Ладно, Боб, ты это на месте придумал или заранее запланировал?
     - На месте придумал, - сознался Боб. - Но идея забавная, как ты думаешь? Дизентерия не раз меняла ход истории.
     - Сейчас все иммунизируют солдат против любого известного биологического оружия. И к тому же нельзя предотвратить побочные последствия ниже по течению.
     - Но наверняка Таиланд ведет современные и серьезные исследования в биологии?
     - Чисто оборонительного характера, - ответил Сурьявонг, улыбнулся и сел. - Ладно, садись. Тебя действительно устроит быть на заднем плане?
     - Не только устроит, я этого больше всего хочу. Если Ахилл узнает, что я здесь, он найдет способ меня убить. Меньше всего мне надо быть на виду - пока на самом деле не начнется бой, и тогда для Ахилла может оказаться хорошим психологическим ударом, что командую я. Это не будет правдой, но он еще сильнее станет психовать, если будет думать, что дерется со мной. Мне случалось его переиграть, и он меня боится.
     - Я не место свое хочу защитить, - сказал Сурьявонг, и Боб его понял так, что он именно свое место и защищает. - Понимаешь, Таиланд сохранял независимость, когда все остальные страны региона управлялись европейцами. Мы горды тем, что сумели не допустить к себе иностранцев.
     - И все же в истории Таиланда были допущенные иностранцы, и они приносили огромную пользу. .
     - Пока знали свое место.
     - Покажи мне мое место, и я его буду знать, - предложил Боб.
     - С каким контингентом ты хочешь работать?
     Боб просил не много людей, но набирать он их хотел из всех родов войск. Еще два истребителя-бомбардировщика, два патрульных катера, несколько механиков, пара легких бронемашин, две сотни солдат и достаточное число вертолетов для транспортировки всего этого - кроме самолетов и катеров.
     - И право требовать прочие мелочи. Весельные лодки, например. Мощная взрывчатка для обучения подрыву стен и мостов. Все, что может понадобиться.
     - Но вступать в бой без разрешения ты не будешь.
     - Без чьего разрешения? - спросил Боб.
     - Моего, - ответил Сурьявонг.
     - Но ты же не чакри, - возразил Боб.
     - Чакри, - ответил ему Сурьявонг, - существует, чтобы снабжать меня всем, что я попрошу. Стратегия полностью в моих руках.
     - Полезно знать, кто на самом деле тут главный, - заметил Боб. - Кстати, Эндеру было от меня больше всего помощи - как бы ее ни оценивать, - когда я знал все, что знал он.
     - Помечтай, помечтай. Боб улыбнулся:
     - Я мечтаю о хороших картах. И о точной оценке состояния тайских вооруженных сил.
     Сурьявонг задумался.
     - Ты всех своих солдат посылаешь в бой с завязанными глазами? - спросил Боб. - Надеюсь, что только меня.
     - Пока я не буду уверен, что ты действительно мой солдат, повязку я с тебя не сниму. Но... ладно, карты ты получишь.
     -- Спасибо, - сказал Боб.
     Он знал, чего боится Сурьявонг: что Боб, получив информацию, выработает альтернативную стратегию и убедит чакри, что он будет лучшим начальником штаба, чем Сурьявонг. Потому что фраза, будто Сурьявонг здесь главный, была явной неправдой. Чакри Наресуан ему доверял и явно предоставил ему большие полномочия, но власть находилась в руках Наресуана, и Сурьявонг ему служил. Вот почему он боялся Боба - Боб мог бы его подсидеть.
     Достаточно скоро он узнает, что Боб в дворцовых интригах не заинтересован. Если он правильно помнил, Сурьявонг происходил из королевской семьи - хотя последние короли-многоженцы Сиама столько оставили детей, что вряд ли есть хоть один таец, в той или иной степени не состоящий в родстве с королевской семьей. Несколько веков назад Чулалонгкорн постановил правило, что принцы имеют обязанность служить, но не право занимать высокое положение. Жизнь Сурьявонга принадлежала Таиланду, и это был вопрос чести, но должность свою он сохранял лишь до тех пор, пока его начальники считали, что он для этой должности лучший.
