,   потому   что   желали
перемещаться в пространстве одной только силой мечты.
   - Ну а  если  Джейн  перенесет  его  в  Снаружи,  но  там  не  сможет
удержать... Выходит, тогда он потеряется в  месте,  где  даже  места  не
существует.
   - Все так, - согласился  Грего.  -  Если  все  это  подействует  лишь
наполовину, тогда пассажиры будут практически мертвы. Но,  поскольку  мы
очутимся в месте без времени, это уже не будет иметь никакого  значения.
Ведь это же как миг, не имеющий завершения. Но,  вполне  возможно,  даже
слишком краткий, чтобы наши мозги зарегистрировали неудачу эксперимента.
Просто существование.
   - Понятно, если эксперимент завершится неудачно, мы заберем  с  собой
собственное пространство-время, - вмешался Ольхадо.  -  Ход  времени  не
остановится. То есть, мы  даже  не  узнаем,  закончился  ли  эксперимент
неудачей. Об этом мы узнаем лишь тогда, когда он завершится успешно.
   - Я буду знать, если он не вернется.
   - Правильно, - подтвердил Грего. - Если он не  вернется,  то  с  этим
знанием ты проживешь несколько месяцев. А потом прилетит флот  и  пошлет
всех нас в преисподнюю.
   - Или же десколада вывернет наши  гены  наизнанку  и  всех  убьет,  -
прибавил Ольхадо.
   - По-видимому, вы правы, - вздохнула Валентина. - В случае  поражения
они будут более мертвыми, как если бы просто остались на месте.
   - Нас подгоняет время, - заявил Грего. -  Уже  вскоре  Джейн  утратит
свои анзибли. Эндрю считает, что ей удастся это пережить... но она будет
искалечена. Сознание с пораженным мозгом.
   - То есть, даже в случае успеха,  первый  же  полет  может  оказаться
последним.
   - Нет, - возразил Ольхадо. - Полеты происходят  мгновенно.  Если  все
удастся,  Джейн  сможет  перебросить  всех  с  этой  планеты  за  время,
необходимое для того, чтобы люди зашли в корабль и вышли из него.
   - Ты хочешь сказать, что она может стартовать с поверхности планеты?
   - Здесь уверенности нет, - поморщился Грего. - Может  оказаться,  что
она  сможет  вычислить  положение  с  точностью,  скажем,  десять  тысяч
километров.  Не  будет  никакого  взрыва,  ни  перемещения,  ибо  филоты
проникают Вовнутрь,  готовые  выполнять  законы  нашего  мира.  Но  если
корабль появится в центре планеты, его будет сложно выкопать оттуда.
   - Но  если  бы  ей  удалось  сохранять  точность  порядка  нескольких
сантиметров, тогда можно было бы летать с поверхности на поверхность,  -
дополнил его Ольхадо.
   - Ясное дело, что пока что это только мечтания, - сообщил им Грего. -
Сейчас Джейн заявит, что даже если бы ей удалось все звезды в  галактике
превратить в блоки памяти, то все равно  не  удастся  сохранить  данных,
необходимых для подобного перемещения.  Но  пока  что  мне  все  кажется
возможным, и я чувствую себя великолепно!
   И оба начали смяться и вопить так громко, что даже бургомистр  Ковано
заглянул в камеру, проверяя, ничего ли  не  угрожает  Валентине.  Но,  к
своему собственному изумлению, захватил ее на том,  что  она  хохочет  и
вопит вместе с ними.
   - У нас появились поводы радоваться? - поинтересовался он.
   - Видимо так, - ответила ему Валентина, изо  всех  сил  пытаясь  быть
серьезной.
   - И какая же из наших многочисленных проблем была разрешена?
   - Наверное никакая.  Слишком  по-дурацки  было  бы  удобно.  Если  бы
вселенную можно было бы заставить действовать подобным образом.
   - Но ведь что-то же вы придумали.
   - Этим гениям метафизики в голову пришла абсолютно  нереальная  идея.
Наверное им что-то подсыпали в еду.
   Ковано рассмеялся и оставил их одних. Но его краткий  визит  отрезвил
всю троицу.
   - Возможно ли это? - спросила Валентина.
   - Никогда бы даже  не  смог  подозревать  чего-то  такого.  -  честно
признался Грего. - Понимаешь, тут существует проблема начала.
   - Собственно говоря, как раз это и решает проблему начала, -  отметил
Ольхадо. - Теория Большого Взрыва была обязательной с...
