также можешь ненавидеть меня.
     - Ладно тебе, ешь свою рыбу, - фыркнула она. - Ты сам не понимаешь, что несешь. По идее, ты должен с первого взгляда раскусывать любого, а сам не можешь понять человека, который тебе ближе всех на свете.
     - А я и не хочу понимать тебя, - огрызнулся Питер. - Я всего лишь прибегаю к помощи того блестящего интеллекта, которым ты обладаешь, чтобы выполнить поставленную передо мной задачу. Хотя ты со своей большой головой продолжаешь верить, что люди, сидящие на карачках, каким-то образом "ближе к земле", чем те, которые предпочитают высоко держать голову.
     - Я имела в виду не себя, - ответила Ванму. - Я говорила о человеке, который тебе ближе всего. Об Эндере.
     - Слава Богу, он сейчас от нас далеко.
     - Он создал тебя вовсе не затем, чтобы воплотить свою ненависть. Он давно пережил ненависть к тебе.
     - Да, да, книжку "Гегемон" написал, и так далее и тому подобное.
     - Именно, - кивнула Ванму. - Он создал тебя, потому что отчаянно нуждался в человеке, который будет ненавидеть ЕГО.
     Питер закатил глаза и глотнул молочно-ананасового сока.
     - Кокоса в самый раз. Пожалуй, я поселюсь здесь, если Эндер прежде не умрет и я не растворюсь в воздухе.
     - Я говорю тебе нечто очень важное, а ты наслаждаешься кокосовым молоком в ананасовом соке?!
     - Его достаточно ненавидит Новинья, - буркнул Питер. - Я ему не нужен.
     - Новинья сердится на него, но она не права в том, что сердится, и ему об этом известно. От тебя же ему нужен.., так называемый праведный гнев. Ты должен ненавидеть его за то зло, что действительно имеется в нем, но которое никто, кроме него, не видит и в которое ни один человек не верит.
     - Я просто кошмарный сон, пришедший из его детства, - сказал Питер. - Ты слишком много смысла находишь во всей этой истории.
     - Он создал тебя вовсе не потому, что Питер в его детстве был очень значимой фигурой. Он создал тебя как судью, как огласителя приговора. Вот что вколотил в него Питер, когда Эндер был еще ребенком. Ты же мне сам рассказывал свои воспоминания. Питер постоянно издевался над ним, говорил о том, как он бесполезен, туп, труслив. Теперь это делаешь ты. Ты смотришь на его жизнь и называешь его Ксеноцидом, неудачником. Зачем-то ему нужно это, зачем-то ему нужен человек, который бы проклинал его.
     - Что ж, видишь, как удачно я подвернулся, - пожал плечами Питер.
     - Но он не меньше нуждается в человеке, который бы его простил, который бы проявил милосердие, который бы правильно истолковал все его поступки. Валентина здесь не подходит, потому что он любит ее, настоящую Валентину. Жена у него есть. Твоя сестра нужна ему, чтобы обрести прощение.
     - Значит, если я перестану ненавидеть Эндера, необходимость во мне сразу отпадет и я исчезну?
     - Если Эндер перестанет ненавидеть себя, твоя злость ему больше не понадобится, и с тобой будет легче уживаться.
     - Вообще, честно тебе скажу, думаешь, с тобой легко ужиться? Ты постоянно анализируешь поведение человека, которого никогда не встречала, и в то же самое время читаешь морали тому, кого знаешь.
     - Я хочу унизить тебя в твоих же глазах, - ответила Ванму. - И это будет честно.
     - Мне кажется, Джейн специально перенесла нас сюда, потому что местная одежда в точности отражает, кто мы есть на самом деле. Однако какой бы марионеткой я ни был, я нахожу в жизни некое извращенное удовольствие. Тогда как ты все, к чему прикасаешься, делаешь серым и однообразным.
     Ванму проглотила слезы и вернулась к еде.
     - Что это с тобой? - насторожился Питер.
     Она не обратила на него внимания и медленно прожевала, найдя в себе нетронутую часть, которая была еще способна насладиться вкусной едой.
     - Неужели ты что-то чувствуешь?
     Она проглотила и подняла на него глаза.
