ону свободно, как друга и союзника, я тебя просто убью. Я не любитель пыток.
     - Сначала воспользовавшись результатами моей работы.
     - Но я ими не пользуюсь, - возразил Ахилл.
     - Да, ты прав. Сурьявонга больше нет, и тебе не приходится бояться реального сопротивления.
     - Вот именно! - засмеялся Ахилл. - Ты все поняла. Это значило, что она не поняла ничего.
     - Очень легко обмануть человека, которого держат в клетке. Я знаю лишь то, что сообщаешь мне ты.
     - Но я сообщаю тебе все, - ответил Ахилл. - Если у тебя хватит ума сделать правильные выводы.
     Петра закрыла глаза. Она думала о бедняге Сурьявонге. Всегда был такой серьезный. Он сделал все, что мог, для своей страны, и был убит своим начальником. Знал ли он об этом? Будем надеяться, что нет.
     Если думать только о бедняге Сурьявонге, можно не думать о Бобе.
     - Ты не слушаешь, - заметил Ахилл.
     - Да? Спасибо, что сказал. Я думала, что слушаю.
     Ахилл хотел было что-то еще сказать, но передумал и наклонил голову. Слуховой аппарат у него в ухе был связан с радиоприемником терминала. Кто-то что-то ему сообщал.
     Ахилл отвернулся к терминалу, что-то ввел с клавиатуры, что-то прочел с экрана. На лице его не отразилось никаких эмоций, но что-то изменилось, потому что он был в приятном расположении духа и улыбался, пока не стал слушать этот доклад. Что-то у него там случилось. И Петра его теперь достаточно хорошо знала, чтобы различить признаки гнева. Или - она думала и надеялась - страха.
     - Они не погибли, - сказала Петра.
     - Я занят, - сухо отрезал Ахилл. Она рассмеялась:
     - Но ведь это тебе сказали? Твои убийцы снова облажались, Ахилл. Если хочешь, чтобы что-то сделали как надо, - сделай сам.
     Он отвернулся от экрана и посмотрел ей в глаза:
     - Он послал письмо из казармы своего отряда. Конечно, чакри это увидел.
     - Не убит, - сказала Петра. - Он опять тебя сделал.
     - Еле-еле спасся, а мои планы даже на волос не поколебал, это вряд ли можно назвать...
     - Да ладно, ты же знаешь, он тебя вышиб из России сапогом под зад.
     Ахилл поднял брови:
     - Значит, ты признаешь, что послала ему шифровку?
     - Бобу не нужна шифровка, чтобы тебя обставить.
     Ахилл встал со стула и подошел к Петре. Она напряглась, ожидая пощечины. Но он вместо этого толкнул ее ладонью в грудь, опрокинув вместе со стулом.
     Петра ударилась затылком об пол. В глазах помутилось, замелькали искры. Потом волна тошноты и боли.
     - Он послал за своей дорогой Карлоттой, - сказал Ахилл лишенным эмоций голосом. - Она летит к нему за полмира. Правда, очень мило с ее стороны?
     Петра едва воспринимала его слова. У нее была единственная мысль: только бы не повреждение мозга. В этом вся ее суть. Лучше умереть, чем утратить талант, который делает ее тем, что она есть.
     - Но это дает мне время подготовить сюрпризик, - сказал Ахилл. - Надеюсь, Боб сильно пожалеет, что остался в живых.
     Петра хотела что-то ответить, но не могла вспомнить что.
     - Что ты говоришь?
     - Ах, головочка кружится, бедная Пет? На этом стуле осторожнее надо, когда на спинку откидываешься.
     Она вспомнила, что он говорил. Сюрпризик. Для сестры Карлотты. Чтобы Боб пожалел, что остался жив.
     - Сестра Карлотта тебя на улицах Роттердама подобрала, - сказала Петра. - Ты ей всем обязан. Вылеченной ногой. Направлением в Боевую школу.
     - Ничем я ей не обязан, - ответил Ахилл. - Она выбрала Боба. И послала его. А меня выбросила. Это я принес на улицы цивилизацию. Это я сохранил жизнь ее драгоценному Бобу. Но его она послала в космос, а меня бросила в грязи.
     -- Бедный мальчик, - вздохнула Петра. Он с размаху ударил ее ногой в ребра. Петра ахнула, у нее перехватило дыхание.
     - А насчет этой Вирломи, - сказал Ахилл, - я думаю на ее примере преподать тебе урок, как меня предавать.