   - Еще до того, как я родилась, - закончила за него Валентина.
   - Видимо так, - согласился с ней Ольхадо. - Вот только никто  не  мог
объяснить, а почему же Большой Взрыв произошел.  Во  всем  этом  имеется
несколько диковатый смысл. Если бы  в  Снаружи  вышел  некто,  способный
овладеть разумом  образец  всей  Вселенной,  то  каждая  филота  тут  же
овладела бы наибольшим образцом, которым смогла бы  управлять.  Там  нет
времени,  следовательно,  это  могло  бы  занять   миллиарды   лет   или
микросекунду... Столько, сколько нужно. А когда они  уже  упорядочились,
бабах, и все  готово.  Целая  Вселенная,  создающая  новое  пространство
Внутри. А  поскольку  там  нет  ни  расстояний,  ни  положения,  целость
началась бы с размеров геометрической точки...
   - Никаких размеров, - поправил его Грего.
   - Геометрию я помню, - успокоила его Валентина.
   - И они сразу же начали бы расширяться, по мере роста создавая  новое
пространство.   Одновременно   с   этим,   время,   кажущимся   образом,
замедлялось... или ускорялось?
   - Не имеет никакого значения, - заявил Грего. - Все зависит от  того,
находишься ли ты в новом пространстве Внутри  или  же  Снаружи,  в  ином
"во-внутреннем" пространстве.
   - В любом случае, сейчас вселенная остается стабильной по отношению к
времени и  расширяется  в  пространстве.  Но  если  желаешь,  то  можешь
поглядеть на нее как  на  стабильную  в  пространстве  и  меняющуюся  во
времени. Скорость света уменьшается,  следовательно,  переход  от  одной
точки к другой длится дольше. А мы не знаем, что именно так  происходит,
поскольку  все  остальное  тоже  замедляется,  пропорционально  скорости
света. Понимаешь? Это вопрос перспективы. В абсолютном смысле,  как  уже
говорил Грего, наша вселенная, видимая из Снаружи, до сих  пор  остается
геометрической точкой.  Любой  рост  Внутри  является  результатом  лишь
относительности времени и положения.
   - Вот это меня добивает, - буркнул  Грего.  -  Уже  много  лет  нечто
подобное сидело в голове Ольхадо. Все время он считал, что  вселенная  -
это не имеющая измерений точка в  пространстве  Снаружи.  Не  он  первый
догадался об этом. Но он первый поверил и отметил связь данной модели  с
тем "не-местом" откуда королевы улья призывают ai(a.
   -  Раз  уж  мы  балуемся  подобными  метафизическими  загадками...  -
вмешалась Валентина. - Как, собственно, все это  началось?  То,  что  мы
считаем реальностью, это  всего  лишь  образец,  перенесенный  кем-то  в
Снаружи. И вселенная, попросту, выскочила из ничего. Кто бы это ни  был,
скорее всего, все так же кружит и по ходу создает вселенные.  Но  откуда
взялся этот некто? И что там имелось, пока он еще не начал этого делать?
Как вообще появилось Снаружи?
   - Это Внутреннее мышление, - не согласился Ольхадо.  -  Именно  таким
образом ты воспринимаешь явления, если все  время  веришь  в  абсолютные
время и пространство. Ты думаешь, будто все начинается и  заканчивается,
что все имеет свое начало, поскольку именно так происходит в наблюдаемой
тобой вселенной. Дело в том, что Снаружи подобных законов  нет.  Снаружи
всегда было и будет. Количество существующих там филот бесконечно, и все
они всегда существовали. И не важно,  скольких  из  них  ты  вытащишь  и
уложишь в упорядоченные вселенные. Останется столько же.
   - Но ведь кто-то должен был начать производить вселенные.
   - Зачем?
   - Потому что... потому что...
   - Никто никогда  не  начинал.  Это  означает,  что  ничего  не  может
начаться, если уже ничего не происходило.  Снаружи,  где  не  существует
образцов,  нельзя  подумать  ни  о  каком-либо  образце.  Они  не  могут
действовать, поскольку, в совершенно буквальном смысле, не  могут  найти
себя.
   - Но как могло это длиться вечно?
   - Представь себе, что данный момент времени, реальность, в которой  с
данного мгновения живем, это состояние всей вселенной, всех вселенных...
   - То есть сейчас?
