и,  ты  знаешь.  Твой  отец
крещен под именем Джон Пауль Викзорек. Он католик. И был седьмым из девяти
детей.
     - Господи, девять детей! Это немыслимо. Это - настоящее преступление.
     - Да, люди совершают странные поступки во имя религии. Ты ведь знаком
с карательными мерами - они не так жестоки, как трудноосуществимы.  Только
первые двое детей могут свободно  получить  образование.  Далее  такса  за
обучение  сильно  возрастает  с  каждым   ребенком.   Твой   отец   достиг
шестнадцатилетия и обратился в  Судебную  Инстанцию  Гражданских  Актов  с
просьбой об отделении от семьи. Он изменил свое имя, отверг религию и  дал
обет - никогда не иметь детей больше,  чем  дозволенное  количество.  Весь
свой позор, все трудности, которые он преодолел, будучи  ребенком,  -  все
искупил обет - не иметь ребенка, который подвергнется подобным испытаниям.
Ты понимаешь меня?
     - Он не хотел меня.
     - Да, никто больше  не  хочет  Третьего.  Ты  не  должен  ожидать  их
согласия. Но твои отец и мать - случай особый. Они оба отвергли религию  -
твоя мать была мормоном - но в их чувствах до сих  пор  живут  сомнения  и
двусмысленность. Ты знаешь, что означает подобная двусмысленность?
     - Они чувствуют и так и эдак.
     -  Они  стыдятся,  что  родились  в  неуступчивых  семьях,  вышли  из
бунтующих родов. Они скрывают свое происхождение. До  такой  степени,  что
твоя мать отказывается перед кем-либо признавать, что родилась в Юте, хотя
ряду специалистов это известно. Твой отец отрицает польское  происхождение
с тех пор,  как  Польша  признана  неугодной  нацией  и  к  ней  применены
международные санкции. Поэтому, ты прекрасно понимаешь, что имея Третьего,
даже  несмотря  на  разрешение  и  прямые  инструкции  правительства,  они
всячески стремятся скрыть это.
     - Я знаю.
     - Но все еще намного сложнее. Твой  отец  до  сих  пор  называет  вас
узаконенными именами святых. Фактически, он окрестил каждого из вас,  лишь
только вы оказались дома сразу после рождения. А твоей матери не  нравится
это. Всякий раз они ссорятся и ругаются, и не  потому  что  твоя  мать  не
хочет вас  крестить,  а  потому,  что  она  отвергает  ваше  крещение  как
католиков. По сути над ними не довлеют их исконные верования. Они  смотрят
на тебя как на предмет их гордости,  потому  что  им  удалось  перехитрить
закон и заиметь Третьего. Но в тебе так же их малодушный позор,  поскольку
они  рискнули  отступить  от  практики  угодничества,  которой   сами   же
руководствовались  и  присягали.  Кроме   того,   ты   -   вечный   объект
общественного осуждения, так как каждый  твой  шаг  идет  в  разрез  с  их
усилиями безболезненно влиться в число законопослушных граждан.
     - Но как вы узнали обо всем?
     - Мы изучали  через  мониторы  твоего  брата  и  сестру,  Эндер.  Ты,
наверное, будешь удивлен, но это очень чувствительные приборы. Мы работаем
напрямую  с  мозгом.  Мы  слышим  все,  что  вы  слышите,  даже  если   вы
невнимательно слушаете. Мы в курсе того, что вы не понимаете. Мы слышим  и
понимаем все.
     - Значит мои родители и любят и не любят меня?
     - Они любят тебя. Вопрос в другом - хотят  ли  они,  чтобы  ты  здесь
остался.  Твое  присутствие  в  доме  -  предмет   постоянных   споров   и
раздражения. Источник вечного напряжения. Понимаешь?
     - Не я единственный вызываю напряжение.
     - Дело не в том, что ты делаешь, Эндер. Сама по себе твоя жизнь. Твой
брат  ненавидит  тебя  только  за  то,  что  ты  живое  подтверждение  его
недостаточной одаренности. Родителей обижает и возмущает твое  присутствие
из-за прошлого, которое они стремятся забыть.
     - Валентина любит меня.
     - Да, всем своим маленьким сердечком. Она готова полностью и  всецело
посвятить себя тебе. Ты ее кумир. Я уже  говорил  тебе,  что  будет  очень
трудно.
     - А какая ваша школа?
