компьютерный
контроль и внешний интерфейс. При желании он мог запечатлеть в  фотопамяти
короткие последовательности наблюдаемых событий. Но фотопамять была  очень
ограничена - менее триллиона бит. Дуэлянты использовали его как судью. При
возникновении  разногласий,  он  проигрывал  всю   сцену   в   замедленном
изображении и рассказывал им, что произошло.
     Мяч попал мальчику прямо в промежность.  Он  сморщился  от  боли.  Но
девочку это не впечатлило.
     - Он снова сдвинулся. Я видела движение его бедра!
     - Нет! Ты ударила меня, я не увертывался вовсе!
     - Рибейра! Рибейра! - Они разговаривали на старке, но сейчас  девочка
переключилась на португальский.
     Мальчик с металлическими глазами был беспристрастен. Он поднял  руку,
призывая их к молчанию.
     - Ты сдвинулся.
     - Ура! Я знала это!
     - Ты лгун, Олхейдо!
     Мальчик с металлическими глазами с презрением посмотрел на него.
     - Я никогда не лгу. Я сниму тебе дамп с этой сцены,  если  хочешь.  Я
думаю, лучше послать его по сети всем, чтобы все видели  твои  увертки,  а
потом ври сколько хочешь.
     - Ментирозо! Фоде - Боде!
     Эндер  знал,  что  обозначают  эти  эпитеты.  Но  мальчик   воспринял
оскорбления с холодным достоинством.
     - Дай сюда, - сказала девочка.
     Мальчик нервно сдернул кольцо и бросил его в траву к ногам девочки.
     - Подавись, - злобно прошипел он и побежал прочь.
     - Трус! - закричала она ему вслед.
     - Рам! - прокричал мальчишка, не оглядываясь.
     На этот раз он кричал не девочке. Она тотчас повернулась и посмотрела
на мальчика с металлическими глазами. Он замер. Маска  жестокости  застыла
на его лице. Девочка опустила голову. Пинальщик  мяча  подошел  к  нему  и
что-то зашептал. Он поднял глаза и увидел Эндера.
     Старшая девочка извинилась:
     - Просто, Олхейдо, не обращай внимания...
     - Не беспокойся, - ответил он, не глядя на нее.
     Девочка собралась уходить, но тут она тоже заметила Эндера.
     - Почему вы смотрите на нас? - спросил мальчик.
     Эндер ответил вопросом:
     - Ты здесь арбитр?
     - Иногда.
     Эндер перешел на старк - он не был уверен, что справится  со  сложной
фразой на португальском.
     - Скажи мне, арбитр, разве красиво оставлять  странника  без  помощи,
заставляя его вслепую искать дорогу?
     - Странника? Вы подразумеваете утлана, фрамлинга или ремена?
     - Нет, я сказал иносказательно.
     - Вы - неверующий.
     Мальчик ухмыльнулся.
     - Куда вы хотите пойти, Говорящий?
     - В дом, где живет семья Рибейры.
     Маленькая девочка  сильнее  прижалась  к  мальчику  с  металлическими
глазами.
     - Которая семья Рибейры?
     - Вдовы Ивановой.
     - Думаю, что смогу найти, где это, - сказал мальчик.
     - Каждый в этом городе может найти, - произнес Эндер. - Вопрос в том,
захотите ли вы проводить меня туда?
     - А зачем вы хотите туда идти?
     - Я задаю  людям  вопросы  и  пытаюсь  отыскать  правду,  затем  пишу
правдивые истории.
     - Никто в семье Рибейры не знает правдивых историй.
     - Пойдемте с нами. -  Он  пошел  по  направлению  к  главной  дороге.
Маленькая  девочка  что-то  прошептала  ему  на  ухо.  Он  остановился   и
повернулся к Эндеру. - Как вас зовут?
     - Эндрю. Эндрю Виггин.
     - Она - Квора.
     - А ты?
     - Все называют меня  Олхейдо.  Из-за  глаз.  -  Он  поднял  маленькую
девочку и посадил ее на  плечи.  -  Но  мое  настоящее  имя  Лауро.  Лауро
Салеймао Рибейра. - Он снова ухмыльнулся,  развернулся  в  противоположную
сторону и зашагал вперед.
     Эндрю последовал за ними. Рибейра. Конечно же Рибейра.
     Джейн все слышала, камушки в ушах ожили.
     - Лауро Салеймао Рибейра -  четвертый  ребенок  Новинхи.  Он  потерял
глаза в результате несчастного случая с лазером. Ему двенадцать лет. Да, я
нашла одно отличие между  семьей  Рибейра  и  остальными.  Рибейра  хотели
досадить епископу и стать твоими гидами. Они  хотели  водить  тебя  везде,
куда не пожелаешь.
