енинос ели их, вдыхали аромат цветов и плодов и пели. Песня была старая, они давно забыли ее смысл, но теперь они снова понимали ее значение и не могли петь никакую другую. Это была песня сезона цветения и пиршества. Они так долго жили без урожая, что забыли, что значит урожай. Но теперь они узнали, что украла у них Десколада. Потерянное было снова обретено. И те, кого снедал голод, которому они не знали названия, насытились.

Глава 10

"ЭТО ТЕЛО ВСЕГДА БЫЛО ТВОИМ"

     " О отец! Почему ты отворачиваешься?
     В час, когда я праздную триумф чад злом,
     Почему ты бежишь от меня?"
     Хань Цин-чжао, "Шепот Богов"

     Малу, Питер, Ванму и Грейс сидели у костра рядом с полоской песка. Навеса уже не было, и церемониал тоже почти не соблюдался. Была кава, но теперь, вопреки ритуалу - Ванму думала, что он обязателен, - они пили ее скорее для удовольствия, чем как священный символ.
     В какой-то момент Малу засмеялся и смеялся долго и громко, Грейс тоже присоединилась к нему, поэтому пока она перевела, прошло много времени.
     - Он говорит, что никак не может решить, следует ли считать тебя святым, Питер, - ведь в тебе была богиня, или тот факт, что она ушла из тебя, говорит о том, что ты все-таки не святой.
     Питер хихикнул - из вежливости, поняла Ванму; сама она даже не улыбнулась.
     - О, как плохо, - посетовала Грейс, - а я-то надеялась, что у вас есть чувство юмора.
     - Юмор есть, - подтвердил Питер. - Просто мы не понимаем самоанского юмора.
     - Малу говорит, что богиня не может всегда оставаться там, где она сейчас. Она нашла новый дом, но он принадлежит другим, и их гостеприимство не может длиться вечно. Ты ведь, Питер, почувствовал, как сильна Джейн...
     - Да, - ответил Питер тихо.
     - Ну а хозяин, который впустил ее сейчас, - Малу называет его сетью леса, что-то вроде рыболовной сети для ловли деревьев, хотела бы я знать, что это такое - в любом случае он говорит, что они слишком слабы по сравнению с Джейн и что хочет она того или нет, со временем их тела будут полностью принадлежать ей, если она не найдет другое место, которое станет ее постоянным домом.
     Питер кивнул.
     - Я понимаю, о чем он говорит. До того, как она действительно захватила меня, я мог быть уверен, что готов с радостью отдать ей свое тело и свою жизнь, которую, как мне казалось, я ненавижу. Но когда она преследовала меня, я понял, что Малу прав - у меня нет ненависти к своей жизни, я очень хочу жить.
     Правда, в конечном итоге этого хочу не я, а Эндер, но с тех пор как он - это я, мне кажется, это просто софизм.
     - У Эндера целых три тела, - вмешалась Ванму. - Означает ли это, что он откажется от одного из них?
     - Не думаю, что он отдаст хоть что-нибудь, - усомнился Питер. - Или я должен говорить: "Я не думаю, что я отдам"?
     Это не сознательный выбор. Эндер цепляется за жизнь изо всех сил и со всей энергией, на какую способен. Кажется, он был на смертном одре по крайней мере за день до того, как Джейн отключили.
     - Убили, - поправила Грейс.
     - Возможно, правильное слово "сместили", - упорствовал Питер. - Теперь она лесная нимфа, а не богиня. Сильфида. - Он подмигнул Ванму, которая совершенно не понимала, о чем речь. - Даже если Эндер откажется от старой жизни, он все равно просто так не уйдет.
     - У него на два тела больше, чем нужно, - сказала Ванму, - а у Джейн на одно меньше. Кажется, можно применить закон торговли - когда спрос обеспечен двукратным предложением, цена должна быть низкой.
     Когда Грейс перевела последнюю фразу для Малу, он снова засмеялся.
     - Он смеется над "низкой ценой", - объяснила Грейс. - Он говорит, что у Эндера есть единственный способ отказаться от любого из своих тел - умереть.
     Питер кивнул.
     - Понимаю, - кивнул он.
     - Но Эндер - не Джейн, - сказала Ванму. - Он не может жить как.., как голая айю, бегающая по сетям анзиблей. Он личность. Когда айю уходит из человеческого тела, они не рыщут вокруг в поисках чего-нибудь новенького.