     - Прежде всего - это усердие. Учеба, подобная обычным  школам,  кроме
того, мы даем  углубленное  изучение  компьютеров  и  математики.  Военная
история. Стратегия и тактика. И над всем, Комната Баталий.
     - Что это?
     - Военные игры. Все  мальчики  объединены  в  армии.  День  за  днем,
начиная с нулевой ступени важности, происходят инсценировки битв  и  войн.
Никто не получает ран, но есть победители и побежденные.  Каждый  начинает
рядовым солдатом, он учится  подчиняться  приказам.  Более  старшие  юноши
становятся офицерами. Их обязанность обучать вас  и  руководить  во  время
боя. К сожалению, я не могу много рассказывать об этом. Все  очень  похоже
на игру в баггеров и астронавтов - за исключением одного, в своих руках ты
держишь настоящее оружие, а рядом с тобой сражаются  такие  же  парни.  Но
твое будущее и будущее всего человечества зависит от того, как  хорошо  ты
будешь учиться, как хорошо сражаться.  Это  очень  тяжелое  испытание,  ты
будешь лишен нормального детства. Хотя с твоим умом  и  статусом  Третьего
ребенка, ты и так будешь практически лишен нормального детства.
     - Там все мальчики?
     - Есть несколько девочек. Они  не  так  часто  выдерживают  проверки.
Столетиями эволюция работала против них. Но никто из них даже отдаленно не
напоминает Валентину. Они скорее братья, чем сестры.  Там  все  становятся
братьями, Эндер.
     - Как Питер?
     - Питер не прошел отборочных испытаний,  и  как  раз  именно  по  тем
причинам, за что ты так ненавидишь его.
     - Я не ненавижу его. Я просто...
     - Опасаешься его. Ладно, Питер не такой уж плохой, ведь ты лучше меня
знаешь это. Он был лучшим из тех, кого мы обследовали на протяжении долгих
лет. Мы просили твоих родителей специально родить следующей девочку,  дочь
- они все равно бы решили завести ребенка - они надеялись,  что  Валентина
будет, как Питер, только мягче. Но она оказалась слишком доброй и  мягкой.
Тогда мы дали добро на твое рождение.
     - Чтобы получить золотую середину между Питером и Валентиной.
     - Если все сложится благоприятно.
     - Что же я?
     - Как мы и ожидали, преуспел. Наши тесты охватывают многое, Эндер. Но
они не отражают всего,  вплоть  до  мельчайших  подробностей.  Фактически,
когда что-то не вписывается в их рамки, по ним  вообще  ничего  невозможно
определить. Но все же, эти тесты лучше, чем ничего.
     Полковник подошел к Эндеру и взял его за руки.
     - Эндер Виггин, если бы речь шла только о выборе для тебя счастливого
светлого будущего, я сам посоветовал бы  тебе  остаться  дома.  Оставайся,
расти, будь счастлив. Но существуют и более плохие вещи, чем быть Третьим,
или иметь старшего брата, которому трудно понять в каких ситуациях следует
оставаться человеком, а в каких превращаться в  шакала.  Школа  Баталий  -
одна из таких наихудших вещей. Но ты нужен нам. Для тебя баггеры пока лишь
игра, но они  всерьез  грозили  стереть  нас  с  лица  земли,  особенно  в
последнее время.  Этого  им  тоже  недостаточно.  Они  хотели  видеть  нас
остывшими, малочисленными и безоружными. Единственное, что  нас  спасло  -
это блестящее военное командование, лучший из  лучших  командующих.  Можно
называть это судьбой, Божеством, просто удачей. Но у нас был Мазер Рекхем.
     - Но теперь его нет с нами. Мы скопили и сохранили все, что  накопило
человечество. Флот,  который  они  выставили  против  нас  в  прошлый  раз
показался бы нам  теперь  детскими  игрушками,  плавающими  в  ванной.  Мы
овладели новыми технологиями, новым оружием. Но этого недостаточно. За  те
восемь лет, прошедших с последнего сражения, баггеры тоже могли достаточно
подготовиться. Нам необходимо все самое  лучшее,  что  можно  добыть,  нам
необходимо это как можно быстрее. Возможно, ты  не  захочешь  работать  на
нас,  а,  возможно,  захочешь.  Возможно,  ты  сломаешься,  не   выдержишь
трудностей и дисциплины, возможно, вся твоя жизнь пойдет наперекосяк, и ты
будешь ненавидеть тот час, когда я явился в ваш дом. Но если у флота  есть
хоть один шанс заиметь  тебя,  если  это  будет  способствовать  выживанию
человечества, и баггеры навсегда оставят нас в покое - тогда я прошу  тебя
сделать это. Пойдем со мной.