   - Да. Представь, что это сфера. Время продвигается вперед через  хаос
Снаружи как поверхность увеличивающегося шара, надуваемого шара. Снаружи
хаос. Внутри - реальность. Она все время  растет...  все  так,  как  ты,
Валентина, сказала. Все время выскакивают новые вселенные.
   - Но откуда этот воздушный шар взялся?
   - Ладно, у нас  имеется  воздушный  шар.  Растущая  сфера.  А  теперь
представь, что у этой сферы бесконечный радиус.
   Валентина попыталась понять, что это означает.
   - Поверхность была бы абсолютно плоской.
   - Сходится.
   - И ее нельзя было бы обойти.
   - И это тоже правда. Бесконечно  большой  воздушный  шар.  Невозможно
даже счесть вселенных по стороне реальности. И вот теперь, начав с края,
ты садишься в космический корабль и летишь в сторону центра.  Чем  далее
ты углубляешься, тем все будет старшим. Чем дальше, тем старее и старее.
Когда ты доберешься до первой?
   - Никогда. Если путешествовать с конечной скоростью.
   - Стартуя с поверхности, до  центра  сферы  бесконечного  радиуса  не
доберешься  никогда.  И  не  важно,  сколь  глубоко  залетишь,  с  какой
скоростью.  Эта  средина,  начало,   все   время   остается   бесконечно
отдаленной.
   - И как раз именно там вселенная и началась.
   - Я в это верю, - подтвердил Ольхадо. - Мне кажется, что это правда.
   - То есть, все  действует  именно  таким  образом,  поскольку  всегда
действовало именно так, - резюмировала Валентина.
   - Реальность функционирует именно так, поскольку именно  этим  она  и
является. Если что-то действует иначе, то  вновь  превращается  в  хаос.
Если что действует именно так, становится реальностью. Всегда существует
разделительная черта.
   - Обожаю эту идею, - заявил Грего. - Ведь если мы уже начали играться
мгновенными перемещениями в  нашей  реальности,  что  остановит  нас  от
поисков других? Целых совершенно новых вселенных?
   - Или создания иных? - прибавил Ольхадо.
   - Как же, - буркнул Грего. - Будто бы ты или я  способны  удержать  в
голове образец всей вселенной.
   - Но может Джейн способна  на  такое,  -  предложил  Ольхадо.  -  Кто
знает?
   - Сейчас ты хочешь нам сказать, что  Джейн  -  это  бог,  -  заметила
Валентина.
   - А ведь  она  наверняка  нас  слушает,  -  сказал  Грего.  Компьютер
включен, хотя экран и закрыт. Могу оспорить, что ее это тронуло.
   - Может быть так, что каждая вселенная существует так долго, пока  не
создаст Джейн, - размышляла вслух Валентина. -  А  потом  она  уходит  и
создает новые. И...
   - И так до бесконечности, - довел мысль до конца Ольхадо. - Почему бы
и нет?
   - Но ведь она появилась случайно, - удивилась Валентина.
   - Нет, - запротестовал Грего. - Это одна  из  тех  вещей,  о  которых
сегодня узнал Эндрю. Джейн появилась  не  случайно.  Из  того,  что  нам
известно, никаких случайностей  нет.  Все.  С  самого  начала,  является
фрагментом образца.
   -  Все,  кроме  нас,  -  возразила  ему  Валентина.  -  Наших...  как
называется та филота, которая нас контролирует?
   - Ai(a, - подсказал Грего и повторил по буквам.
   - Именно. Наша воля, которая существовала  всегда,  со  всеми  своими
слабостями и  силой.  И  потому-то,  пока  мы  являемся  частью  образца
действительности, мы свободны.
   - Вижу, что в дело вступает этик, - улыбнулся Ольхадо.
   - Все равно, это и так полное bobagem, - объявил всем Грего. -  Через
мгновение появится Джейн и  посмеется  над  всеми  нами.  Только,  Nossa
Senhora, какой же это был кайф! -  Слушайте,  а  может  это  и  является
причиной существования Вселенной? - воскликнул Ольхадо.  -  Бродить  вот
так в хаосе и глядеть  на  появление  из  ничего  реальности...  это  же
шикарная забава. Наверное Бог забавляется на все сто.
   - А может быть он лишь ждет  Джейн,  чтобы  она  вырвалась  отсюда  и
поддержала ему компанию, - прибавила Валентина.

***

   Миро дежурил возле Садовника. Поздно - после полуночи. Понятное дело,
что он не мог сидеть и держать его за руку. В стерильном  помещении  ему
приходилось  одевать  скафандр.  Не  для  того,  чтобы   защититься   от
заражения, но чтобы десколада из его организма не перешла в Садовника.