     - И все же его - моя - айю была во мне, - сказал Питер. - Она знает дорогу. Эндер может умереть и все же оставить мне жизнь.
     - Или умрут все трое.
     - Я знаю одно, - сказал им Малу через Грейс, - чтобы богиня все-таки сохранила жизнь и вернула свою власть, Эндер Виггин должен умереть и отдать ей свое тело. Другого способа не существует.
     - Вернула свою власть? - переспросила Ванму. - Это возможно? Я думала, что отключение всех компьютеров навсегда закроет ей доступ в компьютерные сети.
     Малу снова засмеялся и похлопал себя по голой груди и бедрам, изливая потоки самоанских слов.
     Грейс переводила:
     - Сколько сотен компьютеров у нас на Самоа? Месяцами, с тех самых пор, как она явилась мне, мы копировали, копировали и копировали. Мы сохранили всю память, какую она просила сохранить, и готовы полностью восстановить ее. Возможно, это только маленькая часть того, к чему она привыкла, но самая важная часть. Если она сможет вернуться в сеть анзиблей, у нее будет все, что ей нужно и для того, чтобы вдобавок войти обратно в компьютерную сеть.
     - Но они не собираются присоединять компьютерные сети к анзиблям, - удивилась Ванму.
     - Это требование разослано Конгрессом, - кивнула Грейс. - Но не все приказы выполняются.
     - Зачем же тогда Джейн привела нас сюда, - разочарованно спросил Питер, - если вы с Малу утверждаете, что не имеете никакого влияния на Аимаину, если Джейн уже связалась с вами и вы уже состоите в заговоре против Конгресса...
     - Нет, нет, это совсем не так, - горячо возразила Грейс. - Мы делали то, что сказал нам Малу, но он никогда ничего не говорил о компьютерном существе, он говорил о богине, а мы подчинились ему, потому что верим в его мудрость и знаем, что он видит вещи, невидимые для нас. Только с вашим приходом мы поняли, кто есть Джейн.
     Когда Малу перевели сказанное, он указал на Питера:
     - Ты! Ты пришел, чтобы принести богиню.
     А потом на Ванму:
     - А ты пришла, чтобы привести человека.
     - Что бы это ни означало, - произнес Питер.
     Но Ванму показалось, что она понимает. Они уже пережили один кризис, но этот мирный час был только передышкой. Сражение возобновится, и на этот раз его исход будет иным. Чтобы Джейн выжила, чтобы существовала хоть какая-то надежда на мгновенные звездные перелеты, Эндер должен отдать ей по крайней мере одно из своих тел. И если Малу прав, то Эндер должен умереть. Существовала слабая надежда, что айю Эндера удастся сохранить за собой одно из трех тел и перебраться туда.
     "Я здесь для того, - сказала себе Ванму, - чтобы была уверенность: Питер выживет не как бог, а как человек. Все зависит от того, - поняла она, - будет ли Эндер в образе Питера любить меня больше, чем Эндер в образе Валентины любит Миро, или Эндер как Эндер любит Новинью".
     Тут ее охватило отчаяние. Кто она? Миро долгие годы был Другом Эндеру. Новинья - женой. Но Ванму? Эндер узнал о ее существовании несколько дней или, может быть, несколько недель назад. Что она для него?
     Но отчаяние сменилось другой, более приятной, хотя и беспокойной мыслью: "Что важнее - те, кто любит, или то, какая из ипостасей разделенной личности Эндера пылает любовью?
     Любовь Валентины - совершенного альтруиста - может быть самой сильной, и все же она может отказаться от Миро ради возвращения звездолета. А Эндер? Он уже потерял интерес к прежней жизни. Он ослаб, измучился. А Питер честолюбив, он жаждет развития и созидания. Дело не в том, что он любит меня, важно, что он вообще любит, а еще важнее, что он хочет жить, а я - часть его жизни, я - женщина, которая любит его вопреки его предполагаемой порочности, В ипостаси Питера Эндер больше всего нуждается в любви, потому что меньше других ее достоин, значит, именно моя любовь, потому что именно я люблю Питера, будет самой ценной из всех.
     Если кому-то достанется победа, то мне и Питеру, и не из-за возвышенной чистоты нашей любви, а просто из-за неутоленной жажды влюбленных.
