обой.
     - Брось сам, Арба, или я сотру тебя в порошок.
     Арба сделал обиженное лицо и сказал, что он  так  и  понял  и  посему
остается.
     Стены башни оказались пористыми, по ним легко можно забраться, а  это
означало, что его приглашали внутрь.
     Комната оказалась расположенной там, где и должна  была  быть.  Помня
игру, Эндер стал оглядываться в поисках змеи, но в комнате находилась лишь
дорожка с головой змеи. Имитация оказалась довольно хорошей, особенно  для
существ, у которых не было развито искусство. Должно быть, они  взяли  эти
образы прямо из мозга Эндера, отыскав и выделив его  из  всех,  поняв  его
темные мысли даже через тысячи световых лет. Но почему? Конечно же,  чтобы
привести его в эту комнату. Чтобы оставить ему послание. Но где оно, и как
я пойму его?
     Зеркало спокойно ожидало его на стене. Им оказался  глянцевый  листок
металла, в  котором  маячила  мутная  человеческая  тень.  Они  попытались
воссоздать образ того, что я смогу там увидеть, какое-то изображение.
     Глядя в зеркало, он невольно вспомнил, как он разбивал его или снимал
со стены, а оттуда с шипением выскакивали  сотни  змей,  набрасывались  на
него и убивали своим смертоносным ядом.
     Как же хорошо они знают  меня,  удивлялся  Эндер.  Достаточно,  чтобы
понять, что я  часто  думал  о  смерти  и  боялся  ее?  Достаточно,  чтобы
сообразить, что если бы даже я боялся смерти, это все равно не  остановило
бы меня и я опять снял бы зеркало со стены.
     Он подошел к зеркалу, приподнял его и снял со стены. Вместо  дыры  он
обнаружил там кокон из белого шелка. Тонкие, словно паутинки, нити  прочно
удерживали его на одном  месте.  Яйцо?  Нет.  Куколка  королевы  баггеров,
оплодотворенная самцами-личинками, готовая  воспроизвести  на  свет  сотни
тысяч новых  баггеров,  новых  королев  и  самцов.  Перед  глазами  Эндера
появились червеобразные  самцы,  облепившие  стены  туннеля.  Туннель  был
погружен во мрак, по нему шли взрослые особи, несущие маленьких только что
родившихся королев в комнату оплодотворения. Каждый самец глубоко входил в
личинку королевы, вздрагивал от экстаза и умирал, падая  на  пол  туннеля,
затем скрючивался и усыхал. Затем новую  королеву  положили  возле  старой
величественной огромной самки с бархатными переливающимися  крыльями.  Она
давно забыла  и  утратила  манящую  силу  величия  и  старшинства.  Старая
королева  благословила  молодую  на  долгий  сон  нежным  поцелуем   своих
отравленных губ, затем обернула и запеленала нитями из своего тела. "Стань
мной, - скомандовала она, - породи  новые  города,  новые  поселения,  дай
жизнь новым королевам, а вместе с ними новым мирам..."
     "Откуда я все это знаю, - думал Эндер. - Почему все эти образы  бегут
перед глазами подобно слепкам памяти."
     Вместо ответа он увидел свой первый бой  с  баггерами.  Он  и  раньше
неоднократно просматривал видеозапись через симулятор, теперь  он  смотрел
на битву  иными  глазами,  глазами  королевы  баггеров.  Корабли  баггеров
выстроились  по  окружности  невидимой  сферы,  затем   налетели   ужасные
истребители. Они вырвались из темноты подобно молниям, и Маленький  Доктор
завершил дело, уничтожив все в огненном сопле. Эндер почувствовал  то  же,
что чувствовала королева пчел, глядя глазами  своих  солдат  и  видя,  что
смерть охватывает  все  слишком  быстро,  чтобы  избежать  ее,  и  слишком
медленно, чтобы предвидеть. Они не знали ни боли, ни страха.  Единственным
чувством   королевы   была   печаль   и   смирение,   горькая   покорность
происходящему. Естественно,  она  не  могла  произнести  тех  слов,  когда
увидела людей, пришедших убивать их. Но Эндер понял ее,  и  слова  нашлись
сами: "Они не простили нас. Мы неминуемо умрем."
     - Как ты будешь жить дальше?  Как  ты  оживешь?  -  мысленно  спросил
Эндер.
     Королева не могла ему ответить из кокона; Эндер закрыл глаза и напряг
память. Она ответила ему всплеском новых образов. Нужно положить  кокон  в
темном прохладном месте, где есть вода. Иначе она высохнет.  Но  нужна  не
просто вода, а вода, смешанная  с  соком  определенного  дерева.  Нужна  и
теплота, чтобы в коконе началась химическая реакция.  Затем  нужно  время.
Дни,  недели,  чтобы  куколка  внутри  преобразилась.   Как   только   это
произойдет, кокон из белого станет темно-коричневым.  Далее  Эндер  увидел
себя открывающим кокон и помогающим вылезти маленькой слабой королеве.  Он
снова увидел себя поддерживающим  хрупкое  создание  за  лапки  и  ведущим
королеву от места рождения к месту гнездования  -  мягкому  вороху  теплых
полусгнивших листьев и сухой травы на песке. Тогда я оживу,  пронеслось  у
него в мозгу. Тогда я очнусь ото сна и  произведу  на  свет  десять  тысяч
