты назовешь свое имя и напечатаешь  пароль,  для  тебя  будут
открыты все архивы. Если тебе будет нужна какая-нибудь помощь,  сообщишь
мне.
   Гордо выпрямившись, Цинь-цзяо вышла из комнаты  отца,  заставив  себя
подняться к себе в комнату не спеша. Только лишь закрыв дверь, она упала
на колени и поползла по полу. Девушка прослеживала линии древесины до те
пор, пока уже мало что могла видеть. И она  чувствовала  себя  настолько
недостойной задания что даже теперь  не  испытывала  себя  очищенной  до
конца. Цинь-цзяо вышла в туалет и там драила руки,  пока  не  посчитала,
что боги удовлетворены. Дважды слуги отели прервать ее занятие,  принося
какое-то известие или же еду - ей  было  совершенно  безразлично,  какую
именно - но видя, что Цинь-цзяо общается с богами, уважительно  склоняли
головы и тихонько уходили.
   И очистило ее, в конце концов, не  мытье  рук.  Это  произошло  когда
девушка  исторгла  из  собственного  сердца  последний  след  колебаний.
Звездный  Конгресс  обладает  мандатом  небес.   Тогда   ей   необходимо
избавиться от малейших сомнений. Что они там не  сделают  с  Лузитанским
Флотом, наверняка исполнят волю богов. Ее же обязанностью будет помочь в
этом. Если она подчиняется воле богов они обязательно откроют ей путь  к
решению проблемы. Каждый же раз,  когда  она  подумает  иначе,  когда  в
памяти ее отзовутся слова Демосфена, их нужно  будет  стереть,  повторяя
про себя, что будет послушна владыкам, правящим по воле  небес.  Прежде,
чем разум успокоился, руки Цинь-цзяо были багровыми, с капельками крови,
сочащейся из истертой чуть ли не до живого кожи. Именно так и  рождается
мое  понимание  истины,  подумала  девушка.  Если  мне   удастся   смыть
достаточный слой  собственной  смертности,  правда  богов  просочится  к
свету.
   Наконец-то она почувствовала себя  чистой.  Было  уже  поздно,  глаза
Цинь-цзяо слипались от  усталости.  Тем  не  менее,  она  уселась  перед
терминалом и стала работать.
   - Покажи мне данные всех исследований, проведенных до сих пор в связи
с исчезновением Лузитанского Флота, - приказала она компьютеру. -  Начни
с самых новых.
   Чуть ли не мгновенно над  терминалом  вспыхнули  слова,  страница  за
страницей, ровненькими рядками,  будто  марширующие  на  фронт  солдаты.
Цинь-цзяо прочитывала страницу,  затем  переворачивала  ее,  после  чего
открывалась следующая. Так она читала семь часов, пока слабость тела  не
сморила ее, и Цинь-цзяо заснула перед терминалом.

***

   Джейн следит  за  всем.  Одновременно  она  может  выполнять  миллион
заданий и следить за тысячей дел. Ни одна из  этих  ее  возможностей  не
является бесконечной, но такою ее можно признать по  сравнению  с  нашей
жалкой способностью мышления  об  одном  деле,  когда  выполняем  что-то
совсем  другое  Зато  ее  чувства  подвержены  иным  ограничениям,   нам
неизвестным...  а  точнее:  это  мы  сами  являемся  самым  большим   ее
ограничением. Она не видит и ничего не знает  ни  о  чем,  что  не  было
введено в виде данных в компьютеры, соединенные в громадную межпланетную
сеть анзиблей.
   Это ограничение не столь уж большое, как могло бы показаться. У Джейн
имеется чуть ли не мгновенный доступ к данным любого космолета спутника,
каждой системы контроля за движением и чуть ли не  каждого  управляемого
электроникой шпионского устройства в человеческой вселенной. За  то  она
практически никогда не слышит ссор влюбленных, читаемых на ночь  сказок,
ни школьных дискуссий, ни болтовни за ужином, она не  видит  пролитых  в
одиночестве горьки слез. Джейн  известна  лишь  та  часть  нашей  жизни,
которую мы представляем в цифровой форме.
   Если бы спросить Джейн точное число человечески существ на населенных
планетах, она быстро бы выдала результат, основанный на данных  переписи
населения, с прибавлением вероятности числа рождений и смертей в  каждой
группе. В  большинстве  случаев  ей  удалось  бы  сопоставить  номера  с
фамилиями, хотя никто из людей не мог бы прожить достаточно долго, чтобы
прочитать этот список. А если бы сообщить ей  имя,  любое  какое  только
сейчас пришло в голову - Хань Цинь-цзяо, к примеру - и спросить:  а  что
это  за  особа?,  Джейн  практически   мгновенно   сообщит   все   самые
существенные данные: дату рождения, гражданство, происхождение,  рост  и
вес на время последнего медицинского обследования, школьные отметки.