   Если бы я порвал скафандр, хотя бы чуточку, подумал Миро,  я  мог  бы
спасти ему жизнь.
   В отсутствии десколады расстройство органических функций у  Садовника
происходило  быстро  и  крайне  драматично.  Всем  было  известно,   что
десколада участвует  в  процессе  воспроизводства  pequeninos,  даря  им
третью жизнь в виде деревьев. Только до сих пор было неясно, какое число
жизненных функций зависело от ее присутствия. Тот, кто создал вирус, был
хладнокровным  чудищем  для  реальности.  Без   ежедневных,   ежечасных,
ежеминутных  вмешательств   клетки   действовали   лениво,   практически
полностью замерло производство ключевых, накапливающих энергию молекул и
-  чего  опасались  более  всего  -  синапсы  реагировали  исключительно
медленно. Садовник лежал,  подключенный  к  трубкам  и  электродам,  его
сканировали сразу несколько полей; Эля и ее ассистенты pequeninos  могли
снаружи прослеживать за каждым аспектом его  умирания.  К  тому  же  они
каждый час брали пробы тканей. Садовник  был  настолько  изможден,  что,
когда ему удавалось заснуть, эти взятия анализов его даже не будили. Тем
не   менее,   не   смотря   ни   на   что:   несмотря   на   боль,    на
псевдо-кровоизлияние, тормозящее мозговую деятельность, Садовник  упрямо
оставался в сознании. Как будто бы  одно  лишь  силой  воли  он  пытался
доказать, что даже без десколады pequenino сохраняет разум. Только делал
он то не ради науки. Ради своего достоинства.
   У настоящих ученых не было времени дежурить возле Садовника,  одевать
скафандр и даже просто сидеть рядом,  глядеть  и  разговаривать.  Только
лишь такие люди как Миро, Якт  и  дети  Валентины:  Сифте,  Ларс,  Ро  и
Варсам... и эта чрезвычайно молчаливая женщина, Пликт; люди, не  имеющие
других срочных занятий, обладали достаточным  терпением,  чтобы  вынести
это  ожидание,  и   достаточно   молоды,   чтобы   тщательно   выполнять
обязанности... на дежурства приходили  только  такие.  Конечно,  они  бы
могли включить в группу и кого-то из pequeninos, но все,  уже  освоившие
людскую технику, уже входили в состав групп Эли или Оуанды, и  работы  у
них было выше головы. Из всех же, кто  часами  просиживал  в  стерильном
помещении, брал анализы, кормил и мыл Садовника, один лишь  Миро  мог  с
ним общаться. Он мог говорить с ним  на  Языке  Братьев.  Наверняка  это
приносило больному утешение, хотя,  по  правде,  они  были  чужими  друг
другу.  Садовник  родился  уже  после  отлета  Миро   в   тридцатилетнее
путешествие.
   Садовник не спал. Веки его были приоткрыты, и он глядел в пустоту. Но
по движению его  губ  Миро  понял,  что  pequenino  говорит.  Он  читает
наизусть строфы эпических сказаний  своего  племени.  Иногда  он  целыми
часами  пел  себе  под  нос  фрагменты  генеалогии  племени.  Когда  это
случилось впервые,  Эля  ужасно  перепугалась,  считая,  будто  Садовник
бредит. Pequenino успокоил  ее,  сказав,  что  таким  образом  проверяет
собственную память; желает  удостовериться,  что,  теряя  десколаду,  не
утратил собственное племя - ведь это было бы тем же, что и утрата самого
себя.
   В этот момент, увеличив  громкость  в  скафандре,  Миро  слыхал,  как
Садовник цитирует историю чудовищной войны с  лесом  Неболома,  "дерева,
которое призывало гром".  На  самой  средине  истории  имелась  вставка,
относящаяся к имени Неболома. Эта часть казалась древним мифом,  сказкой
о брате, несущем малых матерей к месту,  где  небо  треснуло,  и  звезды
упали на землю.  Миро,  даже  и  погруженный  в  размышления  касательно
открытий сегодняшнего дня,  появления  Джейн,  теории  Грего  и  Ольхадо
относительно путешествий силой только желания, по какой-то причине очень
внимательно реагировал на слова Садовника. И  когда  история  подошла  к
концу, ему пришлось вмешаться.
   - Сколько лет этой истории? - спросил он.