своих детей.
     - Нет, - сказал Эндер, - я не могу.
     Жестокое страдание.
     - Твои дети - это чудовища из наших ночных кошмаров. Если  я  разбужу
тебя, мы снова убьем всех вас.
     Мозг Эндера вспыхнул десятками образов - баггеры  убивали  людей.  Но
вместе с образами возникло сильное, почти непереносимое чувство вины. Вина
была настолько тяжелой, что Эндер не мог с ней справиться, и слезы хлынули
у него из глаз.
     - Если ты сумеешь заставить их почувствовать то  же,  что  ты  сейчас
чувствуешь, то, возможно, они простят тебя.
     Только меня, понял он. Они отыскали меня по ансиблу, проникли  в  мой
мозг. В агонии моих больных мыслей и бредовых идей они изучали меня,  даже
когда я проводил все свое время, воюя и уничтожая их; в глубине  души  они
нашли у меня страх перед ними, а также уверенность, что я убью их всех.  В
те немногие недели, что им осталось жить,  они  построили  все  это:  тело
Гиганта, детскую площадку, карниз, ведущий к Концу Света. Чтобы я  отыскал
это место, узнал его по зрительному  сходству.  Я  оказался  единственным,
которого они знали, поэтому они могли общаться  только  со  мной  и  через
меня. Мы как и ты, мы подобны тебе - пронеслось у  него  в  мозгу.  Мы  не
думали об убийстве, а когда мы  поняли,  что  совершили,  мы  ушли,  чтобы
никогда больше не появляться. Мы  думали,  что  мы  единственные  разумные
существа во всей вселенной, пока не  встретили  вас.  Но  разве  мы  могли
подумать, что мысли могут возникать и  у  одиноких  животных,  которые  не
думают мыслями других. Мы могли бы жить в мире  и  согласии.  Поверь  нам!
Поверь нам! Поверь нам!
     Он протянул руки к углублению в стене и взял кокон. Он был легким как
пушинка, хотя и нес в себе надежду и будущее великой популяции.
     - Я заберу тебя с собой, - сказал Эндер, - я повезу тебя через  миры,
пока не выберу место и время, где бы ты могла возродиться в спокойствии  и
безопасности. Когда ты проснешься, я расскажу тебе историю своего  народа,
может быть, со временем вы тоже сможете  простить  нас.  Так  же,  как  ты
простила меня.
     Он завернул королевский кокон в свою куртку и покинул башню.
     - Что это? - спросил удивленный Арба.
     - Ответ, - сказал Эндер.
     - На что?
     - На мой вопрос.
     Это все, что он кому-либо сказал; они искали  место  еще  пять  дней,
наконец, нашли подходящую местность к юго-востоку от башни.
     Спустя несколько недель, Эндер  пришел  к  Валентине  и  попросил  ее
кое-что прочитать; она открыла файл Эндера и прочла.
     Текст шел от имени королевы пчел. Было такое ощущение, что  она  сама
рассказывает, что они намеревались сделать, какое  значение  это  для  них
имело, и что сделали на самом деле. Здесь наши промахи и поражения,  здесь
наше величие; мы не хотели, не предполагали причинять вам боль, поэтому мы
прощаем вам свою  смерть.  С  момента  их  зарождения  до  великой  войны,
уничтожившей их миры,  Эндер  излагал  историю  кратко  и  быстро,  словно
записывал свои воспоминания. Туда же он включил и сказку о великой матери,
верховной королеве, которая первой  научила  сдерживаться  и  учить  всему
молодую королеву, навсегда подавив в себе инстинкт уничтожения  соперницы.
Он подробно описал, сколько раз она уничтожала свою плоть, своих рожденных
детей, которые не переняли ее свойства, не переняли ее "я".  Наконец,  она
породила ту  единственную,  которая  поняла  и  приняла  ее  стремление  к
гармонии. Их мир наполнился новым содержанием. Впервые за всю историю  две
королевы  любили  и  помогали  друг  другу  вместо   извечной   вражды   и
уничтожения. Вместе они стали  сильнее  любой  другой  королевы  пчел.  Их
объединенный род начал процветать,  они  преуспели  и  произвели  на  свет
многих дочерей, вступивших в их мирный союз; так родилась мудрость.
     Если бы мы могли говорить, королева сказала  бы  словами  Эндера.  Но
поскольку это невозможно, мы  просим  лишь  об  одном:  запомните  нас  не
врагами, а сестрами с трагической судьбой, которым по иронии Судьбы,  Бога
или Эволюции суждено было одеть личину мерзких тварей. Если  бы  мы  умели
целоваться, мы, наверное, стали бы людьми в глазах друг друга. Но  тем  не
менее мы приветствуем вас как добрых друзей. Идите и занимайте наши  дома,
дочери Земли; обживайте наши туннели, собирайте урожай с наших  полей.  Мы
не могли и не умели этого делать. Теперь вы стали  нашими  руками.  Трава,
деревья, луга, поля, будьте ласковы к ним;  солнце,  будь  нежно  с  ними;
планета, прими их с миром. Они наши сестры, и они у себя дома.
     Книга, написанная Эндером, не была длинной, но в ней было все:  добро
и зло - то, что знала королева пчел. Он подписал ее не собственным именем,
а замысловатой фразой:

                       ГОВОРЯЩИЙ ОТ ИМЕНИ МЕРТВЫХ

     На Земле  книга  была  опубликована  спокойно,  без  помпы,  и  также
спокойно разошлась по рукам. Экземпляры книги  передавались  от  одного  к
другому, и вскоре трудно было найти такого, кто бы ее  не  читал.  Многие,
кто прочел ее, нашли книгу интересной, многим она не  понравилась,  и  они
забыли о ней. Но  многие  начали  строить  свою  жизнь  по  этой  книге  и
проживали ее как могли, и когда кто-то из близких умирал, рядом с  могилой
вставал самый  верующий,  он  становился  Говорящим  от  Имени  Мертвых  и
рассказывал о том, что хотел  бы  сказать  умерший.  Он  говорил  со  всей
искренностью, но избегая упоминать о нормах и проступках. Часть  Говорящих
стала специализироваться на подобной службе. Ряд  людей  находил  подобную
деятельность ненужной и приносящей боль. Но большинство  считало,  что  их
жизнь вполне достопочтенна, и, несмотря на все свои ошибки,  после  смерти
Говорящему будет что сказать от их имени.
     На  Земле  подобная  деятельность   прочно   закрепилась   в   жизни,
превратившись в своеобразную религию. А для тех, кто бороздил  космические
просторы и жил собственной жизнью в туннелях королевы пчел, собирал урожай
с ее полей, она превратилась в единственную религию. Ни  одна  колония  не
существовала без Говорящего от Имени Мертвых.
     Никто не знал и не хотел знать, кто был первым настоящим Говорящим. А
Эндер и не стремился афишировать себя.
     Когда  Валентине  исполнилось  двадцать  пять  лет,   она   закончила
последний том истории войны с баггерами. В конец своей книги она  включила
полное изложение маленькой повести Эндера, но не  указала,  кем  она  была
написана.
     Вскоре по ансиблу  ей  пришел  ответ  от  древнего  Гегемона,  Питера
Виггина. Ему было семьдесят семь лет, и сердце его явно сдавало.
     - Я знаю, кто написал ее, - сказал он, - если  он  сумел  сказать  от
имени баггеров, то я уверен, что он сможет сказать и от моего.
     Много  часов  по  ансиблу  шел  разговор  Питера  и   Эндера.   Питер
рассказывал историю своей жизни, своих преступлений и  благих  дел.  После
его смерти Эндер написал вторую книгу и снова  подписал  ее  Говорящий  от
Имени Мертвых. Эти книги объединили в одном издании и выпустили под единым
названием "Королева пчел и Гегемон".
     - Пошли, сказал он однажды Валентине. - Давай улетим отсюда  и  будем
жить вечно.
     - Но это невозможно, - возразила она, - чудеса не могут  превратиться
в реальность, Эндер.
     - Мы должны идти. Я здесь почти счастлив.
     - Так оставайся.
     - Не могу. Я хочу долго нести свою боль, я не знаю, смогу ли  прожить
без нее.
     Они купили корабль и стали путешествовать от мира к миру. Где бы  они
не  останавливались,   он   для   всех   представлялся   Эндрю   Виггиным,
странствующим Говорящим от Имени Мертвых, она - Валентиной,  Странствующим
Историком. Она писала истории о живых в то время,  как  Эндер  говорил  за
мертвых. И везде, и всюду Эндер возил с собой сухой белый кокон, тщательно
подыскивая место, где бы королева могла проснуться и начать новую жизнь.
     Он искал долгое время.
Орсон Скотт Кард. Игра Эндера.
("Эндер Виггин")
перевод с англ. - А. Кузьмина
Card, Orson Scott. Ender's Game.