     - Тоже способ привести меня в твой шатер.
     Он ударил снова. Петра попыталась не застонать, но не смогла сдержаться. Стратегия пассивного сопротивления себя не оправдывала.
     А он вел себя, будто ничего не случилось.
     - Послушай, чего это ты там лежишь? Вставай.
     - Да убей ты меня, и покончим с этим, - выговорила Петра. - Вирломи просто попыталась быть порядочным человеком.
     - Ее предупредили, чем это чревато.
     - Тебе на нее наплевать. Это ты мне хочешь сделать больно.
     - Ты переоцениваешь свое значение. А если я захочу тебе сделать больно, то знаю как.
     Он замахнулся ногой. Петра сжалась в ожидании удара, но удара не было.
     Вместо этого Ахилл протянул руку:
     - Вставай, деточка. На полу не спят.
     Она протянула руку ему навстречу. Почти весь вес она перенесла на эту руку, так что Ахиллу пришлось тянуть всерьез.
     Вот дурак, подумала она. Меня учили самозащите, а ты слишком недолго был в Боевой школе, чтобы пройти этот курс.
     Как только Петра смогла опереться на ноги, она ударила вверх. Поскольку именно в этом направлении тянул Ахилл, он потерял равновесие и упал на спину, перевалившись через ножки опрокинутого стула.
     Головой он не ударился и попытался тут же подняться, но Петра знала, как отвечать на его движения, и резкими ударами ног в армейских ботинках била мимо его защищающихся рук. Каждый удар попадал в цель. Он попытался отползти, но Петра нависала над ним неумолимо, а так как руками он хватался за пол, то ей удалось ударить его в голову - наотмашь. Ахилл опрокинулся на спину.
     Сознание он не потерял, но был дезориентирован. Ну, как тебе самому нравится?
     Он пытался драться по-уличному, пнуть Петру по ногам, делая вид, что смотрит в другую сторону, но это были жалкие попытки. Она без труда перепрыгнула через ноги Ахилла и изо всех сил ударила ногой между ними.
     Он завопил от боли.
     - А ну, вставай! - потребовала Петра. - Хочешь убить Вирломи? Убей сначала меня. Давай, ты же киллер. Доставай пистолет!
     Она не успела заметить, откуда он взялся, но пистолет действительно оказался у него в руке.
     - А ну, ударь еще! - выдавил он сквозь стиснутые зубы. - Ударь быстрее этой пули!
     Петра не шевельнулась.
     - Я думал, ты смерти ищешь.
     Петра поняла. Он ее сейчас не убьет. Сначала он хочет убить Вирломи у нее на глазах.
     Петра упустила шанс. Пока он лежал, но еще не достал пистолет - кстати, откуда? Из-за пояса? Из-под мебели? - надо было сломать ему шею. Тут была не спортивная борьба, а шанс положить конец Ахиллу. Но инстинкт взял верх, а он требовал не убивать, а лишь вывести противника из строя - так учили в Боевой школе.
     Много чему можно было научиться у Эндера, но почему я не усвоила именно это: инстинкт убийцы, стремление покончить с противником?
     Что-то Боб объяснил насчет Ахилла. Что-то такое, что сказал ему Графф, когда Ахилла уже отправили на Землю. Что Ахиллу надо убивать любого, кто видел его в беспомощном состоянии. Даже докторшу, которая починила его хромую ногу: она вколола ему анестетик и всадила в него нож.
     Петра только что убила то чувство - что бы это ни было, - которое заставляло Ахилла сохранять ей жизнь. Чего бы он раньше от нее ни хотел, теперь он этого не хочет. Он не сможет вынести ее присутствия. Она уже мертва.
     Но все-таки как бы там ни было, а Петра была тактиком. Пусть голова плохо работает, на этот танец ее ум еще способен. Противник оценивает ситуацию так-то, измени его точку зрения, чтобы он оцепил ее по-другому.
     Петра засмеялась:
     - Я не думала, что ты мне это позволишь.
     Он медленно поднимался на ноги, не отводя дула пистолета от Петры. Она продолжала свое:
     - Ты всегда хотел быть el supremo, как эти бойцовые петухи из Боевой школы. До сих пор я не думала, что у тебя хватит духу быть таким, как Эндер или Боб.
     Он все еще молчал. Но он стоял. Он слушал.
