т
статься, что в связи с  обыкновенной,  бюрократической  неэффективностью
действий  этой  организации,  никто  и  не  догадается,   что   подобное
произошло. Только, в  конце  концов,  кто-то  догадается,  что  никакого
человеческого, естественного объяснения причин  не  имеется.  Кто-нибудь
поймет, что существует Джейн - или же что-то на нее похожее.  И  что  ее
можно убить, прерывая всяческую связь через анзибли. Когда  же  об  этом
узнают, она наверняка погибнет.
   - А, может, и нет. - Миро не хотел поверить в это. - Вполне возможно,
что ты сможешь  не  дать  им  что-либо  сделать,  будешь  контролировать
планетарную связь, чтобы нельзя было приказать отключить анзибли.
   Ему никто  не  отвечал.  Миро  понял,  почему  так:  Джейн  не  может
непрерывно  вмешиваться   в   планетарную   связь.   В   конце   концов,
правительства отдельных планет самостоятельно придут к подобным выводам.
В вечной войне она сможет пережить годы, десятилетия, поколения. Только,
чем более будет пользоваться она собственной властью, тем большие  страх
и ненависть пробудит она в людях. Пока, наконец, не погибнет.
   - Тогда - книга, - предложил Миро. - Такая как  "Королева  Улья"  или
"Гегемон". Как "Жизнь Человека". Голос Тех, Кого Нет мог бы ее написать.
Убедить их не делать этого.
   - Возможно, - вздохнула Валентина.
   - Но ведь она же не должна погибнуть, - упирался Миро.
   - Я знаю,  что  мы  не  имеем  права  просить  ее  так  рисковать,  -
призналась Валентина. - Но если это единственный  способ,  чтобы  спасти
свинксов и королеву улья...
   Миро почувствовал нарастающую злость.
   - Ты не имеешь права говорить  о  ее  смерти!  Кто  для  тебя  Джейн?
Программа, фрагмент кода. Но ведь это не так!  Она  реальная,  такая  же
реальная, как и королева улья, как каждый из свинксов... - Для тебя  же,
по-видимому, еще сильнее.
   - Одинаково реальная. Ты забываешь, что свинксов я  знаю  как...  так
же, как собственных братьев...
   - Но, все же,  допускаешь  мысль,  что  их  уничтожение  может  стать
необходимостью с точки зрения морали.
   - Только не выворачивай моих слов наизнанку.
   - Я их разбираю по порядку, - ответила Валентина. - Ты  же  согласен,
что можешь потерять их, поскольку уже и так их потерял. Зато вот  утрата
Джейн...
   - Разве я не могу замолвить за нее слово только лишь потому, что  она
моя приятельница? Или только чужим можно принимать  решения,  касающиеся
жизни и смерти?
   Глубокий и спокойный голос Якта прервал их ссору:
   - Успокойтесь оба. Решение принадлежит не вам.  Решение  примет  сама
Джейн. Это она  имеет  право  оценивать  стоимость  своей  жизни.  Я  не
философ, но до такой степени в этом разбираюсь.
   - Хорошо сказано, - признала Валентина.
   Миро знал, что в данном вопросе Якт прав.  Выбор  принадлежал  только
Джейн. Только сам он не мог с этим согласиться, так как  знал,  что  она
выберет. Оставить решение ей самой было одинаково с просьбой,  чтобы  та
согласилась на самоуничтожение. И, в конце концов, она сама так и решит.
Время шло для нее столь быстро, тем более, что они летели с  субсветовой
скоростью. Скорее всего, решение она уже приняла.
   Только вот этого он уже бы не вынес. Не снес бы  утраты  Джейн;  одна
только мысль об этом забирала покой. Ему не хотелось проявлять  слабость
при этих людях.  Хорошие  люди...  Да,  это  хорошие  люди,  но  ему  не
хотелось, чтобы они видели, как теряет контроль над собой. Поэтому  Миро
наклонился вперед, нашел положение равновесия  и  осторожно  поднялся  с
кресла. Это было трудно, поскольку всего лишь несколько мышц подчинялось
его воле. Переход с мостика в каюту требовал  максимальной  собранности.