     Все проблемы Эндера сфокусировались на полковнике Граффе. Человек как
бы отдалился от него, стал совсем крошечным, так что Эндер  мог  подцепить
его двумя пальчиками и посадить в карман. Оставить  все  здесь  и  уйти  в
другое место, где заведомо будет тяжело и трудно. И где не будет ни Ма, ни
Па, ни Валентины.
     Затем он вспомнил  фильмы  про  баггеров,  которые  каждый  видел  по
несколько раз за последний год. Катастрофа в Китае. Война в Белте. И везде
Мазер Рекхем со своими блестящими, неповторимыми  маневрами.  Он  разбивал
армии, в два раза превосходящие по  численности  и  мощи.  Он  использовал
маленькие корабли, которые казались игрушечными по сравнению с вражескими.
Его борьба была подобна возне ребенка со взрослыми. Но он выигрывал.  А  с
ним побеждали и мы.
     - Я боюсь, - спокойно произнес Эндер, - но я пойду с вами.
     - Повтори еще раз, - попросил полковник.
     - Ведь только ради этого я был рожден, да? Если я не пойду,  зачем  я
живу?
     - Плохо, - сказал Графф.
     - Мне совсем не хочется идти, - произнес Эндер, - но я пойду.
     Графф кивнул.
     - У тебя еще есть время изменить свое решение. До тех  пор,  пока  не
тронется моя машина, у  тебя  есть  возможность  передумать.  Далее  будет
считаться, что  ты  по  собственному  желанию  поступаешь  в  распоряжение
Интернационального Флота. Понимаешь меня?
     Эндер кивнул.
     - Хорошо, давай поставим в известность семью.
     Мать зарыдала в голос. Отец слабо пожал руку Эндера и  нервно  обнял.
Питер тоже пожал руку и добавил: "Ты просто счастливчик,  маленький  тупой
пожиратель будущего." Валентина поцеловала его, щедро измазав слезами.
     Сборы не заняли много времени. Ему нечего было брать.
     -  Школа  обеспечивает  всем  необходимым:  от  формы   до   школьных
принадлежностей. А что касается  игрушек  -  то  там  у  тебя  будет  одна
единственная игра.
     - До свидания, - произнес Эндер на прощание. Он подошел к  офицеру  и
взял его за руку, они вместе вышли на улицу.
     - Убей за меня парочку баггеров, - крикнул Питер.
     - Я люблю тебя, Эндрю, - глотая слезы, выкрикнула мать.
     - Мы будем писать тебе, - добавил вслед отец.
     Уже садясь в машину, спокойно ожидавшую их, он  услышал  мученический
полурев, полукрик Валентины: "Вернись ко мне! Я всегда буду любить тебя!"



                                4. ЗАПУСК

     - С помощью Эндера мы можем сломать и без того  хрупкий  баланс.  Его
следует изолировать, но до  такой  степени,  чтобы  он  не  растерял  свое
творчество, остался созидателем. Иначе он адаптирует под себя всю  систему
и мы потеряем его.  В  тоже  время  необходимо  быть  уверенными,  что  он
сохраняет свои способности лидера.
     - Если он заслужит  звание,  он  сможет  реализовать  свои  лидерские
способности.
     - Это не так  просто.  Мазер  Рекхем  всегда  имел  под  руками  свою
маленькую флотилию и выигрывал. К тому времени,  как  началась  война,  он
стал почти гением в своем деле. У  него  было  много  маленьких  кораблей,
слишком много. Он должен был обеспечить  бесперебойную  ровную,  спокойную
работу своих подчиненных.
     - Прекрасно, у него тоже есть задатки гения, к  тому  же  он  славный
парень.
     - Только не  славный.  Именно  славные  и  приятные  отдадут  нас  на
съедение баггерам со всеми потрохами.
     - Значит, ты собираешься изолировать его.
     - Я постараюсь отделить его от остальных мальчиков за то время,  пока
мы летим к Школе.
     - Ну, не сомневаюсь в этом. Я буду ждать здесь. Кстати, я  просмотрел
видеозапись его расправы со Стилсоном. По-моему, ты  нашел  не  такого  уж
непорочного чистого мальчика.
     - А вот здесь ты глубоко заблуждаешься. Он даже  чище  и  непорочнее,
чем можно ожидать. Но не переживай.  Мы  все  вычистим  и  освободимся  от
этого.