     Конечно, история нашей жизни, может, и не будет такой уж значительной и красивой, но все же мы будем жить, и этого достаточно".
     Она вонзила пальцы стопы в песок и почувствовала слабую сладостную боль от трения крошечных кварцевых осколков о ее нежную кожу. "Вот она, жизнь - болезненная и грязная, но такая приятная!"

***

     Связавшись через анзибль с братом и сестрами, которые находились на корабле, Ольядо рассказал о том, что произошло между Джейн и материнскими деревьями.
     - Королева Улья говорит, что так не может продолжаться долго, - говорил Ольядо. - Материнские деревья недостаточно сильны. Они будут слабеть, будут терять контроль, а потом Джейн сама станет лесом, и точка. Правда, немым лесом. Просто очень красивыми, очень яркими и очень плодовитыми деревьями. Уверяю вас, выглядит это очень красиво, но слова Королевы Улья звучали как похоронный звон.
     - Спасибо, Ольядо, - отозвался Миро. - Но для нас в любом случае нет особой разницы. Мы выброшены сюда и собираемся приступить к работе; слава Богу, Вэл больше не кидается на стены. Десколадеры до сих пор нас не обнаружили - на этот раз Джейн забросила нас на орбиту повыше, - но как только у нас будет работающий перевод их языка, мы им свистнем и дадим знать, что мы тут.
     - Дерзайте, - сказал Ольядо. - Но все же не отказывайтесь от возвращения домой.
     - Шаттл, честно говоря, не годится для двухсотлетнего полета, - ответил Миро. - Мы слишком далеко, а этот маленький кораблик и близко не может подобраться к релятивистским скоростям. А потом, за двести лет нам осточертеет пасьянсы раскладывать. Да и карты сотрутся.
     Ольядо засмеялся ("Как-то слишком светло и искренне", - подумал Миро.) и сказал:
     - Королева Улья говорит, что как только Джейн уйдет от деревьев, а Конгресс запустит новую систему, она, возможно, сможет нырнуть назад. По крайней мере она сможет войти в систему анзиблей. И если она сделает это, тогда, возможно, она снова сможет устраивать звездные перелеты. Есть такая вероятность.
     Вэл оживилась:
     - Королева Улья предполагает это или она знает наверняка?
     - Она предсказывает, - сказал Ольядо. - Но наверняка будущего никто не знает. Даже по-настоящему умная королева пчелок, которая откусывает головы своим мужьям при спаривании.
     Они промолчали. Им нечего было ответить ему, тем более на его шутливый тон.
     - Ну, если все в порядке, - сказал Ольядо, - вперед - шевелите извилинами. Мы оставим порт открытым и запишем в трех экземплярах все сообщения, которые вы пришлете.
     Лицо Ольядо исчезло с терминала.
     Миро развернул свое кресло и посмотрел на остальных:
     Эла, Квара, Вэл, пеквенино Огнетушитель и безымянная работница Королевы Улья, которая наблюдала за ними в постоянном молчании, способная только печатать на терминале. Но Миро знал, что через нее Королева Улья следит за всем, что они делают, и слушает все, о чем они говорят.
     Ждет. Ему было известно, что это она все организовала.
     Что бы ни происходило с Джейн, Королева Улья была катализатором, который запустил все это. Даже то, что передал им Ольядо, она сказала ему там, в Милагре, через кого-то из своих рабочих. А здесь ее посланница печатает только идеи, относящиеся к расшифровке языка Десколадеров.
     Миро понял, что Королева Улья сама ничего не говорила, чтобы не показалось, будто она на них давит. Как давит? На кого давит?
     "На Вэл. Она не хотела давить на Вэл, потому.., потому что Джейн может получить одно из тел Эндера, только если он добровольно откажется от него. По-настоящему добровольно, без давления, без уговоров, без чувства вины, потому что такое решение нельзя принять сознательно. Эндер решил для себя, что хочет разделить жизнь матери в монастыре, но подсознательно оказался более заинтересованным в проекте расшифровки языка и в том, что делает Питер. И неосознанный выбор отразил его истинную волю. Эндер решится отказаться от тела Вэл только тогда, когда у него возникнет острое нежелание в нем оставаться, во всяком случае, в глубине души. Он должен принять решение не из чувства долга, как когда он остался с матерью, а потому, что действительно этого хочет".