     - Я уже скучаю по Хань Фэй-цзы, хотя прошло каких-то два дня. - Она слегка улыбнулась. - Я знала человека великой мудрости и благородства. Он считал мое общество заслуживающим внимания. То, что я утомляю тебя, меня вполне устраивает.
     Питер притворился, будто плескает на себя воду:
     - Ой, пожар, я горю, больно как, невыносимо, сейчас помру! Жестокая женщина! У тебя дыхание дракона! Ты убиваешь словами!
     - Только марионетки могут бравировать своими ниточками, - парировала Ванму.
     - Уж лучше болтаться на этих ниточках, чем быть ими связанным, - ответил Питер.
     - О, как, наверное, любят меня боги! Я стала спутницей человека, который играючи жонглирует словами.
     - Ага, тогда как мне боги дали в спутницы девушку, у которой нет грудей.
     Собравшись с силами, она выдавила натянутую улыбку, притворяясь, что поняла его шутку.
     - По-моему, ты говорил, что груди у меня есть, просто они маленькие.
     Улыбку, сияющую на его физиономии, как стерло.
     - Извини, - мягко произнес он. - Я обидел тебя.
     - Нет, не думаю. Скажу тебе позже, хорошо выспавшись.
     - Я думал, мы просто пикируемся, - оправдывался Питер. - Обмениваемся шутливыми подначками.
     - Так оно и было, - кивнула Ванму. - Только я говорила искренне.
     - Тогда я тоже обиделся, - скорчил гримасу Питер.
     - Ты не знаешь, что такое боль, - ответила Ванму. - Ты опять смеешься надо мной.
     Питер резко отодвинул в сторону тарелку и встал.
     - Увидимся дома. Надеюсь, ты найдешь дорогу обратно?
     - А тебе не все равно?
     - Хорошо, что у меня нет души, - буркнул Питер. - Иначе бы ты не замедлила вытереть об нее ноги.
     - Даже если б твоя душа расстелилась у моих ног, - заявила Ванму, - я бы перешагнула через нее, чтобы не запачкаться.
     - Тебе нужно отдохнуть, - сказал Питер. - В той работе, что ждет меня впереди, мне потребуется твой разум, а не острый язычок.
     Он вышел из ресторана. Костюм сидел на нем из рук вон плохо. Люди оглядывались. В нем было слишком много достоинства и силы, чтобы носить столь аляповатые одеяния.
     Ванму заметила, что косые взгляды пристыдили его. Он постарался шагать быстрее, потому что понимал, что одежда не подходит ему. Наверняка он прикажет Джейн заказать что-нибудь более традиционное, более подходящее зрелому человеку, более соответствующее его жажде почестей.
     "Тогда как мне нужно такое одеяние, которое вообще скроет меня от людских глаз. А еще лучше такое платье, которое унесет меня далеко-далеко отсюда, закинет во Вне-мир и вернет обратно в дом Хань Фэй-цзы, где я смогу взглянуть в глаза, в которых не будет ни жалости, ни презрения.
     Ни боли. Ибо глаза Питера переполняет страшная боль, я была несправедлива к нему, когда сказала, что он ничего не чувствует. Я была не права. Я слишком лелеяла собственную боль, поэтому решила, что его нападки дают мне право оскорбить его еще больше.
     Однако если я извинюсь, он высмеет меня.
     Но пусть лучше меня высмеют за то, что я поступила правильно, чем будут уважать за ошибки. Этому научил меня Хань Фэй-цзы? Нет. Я родилась с этим принципом. Как говорила моя мама, гордыни много, гордыни".
     Вернувшись в квартиру, она обнаружила, что Питер уже спит.
     Совершенно вымотавшись за день, Ванму решила отложить извинения на утро и тоже легла спать. Каждый из них ночью просыпался, но в разное время, а к утру боль от вчерашней ссоры несколько поуспокоилась. Их ждала работа, и Ванму было куда важнее определиться, что следует предпринять сегодня, чем залечивать провал, который в свете утреннего солнца показался ей незначительной трещинкой, пробежавшей в споре между уставшими друзьями.
     - Человек, которого Джейн предложила нам навестить, философ.
     - Как я? - спросила Ванму, вспомнив о своей предполагаемой профессии.
