шащих, о которых мне известно.
   Цинь-цзяо выслушала Вань-му и обняла ее.
   - Подруга моя, Вань-му, ты  поступила  очень  мудро.  Если  отец  мой
кричал в отчаянии, а после того вызвал меня,  то  богам  ведомо,  что  я
обязана отложить очищение и направиться к нему.
   Вань-му направилась вслед за нею по коридору, спустилась по лестнице,
и через минуту уже стояли на коленях на  подстилке  перед  креслом  Хань
Фей-цы. Цинь-цзяо ждала, когда отец заговорит, но он молчал. Вот  только
руки у него дрожали. Никогда еще не видала она его в таком состоянии.
   - Отче, - спросила она его. - Зачем ты меня вызвал?
   Тот покачал головой.
   - Это нечто ужасное... и в то же время чудесное... Сам не знаю, то ли
мне кричать от радости, то ли покончить с собою.
   Отец произносил эти слова  хрипло,  он  явно  не  владел  собственным
голосом. С момента смерти матери... нет, с того дня, когда он держал  ее
на руках после испытания, доказавшего, что она  богослышащая...  никогда
еще девушка не видела, чтобы им столь овладели эмоции.
   - Скажи же мне, отче, а  после  того  и  я  тебе  кое-что  сообщу:  я
обнаружила  Демосфена,  а  с  этим,  возможно,  и  ключ  к  исчезновению
Лузитанского Флота.
   Тот в изумлении широко раскрыл глаза.
   - Именно сегодня, именно сейчас ты раскрыла загадку?
   - Если я все понимаю правильно, то врага Конгресса можно  уничтожить.
Но это очень сложно. Скажи мне, что открыл ты.
   - Нет, ты первая. Это странно: оба события в  один  и  тот  же  день.
Говори же.
   - Это Вань-му натолкнула меня на  эту  идею.  Она  выспрашивала  меня
про... про то, как функционируют компьютеры... и внезапно до меня дошло,
что в каждом компьютере анзибля  может  действовать  скрытая  программа,
столь умная и мощная, что умеет перемещаться с места на место, чтобы все
время оставаться в укрытии. Такая программа могла бы  перехватывать  все
сообщения. Флот наверняка на  месте,  возможно,  что  он  даже  высылает
сообщения, вот только мы их не принимаем. По причине этих программ,  нам
даже не известно, существуют ли они.
   - На всех компьютерах? И все это время она  действует  без  сбоев?  -
Отец оставался скептичным. Ну естественно, потому что  желая  рассказать
все побыстрее, Цинь-цзяо начала с конца.
   - Да. Но я объясню тебе, как это нечто, на первый взгляд невозможное,
может быть возможным. Видишь ли, я обнаружила Демосфена.
   Отец внимательно слушал, когда  Цинь-цзяо  рассказывала  о  Валентине
Виггин, о том, как столько лет та тайно писала свои  статьи  под  именем
Демосфена.
   - Она явно может тайком передавать сообщения. В противном случае,  ей
бы не удалось распространять свои творения с движущегося  корабля.  Лишь
военные могут связываться с кораблем, летящим со субсветовой  скоростью.
То есть, либо она должна была проникнуть в армейские компьютеры, либо же
повторить их возможности.  Если  же  ей  это  удалось,  если  существует
программа, позволяющая это  сделать,  та  же  самая  программа  была  бы
способна и на перехват всех сообщений флота.
   - Если А, то и Б...  Но  как  этой  женщине  удалось  установить  эту
программу во всех компьютерах анзиблей?
   - Потому что она ввела их в первые. Ведь она очень стара.  Собственно
говоря, раз гегемон Локи был ее братом, то, может... нет, наверняка  это
сделал он! Когда вылетали первые колонизационные флотилии, неся на борту
первые  триады,  которые  должны  были  стать  основой  первых  анзиблей
колоний, вместе с ними можно было выслать и копии такой программы.
   Отец понял это немедленно. Все ясно.
   - В качестве гегемона, у него были и возможности,  и  мотивы.  Тайная
программа, которой он мог управлять. В случае бунта или  переворота,  он
продолжал бы держать в руках нити, соединяющие миры меж собою.
   - А когда он  умер,  то  Демосфен...  его  сестра  была  единственной
личностью, которая знала секрет! Разве это не великолепно? И мы  открыли
это! Теперь же только следует стереть эту программу из памяти.