     Теперь, когда Боб знал, кто его придерживал, было бы легко скинуть Сурьявонга и занять его место. В конце концов, Сурьявонгу было поручено выполнить обещания Наресуана. Он намеренно нарушил приказ чакри. Все, что надо было сделать Бобу, - найти обходной путь, может быть, какой-нибудь контакт Питера, чтобы шепнуть Наресуану, что Сурьявонг не давал ему то, что требовалось. Начнется расследование, и будут посеяны первые семена недоверия к Сурьявонгу.
     Но Бобу не нужно было место Сурьявонга.
     Ему нужны были войска, которые он мог бы обучить действовать настолько четко, изобретательно и талантливо, чтобы, когда он свяжется с Петрой и выяснит, где она, он мог бы выручить ее живой. С разрешения Сурьявонга или без него. Он будет помогать таиландской армии изо всех сил, но у Боба были свои цели, и они ничего общего не имели с карьерой в Бангкоке.
     - Еще одно, - сказал он. - Мне нужно имя, какое-нибудь такое, что не известит никого за пределами Таиланда, что я - ребенок и иностранец. Это могло бы навести Ахилла на мысль, кто я такой.
     - Какое имя тебя устроит? Как тебе Сюа - это значит тигр?
     - У меня есть имя получше, - предложил Боб. - Бороммакот.
     Сурьявонг состроил недоуменную гримасу, но потом вспомнил это имя из истории Айюдхи, древнего тайского города-государства, наследником которого стал Сиам.
     - Имя узурпатора, который украл трон у Афаи, законного наследника?
     - Я думал лишь о значении этого имени. ?В урне?. То есть ожидающий кремации. - Он расплылся в улыбке. - С точки зрения Ахилла я просто ходячий покойник.
     Сурьявонг успокоенно пожал плечами:
     - Как хочешь. Я думал, что ты как иностранец выберешь имя покороче.
     - Зачем? Мне его не произносить.
     - Тебе его подписывать.
     - Я не буду издавать письменных приказов, а единственный человек, перед которым я буду отчитываться, это ты. К тому же Бороммакот очень забавно звучит.
     - Ты хорошо знаешь тайскую историю.
     - Еще в Боевой школе, - ответил Боб, - я увлекался Таиландом. Народ победителей. Древние тайцы смогли выйти за обширные пределы Камбоджийской империи и распространиться по всей Юго-Восточной Азии, и никто этого не заметил. Их завоевала Бирма, а они освободились и стали сильнее прежнего. Когда остальные страны подпали под господство европейцев, Таиланд еще на удивление долго расширял свои границы, и хотя он потерял Камбоджу и Лаос, ядро свое отстоял. Я думаю, Ахиллу предстоит узнать то, что узнали его предшественники: Таиланд нелегко завоевать, а если завоюешь, им нелегко управлять.
     - Значит, ты хорошо понял душу тайца, - сказал Сурьявонг. - Но сколько бы ты нас ни изучал, одним из нас ты никогда не станешь.
     - Ошибаешься, - возразил Боб. - Я уже один из вас. Победитель и свободный человек, кем бы я ни был кроме этого.
     Сурьявонг воспринял это серьезно:
     - Тогда скажу тебе как свободный человек свободному человеку: добро пожаловать на службу Таиланду.
     Расстались они дружелюбно, и в тот же день Боб увидел, что Сурьявонг держит слово. Ему дали список солдат - четыре роты по пятьдесят человек с отличным послужным списком, то есть не пытались сплавить отходы. И ему выдавались для учений вертолеты, самолеты и патрульные катера.
     Вообще-то ему следовало волноваться перед встречей с солдатами, которые наверняка будут настроены скептически по отношению к такому командиру. Но он уже проходил это в Боевой школе. Этих солдат он завоюет самым простым способом из всех: без лести, без поблажек, без панибратского дружелюбия. Он покажет им, что знает, как обращаться с армией, и у них будет уверенность, что когда их поведут в бой, они не погибнут зря ради безнадежной цели. Он с самого начала скажет: ?Я не поведу вас в дело, если не буду знать, что мы можем победить. А ваша задача - стать настолько мощной боевой силой, что не будет такого дела, куда я не смогу вас повести. Мы здесь не для славы, а для того, чтобы уничтожать врагов Таиланда любым возможным способом?.