     - Правда, дико звучит? Эндер и Боб - они же были такие маленькие. И им было плевать. На них все смотрели свысока, даже я над ними громоздилась как башня, а в Боевой школе парни больше всего боялись, что девчонка может оказаться лучше их или больше их. - Говори дальше, раскручивай. - Эндера слишком рано сунули в армию Бонзо, он еще не был обучен. Ничего не умел. А Бонзо только отдавал приказы, работать он ни с кем не желал. И вот тут появляется этот ребятенок, беспомощный, ничего не знающий. А я таких люблю, Ахилл. Меньше меня, но умнее. И я стала его учить. Надувая при этом Бонзо, потому что на это мне было плевать. Он был таким, каким до сих пор был ты, все время старался показать, кто в доме хозяин. Но Эндер знал, как заставить меня работать. Я его научила всему. Я могла бы умереть за него.
     - Ты псих, - произнес Ахилл.
     - Ладно, ты мне сейчас будешь заливать, что этого не знал? У тебя все время был пистолет, так зачем ты мне позволил это сделать, если не... если ты не пытался...
     - Что пытался? - спросил Ахилл. Голос у него был ровный, но в глазах плясало бешенство, и ровный голос чуть дрожал. Петра загнала его за грань сумасшествия, глубоко в безумие. Перед ней был Калигула, но он слушал. Если она сейчас найдет нужное объяснение того, что сейчас произошло, может быть, у него возникнет другая мысль... какая? Сделать лошадь сенатором. Сделать Петру...
     - Если бы ты не пытался меня соблазнить? - выпалила она.
     - У тебя еще даже сисек нет, - сказал он.
     - Вряд ли тебе сиськи нужны, - ответила Петра. - Иначе ты вообще ни за что не стал бы таскать меня с собой по всему свету. Весь этот разговор насчет прийти в твой шатер - это к чему было? Насчет преданности? Ты хотел, чтобы я тебе принадлежала. И все время, пока ты выпендривался, унижал меня по-всякому, я тебя только презирала. Все это время я смотрела на тебя сверху вниз. Ты был ноль, обыкновенный мешок с тестостероном, самец гориллы, который ревет и колотит себя в грудь. Но ты позволил мне... ведь ты же позволил? Ты же не думаешь, будто я поверю, что я сама смогла?
     У него на губах мелькнула едва заметная улыбка.
     - Тебе не испортит впечатления, если я скажу, что это не было намеренно?
     Она шагнула к нему, прямо на пистолет, уперлась в него животом, потом подняла руку, схватила Ахилла за шею и притянула к себе, чтобы поцеловать.
     Она понятия не имела, как это делается, - только в кино видела, но, очевидно, получилось достаточно хорошо. Пистолет по-прежнему упирался ей в живот, но другая рука Ахилла обняла ее и притянула ближе.
     В глубине сознания мелькнул рассказ Боба, как Ахилл перед тем, как убить Недотепу, подругу Боба, целовал ее. Боб потом долго видел это в кошмарах. Ахилл целовал ее и посреди поцелуя задушил. Не то чтобы Боб сам это видел. Может быть, этого вообще не было.
     Но как бы там ни было, а Ахилл такой мальчик, которого целовать опасно. И в живот Петры упирался пистолет. Может быть, этого он и жаждал. Мечтал - целовать девушку и при этом проделать в ней дыру.
     Ладно, стреляй, подумала Петра. Чтобы я не видела, как ты убьешь Вирломи за проступок, вызванный сочувствием ко мне и смелостью. Лучше я к тому времени сама буду мертвой. Лучше целовать тебя, чем видеть, как ты убьешь ее, и нет ничего в мире, что было бы мне так же противно, как притворяться, будто это тебя я люблю.
     Поцелуй кончился. Но Петра не отпустила Ахилла. Она не отступит, она не разомкнет объятие. Надо, чтобы он поверил, что она его хочет. Что она вошла в его мерзкий шатер.
     Он дышал неглубоко и быстро, сердце у него часто стучало. Прелюдия к убийству? Или последствия поцелуя?
     - Я сказал, что убью любого, кто посмеет ответить Граффу, - сказал Ахилл. - Я должен это сделать.
     - Она же не ответила Граффу? - возразила Петра. - Я знаю, что ты все контролируешь, но ты не обязан быть твердолобым буквоедом. Она не знает, что ты знаешь, что она сделала.
     - Она будет думать, что ей сошло с рук.
     - Но я буду знать, - настаивала Петра, - что ты не побоялся дать мне то, чего я хочу.