   - А она тут же воспроизведет себя через анзибли с копий, имеющихся на
других планетах, - возразил отец. -  Такое  должно  было  случаться  уже
тысячи раз за столько веков: один из компьютеров  ломался,  и  программа
воспроизводила себя в новом.
   - В таком случае, мы должны отключить  все  анзибли  одновременно,  -
решительно заявила Цинь-цзяо. - На каждой из  планет  подготовить  новый
компьютер, еще не зараженный контак-том  с  этой  секретной  программой.
Затем  одновременно  отключить  все  анзибли,  отсоединить  все   старые
компьютеры, запустить новые и включить анзибли. Секретная программа  уже
не воспроизведется, потому что в компьютерах теперь не будет ни одной ее
копии. И  вот  тогда  уже  ничто  не  встанет  помехой  на  пути  власти
Конгресса.
   - Этого невозможно сделать, - вмешалась Вань-му.
   Цинь-цзяо была шокирована поведением своей тайной наперсницы. Ну  как
эта  девица  может  столь  нагло  вести  себя,  прерывая  разговор  двух
богослышащих? И вдобавок, еще и перечить им?
   Но отец проявил великодушие - он всегда проявлял его, даже  к  людям,
перешедшим все границы уважения и приличий. Мне  нужно  стать  такой  же
самой, подумала  Цинь-цзяо.  Я  должна  позволять,  чтобы  мои  служащие
сохраняли собственное достоинство, даже если их поведение и не позволяет
такое великодушие проявить.
   - Объясни, Вань-му, - попросил  отец.  -  Почему  же  нельзя  сделать
подобное?
   - Чтобы отключить все анзибли одновременно, необходимо будет передать
сообщение через те же самые анзибли, - объяснила Вань-му. -  Так  почему
же программа должна позволить провести передачу, которая приведет  к  ее
собственному уничтожению?
   Цинь-цзяо  последовала  примеру  отца  и  заговорила  без  всяческого
раздражения:
   - Это всего лишь программа. Ей не известно содержание  передач.  Тот,
кто ею управляет, приказал отключить все сообщения с  флотом  и  стереть
всяческие следы передач Демосфена. Наверняка она не читает  сообщений  и
не на основании их содержания решает, пересылать их или нет.
   - Почему вы так считаете?
   -  В  противном  случае,  такая  программа  должна  была  бы  быть...
разумной.
   - НО ведь  она  и  так  разумна,  -  заявила  Вань-му.  -  Она  умеет
скрываться от всякой другой  программы,  которая  была  бы  способна  ее
обнаружить. Она умеет прятаться, перемещаясь в  памяти.  Ну  откуда  она
должна знать, каких программ ей следует избегать, если бы она  не  умела
их читать и интерпретировать? Возможно,  она  даже  столь  разумна,  что
меняет другие программы, чтобы те не проверяли те места, в  которых  она
сама прячется.
   Цинь-цзяо тут же придумала несколько причин, чтобы программа обладала
разумом, достаточным для прочтения других программ, но недостаточным для
понимания людских языков. Но, поскольку здесь находился отец, это он был
обязан ответить Вань-му. Цинь-цзяо ожидала.
   - Если такая программа и существует,  -  согласился  отец,  -  она  и
вправду должна быть очень разумной.
   Цинь-цзяо  была  потрясена.  Отец   отнесся   к   Вань-му   со   всей
серьезностью. Как будто  задумки  девчонки  не  ставили  ее  на  уровень
наивного ребенка.
   - И даже столь разумной, что она не только  перехватывает  сообщения,
но и сама их высылает. - Отец покачал головой. - Но нет,  это  сообщение
было выслано другом. Истинным другом. Она  говорила  о  таких  вещах,  о
которых никому иному известно не было. Это не было фальшивое сообщение.
   - Какое сообщение ты получил, отец?
   - От Кейкои Амааука. В молодости я знал ее  лично.  Она  была  дочкой
ученого из Отахеити, который прибыл сюда, чтобы исследовать генетические
изменения земных видов в первые  два  столетия  существования  Дао.  Они
улетели...  их  неожиданно  отослали...  -  Отец  замолчал,  как   будто
сомневался, стоит ли об этом говорить. Наконец он решился. - Если бы она
осталась, то, возможно, была бы твоей матерью.
   Цинь-цзяо была тронута до глубины души и даже немного напугана, слыша
такие вещи. Отец никогда не вспоминал о прошлом. Теперь же он выдал, что
помимо собственной жены, которая родила Цинь-цзяо, когда-то он  любил  и
другую женщину. И сообщил он об этом столь неожиданно, что  Цинь-цзяо  и
не знала, что ответить.
