Кое-где вообще не осталось ни животных, ни растений. В отличие от Лузитании. Но и Десколады там не было.
     - Видимо, то был другой вирус, менее надежный, менее эффективный, чем Десколада, - заметил Миро. - Какой-нибудь из первых опытных экземпляров, наверное. Вот что вызвало полное вымирание некоторых миров. Экспериментальный вирус тоже в конце концов погиб, но экологические системы планет еще не оправились от нанесенного ущерба.
     - Я очень внимательно обследовала миры с ограниченной животной и растительной жизнью, - сказала Вэл. - Я изучила все экосистемы, выискивая Десколаду или нечто подобное, потому что знала, что вымирание свидетельствует об опасности.
     Не могу поверить, что так и не увидела этой связи. Я должна была догадаться, что ищет Джейн.
     - А что, если мы найдем-таки их родную планету? - спросил Миро. - Что тогда?
     - Насколько я себе представляю, - ответила Вэл, - мы должны будем изучить их с безопасного расстояния, увериться в собственной правоте, а затем поднять на ноги Звездный Конгресс, чтобы те к чертям расстреляли этот зловредный мирок.
     - И уничтожили очередную разумную расу? - недоверчиво уточнил Миро. - Ты считаешь, нам действительно следует обратиться к Конгрессу?
     - Ты совсем забыл, что Конгресс не будет ждать нашего приглашения, - заметила Вэл. - Или разрешения. Если уж Лузитанию они сочли опасной и приговорили к полному уничтожению, то что сделают с расой, которая производит и намеренно распространяет кошмарные, разрушительные вирусы? И я не смогу осуждать Конгресс. Лишь благодаря чистой случайности Десколада помогла предкам пеквенинос обрести разум.
     Если, конечно, это можно назвать помощью, потому что имеются свидетельства, что пеквенинос еще до появления Десколады обладали разумом, а вирус едва не стер их с лица земли.
     У того, кто распространяет подобные вирусы, совсем нет совести. Он не знает о том, что другие расы имеют право на выживание.
     - Может быть, эти существа сейчас об этом не знают, - возразил Миро. - Но повстречавшись с нами...
     - Все может быть. Если мы не подхватим какую-нибудь ужасную заразу и не умрем через тридцать минут после посадки, - перебила его Вэл. - Не беспокойся, Миро. Я вовсе не хочу уничтожать первого попавшегося мне на пути. Я сама достаточно необычное создание, чтобы призывать к полному уничтожению всяких странных существ.
     - Поверить не могу, мы только что поняли, кого мы ищем, а уже говорим о том, стоит или нет уничтожать эту расу!
     - Каждый раз, когда человек встречается с чем-то неизвестным, каким бы слабым или сильным, опасным или мирным это "нечто" ни было, возникает вопрос об уничтожении. Страсть к убийству записана в наших генах.
     - Как и любовь. Как и стремление к единству. Как и любопытство, которое пересиливает ксенофобию. Как и честность.
     - Ты забыл о страхе перед Господом, - напомнила Вэл. - Да и не забывай, на самом деле я Эндер. Знаешь, его не зря прозвали Ксеноцидом.
     - Да, но ты представляешьего мягкую сторону.
     - Даже мягкие, чувствительные люди приходят к'выводу, что порой отказ от убийства приводит к смерти.
     - Ушам своим не верю, ты вдруг говоришь такое...
     - Значит, ты меня все-таки не знаешь, - коротко улыбнулась Вэл.
     - Терпеть не могу, когда ты задираешь нос" - поморщился Миро.
     - Вот и здорово, - кивнула Вэл. - Значит, ты не станешь слишком печалиться обо мне, когда меня не станет.
     Она повернулась к нему спиной. Некоторое время он молча, недоуменно наблюдал за ней. Наклонившись в кресле, она просматривала информацию, поставляемую сенсорами корабля. Бесконечные страницы данных выстроились перед ней; она нажимала кнопку, и передняя страница исчезала, вместо нее вставала другая. Она с головой ушла в работу. Однако в воздухе носилось возбуждение. Напряжение. Он даже испугался.