     - Именно это я и хотел обсудить с тобой. На Священном Ветре есть два вида философии. Аимаина Хикари, человек, с которым мы встретимся, философ-аналитик. У тебя не хватит образования, чтобы соревноваться с ним. Поэтому ты будешь представлять другую философию. Гномическую, так называемую афористическую. Философы этой школы придерживаются скупых, но содержательных фраз, которые должны поражать окружающих своей кажущейся неуместностью.
     - А мои предполагаемые афоризмы обязательно должны только казаться неуместными?
     - Об этом можешь не беспокоиться. Философы-гномисты предоставляют право остальным увязывать смысл изреченных афоризмов с окружающим миром. Поэтому каждый дурак может стать философом этой школы.
     Ванму почувствовала, как внутри нее, словно ртуть в градуснике, поднимается злость.
     - Миленькую ты мне подыскал профессию.
     - Не обижайся, - сказал Питер. - Нам с Джейн пришлось выбрать тебе такую роль, сыграв которую, ты не выдашь себя как необразованную уроженку мира Пути. Пойми, ни один ребенок на планете Священного Ветра даже не знает, что такое не получить образования. В отличие от Пути здесь этого не дозволяется.
     Ванму не стала больше спорить. Какой смысл? Если в споре кто-то заявляет: "Я умен! Я знаю все и вся!", то дискуссию можно тут же прекращать. Эта мысль показалась ей очень похожей на те афоризмы, о которых говорил Питер. Она поделилась с ним своими размышлениями.
     - Нет, нет, я имел в виду не эпиграммы, - возразил Питер. - Они слишком легко поддаются расшифровке. На самом деле философы-гномисты выражаются куда более загадочно. К примеру, ты могла бы сказать: "Скворец прыгает по дереву в поисках жучка". Тогда бы мне пришлось увязывать твою фразу с нынешней ситуацией. Кто я такой? Скворец? Дерево? Жучок? Вот в чем вся красота.
     - Мне кажется, из нас ты куда больше подходишь на роль философа-гномиста.
     Питер закатил глаза и направился к двери.
     - Питер, - окликнула она, не двигаясь с места.
     Он обернулся.
     - Может быть, я буду более полезна, если пойму, зачем мы встречаемся с этим человеком и кто он такой?
     Питер пожал плечами.
     - Наверное. Хотя нам точно известно, что Аимаина Хикари не тот человек и даже не один из тех, что мы ищем.
     - А кого именно мы ищем?
     - Мы ищем центральную группировку, обладающую властью над Сотней Миров.
     - Тогда почему мы здесь, а не и Звездном Конгрессе?
     - Звездный Конгресс - это декорация. А делегаты - актеры. Сценарии пишутся в другом месте.
     - На этой планете.
     - Фракция Конгресса, которая настояла, чтобы на Лузитанию был послан флот, никогда не выступала в поддержку войн.
     Любители насилия, конечно, тоже радуются, поскольку верят, что насилие - основа миропорядка и так далее, но им бы никогда не удалось набрать достаточное количество голосов в свою поддержку. Если бы не центральная фракция, на которую огромное влияние оказывает школа философов с планеты Священного Ветра.
     - Которую возглавляет Аимаина Хикари?
     - Все гораздо запутаннее. На самом деле он философ-одиночка и ни к какой школе не принадлежит. Но он представляет сливки японской мысли, что ставит его во главе философов, влияющих на ключевую фракцию Конгресса.
     - Сколько ж костяшек ты намерен выстроить, чтобы, повалившись, они сбили друг друга?
     - Нет, это недостаточно афористично. Слишком определенно.
     - Я еще не играю, Питер. Ну, так что за идеи черпает ключевая фракция из этой философской школы?
     Питер вздохнул и сел - на стул, естественно, весь изогнувшись. "Вот таким европейский человек очень нравится себе, - подумала сидящая на полу Ванму. - Голова высоко поднята, азиатская женщина с восторгом впитывает каждое слово. Но, с моей точки зрения, он отделяет себя от земли. Я слышу его слова, но в то же самое время знаю, что только я могу напитать их жизненной силой".