   - Она древняя, - шепнул Садовник. - Ты слушал?
   - Последнюю часть. - Миро даже не приходилось сокращать высказывания.
Садовник либо не проявлял нетерпения медленной речью  парня...  в  конце
концов, он ведь никуда не собирался... либо же  процесс  его  восприятия
замедлился до ритма Миро. Во всяком случае, он позволял Миро заканчивать
предложения и отвечал, как будто бы внимательно слушал. - Правильно ли я
понял, что Неболом нес собою малых матерей?
   - Это правда.
   - Но шел он не к отцовскому дереву.
   - Нет, просто он нес малых матерей. Эту историю  я  узнал  много  лет
назад. Еще до того, как познакомился с человеческой наукой.
   - Знаешь, что я об этом думаю? Этот рассказ мог  родиться  еще  в  те
времена, когда вы еще не переносили малых матерей к отцовским  деревьям.
Когда малые матери еще не слизывали сок с внутренней поверхности ствола.
Они свисали на тяжах с живота самца,  пока  молодь  дозревала,  выходила
наружу и занимала их место возле у соска.
   - Потому-то я тебе про это и спел, - начал объяснять  Садовник.  -  Я
размышлял над тем, а могли ли мы  обладать  разумом  еще  до  пришествия
десколады. И в конце концов вспомнил эту часть истории Войны Неболома.
   - Он отправился к месту, где небо треснуло.
   - Ведь десколада каким-то образом должна была попасть сюда, правда?
   - Сколько лет этой истории?
   - Война Неболома разыгрывалась двадцать девять поколений  назад.  Наш
лес  не  настолько  стар.  Но  мы  принесли  с  собой  истории  и  песни
родительского леса.
   - Но ведь этот вот фрагмент про небо и звезды, ведь он может быть еще
древнее...
   - И намного. Отцовское дерево Неболом умерло  очень-очень  давно.  Он
мог быть очень и очень старым, когда эта война вспыхнула.
   - А тебе не кажется, что  это  может  быть  воспоминанием  pequenino,
который  первым  открыл  десколаду?  Она  сюда  прибыла  на  космическом
корабле, и он видел нечто вроде посадочного модуля?
   - Потому-то я и спел.
   - Если это правда, то вы наверняка были разумными еще до десколады.
   - Теперь-то все уже пропало, - вздохнул Садовник.
   - Что пропало? Не понимаю.
   - Наши гены из  тех  времен.  Невозможно  и  догадаться,  что  у  нас
отобрала и что отбросила десколада.
   Это  правда.  Каждый   вирус   десколады   может   содержать   полный
генетический  код  любой  лузитанской  формы  жизни,  но  это   нынешний
генетический   код,   код   организма,   которым   десколада   овладела.
Первоначальную  версию  уже  никак  нельзя   ни   реконструировать,   ни
воспроизвести.
   - И тем не менее, - буркнул Миро.  -  Ведь  это  интересно.  Подумать
только, что вы уже имели язык, песни и истории  еще  до  того,  как  она
здесь появилась. - А после этого прибавил, хотя и знал, что делать этого
не следует:
   -  Но,  таком  случае,  может  теперь  ты  и  не  обязан   доказывать
независимость разума pequeninos.
   - Еще одна попытка спасения свинкса, - шепнул Садовник.
   В динамике прозвучал голос. Голос из за пределов стерильной камеры.
   - Можешь уже выйти.
   Это Эля. Только ведь она должна была спать во время дежурства Миро.
   - Мое дежурство заканчивается через три часа, - ответил ей парень.
   - Туда идет другой.
   - Пускай идет, скафандров хватит на всех.
   - Миро, ты мне нужен здесь. - Тон  голоса  Эли  не  допускал  никаких
противоречий. Что ни говори, ведь это она руководила экспериментом.
   Когда через несколько минут он уже стоял шлюзе, то  сразу  же  понял,
что происходит. Там уже ожидала Квара с холодным выражением  на  лице  и
столь же  взбешенная  Эля.  Они  явно  только  что  ссорились...  ничего
чрезвычайного. Необычным было только само присутствие Квары.
   - Можешь возвращаться. - заявила Квара, как только увидала Миро.
   - Даже не знаю, зачем же было выходить.
   - Она хочет поговорить с ним наедине. - объяснила Эля.
   - Всего лишь вызвала тебя. - прибавила Квара.  -  Но  она  не  желает
отключить систему прослушивания.
   - Мы  должны  регистрировать  все,  что