     Испугался? Чего? Ведь именно этого он и желал. За несколько минут юная Валентина достигла того, чего не сумел добиться Миро в разговоре с Эндером. Она вновь привлекла интерес Эндера. Теперь, когда она знала, что ищет родную планету Десколады, что от успеха ее миссии зависит будущее рас раман, Эндер снова обратит внимание на то, чем она занимается, будет заботиться о ней так же, как заботится о Питере. Она не умрет. Теперь она будет жить.
     - Ну вот, ты добился своего, - раздался в ухе голос Джейн. - Теперь она ни за что на свете не отдаст мне свое тело.
     Не этого ли боялся Миро? Нет, не этого. Несмотря на брошенные ему обвинения, он не хотел, чтобы Вэл умирала. Он только порадовался ее оживлению, ее интересу, ее энергии - даже несмотря на то что она сразу начала задирать нос. Нет, причина его страха крылась в другом.
     Может быть, он просто опасался за собственную жизнь.
     Родной мир Десколады должен обладать невероятно развитой технологией, чтобы создавать такие сложные вирусы и распространять их с планеты на планету. Чтобы создать антивирус, чтобы разбить и подчинить Десколаду, Эле, сестре Миро, пришлось отправиться во Вне-мир, потому что человеческая технология не способна была произвести подобную молекулу. Миро придется встретиться с создателями Десколады и убедить их прекратить распространять по вселенной смертоносные вирусы. На такое он не способен. Он не справится. Подведет, а провалив задание, поставит под удар все расы раман. Неудивительно, что им завладел страх.
     - Ну, что ты думаешь? - спросил Миро. - Этот мир мы ищем или нет?
     - Скорее всего нет, - покачала головой Вэл. - Биосфера этой планеты сформировалась совсем недавно. Черви - самые крупные существа. Крылья еще не развились. Но всевозможных видов полный комплект. Похоже, вирусы сюда еще не добрались.
     - Что ж, - хмыкнул Миро, - теперь, когда нам известна настоящая цель нашей миссии, надеюсь, можно не тратить времени на полный отчет о планете? Летим дальше?
     Над терминалом появилось лицо Джейн.
     - Проверь выводы Валентины, - сказала она. - И двигаемся дальше. Миров еще много, а время поджимает.

***

     Новинья коснулась плеча Эндера. Он громко, тяжело дышал, однако на храп его дыхание ничуть не походило. Шум исходил из его легких, а не из горла, как будто он очень долго сдерживал дыхание и теперь вынужден глубоко втягивать в себя воздух. Только воздуха все равно не хватало, легкие не справлялись. Судорожный вдох. Другой.
     - Эндрю, проснись, - громко позвала она.
     Обычно, чтобы его разбудить, достаточно было прикоснуться к плечу, но сейчас он не отозвался на ее касание. Он продолжал судорожно хватать ртом воздух, но глаза так и не открыл.
     То, что он спал, сразу удивило ее. Он был не так уж стар. И" дремать днем привычки не имел. И тем не менее он спал, лежа в тени на монастырской лужайке для крокета, где они договорились встретиться и куда он должен был принести кувшин воды. Тут ей вдруг пришло в голову, что он вовсе не спит, что он, наверное, упал, свалился на траву. Увидев, что он лежит на спине, глубоко в тени, сложив руки на груди, она было решила, что он прилег отдохнуть. Но что-то было не так. Он ведь еще не старик. Он не должен лежать здесь, судорожно вдыхая воздух, которого ему явно не хватало.
     - Ajuda-me! - закричала она. - Me ajuda, рог favor, venga agora! - Голос ее поднялся и неожиданно, против воли, превратился в крик, в отчаянный вопль, который напугал ее еще больше. - Ele vai morrer! Socorro!
     "Он умирает", - услышала она себя как бы со стороны.
     А где-то вдали неслись совсем другие мысли: "Это я привела его сюда, заставив заниматься тяжелым трудом. Он так же слаб, как все мужчины, его сердце столь же ненадежно; ведомая эгоистичной жаждой святости, искупления, я заставила его прийти сюда, и вместо того чтобы обрести спасение от вины в смерти тех людей, которых я любила, я добавила еще одну голову в свой список. Я убила Эндрю, как убила Пипо и Либо, а ведь могла спасти его, как когда-то могла спасти Эстевано и Миро. Он умирает, и снова виновата я, всегда виновата я, каждый мой поступок несет смерть, людям, которых я люблю, приходится умирать, чтобы сбежать от меня. Мама, папа, почему вы оставили меня? Почему вы с раннего детства пропитали мою жизнь смертью? Никто из тех, кого я люблю, не способен выжить рядом со мной".