     Они скоро привыкнут к тому, что их ведет греческий мальчик.

12

ИСЛАМАБАД

     Кому: GuillaumeLeBon%Egalite@Haiti.gov
     От: Locke%erasmus@polnet.gov
     Тема: Условия консультации

     Мсье Ле Бон, я понимаю, насколько трудно Вам было обратиться ко мне, и ценю это. Я полагаю, что мои взгляды и предложения действительно могли бы иметь для Вас ценность; более того, я уверен, что Вы настроены действовать решительно и смело от имени народа, которым Вы правите, и поэтому любые предложения, которые я Вам представлю, могут быть осуществлены.
     Но, к сожалению, условия, которые Вы предлагаете, для меня неприемлемы. Я не приеду на Гаити под покровом ночи или под маской туриста или студента, чтобы никто не узнал, что Вы консультируетесь у какого-то подростка из Америки. Несмотря ни на что, я остаюсь автором каждого слова, написанного от имени Локи, и только под этим широко известным именем, которое стоит под предложениями, положившими конец войне Лиги, я могу открыто приехать консультировать Вас. Если моя предшествующая репутация - недостаточная причина для того, чтобы Вы могли пригласить меня открыто, то я еще и брат Эндера Виггина, на плечах которого не так давно лежала судьба всего человечества - прецедент, которому Вы можете следовать без колебаний. Я уже не говорю о присутствии детей из Боевой школы почти во всех главных штабах Земли. Предлагаемая Вами сумма весьма щедра, но она никогда не будет выплачена, поскольку на предложенных Вами условиях я не приеду, а если Вы пригласите меня открыто, я, конечно же, не приму никакой платы - даже оплаты моих издержек за время пребывания в Вашей стране. Будучи иностранцем, я вряд ли смогу сравниться с Вами в глубокой и искренней любви к народу Гаити, но я весьма озабочен тем, чтобы все страны и народы мира жили в процветании и свободе, являющимися прирожденным правом каждого, и за помощь в достижении этой цели я не могу принять платы.
     Пригласив меня открыто, Вы уменьшите степень своего личного риска, ибо, если мои предложения окажутся непопулярны, вина за них ляжет на меня. Мой же личный риск возрастет многократно, поскольку если мир сочтет мои предложения неразумными или если Вы в процессе их реализации обнаружите, что они не дают желательного результата, тяжесть публичного осуждения обрушится на меня. Я говорю начистоту, поскольку мы с Вами должны смотреть в глаза реальности; я настолько уверен в качестве своих предложений и в Вашей возможности эффективно провести их в жизнь. Когда мы закончим эту работу, Вы сможете уподобиться Цинциннату и удалиться в свое поместье, а я уподоблюсь Солону и покину берега Гаити, но мы оба будем знать, что дали Вашему народу хороший шанс занять подобающее ему место в мире.
     Искренне Ваш, Питер Виггин

     Петра ни на миг не забывала, что она пленница и рабыня. Но, как многие пленники и многие рабы, она день за днем привыкала к своему плену и находила способы оставаться собой в окружавших тесных границах.
     Ее охраняли круглосуточно, а терминал ее был усечен, чтобы она не могла посылать исходящих сообщений. История с письмом к Бобу не повторится. И когда она набредала на чьи-то статьи - может быть, Боба, если он все-таки не убит? - на всех исторических, военных и географических форумах, где говорилось о какой-нибудь женщине, томящейся в плену у воина, она не позволяла себе волноваться. Ответить она не может, и нечего зря тратить время на попытки.
     В конце концов работа, которую ее заставляли делать, стала интересовать Петру сама по себе. Как организовать кампанию против Бирмы и Таиланда, а в конечном счете - и Вьетнама, преодолеть любое сопротивление, но чтобы не спровоцировать Китай на вмешательство? Петра сразу увидела, что огромные масштабы индийских армий - это их самая большая слабость, поскольку линии снабжения нельзя защитить. Поэтому Петра, в отличие от других стратегов, которых использовал Ахилл - в основном индийских выпускников Боевой школы, не стала возиться с расчетами материально-технического снабжения сосредоточенного удара. В конце концов индийцам придется разделить силы, разве что армии Бирмы и Таиланда выстроятся в очередь на бойню. Петра стала планировать непредсказуемую кампанию - сокрушительные удары небольшими мобильными группами, способными существовать на подножном корму. Небольшие группы бронетехники, снабжаемые горючим с воздушных танкеров.