     - Ключевая фракция никогда бы не пошла на то, чтобы отправить такую огромную флотилию разбираться в какой-то местной заварушке на далекой колонии. Как тебе известно, началось все с того, что два ксенолога, Миро Рибейра и Кванда Мукумби, были пойманы на месте преступления - они обучали сельскому хозяйству пеквенинос Лузитании. Это приравнивалось к культурному вмешательству в дела иной расы, поэтому их вызвали с планеты на суд. Учитывая же тот факт, что корабли Конгресса не умеют обгонять скорость света - в отличие от наших, - то полететь на межпланетный суд означает, что даже если предполагаемый преступник вернется, все, кого он знает, уже постареют или умрут. Вызов на суд - крайне жестокая мера и приравнивается к заочно вынесенному приговору. Конгресс не сомневался в том, что правительство Лузитании заявит свой протест, но вместо этого, отключив анзибли, взбунтовалась вся планета. Крутые конгресские парни немедленно начали лоббировать, призывая отправить на Лузитанию судно с наемниками, чтобы те восстановили на планете порядок. Но поддержка им была оказана, только когда...
     - Только когда вспомнили о вирусе Десколады.
     - Именно. Фракция, протестующая против применения силы, привела Десколаду как причину, почему не следует посылать на Лузитанию войска. Ведь каждый, кто заразится этим вирусом, должен будет остаться на Лузитании и всю жизнь принимать лекарства, чтобы воспрепятствовать губительному действию Десколады на тело. Впервые во всеуслышание объявили об опасности Десколады, тогда-то и проявилась наша ключевая фракция, состоящая из людей, которые давным-давно призывали наложить на Лузитанию карантин. А что может быть опаснее, чем быстро распространяющийся, полуразумный вирус, оказавшийся в руках мятежников? В ту фракцию входили делегаты, на которых сильное влияние оказала школа философов-необходимистов с планеты Священного Ветра.
     Ванму кивнула:
     - И каковы основы философии необходимистов?
     - Согласно их убеждениям, человек должен жить в мире и гармонии с окружающей средой, не должен ничего менять в ней, наоборот, к природе нужно приспосабливаться. Однако, когда возникает серьезная угроза выживанию, человек обязан действовать твердо и решительно. Основной постулат: "Действуй, только когда возникнет необходимость, но в этом случае рази беспощадно и стремительно". Так что если милитаристы хотели отправить простые войска, делегаты под влиянием необходимистов настояли на том, чтобы на Лузитанию был снаряжен целый флот, вооруженный Молекулярным Дезинтегратором, который раз и навсегда расправится с угрозой вируса Десколады. Забавная последовательность, не правда ли?
     - Я никакой последовательности не нахожу.
     - Ну как же! Эндер Виггин первым использовал Маленького Доктора, чтобы уничтожить родную планету жукеров. Теперь Дезинтегратор будет использован второй раз - против того самого мира, на котором обосновался Эндер! Это еще что. Первый философ-необходимист по имени Оока использовал образ Эндера как основной пример для иллюстрации своих идей, Поскольку жукеры представляли опасную угрозу будущему человечества, единственным приемлемым выходом из ситуации было полное и беспощадное уничтожение врага. Никаких полумер не принималось. Конечно, в конце концов выяснилось, что жукеры на самом деле никакой угрозы не представляли, как написал сам Эндер в своей книге "Королева Улья", но Оока все равно стоял на своем, говоря, что во времена, когда военные генералы натравили Эндера на врага, правда еще не была известна. Как говорил Оока, никогда не вступай в затяжное сражение с врагом. Смысл его изречения состоит в том, что никогда ни на кого не нападай, но если уж ты вынужден напасть, то бей только один раз и бей так, чтобы твой враг никогда, никогда не смог тебе ответить.
     - Эндер послужил им примером...
     - Вот именно. Действия Эндера послужили оправданием, когда те же самые меры решили применить против другой беззащитной расы.
     - Но Десколада не беззащитна.
     - Согласен, - кивнул Питер. - Но ведь Эндер и Эла нашли способ выйти из положения? Они нанесли удар самой Десколаде. Но Конгресс уже бесполезно убеждать и просить отозвать флот. Потому что вмешалась Джейн, обрубив связь между анзиблями Конгресса и флота. Теперь они решили, что столкнулись с огромной тайной организацией, опутавшей сетью все Сто Миров. Какой бы аргумент мы теперь ни привели, нам все равно не поверят. Да и кто поверит явно вымышленной сказке о первом путешествии во Вне-мир, где Эла создала Анти-Десколаду, Миро восстановил свое тело, а Эндер сотворил мою дорогую сестренку и меня?