     Миро смотрел на Вэл и любовался ее красотой, красотой скорее душевной чистоты, а не просто физических черт.
     Он любил ее, но может быть, он любил ее совершенство?
     Ведь именно ее совершенная добродетель может, вероятно, оказаться тем единственным, что позволит ей - точнее Эндеру в ее обличье - с готовностью распахнуть двери и впустить Джейн. Однако когда Джейн явится, совершенная добродетель исчезнет, разве нет? Джейн сильна и, Миро верил, добра - конечно, добра, ведь она хорошо относилась к Миро и была ему настоящим другом. Но даже в своих самых смелых представлениях Миро как-то не верилось в особую добродетельность Джейн. "Если она окажется в теле Вэл, останется ли она ею? Возможно, останутся воспоминания, но ее личность может стать более сложной, чем просто слепок с созданного Эндером шаблона. Буду ли я продолжать любить ее, когда она станет Джейн?
     А почему нет? Я ведь люблю Джейн, разве не так?
     Но смогу ли я любить Джейн из плоти и крови, а не просто голосок в моем ухе? Или я буду смотреть в ее глаза и оплакивать потерянную Валентину?
     Почему у меня раньше не было никаких сомнений? Я пытался отмахнуться, поворачивал назад, не успевая дойти до конца и понять, насколько все сложно. И теперь, когда это только призрачная надежда, я вижу, что я... Что? Хочу, чтобы этого не случилось? Вряд ли. Я не хочу умирать. Я хочу, чтобы Джейн вернулась, хотя бы только для того, чтобы снова сделать возможными звездные перелеты - каков альтруизм! Я хочу, чтобы Джейн снова обрела свою силу, и в то же время хочу, чтобы Вэл не менялась.
     Хочу, чтобы все плохое закончилось и все были "счастливы.
     Хочу к маме. Что за инфантильным дурнем я стал?"
     Он внезапно понял, что Вэл смотрит на него.
     - Привет, - сказал Миро.
     Остальные тоже на него смотрели. Переводили взгляд то на него, то на Вэл.
     - За что голосуем, растить ли мне бороду?
     - Да ни за что, - отозвалась Квара. - Я просто расстроилась. Я же знала, что мне предстоит делать, когда поднималась на этот корабль, но черт, как-то трудно загореться энтузиазмом к работе над языком этих людей, когда по размеру кислородных емкостей можешь посчитать, сколько тебе осталось.
     - Мне показалось, - сказала Эла сухо, - что ты уже назвала Десколадеров людьми.
     - А что, нельзя? Мы же не знаем, как они выглядят? - Квара смутилась. - Я имела в виду, что у них есть язык, что они...
     - Мы здесь именно для того, чтобы решить, - вмешался Огнетушитель, - кто такие Десколадеры - раман или варелез:
     Проблема перевода всего лишь маленький шаг на пути к этой цели.
     - Большой шаг, - поправила его Эла. - Но у нас не хватает времени, чтобы сделать его.
     - Пока мы не знаем, сколько времени нам потребуется, - возразила Квара. - И насколько я понимаю, тебе не с чего быть такой уверенной.
     - Я совершенно уверена, - ответила Эла, - потому что мы только и делаем, что сидим и болтаем, наблюдая, как Миро и Вэл смотрят друг на друга с одухотворенным выражением на лицах. Не нужно быть гением, чтобы понять, что к тому времени, как выйдет кислород, мы не сдвинемся с нулевой точки.
     - Другими словами, - изрекла Квара, - нам пора прекратить убивать время.
     И она повернулась назад к своим записям и распечаткам.
     - Но мы не убиваем время, - тихо произнесла Вэл.
     - Да? - ехидно переспросила Эла.
     - Я жду, пока Миро скажет мне, как просто можно было бы вернуть Джейн в реальный мир. Есть тело, чтобы принять ее. И звездные перелеты возобновятся. А его старый и верный друг вдруг станет живой девушкой. Я жду.
     Миро покачал головой.
     - Я не хочу потерять тебя, - сказал он.
     - Это не поможет, - отрезала Вэл.
     - Но это так, - сказал Миро. - В теории - все просто.