   - Ее выслали куда-то очень далеко. Вот уже тридцать пять лет. Большая
часть моей жизни прошла после ее отлета. Но она лишь  недавно  добралась
до цели. Год тому назад. Для нее мы расстались всего лишь год назад. Для
нее я все еще остаюсь...
   - Ее любимым, - закончила Вань-му.
   Какая наглость! подумала  Цинь-цзяо.  Но  Хань  Фей-цы  лишь  покивал
головой.
   - Ее отец обнаружил генетические отклонения в самом важном из  земных
видов Дао.
   - Рис? - спросила Вань-му.
   - Нет, - рассмеялась Цинь-цзяо. - Это мы  самый  важный  генетический
вид этого мира.
   Вань-му виновато склонила голову. Цинь-цзяо похлопала  ее  по  плечу.
Так и должно быть. Отец позволял этой девице слишком многое, вот  она  и
уверовала, что понимает вещи,  превышающие  уровень  ее  образованности.
Время от времени Вань-му следовало деликатно напоминать об  этом,  чтобы
она не питала слишком уж больших надежд. Нельзя ей мечтать, будто бы она
сделается  равной  богослышащим  по  разуму,  ибо  тогда  вся  ее  жизнь
заполнится разочарованием, а не удовлетворением.
   -   Он   открыл   постоянный,   наследуемый   генетический    дефект,
проявляющийся у некоторых обитателей Дао. Когда он объявил об этом,  его
чуть ли не немедленно  перевели.  При  этом  ему  сказали,  что  людские
существа не должны входить в рамки его исследований.
   - И  она  не  сообщила  тебе  про  это  перед  отлетом?  -  удивилась
Цинь-цзяо.
   - Кейкоа? Тогда она еще не знала, была  еще  слишком  молода.  В  том
возрасте, когда родители еще, как правило,  не  отягощают  детей  делами
взрослых. В твоем возрасте.
   Внутреннее содержание этих слов пробудило в Цинь-цзяо  дрожь  страха.
Ее отец любил женщину, которой было столько же лет, сколько и ей  самой.
Выходит, Цинь-цзяо, по мнению отца,  уже  готова  к  замужеству.  Ты  не
можешь изгнать меня в дом другого мужчины, мысленно воскликнула она. Тем
не менее, какая-то  ее  часть  желала  познать  тайну  союза  мужчины  с
женщиной.  Но  ей  удалось  подняться  над  этим  чувством.  Ее  долг  -
оставаться с отцом.
   - Он рассказал ей об этом во время полета, поскольку сам он был  этим
ужасно потрясен. И ничего удивительного, ведь эта проблема разрушила его
собственную жизнь. Тем не менее, когда год назад он  прибыл  на  Угарит,
сразу же занялся  исследованиями  без  остатка.  Она  начала  учиться  и
старалась обо всем этом не думать. Лишь пару дней назад  отец  ее  нашел
старый рапорт медицинской группы, сделанный еще в самом  раннем  периоде
истории Дао. Этих людей тоже неожиданно сместили. Он начал  сопоставлять
факты и поделился своими выводами с  Кейкоа.  Вопреки  его  совету,  она
выслала мне сообщение, которое я и получил сегодня.
   Хань Фей-цы указал на фрагмент текста  на  экране.  Цинь-цзяо  прочла
его.
   - Эта  ранняя  группа  исследовала  комплекс  психоза  наваждений?  -
спросила она.
   - Нет, Цинь-цзяо. Они  исследовали  поведение,  похожее  на  КПН,  но
которое, все же, не могло быть этой болезнью, поскольку  им  не  удалось
обнаружить  характерного  генетического  дефекта,  а  сама  болезнь   не
реагировала на типичные лекарства.
   Цинь-цзяо попыталась вспомнить все, что  было  ей  известно  на  тему
комплекса психоза наваждений. Болезнь делала так, что люди невольно вели
себя подобно богослышащим. Она помнила и  о  том,  как  в  период  между
открытием необходимости постоянного мытья рук и испытанием, которому  ее
подвергли, она принимала  лекарства,  чтобы  проверить,  не  пройдет  ли
принуждение мыться.
   - Они исследовали богослышащих,  -  догадалась  девушка.  -  Пытались
установить биологическую причину наших ритуалов очищения.
   Сама даже мысль об этом была настолько отвратительной, что  Цинь-цзяо
с огромным трудом удалось произнести эти слова.
   - Да, - признал отец. - И после этого их выслали.