Никто за ним не пошел, с ним даже никто не заговорил. И Миро был  им  за
это благодарен. Очутившись один в собственной каюте, он лег на  койку  и
призвал Джейн. Но не вслух. Миро проговаривал слова про себя,  поскольку
так уж привык, когда общался с ней. Хотя остальные на  борту  уже  знали
про Джейн, парню не хотелось ломать привычек, позволяющих  сохранять  ее
существование в тайне.
   - Джейн, - без слов позвал он.
   - Да? - отозвался голос у него в ухе. Как и всегда, Миро  представил,
что это голос женщины, стоящей, хотя и вне поля зрения,  но  близко.  Он
закрыл  глаза,  чтобы  представить  ее  получше,  выразительней.  Легкое
дыхание на щеке и прикосновение волос, когда она тихо обращается к нему,
а он ей, в тишине, отвечает.
   - Прежде, чем на что-либо решишься, поговори с Эндером.
   - Я уже разговаривала с ним. Буквально мгновение назад, когда вы сами
раздумывали.
   - И что он сказал?
   - Чтобы ничего не делать. Не принимать никаких решений,  пока  приказ
не будет отдан.
   - Правильно. Может, они этого и не сделают.
   - Может. Возможно, что к власти придет новая группа, проводящая  иную
политику. Может  случиться,  что  эта  группа  поменяет  мнение.  Вполне
возможно, что пропаганда Валентины принесет свои плоды. Вполне возможно,
что флот взбунтуется.
   Это последнее было маловероятным... миро понял, что  Джейн  абсолютно
уверена, что приказ будет отдан.
   - И как скоро? - спросил он.
   - Флот доберется до места лет через пятнадцать. Через год, а может  и
меньше, после прибытия этих двух кораблей.  Именно  так  я  спланировала
этот полет. Приказ же будет отдан несколько раньше. По-видимому, месяцев
за шесть перед достижением цели... это значит,  около  восьми  часов  до
того, как флот выйдет из  субсветовой  скорости  и  снизит  скорость  до
нормальной.
   - Не делай этого.
   - Я еще не приняла решение.
   - Да нет же, приняла. Ты решилась сделать это.
   Джейн не ответила.
   - Не бросай меня, - попросил Миро.
   - Я не бросаю своих друзей, если только не обязана, - ответила та.  -
Кое-кто поступает так , только не я.
   - Просто, не уходи.
   - Попытаюсь.
   - Отыщи какой-нибудь другой способ, чтобы их удержать. Или  придумай,
как выбраться из филотической сети. Тогда они не смогут тебя убить.
   - То же самое сказал и Эндер.
   - Так сделай это!
   - Способ искать я могу, только вот, кто знает, существует ли он?
   - Должен существовать.
   - Именно потому-то я иногда и размышляю над тем, а живу ли я на самом
деле. Вы, живые существа, считаете, что если чего-то  очень  хотите,  то
это  что-то  обязано  произойти.  Желание  от  всего   сердца   обладает
творческой силой.
   - Как же ты ищешь чего-то, раз не веришь, что оно существует?
   - Я либо ищу, либо нет, - подтвердила  Джейн.  -  Что-то  может  меня
отвлечь, или же мне все надоедает - как и у людей. Я попытаюсь придумать
что-нибудь другое.
   - Но и об этом думай тоже, - не отступал Миро. - Думай над  тем,  кто
ты такая. Как действует твой разум. Тебе не удастся спасти  свою  жизнь,
если сначала не поймешь, что  вообще  начала  эту  жизнь.  А  вот  когда
поймешь, осознаешь...
   - Тогда, возможно, я создам собственную копию и где-нибудь ее спрячу.
   - Возможно.
   - Возможно, - повторила она как эхо.
   Только Миро знал, что она и сама не верит в это. И он тоже не  верит.
Джейн существовала в филотической сети анзиблей. Она могла хранить  свои
воспоминания  в  компьютерах  всех  планет  и  каждого  находящегося   в
пространстве корабля,  но  ей  негде  было  поместить  собственное  "я",
поскольку оно требовало сети филотических соединений.