     Конечно, разъезжая по Лузитании на флайере, я мог прийти к выводу, что Джейн в Вэл может быть и Джейн, и Вэл. Но после того как тебе пришлось пройти через это, я больше не могу сказать, что...
     - Заткнись, - оборвала Вэл.
     Такой тон был совсем для нее не характерен. Миро заткнулся.
     - Не говори больше об этом, - попросила она. - От тебя мне нужны такие слова, которые помогут мне отказаться от этого тела.
     Миро покачал головой.
     - Последуй своему собственному совету, - настаивала она. - Не останавливайся. Говори. Повышай ставки или заткнись. Лови рыбку или оборви крючок.
     Миро понял, чего она хочет. Она объясняла ему, что единственное, что поддерживает ее в этом теле и привязывает к этой жизни, - это он. Ее любовь к нему. Их дружба и партнерство.
     Сейчас и кроме Вэл было кому делать работу по дешифровке, и Миро теперь понял, что и это входило в план с самого начала.
     Взять Элу и Квару, чтобы Вэл не могла считать свою жизнь необходимой. Но оставался Миро, а она не может так просто отказаться от него. Но она должна, должна уйти.
     - Какая бы ни была айю в твоем теле, - сказал Миро, - ты будешь помнить все, что я говорю.
     - Тебе придется учесть и это, - отозвалась Вэл. - Говори правду.
     - Как я могу! - возразил Миро. - Правда в том, что я тебя...
     - Заткнись! - потребовала Вэл. - Не повторяй этого снова. Это ложь!
     - Нет.
     - Да! Это полнейший самообман с твоей стороны, тебе пора бы опомниться и посмотреть правде в глаза, Миро! Ты уже сделал выбор между мной и Джейн. А сейчас ты просто делаешь шаг назад, потому что тебе не нравится быть в шкуре человека, который сделал такой жестокий выбор. Но ты никогда не любил меня, Миро. Меня ты никогда не любил.
     Конечно, тебе нравилось работать с единственной женщиной, которая была поблизости; просто биологический императив сыграл шутку с отчаянно одиноким молодым человеком. А что я? Думаю, ты любил не меня, а свою память о дружбе с настоящей Валентиной тех времен, сохранившуюся с тех пор, когда вы вместе с ней вернулись из космоса. И потом тебе нравилось чувствовать себя благородным, когда ты говорил о своей любви ко мне ради того, чтобы сохранить мне жизнь, когда Эндер не обращал на меня внимания. Но все это ты делал ради себя. А меня ты никогда не понимал и никогда не любил. Ты любил Джейн, Валентину и самого Эндера, настоящего Эндера, а не этот скульптурный контейнер, который он создал ради того, чтобы обособить все те добродетели, к которым сам больше всего стремился.
     Ее просто трясло от обиды и исступления. На нее это было настолько не похоже, что удивлен был не только Миро, но и остальные. Но все же ему показалось, будто он понимает, что с ней происходит. Как раз в ее духе было довести себя до ненависти и исступления ради того, чтобы убедить себя отказаться от жизни. Как всегда, ради других. Альтруизм, доведенный до совершенства. Ничья другая смерть не могла позволить остальным вернуться домой после завершения работы. Только ее смерть позволит Джейн жить - она получит новую плоть и унаследует воспоминания. Вэл должна была уговорить сама себя, что жизнь, которой она живет сейчас, сама по себе не имеет никакой ценности ни для нее, ни для других, и ее единственная ценность - в смерти.
     И она хотела, чтобы Миро помог ей. Она требовала от него жертвы. Помочь ей решиться уйти. Помочь ей захотеть уйти.
     Помочь ей возненавидеть эту жизнь.
     - Хорошо, - сказал Миро. - Ты хочешь правды? В тебе ничего нет от Вэл, ты пуста, Вэл, и всегда была такой.
     Ты у нас сама доброта, сидишь тут, разглагольствуя, только сердца в тебе никогда не было. Эндер чувствовал потребность создать тебя не потому, что в нем действительно были какие-то из тех добродетелей, которые ты предположительно воплощаешь, но потому, что у него их не было. Вот почему он восхищался ими так сильно. Поэтому, когда он создал тебя, он не знал, что в тебя вкладывать. Получилась пустышка. Совершенный альтруизм - ха! Как может быть жертвой отказ от жизни того, кто никогда не жил?
     Некоторое время Вэл удавалось себя