   И все же, вся эта охотно сообщаемая ею информация для Джейн  остается
всего лишь шумом. Спрашивать Джейн про Цинь-цзяо,  это  все  равно,  что
спрашивать ее о конкретной молекуле водяного пара в далекой  туманности.
Молекула наверняка находится там, но в ней нет  ничего  особенного,  что
отличало бы ее от мириадов других, находящихся рядом.
   Так было, пока Цинь-цзяо не начала  пользоваться  своим  компьютером,
чтобы  получить  доступ  ко  всем  рапортам,   касающимся   исчезновения
Лузитанского Флота. В иерархии внимания Джейн китайская девушка  тут  же
передвинулась на  множество  уровней  вверх.  Джейн  вела  тщательнейшую
запись всех действий, выполняемых Цинь-цзяо с помощью своего  терминала.
И она быстро поняла, что девушка - хотя и всего лишь шестнадцатилетняя -
станет источником  серьезных  неприятностей.  А  все  потому,  что  Хань
Цинь-цзяо,  не   связанная   с   конкретной   группой,   без   всяческих
идеологических  предубеждений  или  же  интересов,  которые  хотела   бы
охранять,  имела  более  широкие  -  а  значит,  и  более   страшные   в
последствиях   -   взгляды   на   информацию,   собранную    предыдущими
исследователями.
   Почему это было грозно и страшно? Разве  Джейн  оставляла  какие-либо
следы, которые могла отыскать Цинь-цзяо?
   Нет. Конечно же, нет. Джейн  не  оставила  ни  малейшего  следа.  Она
размышляла  над  этим.  Ведь  она   могла   предложить   гипотезу,   что
исчезновение Лузитанского Флота было результатом саботажа аварии или  же
какой-нибудь естественной катастрофы. Но  она  отказалась  от  подобного
замысла, поскольку была не в состоянии сфабриковать  никаких  физических
доказательств. Джейн могла всего лишь оставить фальшивые данные в памяти
компьютеров.  Они  не  имели  бы  никакого  физического  соответствия  в
реальном мире, поэтому каждый в меру интеллигентный исследователь быстро
бы понял, что  это  подделка.  И  тогда  он  пришел  бы  к  выводу,  что
исчезновение   Лузитанского   Флота   вызвал   некий   фактор,   имеющий
неограниченный доступ в  компьютерную  систему,  в  которой  эти  данные
очутились. И вот это уже наверняка бы позволило  людям  вычислить  Джейн
намного быстрее, чем если бы она не оставила никаких следов.
   Так что отсутствие следов было решительно самым наилучшим выходом.  И
пока Цинь-цзяо не начала собственного  следствия,  было  решением  самым
эффективным. Каждая из  исследующих  проблему  организаций  вела  поиски
только лишь в знакомых для себя  местах.  Полиция  на  множестве  планет
проверила все  известные  группы  диссидентов  (а  кое-где  даже  пытала
известных ей диссидентов, пока те не дали ничего не  стоящие  признания;
после этого следователи писали окончательные рапорты и  признавали  дело
закрытым). Военные искали следы войск противника, в особенности же чужие
космолеты.   Ведь   военные   прекрасно   помнили   вторжение   жукеров,
произошедшее три тысячелетия назад. Ученые искали какое-то неожиданное и
невидимое астрономическое явление, которое могло бы или уничтожить флот,
или же выборочно прервать связь. Политики же искали кого-нибудь, на кого
могли бы свалить вину за случившееся. Никто и представить не мог  Джейн,
следовательно, никто ее и не обнаружил.
   Но  Цинь-цзяо   сопоставляла   информацию   из   разных   источников,
старательно, систематично, мелочно прочесывая данные. В конце концов она
должна была натолкнуться на то, что выдаст  -  и  тем  самым  прервет  -
существование Джейн. И таким вот ключевым следом было - проще  говоря  -
полное отсутствие следов. Никто другой этого не  замечал,  поскольку  ни
один из исследователей не располагал методичным, лишенным  предубеждений
умом.
   Джейн не могла знать, что нечеловеческое на  первый  взгляд  терпение
Цинь-цзяо, ее скрупулезное исследование мелочей, постоянные смены формул
и программ компьютерного анализа - все это было результатом  бессчетного
числа  часов,  проведенных,  стоя  на  коленках  на   деревянном   полу,
внимательного прослеживания  слоев  дерева  от  одного  конца  доски  до
другого. Джейн не понимала, что чудесные  уроки,  преподаваемые  богами,
сделали из Цинь-цзяо самого грозного для нее противника. Она лишь знала,
что в какой-то момент времени исследователь по  имени  Цинь-цзяо  поймет
то, чего не понял никто иной: всякое возможное  объяснение  исч