     Она понимала, что ее план единственный, имеющий смысл, и не только потому, что решает внутренние проблемы. Любой план, при котором десять миллионов солдат выдвигались бы настолько близко к китайской границе, вызвал бы вмешательство Китая. В плане Петры на этой границе никогда не будет столько солдат, чтобы Китай почувствовал угрозу. Этот план также не мог привести к войне на истощение, из которой обе стороны выходят ослабленными. Почти вся сила Индии останется в резерве, готовая ударить в любое место, где противник обнаружит слабость.
     Конечно, Ахилл раздавал другим детям копии ее планов - он это называл ?сотрудничеством?, но на самом деле получалось упражнение в соперничестве. Все остальные уже были у Ахилла в кармане и рвались сделать ему приятное. Они наверняка чувствовали, что Ахилл хочет унижения Петры, и с удовольствием говорили то, что он хотел. Они с насмешкой утверждали, что любому дураку ясна безнадежность подобной стратегии, хотя прицепиться могли только к мелочам, не задевая основных пунктов плана. Она переносила это, поскольку была в рабстве, а еще потому, что знала: в конце концов они допрут, как Ахилл ими играет и их использует. Сама же она знала, что делает блестящую работу, и очень будет смешно, если индийская армия - то есть Ахилл, если быть честной, - не воспользуется ее планами и устремится к катастрофе.
     Ее совесть была спокойна насчет того, что она разрабатывает эффективную стратегию индийской экспансии в Юго-Восточную Азию. Эти планы никогда не будут претворены в жизнь. Даже ее стратегия точечных моментальных ударов не меняет того факта, что Индия не может себе позволить войны на два фронта. Пакистан не упустит возможности, если Индия ввяжется в войну на востоке.
     Ахилл просто не ту страну выбрал для войны. Тикал Чапекар, премьер-министр Индии, был человек амбициозный и питал иллюзии насчет благородства своей миссии. Он вполне мог поддаться уверениям Ахилла и попытаться ?объединить? Юго-Восточную Азию. Даже война могла начаться. Но очень скоро выяснится, что Пакистан готов напасть с запада, и авантюризм Индии тут же испарится, как всегда бывало.
     Однажды Петра даже высказала все это Ахиллу, когда ее планы были в очередной раз презрительно отвергнуты коллегами.
     - Действуй по любому плану, - сказала она, - все равно ничего не будет так, как ты думаешь.
     Он просто сменил тему. Приходя к ней, он предпочитал вдаваться в воспоминания, будто они были двумя стариками, вспоминающими общее детство. Помнишь, как в Боевой школе было вот то? А вот это? Она хотела завопить ему в лицо, что он там был всего несколько дней до того, как Боб его подвесил в вентиляционной шахте и заставил сознаться в преступлениях. Нет у него права на ностальгию по Боевой школе! Он добился лишь того, что отравил ее собственные воспоминания, и всегда, когда заходил разговор о Боевой школе, ей хотелось сменить тему, тут же все забыть.
     Кто мог теперь себе представить, что Боевая школа вспоминалась когда-то как эра свободы и счастья? Сейчас она совсем такой не казалась.
     Надо отдать справедливость тюремщикам, ее плен не был тяжелым. Пока Ахилл находился в Хайдарабаде, она могла передвигаться по базе, хотя никогда без наблюдения. Она могла посещать библиотеку и заниматься исследованиями - хотя при этом ее охранник должен был проверять, что она вошла в сеть под своим именем со всеми привязанными к нему ограничениями. Она могла бродить по пыльной земле, где проходили военные маневры, и иногда даже забывала, что в унисон ее шагам звучат другие. Она могла есть, когда захочет, и спать, когда захочет. Иногда она почти забывала, что несвободна. Но куда чаще она, зная, что несвободна, почти теряла надежду, что этот плен когда-нибудь кончится.