     - Я тоже кое-что заметил, Джейн, - мысленно  ответил  Эндрю.  -  Этот
мальчик наслаждался, обманывая  меня.  А  затем  еще  больше  наслаждался,
пытаясь показать, какой я глупый. Я думаю, тебе не стоит подражать ему.


     Майро сидел на склоне холма. Тень от  деревьев  скрывала  его,  делая
невидимым для наблюдателя из Милагра. Но сам он видел весь город,  как  на
ладони - в центре собор и монастырь, расположенные на самом высоком холме,
к   северу,   на   следующем   холме   располагалась   обсерватория.   Под
обсерваторией, в низине, стоял дом, где  он  жил.  Рядом  с  домом  стояла
ограда.
     - Майро, - прошептал Лиф-итер, - ты - дерево?
     Это было перефразирование идиомы порквинхов. Иногда они медитировали,
просиживая в  полной  неподвижности  часами.  Они  называли  этот  процесс
"становиться деревом".
     - Скорее стебель травинки, - ответил Майро.
     Лиф-итер прохихикал высоко и хрипло, как только мог.  Смех  прозвучал
ненатурально - порквинхи освоили смех на слух, по памяти,  как  будто  это
было обычное слово на старке. Их смех возникал не из веселья,  по  крайней
мере, Майро так думал.
     - Собирается дождь? - спросил Майро.  Для  свиньи  это  означало:  ты
перебил мои мысли ради меня или ради себя?
     - Сегодня шел огненный дождь, - сказал он. - Там, над прерией.
     - Да, у нас гость из другого мира.
     - Это Говорящий?
     Майро не ответил.
     - Ты должен сделать так, чтобы он увидел нас. Приведи его сюда.
     Майро не отвечал.
     - Хочешь, я упаду к твоим ногам, пусть  мои  конечности-ветки  станут
дровами для твоего дома.
     Майро ненавидел, когда они умоляли  и  просили.  Это  выглядело  так,
будто он был  могущественным  мудрым  тираном-отцом,  чью  благосклонность
можно было завоевать только лестью. Ладно, если они не могут иначе,  пусть
будет что будет. В этом есть и его вина. Его и Лайбо. Они всегда  пытались
предстать как божество перед свиноподобными.
     - Я ведь уже обещал, Лиф-итер.
     - Но когда же, когда, когда, когда?
     - Требуется время. Я должен выяснить: можно ли ему доверять?
     Лиф-итер казался сбитым с толку. Майро уже устал  объяснять,  что  не
все люди хорошо знают друг друга, некоторые из них  -  не  совсем  хорошие
люди, но это не видно с первого взгляда.
     - Ладно, постараюсь побыстрее, по возможности, - сказал Майро.
     Внезапно Лиф-итер начал раскачиваться взад и вперед, потирая  бедрами
друг о друга, как будто  стремился  ослабить  напряжение  в  анусе.  Лайбо
предполагал, что эти действия равносильны смеху человека.
     - Скажи мне на языке портужус! - прохрипел  Лиф-итер.  Казалось,  его
очень забавляло, что Майро  и  другие  Зенадоры  говорят  только  на  двух
языках. В их сообществе существовало четыре языка, и все члены  сообщества
знали их, так же как и человеческие.
     Хорошо, если он хочет услышать португальский, пусть слышит.
     - Топай, жуй листья.
     Лиф-итер застыл в недоумении:
     - По-твоему, это остроумно?
     - Но ведь это твое имя. Лиф-итер.
     Лиф-итер вытащил из ноздри огромное  насекомое  и  щелкнул  по  нему,
жужжа.
     - Не будь грубым, - сказал он и пошел прочь.
     Майро смотрел ему вслед. С Лиф-итером было всегда трудно.  Он  больше
предпочитал компанию другого поросенка, прозванного  Хьюман.  Несмотря  на
то, что Хьюман был сообразительней, и Майро  приходилось  осторожничать  с
ним, он не казался таким враждебным, как Лиф-итер.
     Когда свинья скрылась из виду, он направился в город.  Какие-то  люди
шли по направлению к из дому. Впереди всех шел кто-то очень высокий - нет,
это Олхейдо с Кворой на  плечах.  По-моему,  она  уже  выросла  для  таких
прогулок. Майро  все  время  беспокоился  о  ней.  Казалось,  она  еще  не
оправилась от шока после смерти отца. На мгновение Майро  стало  горько  и
тоскливо. Он и Эла надеялись, что смерть отца разрешит все их проблемы.