     "Горем делу не поможешь, - одернула она себя, заставляя отрешиться от знакомого потока самообвинений. - Погрузившись сейчас в свое чувство вины, я ничем не смогу помочь Эндрю".
     Услышав ее крики, из монастыря и из сада прибежали люди.
     Спустя считанные секунды Эндера уже несли в здание, другие побежали за доктором. Кто-то остался рядом с Новиньей, ибо история ее жизни была известна многим, а потому все сочли, что смерти еще одного любимого человека она может не перенести.
     - Я не хотела, чтобы он Приходил, - бормотала она. - Он не должен был приходить.
     - Вовсе не пребывание здесь вызвало его слабость, - успокаивала поддерживающая ее женщина. - Люди болеют, и никто в этом не виноват. Он поправится, вот увидишь.
     Новинья слышала слова, но где-то внутри не верила им.
     Она сердцем чувствовала свою вину, это именно она несет зло людям и отравляет все вокруг. Внутри ее души живет зверь, поглощающий счастье. Сам Господь Бог желает ее смерти.
     "Нет, нет, это не правда, - про себя воскликнула она. - Это ужасный грех. Господь не желает моей смерти, я никогда не подниму на себя руку, никогда. Это не поможет Эндрю, никому не поможет. Только навредит. Не поможет, только..."
     Молча твердя эту мантру, которая должна была помочь ей выжить, Новинья шла за телом мужа в монастырь, чья святость, может быть, изгонит из ее сердца искушение покончить с собой. "Я должна думать о нем, а не о себе. Не о себе. Не о себе, себе, себе, себе..."

Глава 6

"ЖИЗНЬ - ЭТО ЧИСТОЕ САМОУБИЙСТВО"

     Ведут ли разговоры
     Боги различных народов?
     Общаются ли боги китайских городов
     С предками японцев?
     С повелителями Ксибальбы?
     С Аллахом? С Яхве? С Вишну?
     Существует ли у них собрание,
     Где они могут встретиться
     И похвалиться друг перед другом своими верующими?
     "Мои склоняются к полу, - скажет один, -
     И прослеживают в дереве жилки во славу мне".
     "А моих животных приносят в жертву", - ответит другой.
     "А мои убьют любого, кто оскорбит меня", -
     Похвастается третий.
     И вот вопрос, который я чаще всего задаю:
     Найдется среди божеств хоть один,
     Кто честно признаться сможет:
     "Почитающие меня люди исправно
     Повинуются моим справедливым законам,
     Обращаются друг с другом честно
     И ведут простую, щедрую жизнь"?
     Хань Цин-чжао, "Шепот Богов"

     Пасифика, как и любая другая планета, была разной. На ней было множество температурных зон, были полярные ледники и тропические влажные леса, пустыни и саванны, степи и горы, озера и моря, лесистые местности и взморье. Колонизировали Пасифику давным-давно. Вот уже более двух тысяч лет на ней жили люди, заполнив ниши, которые только можно было занять. На ее землях росли огромные города и простирались безбрежные пастбища, леса перемежались фермами, создавая лоскутное одеяло, исследовательские станции были разбросаны во всех краях света, на севере и на юге, в горах и под водой.
     Но сердцем Пасифики всегда были и остаются по сей день тропические острова океана, названного Тихим в честь самого большого океана на Земле. Нельзя сказать, чтобы обитатели этих островов рьяно придерживались древних обычаев, однако память о давних традициях до сих пор пропитывает все вокруг. Здесь во время священных церемоний пьют священный напиток под названием кава. Здесь хранятся воспоминания о древних героях. Здесь боги по-прежнему говорят со святыми. А если эти люди живут в шалашах с холодильниками и компьютерами, что с того? Боги не делают даров, которые нельзя принять. Суть в том, чтобы найти верный путь и вписать новые вещи в свою жизнь, не убив ту жизнь, которая предшествовала их появлению.