     - Значит, необходимисты в Конгрессе...
     - Они себя так не называют. Но влияние этой философии очень сильно. По нашему с Джейн мнению, если нам удастся заставить какого-нибудь влиятельного необходимиста выступить против уничтожения Лузитании - заставить, естественно, это значит убедить, - то солидарное большинство, выступающее в поддержку флота, немедленно рассыплется на части. На самом деле это большинство - весьма хлипкая штука; многие страшатся использовать столь разрушительную силу против обыкновенного мирка-колонии, другие еще больше боятся того, что Конгресс уничтожит пеквенинос, первую разумную расу, обнаруженную с тех пор, как расправились с жукерами. Они бы с удовольствием проголосовали против флота, по крайней мере призвали бы установить карантин на планете.
     - Тогда почему бы нам не выйти на самих необходимистов?
     - Разве нас будут слушать? Если мы во всеуслышание объявим, что поддерживаем дело Лузитании, нас тут же кинут за решетку и подвергнут допросу. Если же нет, кто мы такие, чтобы к нашим доводам прислушались?
     - А этот Аимаина Хикари... Кто он такой?
     - Некоторые зовут его философом Ямато. Все необходимисты Священного Ветра по своему происхождению японцы, поэтому философия необходимизма оказывает огромное влияние на миры японцев и все их колонии. Хикари хоть и не относится ни к какой философской школе, его почитают как хранителя истинного духа Японии.
     - И если он скажет, что это не по-японски - уничтожать Лузитанию...
     - Этого он говорить не будет. Просто так. Основная работа, которая покрыла его славой как философа Ямато, говорила о том, что японцы от рождения суть взбунтовавшиеся марионетки. Сначала за их ниточки дергала китайская культура. Как утверждает Хикари, Япония поняла, чего стоят уроки китайцев, когда была совершена попытка захвата Китаем японских островов - кстати, этому вторжению помешала страшная буря, которая называется "камикадзе", иначе говоря "Священный Ветер".
     Поэтому можешь быть уверена, на этой планете каждый помнит эту древнюю историю. В общем, после случившегося Япония замкнулась на своих островках и сначала, когда прибыли европейцы, даже отказалась устанавливать с ними какие бы то ни было отношения. Но американский флот заставил Японию выйти на мировой рынок, тогда-то японцы и поквитались за потерянное время. Реставрация Мейдзи привела к тому, что Япония превратилась в промышленную, западную державу - как выразился Хикари, марионетка обзавелась новыми ниточками. И снова этой стране был преподан суровый урок. Поскольку в то время все европейцы были империалистами и делили между собой Африку и Азию, Япония тоже решила отхватить кусочек от империалистического пирога. Под руку подвернулся Китай, старый кукловод. Началось вторжение...
     - На Пути нам преподавали историю этого вторжения, - перебила его Ванму.
     - Я вообще удивлен, что вам преподавали что-либо, кроме монгольского ига.
     - Японцы были остановлены американцами, которые сбросили первые атомные бомбы на два японских города.
     - Тогда эти бомбы были неким эквивалентом сегодняшнего Маленького Доктора. Страшное оружие, которому невозможно было противостоять. Однако вскоре японцы даже научились гордиться этими ядерными взрывами - мол, мы первыми испытали на своей шкуре, что это такое. Случившееся стало предметом их вечной национальной скорби и в некотором смысле принесло выгоду, подтолкнув японцев на осваивание новых колоний-миров, чтобы не быть больше беспомощной островной нацией. Вот тут-то и появляется на сцене Аимаина Хикари и говорит... Кстати, это имя он выбрал себе сам, именно так он подписался на первой своей книге. Его псевдоним переводится как "Неясный Свет".
     - Как афористично, - хмыкнула Ванму.
     Питер улыбнулся:
     - Скажи ему об этом, он будет очень горд. В общем, в своей первой книге Хикари говорит: "Японцам были преподаны суровые уроки. Эти атомные бомбы