     Он увидел еще одного человека, шедшего сзади Олхейдо. Он  остановился
и попытался разглядеть его. Нет, он не видел его  раньше.  Говорящий!  Уже
прибыл! Он появился в городе примерно час назад и уже идет  к  ним  домой.
Отлично,  все  что  мне  нужно,  так  это  выяснить:  был  ли  мой   вызов
единственным. Надо  попросить  мать  помочь.  Однако,  мне  казалось,  что
Говорящий должен быть более осторожным, и не приходить домой  к  человеку,
позвавшему его. Что за глупость. Плохо, что он появился  слишком  рано,  я
думал, пройдут годы, прежде чем он  появится.  Тупица-Квим  опять  донесет
епископу, единственная подлиза в городе. Ладно, пойду общаться с мамой, и,
возможно, со всем миром.
     Он скрылся за деревьями  и  стал  незаметно  подбираться  к  калитке,
открывающей дорогу в город.



                             7. ДОМ РИБЕЙРЫ

     Майро, ты должен быть там. Я  уверена,  что  не  знаю,  что  все  это
означает. Несмотря на свою память и умение вести беседу, я зашла в  тупик.
Ты видел новую свинку, того, которого они называют Хьюман - думаю,  это  с
ним ты говорил перед уходом на  Комиссию  Противоречий.  Мандачува  сказал
мне, что они прозвали его Хьюманом, потому  что  он  сообразительный,  как
ребенок.  Было  бы  заманчиво  предположить,  что   в   их   мозгу   слова
"сообразительный" и "человек" связаны между  собой.  Однако,  есть  другое
предположение: они думают, что нам была бы приятна эта связь слов. Но дело
не в этом.
     Далее  Мандачува  добавил:  Он  уже  хорошо   говорил,   едва   начал
самостоятельно ходить. При этом он изобразил  жестом  нечто,  зафиксировав
ладонь в  десяти  сантиметрах  над  землей.  По  моему  мнению,  он  хотел
показать, насколько высок он был, когда научился ходить и говорить.  Иными
словами, он указал на рост. Десять сантиметров! Но я  могу  ошибаться.  Ты
должен пойти туда и убедиться самолично.
     Если я права, и Мандачува  действительно  имел  в  виду  рост,  тогда
впервые  у  нас  появился  намек  на  детство  свиноподобных.   Если   они
действительно начинают ходить высотой в  десять  сантиметров,  а  также  и
говорить, тогда им требуется гораздо меньше времени утробного развития  во
время беременности, нежели людям, и гораздо  больше  времени  на  развитие
после рождения.
     А теперь то, что кажется полнейшим безумием, даже  по  твоим  меркам.
Далее Мандачува подошел  ко  мне  вплотную  и  сообщил  -  как  будто  сам
сомневался - кто  был  отец  Хьюмана:  "Твой  дедушка,  Пайпо,  знал  отца
Хьюмана. Его дерево растет недалеко от вашей ограды".
     Может, он обманывал? Рутер умер двадцать четыре года  назад,  правда?
Возможно,  именно  в  этом  суть  религиозного  действа,  что-нибудь  типа
"дерево-усыновитель". Но если судить по конспиративности и  таинственности
поведения Мандачувы, мне кажется, здесь есть доля правды. Возможно ли, что
у них  период  беременности  длится  двадцать  четыре  года?  Или  Хьюману
потребовалась  пара  десятилетий  для  развития  из   десятисантиметрового
ребенка в славный образчик свиноподобного. Или, может быть, сперму  Рутера
где-нибудь хранили?
     Касательно  этого   вопроса.   Впервые   свинью,   хорошо   известную
людям-наблюдателям, называют отцом. Рутер, тем не менее, был одним из тех,
кто был убит. Другими словами, самец с низким уровнем престижа был  назван
отцом. Это означает, что наши самцы  не  являются  холостяками,  лишенными
привилегий, хотя многие из них достаточно зрелы и помнят Пайпо. Они все  -
потенциальные отцы.
     И еще, если Хьюман так  поразительно  сообразителен,  то  почему  его
бросили в группу жалких холостяков. Я думаю, мы с самого начала встали  на
неправильную позицию. Наша группа - не низко-престижная группа холостяков,
а перспективная группа подростков.
     Так,  когда  ты  говорил,  что  тебе  жаль  меня,  потому  что   тебе
посчастливилось участвовать, а я должна остаться дома  и  составить  отчет
для ансибла, тебя переполняли Неприятные Выделения.