   - Считаю, что им еще повезло, что они остались  живы.  Если  бы  люди
узнали о подобном святотатстве...
   - Это был ранний период нашей истории, Цинь-цзяо. Тогда еще  всем  не
было известно, что богослышащие общаются с богами. И ведь как  произошло
с отцом Кейкоа?  Он  ведь  не  исследовал  КПН.  Он  искал  генетические
изменения. И обнаружил их. Весьма странную, особенную форму. Она  должна
была выступать в генах одного из родителей и не подавляться  доминантным
геном  другого.  Если  же  он  выступал  у  обоих  родителей,   то   был
исключительно сильным. Сейчас же этот  исследователь  считает,  что  его
изгнали, поскольку каждый, у  которого  черта  эта  привносилась  обоими
родителями,  становился  богослышащим.  И  у  каждого   из   исследуемых
богослышащих имелся, по меньшей мере, один экземпляр этого гена.
   Цинь-цзяо сразу же поняла единственно возможное значение этого факта,
но тут же отвергла его.
   - Это ложь, - заявила  она.  -  Он  желает,  чтобы  мы  усомнились  в
существовании богов.
   - Цинь-цзяо, я понимаю, что ты сейчас испытываешь. Я и  сам  вскричал
из глубины души, когда понял, о чем говорит Кейкоа.  Мне  казалось,  что
это вопль отчаяния. Но затем мне стало ясно, что одновременно это и крик
освобождения.
   - Не понимаю.
   - Да нет, понимаешь. Иначе не перепугалась бы  так.  Цинь-цзяо,  этих
людей изгнали, поскольку кто-то не желал,  чтобы  они  открыли  то,  что
должны были открыть. Следовательно, тот, кто их изгнал,  уже  знал,  что
они обнаружат. Только Конгресс, некто, связанный с Конгрессом,  обладает
достаточной властью, чтобы осудить на изгнание ученых и  их  семьи.  Так
что же должно было оставаться  в  укрытии?  Это  не  боги  обращаются  к
богослышащим. Нас генетически изменили. Мы были созданы как  другой  вид
людей, но, тем не менее,  правду  от  нас  скрыли.  Цинь-цзяо,  Конгресс
знает, что к нам обращаются боги... хотя и притворяется,  будто  им  это
неизвестно. Кто-то там все это  прекрасно  осознает,  но  позволяет  нам
совершать эти страшные, унизительные ритуалы.  И  единственной  причиной
для этого, которую я только  могу  вообразить,  это  удержание  нас  под
контролем, ослабление нас. Я считаю, и Кейкоа тоже, что это не  случайно
сделано, что богослышащие одновременно являются  самыми  интеллигентными
обитателями Дао. Нас создали как новый подвид человека, с более  высоким
уровнем разума. Но чтобы столь разумные люди не  смогли  стать  грозными
для повелителей, нас заразили новой формой КПН.  И  еще  они  либо  сами
внушили, будто это к нам обращаются боги, либо позволили  нам  верить  в
это, когда мы сами выдумали нечто подобное. Это чудовищное преступление.
Если бы мы знали о физических причинах, вместо того,  чтобы  веровать  в
голос богов, мы бы могли направить собственный разум на излечение  этого
особенного вида психоза и стать свободными. Сейчас же мы рабы!  Конгресс
же - наши страшнейшие враги, наши повелители и обманщики! Так должны  ли
мы теперь помогать им? Нет!  Если  у  Конгресса  имеется  могущественный
неприятель,  который  царит  даже  над  анзиблями,   мы   должны   этому
радоваться. И пускай неприятель этот даже уничтожит Конгресс!  Тогда  мы
будем по-настоящему свободными!
   - Нет! - что было сил закричала Цинь-цзяо. - Это боги!
   - Это всего лишь генетический дефект мозга, - стоял на своем отец.  -
Цинь-цзяо, мы вовсе не богослышащие. Мы только искалеченные гении. К нам
относятся будто к птицам в клетке; нам вырвали перья из  крыльев,  чтобы
мы пели для них, но никогда не могли улететь. - В бессильной ярости Хань
Фей-цы глотал слезы. - Мы не можем изменить того, что  с  нами  сделали,
но, клянусь всеми богами, мы должны тоже вознаградить их  за  это.  Я  и
пальцем не  пошевелю,  чтобы  отдать  им  Лузитанский  Флот.  Если  этот
Демосфен сумеет сломить могущество Звездного  Конгресса,  тем  самым  он
только лишь поможет всем мирам.