     - Иногда мне кажется, что тебе доставляет удовольствие ломка подобных
маленьких гениев.
     -  О,  это  целое  искусство,  и  я  изрядно  преуспел  в   нем.   Но
наслаждаться? Хотя, возможно, да. Когда в будущем они заново собирают себя
из разорванных мной кусочков, они, как правило, становятся еще лучше.
     - Ты - чудовище.
     - Спасибо за комплимент. Означает ли это надежду на повышение?
     - Только медаль. Наш бюджет не резиновый.


     Они сказали, что резкая  потеря  веса  может  вызвать  дезориентацию,
особенно у детей, хотя само чувство  направления  и  пространства  еще  не
обеспечивает безопасности. Но Эндер ощутил дезориентацию еще до того,  как
ослабло земное притяжение. Задолго до того, как начался запуск шаттла.
     С ним в полете было  еще  19  мальчиков.  Они  дружно  вывалились  из
автобуса и поспешили на эскалатор. Они  болтали  и  шутили,  хвастались  и
смеялись. Лишь Эндер хранил гробовое молчание. Он  заметил,  что  Графф  и
другие офицеры наблюдают за ним. Анализируют его поведение.  Все,  что  мы
делаем, что-то означает для них, понял Эндер. Они смеются. А я не смеюсь.
     Его забавляла идея попытаться быть похожим  на  остальных  мальчишек,
слиться с ними. Но он не мог вспомнить  ни  одной  шутки,  а  чужие  шутки
казались ему совсем не смешными. Когда бы они не смеялись,  Эндер  не  мог
выдавить из себя даже улыбки. Он боялся, и страх  делал  его  скованным  и
серьезным.
     Они выдали ему форму, где все было на  своих  местах;  казалось  лишь
забавным, что вокруг пояса не было ремня. Он чувствовал себя  неуклюжим  и
мешковатым, и в то же время  раздетым,  будучи  одетым  подобным  образом.
Везде  виднелись  работающие  кинокамеры,  они,  словно  хищные   зверьки,
примостились на плечах  крадущихся,  полусогнутых  людей.  Люди  двигались
мягко и плавно, как кошки, чтобы камера перемещалась  как  можно  плавнее,
без рывков. Эндер поймал себя на том, что он и сам так же ходит,  стараясь
не делать резких движений.
     Он  представил  себя  на  экране  телевизора  дающим  интервью  перед
отлетом. Комментатор спрашивает  его:  "Как  вы  себя  чувствуете,  мистер
Виггин?" "О, все отлично,  за  исключением  голода."  "Голода?"  "Да,  они
последний раз накормили нас за 12 часов перед запуском." "Как интересно, я
и не подозревал об этом. Значит все вы очень голодны."  И  все  время,  на
протяжении всего интервью, Эндер и парень с телевидения будут  красться  и
плавно вышагивать перед оператором с камерой,  делая  длинные,  скользящие
шаги.  Впервые  Эндер  почувствовал  что-то  наподобие  смеха.  Ему  стало
веселее. Он улыбнулся. Другие мальчики, стоящие рядом, в  это  время  тоже
рассмеялись, но, естественно, совсем по другой причине. Они думают, что  я
смеюсь их шутке, анализировал  про  себя  Эндер.  А  я  смеюсь  над  более
забавными вещами.
     - Поднимайтесь по одному по трапу,  -  скомандовал  офицер,  -  когда
войдете в отсек со свободными местами, занимайте только по одному месту. И
запомните, мест рядом с окнами вообще нет.
     Это была, конечно, шутка. И другие мальчики весело захохотали.
     Эндер был ближе к концу, но не самым последним. Камеры не последовали
за ними. Интересно, Валентина сможет увидеть, как я исчезаю в  шаттле?  Он
подумал, что неплохо помахать ей рукой на прощание, подбежать к  камере  и
спросить: "Могу ли я сказать до свидания Валентине?" Он не подозревал, что
строгая цензура все равно вырежет этот момент, ведь  подразумевается,  что
мальчики, отобранные для Школы Баталий, хотят быть храбрыми  героями.  Они
не должны предаваться слабостям духа и скучать о ком-либо. Эндер не знал о
существовании цензуры, но он так же не знал о том, что подбегать к камерам
- это плохой поступок.