     На континентах, в больших городах, на фермах и исследовательских станциях жило много таких людей, которые не терпели, не принимали бесконечные костюмированные драмы (или комедии, это зависит от личной точки зрения), которые вершились на этих островах. И уж конечно, жителями Пасифики были не только полинезийцы. На этой планете собрались все расы, все культуры; здесь можно было услышать все языки - во всяком случае, почти все. Однако даже ярые насмешники обращались к островам, когда думали о душе мира. Даже любители холода и снега совершали свои паломничества - они называли их "отпусками" - на тропические берега. Они ели фрукты прямо с деревьев, катались по морю на каноэ, их женщины ходили голыми по пояс, и все они без стеснения ели кашу и рыбу жирными пальцами. Самые светлокожие, самые изящные, самые прекрасные жители этих островов называли себя пасификанцами и говорили так, словно в ушах у них постоянно звучали древние напевы здешних мест, словно их прошлое было пронизано мифами и легендами. Однако они были всего лишь приемными детьми, и настоящие самоанцы, таитяне, гавайцы, тонганы, маори и фиджи улыбались и радостно приветствовали их, даже несмотря на то что эти постоянно смотрящие на часы, заказывающие номера, куда-то спешащие люди ничего не знали об истинной жизни в тени вулкана, на краю кораллового рифа, под заполненным попугаями небом, посреди музыки шуршащих о песок волн.
     Ванму и Питер прибыли в окультуренную, модернизированную, западнообразную часть Пасифики, где обнаружили, что Джейн к их приезду все подготовила. Они были обыкновенными правительственными чиновниками, обученными на своей родной планете Москва, которые, сходив в двухнедельный отпуск, поступят в одно из конгресских учреждений на Пасифике. Знания о своей предполагаемой родине им даже не понадобились. Документы им пришлось показывать лишь один раз, в самолете, который увозил их из города, куда они прибыли на космическом корабле. Вскоре они прилетели на один из больших тихоокеанских островов, где снова продемонстрировали бумаги, чтобы забронировать пару номеров в курортном отеле на тропическом берегу.
     По словам Джейн, на острове, куда они отправятся, бумаги им не понадобятся. Никто не требовал с них удостоверения личности. Правда, никто и не жаждал доставить их в место назначения.
     - Зачем вам туда? - спросил один лодочник-самоанец, настоящий великан. - Что вам там понадобилось?
     - На Ататуа мы хотим поговорить с Малу.
     - Не знаю такого, - пожал плечами лодочник. - Ничего про него не знаю. Может, спросите еще кого, кто-нибудь наверняка знает, на каком острове он живет.
     - Мы назвали вам остров, - ответил Питер. - Ататуа. Судя по карте, он находится не так далеко.
     - Слышал о таком, но никогда там не был. Спросите кого-нибудь другого.
     Подобные разговоры повторялись раз за разом.
     - Судя по всему, "папалаги" здесь не приветствуются, - объявил Питер Ванму, сидя на веранде. - Эти люди настолько примитивны, что они отвергают не только раман, фрамлингов и утланнингов. Могу поспорить, даже тонганы и гаитянцы не могут добраться до Ататуа.
     - Не думаю, что дело здесь в расовых предрассудках, - покачала головой Ванму. - Видимо, здесь замешана религия.
     Они защищают святое место.
     - А доказательства? - осведомился Питер.
     - Вспомни сам, по отношению к нам не было высказано ни ненависти, ни страха, ни затаенного гнева. Нас повсюду встречали очень гостеприимно. Они ничуть не возражают против нашего существования. Просто мы не можем попасть в это святое место. А так - куда угодно.
     - Может быть, - задумчиво произнес Питер. - Но не могут же они пугаться всех чужаков, иначе Аимаине никогда бы не удалось сойтись с Малу настолько близко, чтобы писать ему письма.
     Вдруг Питер чуть-чуть склонил голову набок, очевидно, прислушиваясь к реплике Джейн.
     - Ага, - наконец сказал он. - Джейн пропустила одно звено. Аимаина послал письмо не самому Малу. Он адресовал его женщине по имени Грейс. А уже Грейс обратилась к Малу, поэтому Джейн и посчитала, что проще будет обратиться сразу к последнему звену. Спасибо, Джейн. Твоя интуиция просто нечто.