   - Отче, нет! Выслушай меня! - рыдала Цинь-цзяо. Она  с  трудом  могла
говорить, так была перепугана словами отца. -  Разве  ты  не  понимаешь?
Этот генетический дефект... это только маска,  с  помощью  которой  боги
закрыли свои голоса в нашей жизни. Чтобы люди, которые не идут по  Пути,
все так же могли продолжать не верить. Ведь ты сам говорил мне  об  этом
пару месяцев назад. Боги всегда действуют под маской.
   Тяжело дыша, Хань Фей-цы всматривался в дочь.
   - Отче, это боги обращаются к нам. И если даже они позволяют считать,
будто другие сделали это, то  и  так  они  лишь  выполняли  волю  богов,
призывая нас к существованию.
   Отец закрыл глаза, выжимая веками последние слезы.
   - Конгресс правит по воле небес, отче, - продолжала Цинь-цзяо. -  Так
почему  бы  богам  не  создать  группу  людей  с  более   могущественным
разумом... которые к тому же слышат голос богов?  Как  могло  случиться,
отче, что туман скрыл твои мысли, и ты не замечаешь в этом божественного
провидения?
   Хань Фей-цы покачал головой.
   - Я и сам не знаю. Всю жизнь я верил в то, о чем ты сейчас  говоришь,
но...
   - Но женщина,  которую  ты  любил  много  лет  назад,  сказала  нечто
обратное. Ты поверил ей, поскольку помнишь собственную любовь. Отче, она
же не принадлежит к нам, она не слыхала голоса богов, не...
   Цинь-цзяо уже не могла продолжать, поскольку отец крепко обнял ее.
   - Ты права, - сказал он. - Права. Да  простят  меня  боги.  Я  должен
вымыться, я нечист, я...
   Он поднялся с места, пошатываясь, отодвинулся от  заплаканной  дочки.
Но тут, презрев все принципы и обычаи, по каким-то безумным,  только  ей
одной известым причинам, на его пути встала Вань-му - Нет! Погоди...
   - Как ты смеешь задерживать богослышащего, который желает очиститься!
- рявкнул Хань Фей-цы.
   А потом он сделал такое, чего Цинь-цзяо еще  никогда  не  видела:  он
ударил Вань-му, бессильную служанку. И удар его был таким  сильным,  что
девочка отлетела к стене. Там же она сползла на пол.
   Но тут же она затрясла головой и указала на экран терминала.
   - Господин, поглядите,  пожалуйста!  Молю  вас!  Госпожа,  пускай  он
глянет!
   Цинь-цзяо оглянулась, ее отец тоже. Слова исчезли с экрана. Их  место
заняло изображение человека: бородатого старца с традиционной прической.
Цинь-цзяо сразу же припомнила его, вот только никак не могла узнать, кто
он такой.
   - Хань Фей-цы! - прошептал ее отец. - Мой предок-сердце.
   Тогда-то до Цинь-цзяо дошло, что лицо над терминалом идентично лицу с
портрета Хань Фей-цы, имя которого получил ее отец.
   - Дитя моего имени, - заговорило лицо над компьютером. - Позволь  мне
рассказать тебе историю Нефрита Мастера Хо.
   - Я знаю ее, - отозвался отец.
   - Если бы ты ее понимал, мне бы не пришлось рассказывать ее тебе.
   Цинь-цзяо пыталась понять, что, собственно,  она  видит.  Введение  в
действие   графической   программы,   способной   воспроизвести    столь
тщательного изображения, как эта голова над терминалом,  требовала  всех
ресурсов домашнего компьютера... только вот программы такой в библиотеке
у них не было. Имелись всего лишь два возможных  источника.  Один  чисто
волшебный: боги нашли новый способ обращаться к людям. Это они  показали
отцу его предка-сердце. Второй же источник пробуждал  страх  не  намного
меньший: таинственная программа Демосфена была столь могущественной, что
могла подслушивать разговоры в любой комнате, где находились  терминалы.
Слыша,  что  беседующие  приходят  к  опасным   заключениям,   программа
перехватила на себя управление их домашним компьютером  и  показала  это
изображение. В любом случае, Цинь-цзяо знала, что обязана слушать, задав
себе самой только один  вопрос:  Что  хотели  боги  передать  таким  вот
образом?
   - Как-то раз человек из Кву, которого называли Мастером Хо,  нашел  в
горах Кву кусок необработанного нефрита. Он принес его ко двору и вручил
царю Ли.
   Голова дре