     Надежду эту поддерживали сообщения от Боба. Отвечать она не могла и поэтому перестала думать о его письмах как о настоящем общении. Они стали чем-то более глубоким, чем просто попытками установить контакт. Это было доказательством, что ее не забыли. Доказательством, что у Петры Арканян, девчонки из Боевой школы, все еще есть друг, который ее уважает и думает о ней настолько, что отказывается сдаваться. Каждое такое письмо было как прохладный поцелуй в разгоряченный лихорадкой лоб.
     И настал день, когда пришел Ахилл и сказал, что ему предстоит поездка.
     Петра тут же решила, что ее запрут в комнате под стражей, пока Ахилл не вернется.
     - Нет, на этот раз не запрут, - сказал Ахилл. - Ты едешь со мной.
     - Значит, это в пределах Индии?
     - В одном смысле да, в другом - нет, - ответил Ахилл.
     - Мне твои игры не интересны, - зевнула Петра. - Я не поеду.
     - Ну нет, ты не захочешь такое пропустить, - засмеялся Ахилл. - А если бы и захотела, так это не важно. Ты мне будешь нужна, а потому поедешь.
     - И зачем это я могу быть тебе нужна?
     - Раз ты так ставишь вопрос, я выражусь точнее. Мне надо, чтобы ты видела, что произойдет.
     - Зачем? - пожала плечами Петра. - Мне не интересно смотреть ни на что с тобой связанное, - разве что на успешную попытку ликвидации,
     - Встреча будет в Исламабаде, - сказал Ахилл.
     На это Петра не нашла едкого ответа. Столица Пакистана - это было невероятно. Что там за дело может быть у Ахилла? И зачем он ее берет с собой?
     Они летели самолетом, и Петра не могла не вспомнить тот напряженный полет, который привез ее в Индию пленницей Ахилла. Открытая дверь - не надо ли было тогда вытащить его из самолета и рухнуть с ним вместе на землю?
     В полете Ахилл показал ей письмо, которое он послал Джафару Вахаби, ?премьер-министру? Пакистана, то есть его военному диктатору... или Мечу Ислама, если вам так больше нравится. Письмо было восхитительным шедевром манипуляции. Оно бы никогда не привлекло внимания ни одного человека в Исламабаде, не будь послано из Хайдарабада, где находился главный штаб индийской армии. Хотя в письме Ахилла нигде это впрямую не говорилось, в Пакистане должны были предположить, что Ахилл будет неофициальным посланником индийского правительства.
     Садился ли когда-нибудь индийский военный самолет на эту военную базу? Разрешалось ли когда-нибудь индийским солдатам в мундире ступить на землю Пакистана, да еще и с оружием в руках? И все для того, чтобы привезти бельгийского мальчика и армянскую девочку говорить с каким-нибудь низшим пакистанским чиновником, которого им решат подсунуть.
     Группа каменнолицых пакистанцев отвела Ахилла и Петру в здание недалеко от стоянки, где заправляли их самолет. Внутри, на втором этаже предводитель группы сказал:
     - Ваш эскорт должен остаться снаружи.
     - Разумеется, - согласился Ахилл. - Но моя помощница пойдет со мной. На случай, если меня подведет память.
     Индийские солдаты застыли у стены по стойке ?смирно?. Ахилл и Петра вошли в дверь.
     В комнате было всего два человека, и одного из них Петра тут же узнала по портретам. Он жестом велел им сесть.
     Петра молча подошла к креслу, не отрывая взгляда от Джафара Вахаби, премьер-министра Пакистана. Она села рядом и чуть позади Ахилла, а помощник-пакистанец сел справа от Вахаби. Это был не младший чиновник. Каким-то образом письмо Ахилла открыло двери на самый верх.
     Переводчиков не нужно было, потому что оба пакистанца на общем языке говорили с самого детства и без акцента. У Вахаби вид был скептический и отстраненный, но он не стал играть в игры унижения - он не заставил их ждать, он сам пригласил их в комнату и никак не пытался задеть Ахилла.
     - Я пригласил вас, чтобы услышать, что вы скажете, - сказал Вахаби. - Так что прошу вас начать.
     Петра так хотела, чтобы Ахилл сделал что-нибудь совсем не так, как надо, - например, улыбнулся жеманно и глупо или стал бы надуваться и показывать, какой он умный