     - Ты что, решила, что нашла способ заставить меня делать, что тебе хочется? - прищурился Ахилл.
     Теперь она могла разомкнуть объятия.
     - Я думала, что нашла человека, которому не надо доказывать свое величие, помыкая людьми. Кажется, я ошиблась. Делай что хочешь. Мужчины твоего типа мне противны. - Петра вложила в голос и выражение лица столько презрения, сколько в ней было. - Давай докажи, что ты мужчина. Убей меня. Убей всех. Я знала настоящих мужчин и подумала было, что ты один из них.
     Он опустил пистолет. Петра не показала облегчения - она просто не отводила взгляда от глаз Ахилла.
     - Только не думай, что ты меня перехитрила, - сказал он.
     - Мне все равно, перехитрила я тебя или нет, - ответила она. - Единственное, что мне не все равно, - это то, что ты первый мужчина после Эндера и Боба, который не побоялся дать мне взять верх над ним.
     - Это ты и будешь рассказывать? - спросил он.
     - Рассказывать? Кому? У меня здесь нет друзей. Единственный человек, с которым здесь можно говорить, - это ты.
     Он стоял, снова тяжело дыша, и снова в глазах его замерцало безумие.
     Что я не так сказала?
     - У тебя получится то, что ты задумал, - сказала Петра. - Не знаю как, но я это чувствую. Ты действительно будешь всем заправлять. Они все лягут под тебя, Ахилл. Правительства, университеты, корпорации, все будут стремиться тебя ублажать. Но когда мы будем одни, когда никто другой не будет видеть, мы будем знать, что ты достаточно силен, чтобы держать рядом с собой сильную женщину.
     - Женщину? - переспросил Ахилл. - Это тебя-то?
     - Если я не женщина, зачем я тебе вообще нужна?
     - Разденься, - приказал он.
     Безумие никуда не делось. Он ее проверяет. Ждет... Ждет, чтобы она показала, что лжет. Что она его боится. Что весь этот рассказ - ложь, чтобы его обмануть.
     - Нет, - сказала она. - Сначала ты.
     И сумасшествие исчезло. Ахилл заткнул пистолет за спину.
     - Давай отсюда, - сказал он. - Мне надо войну вести.
     - Ночь, - возразила Петра. - Войска не движутся.
     - В этой войне действуют не только армии.
     - А когда же я останусь в твоем шатре? - спросила Петра. - Что мне для этого сделать?
     Она сама не понимала, как может такое произносить, когда единственное ее желание - сбежать подальше.
     - Ты должна стать вещью, которая мне нужна, - ответил Ахилл. - Сейчас это не так. - Он подошел к терминалу и сел. - Кстати, стул подними, когда будешь выходить.
     Он застучал по клавиатуре. Приказы? О чем? Кого убивать?
     Она не стала спрашивать, подняла стул и вышла.
     И пошла по коридорам к себе, где спала одна. Зная, что за каждым ее шагом следят. Будут сделаны записи, Ахилл их просмотрит, увидит, как она себя ведет. Проверит, всерьез ли она говорила. Так что нельзя сейчас прижаться лицом к стене и заплакать. Надо... что надо? Как в кино или в театре играют женщину, которую только что отверг ее любимый мужчина?
     ?Не знаю! -- завопила она молча. - Я не актриса!?
     И другой голос, куда спокойнее, тоже молча ответил: ?Актриса, и очень неплохая. Потому что еще пару минут, если не час, если не целую ночь, ты будешь живой?.
     Но триумфа быть не должно. Не должно быть радостного вида, облегчения. Досада, обида - и боль в тех местах, куда он бил ее ногами, в голове, которая стукнулась об пол, - это можно показывать.
     И даже ночью, в кровати, с выключенным светом Петра лежала, притворяясь и обманывая. Надеясь, что во сне не сделает ничего такого, что Ахилла спровоцирует. Не вызовет этого безумного, перепуганного, вопрошающего взгляда.
     Конечно, это тоже не гарантия. Без всякого безумия он убил тех людей в хлебном фургоне в России. Даже не думай, что ты меня перехитрила, сказал он.
     Ты победил, Ахилл. Я не думаю, что тебя обставила. Но я немножко научилась играть на твоей слабой струне. А это уже что-то.
     И еще я тебя свалила на пол, надавала звездюлей, ударила по заячьим твоим яйцам и заставила тебя думать, что тебе это понравилось. Убей меня завтра или когда захочешь - память о том, как я тебе ногой в морду въехала, ты у меня не отберешь.