     По короткому соединительному мостику он попал  на  борт  корабля.  Он
заметил, что по правой стене идет такая же  ковровая  дорожка,  как  и  по
полу. Так вот где должна начаться дезориентация. В тот же момент  он  стал
думать о стене, как о поле, затем отчетливо представил, даже  ощутил,  как
он идет по стене. Он поднялся  по  лестнице  и  увидел,  что  вертикальная
поверхность сзади устлана ковром. Я буду карабкаться по ней как  по  полу,
перехват за перехватом, шаг за шагом.
     А затем, уже ради  смеха,  он  представил,  как  спускается  вниз  по
отвесной стене. В своей голове он проделал все мгновенно, убеждая  себя  в
явном отсутствии гравитации. Садясь, он почувствовал, как  сидение  крепко
прижало к себе его тело, хотя нулевая гравитация  должна  была,  наоборот,
выталкивать его в воздух.
     Другие мальчики занимали места, толкая и  пихая  друг  друга,  громко
разговаривая. Эндер тщательно обследовал ремни, выясняя  как  они  связаны
друг с другом и приспособлены, чтобы удерживать  его  за  плечи,  грудь  и
талию. Он вообразил космический корабль, зависший над поверхностью  Земли,
гигантские пальцы гравитации крепко вцепились в него и не отпускали. Но мы
все равно выскользнем, думал Эндер. Ой, кажется мы начинаем отрываться  от
поверхности планеты.
     В то время он не придал этому значения. Лишь позднее он вспомнит, что
еще до того, как покинуть Землю, он стал  думать  о  ней,  как  о  простой
планете, такой же, как другие, окончательно разорвав связь с родиной.
     - Ну, что, все в порядке, - произнес Графф. Он стоял на лестнице.
     - Летите с нами? - спросил Эндер.
     - Обычно я не участвую в наборе новобранцев, - сказал Графф. - У меня
другие обязанности. Школьный администратор. Что-то вроде директора. Однако
приказы не обсуждают. Мне было сказано вернуться назад или распрощаться  с
работой, - он улыбнулся.
     Эндер улыбнулся в ответ. С Граффом он  чувствовал  себя  увереннее  и
спокойнее. Графф хороший. К тому  же  он  директор  Школы  Баталий.  Эндер
слегка расслабился. У него там будет друг.
     Другие мальчики тоже пристегнули ремни, как сделал Эндер.  Через  час
на  передней  панели  засветился  телевизионный  экран.  Началась  вводная
лекция, знакомящая с космическими полетами, историей освоения  космоса,  в
заключение было рассказано о перспективах развития космонавтики и  будущих
космических кораблей  ИФ.  Ужасно  скучная  тема,  Эндер  видел  множество
подобных фильмов раньше.
     Исключение было лишь в том, что ему еще не  приходилось  смотреть  их
сидя в салоне шаттла, находящегося над поверхностью Земли.
     Запуск оказался не таким уж страшным. Легкий испуг. Небольшой  толчок
и немного болтанки. Короткая паника, что это может быть первый неудавшийся
запуск в истории шаттла. Сидя пристегнутым к креслу  и  имея  ограниченный
набор движений, было невозможно определить, испытываешь ли ты перегрузки.
     Затем все кончилось,  он  действительно  повис,  удерживаемый  только
ремнями. Тяготения больше не было.
     Но, так  как  он  уже  давно  переориентировал  себя,  он  совсем  не
удивился, когда Графф поднялся по лестнице задом наперед, как если  бы  он
спускался из шаттла. Не вызвало его беспокойства и то, что Графф зацепился
ногами за ступеньку-перекладину и оттолкнулся руками, выпрямившись во весь
рост, как будто в обычном самолете.
     Переориентировка уже стала надоедать. Какой-то мальчик икнул и громко
рыгнул; Эндер сразу понял, почему им запретили есть за двенадцать часов до
запуска. Рвота при нулевой гравитации - отнюдь не смешно.
     Но для Эндера игры Граффа с гравитацией показались очень смешными.  И
он мысленно продолжил их, вообразив, что Графф завис в  центре  отсека,  а
затем стал медленно продвигаться вперед, отталкиваясь от стен.  Гравитация
могла проявлять себя по-разному. Но ему хотелось,  чтобы  все  происходило
именно так. Я могу заставить Граффа стоять на голове, а он даже не заметит
этого.
     - Что ты нашел смешного, Виггин?
     Голос Граффа был  сух  и  зол.  Что  я  сделал  не  так,  лихорадочно
соображал Эндер. Я что, громко смеялся?
     - Я задал тебе вопрос, солдат! - рявкнул Графф.
     О, да, начинается муштра. Эндер уже видел несколько  воен