                              Орсон Скотт КАРД

                         ГОВОРЯЩИЙ ОТ ИМЕНИ МЕРТВЫХ




                                  ПРОЛОГ

     В  1830   году,   после   образования   Конгресса   Звездных   Путей,
автоматический космический корабль-разведчик послал по  ансиблу  очередное
сообщение: "Исследованная планета  соответствует  параметрам,  допускающим
человеческое существование".
     Ближайшей густо населенной  всеми  типами  жизни  планетой  оказалась
Байа; и Конгресс Звездных Путей даровал  ей  лицензию  на  изучение  новой
планеты.
     Таким образом первыми людьми, увидевшими новый мир, были  португальцы
по языку, бразильцы по культуре, католики по вероисповеданию. В 1886  году
они высадились из шаттлов, благословили  друг  друга,  и  назвали  планету
старинным португальским именем Луситания. Они приступили  к  каталогизации
флоры и  фауны  планеты.  Пять  дней  спустя  выяснилось,  что  маленькие,
обитающие в лесах животные, названные ими порквинхи - свинобразные,  вовсе
не являются животными.
     Впервые  со  времен   ксеноцида   баггеров   монстром-Эндером,   люди
обнаружили  иную  форму   разумной   жизни.   Свиноподобные   пользовались
примитивными технологиями, но использовали  орудия  труда,  строили  дома,
имели свой язык общения. "Бог дает нам  еще  один  шанс",  -  провозгласил
архикардинал Байи. "Мы должны искупить уничтожение баггеров".
     Члены  Конгресса  Звездных  Путей  поклонялись  разным   богам,   или
отвергали их совсем, но они поддержали призыв архикардинала.
     Луситания будет колонизирована Байей  с  благословения  католичества,
как того требовали традиции. Но колония не должна расширяться  за  пределы
установленной территории и превышать предельный уровень населенности.  Так
колония была вынуждена руководствоваться  прежде  всего  одной  заповедью:
"Свиноподобные не должны выродиться".



                                  1. ПАЙПО

     Поскольку мы не совсем освоились  с  мыслью,  что  люди  из  соседней
деревни  являются  такими  же  людьми,  как  и  мы,  это   стало   главным
предположением, для подтверждения  которого  мы  всегда  должны  выглядеть
дружески настроенными, созидающими создателями,  происходящими  от  другой
эволюционной ветви, и видящими не зверей, а  братьев,  не  конкурентов,  а
соратников, идущих одной дорогой к храму мудрости.
     По крайней мере, я именно так  понимаю  ситуацию,  или  стремлюсь  ее
понять. Разница между ременами и ваэлзами не в видимых отличиях, а в  том,
что  вкладываем  мы,  выделяя  эти  отличия.  Если  мы  заявляем:   данная
разновидность разума - это ремены, это не означает, что ОНИ  в  преддверии
моральной зрелости. Это свидетельствует о нашей зрелости.
                                          Демосфен. Послание к Фрамлингам.