     (Если  ты  вернешься  домой,  когда  я  буду  уже   спать,   разбуди,
пожалуйста, и поцелуй! Хорошо? Я заслужила поцелуй сегодня).
                            Записка Аунды Фигейро Макамби к Майро Рибейра
                            фон Хессе, восстановленная из файлов Луситании
                            и представленная как очевидность.


     На Луситании не было индустрии строительства. Когда пара  вступала  в
брак, их друзья и семьи строили им дом. Дом Рибейры отражал историю семьи.
Фасад,  наиболее  старая  часть  дома,  была  отделана  листами  пластика,
посаженными на бетонную основу. Комнаты пристраивались по мере прибавления
семьи, каждая  пристройка  упиралась  в  предыдущую.  Таким  образом  пять
отдельных одноэтажных  сооружений  прилепились  к  склону  холма.  Поздние
пристройки были выполнены из кирпича, плотно примыкающего  друг  к  другу,
крыши были покрыты тростником. В них не было даже намека  на  эстетическую
привлекательность. Семья строила только самое необходимое и не больше.
     Это не было бедностью, Эндер знал - в  сообществах  с  контролируемой
экономикой бедности не существует. Отсутствие украшений, индивидуальности,
отражали презрение семьи к собственному дому; для Эндера - это было еще  и
отражение собственного презрения друг к другу. Несомненно, Олхейдо и Квора
не  испытывали  облегчения  или  расслабления,  свойственного  большинству
входящих под крышу родного дома. Наоборот, они  стали  более  угнетенными,
обеспокоенными, их детская беспечность  исчезла  на  глазах.  Дом  казался
мощным источником гравитации, который  все  больше  и  больше  наливал  их
тяжестью по мере приближения.
     Олхейдо и Квора прошли внутрь. Эндер остался у  двери,  надеясь,  что
кто-нибудь пригласит его. Олхейдо оставил дверь полуоткрытой, и  вышел  из
комнаты, не говоря ни слова. Эндер мог видеть Квору, сидевшую на кровати в
первой комнате. Она неподвижно сидела, прислонившись  к  голой  стене.  На
стенах дома не висело никаких вещей  или  украшений.  Они  были  абсолютно
белыми. Лицо Кворы казалось черным пятном на фоне  стены.  Она  равнодушно
смотрела в пространство перед собой, упорно не замечая его  присутствия  и
не делала ничего, чтобы позволить ему войти.
     Над домом витала какая-то болезнь. Эндер пытался понять, что  он  мог
пропустить в характере Новинхи, заставившее ее жить здесь. Неужели  смерть
Пайпо так глубоко запала ей в сердце?
     - Твоя мать дома? - спросил Эндер.
     Квора не отвечала.
     - О, - сказал он, - прости, пожалуйста, я принял  тебя  за  маленькую
девочку, а ты - статуя.
     Казалось, она не слышит его. Ну, хватит напрасных попыток вытащить ее
из ее уныния.
     Раздалось  гулкое  топанье.  Маленький  мальчик  вбежал  в   комнату,
остановился на середине и воровато огляделся по сторонам, его лицо замерло
в дверном проеме, там где стоял Эндер.  Он  был  примерно  на  год  младше
Кворы, лет шести-семи, не больше.  В  противоположность  Кворе,  его  лицо
излучало взаимопонимание. К нему примешивался дикий голод.
     - Твоя мать дома? - снова спросил Эндер.
     Мальчик  наклонился  и  стал  закручивать  штанины  кальсон.  Длинный
кухонный нож был привязан к его ноге.  Он  медленно  отвязал  его.  Затем,
ухватив его двумя руками, он нацелился и прыгнул  на  Эндера,  метя  ножом
прямо в промежность.  Его  отношение  к  странникам  нельзя  было  назвать
деликатным.
     Мгновение, и Эндер стиснул его и крепко прижал к себе, нож  выпрыгнул
к потолку. Мальчишка брыкался и истошно вопил. Эндеру приходилось усмирять
его обеими руками. Он отчаянно молотил руками и ногами,  подобно  теленку,
связанному для клеймения.
     Эндер внимательно посмотрел на Квору.
     - Если ты сейчас же не найдешь и не приведешь кого-нибудь нормального
в этом доме, я заберу этого звереныша с собой и съем на ужин.
     Квора задумалась, затем пулей выскочила из комнаты.
     Через секунду в комнату вошла усталая девушка, со спутанными волосами
и заспанными глазами.
     - Извините, пожалуйста, - промямлила она. - Он больше...
     Внезапно она проснулась окончательно и широко открыла глаза.