   Разве что...
   -  А  что  с  отцовскими  деревьями  на  Лузитании?  Ведь  они   тоже
филотически общаются.
   - Это не одно и то же, - объяснила Джейн. -  Не  цифровой  путь.  Там
связь кодируется не так, как в анзиблях.
   - Может и не цифровым путем, но информацию как-то передают. И все это
работает посредством филот. А королева улья? Она ведь  передает  приказы
жукерам.
   - Тут  совсем  никаких  шансов.  Слишком  примитивная  структура.  Ее
система не образует сети. Все они соединены только с ней одной.
   - Ну откуда ты можешь знать, что не  удастся,  если  даже  толком  не
знаешь, как действуешь сама?
   - Ну ладно. Я подумаю над этим.
   - Думай покрепче, - попросил Миро.
   - Я знаю лишь один способ мышления, - напомнила ему Джейн.
   - Ну, я хотел сказать, удели этому внимание.
   Джейн   могла   прослеживать   несколько    мыслительных    маршрутов
одновременно, но ее мысли имели приоритеты,  множество  самых  различных
уровней внимания. Миро не хотелось, чтобы Джейн спихнула размышления над
собой на какой-то из низких уровней.
   - Я уделю этому внимание, - пообещала она.
   -  Тогда  ты  что-нибудь  придумаешь,  -  сказал   он   уверенно.   -
Обязательно.
   Какое-то время Джейн не отвечала. Миро посчитал,  что  она  закончила
разговор. Мысли рассеялись. Тогда он попытался  представить,  как  будет
выглядеть его жизнь - все так же в этом теле, но уже без Джейн. И  такое
может случиться еще до того, как они доберутся  до  Лузитании.  Но  если
так, то этот полет будет самой большущей  ошибкой  его  жизни.  Мчась  с
субсветовой скоростью, он  проскочил  тридцать  лет  реального  времени.
Тридцать лет, которые можно было бы провести с Джейн. Тогда, может быть,
он еще как-то смирился бы с ее утратой. Но потерять ее сейчас, буквально
через несколько недель их знакомства... Он понимал, что слезы  рождаются
из-за сожаления над самим собой, но, тем не менее, плакал.
   - Миро, - отозвалась Джейн.
   - Слушаю.
   - Как я могу придумать что-либо, чего никто раньше придумать не мог?
   Какое-то время он ничего не мог понять.
   - Миро, ну как я могу открыть  что-то,  что  не  является  логическим
выводом из того, до чего люди уже дошли и где-то записали?
   - Но ведь ты же непрерывно изобретаешь различные вещи, - заявил Миро.
   - Сейчас я пытаюсь поднять нечто неподъемное. Ищу ответы на  вопросы,
которых человеческие существа никогда не пытались ставить.
   - Но ты можешь то сделать?
   - Если я не способна к оригинальному мышлению, означает ли это, что я
всего лишь вышедшая из под контроля компьютерная программа?
   - Черт подери, Джейн! У большинства людей за всю жизнь  не  появилось
ни одной оригинальной мыслишки. - Он тихо рассмеялся. - Означает ли это,
что мы являемся вышедшими из под контроля земными обезьянами?
   - Ты плакал, - заметила Джейн.
   - Да.
   - Ты не веришь, что я найду  какое-нибудь  решение.  Думаешь,  что  я
погибну.
   - Я верю, что ты сможешь его найти. Честное слово. Но, тем не  менее,
я боюсь.
   - Боишься, что я умру.
   - Боюсь, что потеряю тебя.
   - Неужели это так страшно? Потерять меня?
   - О Боже! - шепнул Миро.
   - Ты будешь печалиться обо мне в течение часа? - допытывалась  Джейн.
- День? Год?
   Чего она от него хотела? Заверения, что  когда  уйдет,  то  не  будет
забыта? Что кто-то станет о ней печалиться?  Почему  она  сомневается  в
этом? Неужели она не узнала его?
   А может, Джейн уже достаточно человечна, чтобы  желать  подтверждения
того, о чем и так прекрасно знает?
   - Всегда, вечно, - ответил он.
   На этот раз она рассмеялась. Шутливо.