     Утром Петра с удовольствием обнаружила, что еще жива, несмотря на то что сделала накануне. Голова гудела, ребра ныли, но переломов не было.
     И очень хотелось есть. Петра пропустила вчерашний ужин, а может быть, поколотить собственного тюремщика - это вызывает хороший аппетит. Петра обычно не завтракала, и у нее не было привычного места. За обедом и ужином она садилась отдельно, а другие, опасаясь вызвать неудовольствие Ахилла, к ней не подсаживались.
     Но сегодня Петра, повинуясь импульсу, отнесла поднос к столу, где было всего два пустых места. Сначала, когда она села, разговор затих, кое-кто с ней поздоровался. Петра улыбнулась в ответ и занялась едой. Разговор возобновился.
     - С базы она никуда не могла деться.
     - Значит, она еще здесь.
     - Разве что ее кто-то увез.
     - Какой-нибудь спецрейс?
     - Саяджи думает, что она мертва. Петру пробрал озноб.
     - Кто? - спросила она.
     Соседи переглянулись и стали отводить глаза. Наконец кто-то из них сказал:
     - Вирломи.
     Вирломи исчезла. И никто не знает, где она.
     Он ее убил. Сказал, что убьет, и убил. Единственное, что я вчера выиграла, - что он не сделал этого у меня на глазах.
     Этого нельзя снести. Жизнь кончена. Быть пленницей, и чтобы убивали каждого, кто попытается мне помочь...
     На нее никто не смотрел. Разговор смолк.
     Они знали, что Вирломи пыталась ответить Граффу, потому что она что-то сказала Саяджи, когда вчера к нему подходила. И теперь ее нет.
     Петра знала, что надо есть, как бы это ни было трудно, как бы ни хотелось плакать, заорать и выбежать, упасть на пол и просить прощения за... за что? За то, что она жива, а Вирломи погибла.
     Петра доела все, что смогла доесть, и вышла из столовой.
     Но по дороге в рабочий зал она сообразила: Ахилл никогда бы не убил ее таким образом. Не было смысла ее убивать, если все остальные не видели, как ее арестовывают и уводят. Если бы она просто исчезла ночью, это было бы совсем не то, что нужно Ахиллу.
     А если она сбежала, он об этом объявить не может. Это было бы еще хуже. Поэтому он просто молчит и сохраняет у людей впечатление, что Вирломи погибла.
     Петра представила себе, как Вирломи смело выходит из здания, защищенная лишь собственной дерзостью. А может быть, она оделась как уборщица и выскользнула незамеченной. Или перелезла через стену, или перебежала через минное поле? Петра даже не знала, как выглядит граница территории и насколько она серьезно охраняется. Ее не водили на экскурсию.
     Принимаешь желаемое за действительное, сказала она себе, садясь за работу. Вирломи мертва, и Ахилл просто ждет момента, чтобы об этом объявить, чтобы мы все мучились неизвестностью.
     Но день тянулся, Ахилл не появлялся, и Петра стала думать, что, быть может, Вирломи смогла выбраться. Может быть, Ахилл решил не показываться, чтобы никто не стал гадать, откуда у него на лице такие заметные синяки. Или у него боли в причинном месте и его осматривает доктор - спаси Господь этого доктора, если Ахилл решит, что прикосновение к его травмированным яйцам заслуживает смертной казни.
     Может быть, он у себя потому, что Вирломи сбежала, а он не хочет, чтобы его видели в беспомощной досаде. Когда он ее поймает, притащит в комнату и застрелит у всех на глазах, тогда-то он и покажется.
     И пока этого не случилось, есть шанс, что Вирломи жива.
     Пусть так и будет, подруга. Беги подальше и не останавливайся. Беги за границу, найди убежище, переплыви в Шри-Ланку, улети на Луну. Найди какое-нибудь чудо и останься жить, Вирломи.

15

УБИЙСТВО

     Кому: Graff%pilgrimage@colmin.com
     От: Carlotta%agape@vatican.net/orders/sisters/md
     Тема: Прошу переслать

     Приложенный файл зашифрован. Пожалуйста, подождите двенадцать часов со времени отправления, и если не получите от меня известия, отправьте его Бобу. У него есть ключ.


     Меньше четырех часов понадобилось, чтобы обыскать и взять под контроль базу командования в Бангко