     Рутер был одновременно  самым  трудно  понимаемым  и  самым  полезным
порквинхом. Он всегда был на месте, когда бы Пайпо не посещал  поляну.  Он
блестяще бы ответил на все вопросы, которые закон запрещал Пайпо  задавать
открыто. Пайпо слишком  сильно  зависел  от  него.  Возможно,  хотя  Рутер
резвился и играл, как беспечный ребенок,  он  тоже  наблюдал,  прощупывал,
экспериментировал. Пайпо всегда опасался ловушек Рутера.
     Мгновение назад Рутер  блеснул  между  деревьями,  цепляясь  за  кору
ороговевшими лапками на лодыжках и внутри бедер. На  руках  он  носил  две
палочки - Отцовские Палки, так они их называли - при лазании  по  деревьям
он ударял ими по стволам в неотразимой, своеобразной манере.
     Из бревенчатого дома с шумом вышел Мандачува. Он обратился  к  Рутеру
на языке майл, а затем на португальском. "P'ra baixo, bicho!" Услышав  его
португальское красноречие, несколько свиноподобных,  сидевших  неподалеку,
одобрительно потерлись бедрами. Это произвело свистящий шум,  и  Мандачува
слегка подпрыгнул от удовольствия под раздавшиеся "аплодисменты".
     В этот же момент Рутер отклонился назад. Казалось, он вот-вот упадет.
Затем он щелкнул руками и, наконец,  приземлился  на  ноги,  проскакав  на
одной ноге, но не споткнулся.
     - Прямо как акробат, - сказал Пайпо.
     Рутер с важным видом посмотрел на него. Это была его манера подражать
людям. Скорее всего он  насмехался,  поскольку  его  плоская  перевернутая
морда выглядела решительно  свиной...  Не  удивительно,  почему  пришельцы
прозвали их "свиноподобные".  Первые  представители  Созвездия  Ста  Миров
положили начало этому прозвищу в сообщениях,  посланных  в  '86  году;  не
стерлось это прозвище и впоследствии, когда 1925 г. образовалось население
Луситании. Зенологи, разбросанные по всем  уголкам  Созвездия  Ста  Миров,
писали о них "Аборигены Луситании", хотя Пайпо точно знал, что  это  всего
#навсего профессиональное благородство.  За  рамками  школьных  учебников,
зенологи тоже называли их свиньями. Пайпо же звал  их  -  порквинхи  -  не
только из-за их вида. До настоящего времени они именовали сами себя "малые
некто". Однако, благородно это или нет, никто не оспаривая этого мнения...
     В такие моменты Рутер выглядел как боров, стоящий на задних лапах.
     - Акробат, - повторил Рутер, пробуя воспроизвести новое слово. -  Что
такого я сделал? Вы называете так людей, которые проделывают те  же  вещи?
Значит эти люди занимаются этим как работой?
     Пайпо многозначительно  замолчал,  улыбка  застыла  на  губах.  Закон
строго запрещал распространять информацию о человеческой жизни,  чтобы  не
загрязнять культуру свиноподобных. До сих пор Рутер стремился выжать  весь
смысл до капли из всего, что говорил Пайпо. Сегодня, хотя  в  этом  некого
винить, Пайпо  допустил  маленькую  оплошность,  приоткрывшую  завесу  над
жизнью  людей.  Сейчас  он  чувствовал  себя   очень   естественно   среди
порквинхов, поэтому говорил непринужденно... Всегдашний страх. Я  оказался
не на высоте в  этой  постоянной  игре  по  выкачиванию  информации,  хотя
старался ничего не дать. Мой молчаливый сын Лайбо уже  превзошел  меня  по
осторожности в общении, а ведь он совсем  недавно  отдан  мне  в  ученики.
Сколько  же  времени  прошло  с  момента  его  тринадцатилетия?  -  четыре
месяца...
     - Мне бы хотелось иметь на ногах такие же лапки, как у тебя, - сказал
Пайпо. - А то кора деревьев обдирает кожу.
     - Вы будете стыдиться их. - Рутер  застыл  в  ожидающей  позе.  Пайпо
подумал, что это, наверное, их манера показать легкую встревоженность, или
невербальный призыв к другим порквинхам быть внимательными и  осторожными.
Возможно, это было выражение крайнего ужаса, но Пайпо  никогда  не  видел,
чтобы порквинх хоть раз испытал состояние страха.
     В любом случае Пайпо постарался успокоить его.
     - Не волнуйся, я слишком стар и слаб, чтобы  лазить  по  деревьям.  Я
оставлю эту забаву молодым.
     Утешение сработало, тело Рутера снова обрело подвижность. -  Я  люблю
лазить по деревьям. Можно увидеть все сразу. - Рутер встал перед  Пайпо  и
начал разглядывать его лицо. -  Можно  ли  поймать  зверька,  бегущего  по
траве, не касаясь земли? Мне не верят, когда я говорю, что видел это.
     Еще одна ловушка. Что Пайпо, зенолог,  можешь  ли  ты  ун