     - Вы Говорящий от имени Мертвых!
     - Да.
     - О, очень жаль, вы говорите по-португальски? Конечно, говорите -  вы
ведь только ответили мне - о, пожалуйста, не здесь, не сейчас. Уходите.
     - Прекрасно, - сказал Эндер, - мне лучше подержать мальчика или нож?
     Он кивнул на потолок, ее взгляд проследил за ним.
     - О, извините, мы искали его вчера целый день, мы  знали,  что  он  у
него, но не могли найти.
     - Он был привязан к ноге.
     - Это невозможно. Мы обыскали его  полностью.  Пожалуйста,  отпустите
его.
     - Вы уверены? Мне кажется, он точит зубы.
     - Грего, - обратилась она к мальчику, - нехорошо бросаться с ножом на
людей.
     Грего заорал во все горло.
     - Его отец умер, понимаете...
     - Они были настолько близки?
     Легкое изумление пролетело по ее лицу.
     - Едва ли. Он всегда был вором. Грего с раннего детства привык ходить
и хватать что-нибудь. Но стремление  убить  человека,  это  что-то  новое.
Пожалуйста, отпустите его.
     - Нет, - отрезал Эндрю.
     Прищурив глаза, она вызывающе посмотрела на него.
     - Вы хотите похитить его? Забрать? Вам нужен выкуп?
     - Возможно, ты не поняла, - ответил Эндер. - Он напал на меня. У меня
нет никакой гарантии, что он не повторит это  снова.  Ты  даже  не  можешь
урезонить его.
     Как он и надеялся, ее глаза вспыхнули яростью.
     - Вы что себе позволяете? Это его дом, не ваш!
     - На самом деле, - сказал Эндер, - я проделал большой путь от  прассы
до вашего дома, Олхейдо шел очень быстро. Позволь мне сесть.
     Она кивнула на стул. Грего вертелся и извивался  в  объятиях  Эндера.
Эндер поднял его достаточно высоко, их лица были почти на одном уровне.
     - Грего, если ты вырвешься, ты ударишься головой об пол.  Будь  здесь
ковер, у тебя был бы шанс остаться в сознании. Но его здесь нет. И, честно
говоря, у меня есть огромное желание услышать треск твоей головы, когда ты
шмякнешься на цементный пол.
     - Он еще плохо понимает старк, - съязвила девочка.
     Но Эндер видел, что Грего все прекрасно  понял.  Он  увидел  какое-то
движение. Олхейдо вернулся и стоял в  дверном  проеме,  ведущем  в  кухню.
Из-за его спины выглядывала Квора. Приветливо улыбнувшись и подмигнув  им,
Эндер  направился  к  стулу.  Внезапно  он  подбросил  Грего  в   воздухе.
Почувствовав  падение,  Грего  в  панике   задергал   руками   и   ногами,
перевернулся. Глаза его безумно вращались. Он скулил  от  боли  и  страха,
видя приближающийся пол. Эндер мягко опустился на стул, поймал мальчишку и
усадил его к себе на колено,  тщательно  скрутив  руки  за  спиной.  Грего
удалось пнуть пятками в голень Эндера, но так как мальчик был  без  обуви,
его маневр не возымел действия. Наконец, обессилев, Грего сдался.
     - Вот, а теперь  посидим  спокойно,  -  начал  Эндер,  -  спасибо  за
гостеприимство. Мое имя Эндрю Виггин.  Я  думаю,  Олхейдо  и  Квора,  а  в
особенности Грего, и я станем друзьями.
     Старшая девочка неопределенно махнула рукой, защищаясь, как от удара.
     - Меня зовут Эла Рибейра. Эла - сокращенное от Элеоноры.
     - Рад познакомиться. Я вижу, ты занята приготовлением ужина.
     - Да, да, очень занята. Я думаю, вам лучше прийти завтра.
     - Продолжай, мне не хотелось тебя отвлекать.
     Другой мальчик, старше Олхейдо, но моложе Элы появился в комнате.
     - Вы слышали, что сказала моя сестра? Она хочет, чтобы вы ушли!
     - Вы проявляете слишком много любезности, - сказал Эндер. - Но я хочу
встретиться с вашей матерью и буду ждать ее здесь, пока она  не  придет  с
работы.
     Напоминание о матери заставило их замолчать.
     - Я предполагаю, что она на работе. Будь она здесь, она бы сгорела со
стыда!
     Олхейдо слегка улыбнулся, но старший мальчик помрачнел. Боль и уныние
проскользнули по лицу Элы.
     - Зачем вы хотите встретиться с ней? -