     - Не издевайся над ней, - одернула Ванму. - Ее смерть приближается. Приказ об отключении компьютеров может поступить в любой день. Естественно, она торопится.
     - Я так думаю, ей следует перехватить и стереть этот приказ, прежде чем начнут отключаться машины, - фыркнул Питер. - Утереть им всем нос.
     - Это их не остановит, - покачала головой Ванму, - а только еще больше напугает.
     - Ладно, до Малу на лодке нам не добраться, что будем делать?
     - Давай навестим Грейс, - предложила Ванму. - Если она может с ним связаться, значит, все-таки чужеземцев Малу принимает.
     - Она не чужеземка, она самоанка, - сказал Питер. - У нее есть и самоанское имя - Теу'Она, - но она работает в академическом мире, а поэтому легче принять христианское имя, чтобы остальные могли с ней общаться. Западное имя. Мы можем называть ее Грейс. Так утверждает Джейн.
     - Но, получив от Аимаины предупреждение, она сразу поймет, кто мы такие.
     - Вряд ли, - возразил Питер. - Даже если он и упомянул нас, думаешь, она поверит, что за один день люди могли прилететь с его планеты на ее?
     - Питер, ты законченный позитивист. Твоя вера в рациональность делает тебя нерациональным. Конечно, она поверит, что мы те самые люди. Аимаина также этому поверит. Тот факт, что мы за один день перебрались с планеты на планету, только подтвердит их предположения - нас послали боги.
     Питер вздохнул:
     - Что ж, если нас не принесут в жертву вулкану или не вытворят с нами еще чего-нибудь, можно и богами побыть. Не сломаемся.
     - Не шути с этим, Питер, - предупредила Ванму. - Религия связана с самыми глубокими чувствами, которые испытывают люди. Любовь, что исходит от этого кипящего котла, самая сладкая, самая сильная, но и ненависть - самая жаркая, а гнев - самый яростный. Пока чужаки держатся подальше от святынь, полинезийцы - мирный, гостеприимный народ. Но стоит тебе ступить в свет священного огня, берегись, ибо нет более страшного, коварного, беспощадного врага.
     - Ты что, опять насмотрелась голозаписей? - осведомился Питер.
     - Я читала, - поправила его Ванму. - Я прочла несколько статей, написанных некой Грейс Дринкер.
     - А, - усмехнулся Питер. - Так ты уже знаешь о ней.
     - Я понятия не имела, что она самоанка, - пожала плечами Ванму. - Она не больно-то о себе распространяется.
     Если хочешь узнать о Малу и его месте в самоанской культуре Пасифики - может, эту планету лучше называть Лумана'и, как называют ее туземцы, - прочти какие-нибудь статьи Грейс Дринкер, или какого-нибудь ее оппонента, или последователя. У нее есть отдельная работа, посвященная Ататуа, вот как я наткнулась на ее имя. И она пишет о влиянии философии Уа Лава на самоанцев. Мне лично кажется, что когда Аимаина впервые заинтересовался Уа Лава, то первым делом он обратился к трудам Грейс Дринкер, а уж потом забросал ее вопросами. Вот так и началась их дружба.
     Но ее связь с Малу не имеет ничего общего с философией Уа Лава. Малу представляет более древние верования, которые появились задолго до нынешних дней, но Уа Лава по-прежнему опирается на этого человека, во всяком случае на этой планете.
     Некоторое время Питер внимательно рассматривал ее. Она чувствовала, как он переоценивает ее, как приходит к убеждению, что голова у нее на плечах все-таки имеется, что в конце концов она может оказаться полезной. "Что ж, Питер, неплохой результат, - подумала Ванму. - Какой недюжинный умище ты продемонстрировал, обнаружив наконец, что я могу мыслить не только интуитивно и афористично, но и аналитически. Не вписалась я в отведенную тобой роль".
     Питер поднял свое перекошенное тело со стула и выпрямился.
     - Что ж, пойдем встретимся с ней. Ты, главное, побольше цитируй ее работы. Спорь с ней.

***

     Королева Улья отдыхала, отложив положенное количество яиц. Ее рабочие спали в ночной тьме, хотя вовсе не темнота помешала им прийти в пещеру, которая заменяла Королеве Улья д