   - Ты не будешь жить так долго.
   - Ну, что-то вроде...
   Когда Джейн замолкла в этот раз, больше  уже  не  вернулась,  и  Миро
остался один на один со своими мыслями.

***

   Валентина, Якт и Пликт сидели вместе на мостике  и  обсуждали  только
что узнанные факты. Они пытались разрешить, что они могут  значить,  что
может произойти. Но пришли всего  лишь  к  выводу,  что,  хотя  будущего
предвидеть и нельзя, вероятнее всего, оно не будет столь мрачным, как их
самые худшие опасения, но и не настолько лучезарным,  как  самые  лучшие
надежды. Впрочем, не так ли устроен мир всегда?
   - Все так, - согласилась Пликт. - За исключением исключений.
   - Типично для Пликт. Когда она не преподавала, то  говорила  немного,
но если уж отзывалась, ее слова всегда как бы завершали разговор. Теперь
она поднялась и направилась в свою  ужасно  неудобную  клетушку.  Как  и
всегда, Валентина пыталась ее  переубедить,  чтобы  Пликт  вернулась  на
второй корабль.
   - Варсам и Ро не желают меня терпеть в своей каюте, -  сопротивлялась
та.
   - Ты вовсе им не мешаешь.
   - Валентина, - вмешался Якт. - Пликт не вернется туда, потому что  не
хочет что-либо проворонить.
   - Ага.
   - Спокойной ночи, - бросила с улыбкой Пликт.
   Вскоре после нее вышел и Якт. Он на мгновение положил руку  на  плечо
жены.
   - Я сейчас приду, - сказала она. И не обманывала; она собиралась идти
за ним почти сразу же. Но  осталась  на  мостике,  задумавшись,  пытаясь
каким-то  образом  понять  вселенную,  которая  все  известные  человеку
разумные расы практически  одновременно  осуждала  на  смерть.  Королева
улья, свинксы-pequeninos, а теперь и Джейн, единственная в  своем  роде,
возможно, что и вообще единственная, какая может  появиться  когда-либо.
Настоящее обилие разумной жизни, хотя и известное лишь немногим.  И  все
эти виды, один за другим, ожидало уничтожение.
   По крайней мере, Эндер наконец-то поймет, что  это  естественный  ход
вещей. Что он не ответственен за  уничтожение  жукеров  три  тысячи  лет
назад в той степени, как всегда считал. Ксеноцид, по-видимому, встроен в
структуру вселенной. Никакой милости,  даже  по  отношению  к  наилучшим
игрокам.
   Как могла она верить,  будто  все  иначе?  Почему  разумные  существа
должны быть свободными от угрозы уничтожения, что висит дамокловым мечом
над каждым, когда-либо существовавшим видом?
   С  момента  ухода  Якта  прошел,  наверное,  час,   когда   Валентина
наконец-то выключила терминал и поднялась.  Когда  в  голову  ей  пришла
неожиданная мысль, она еще остановилась и сказала в воздух?
   - Джейн? Джейн?
   Никакого ответа.
   Впрочем, никакого ответа она и не обязана ожидать. Это Миро  носил  в
ухе драгоценный камень. Миро и  Эндер.  За  сколькими  личностями  Джейн
может прослеживать одновременно. Может статься, что два человека и  были
пределом ее возможностей. А может, две тысячи. Или два миллиона. Ну  что
могла знать Валентина о возможностях существа, существующего как призрак
филотической сети? Если бы Джейн ее даже  слыхала,  Валентина  не  имела
права отвечать на вызов.
   Она остановилась в коридоре,  как  раз  между  каютами  Миро  и  той,
которую она делила с Яктом. Двери не были звуконепроницаемыми. Валентина
слыхала тихое похрапывание Якта из  их  общей  спальни.  Слыхала  она  и
другой отзвук. Дыхание Миро. Парень не спал. Может, он плакал. Валентина
воспитала трех детей и могла распознать их неровное, тяжелое дыхание.
   Он не мой ребенок. Я не должна вмешиваться.
   Валентина толкнула дверь. Та открылась бесшумно, но сноп  света  упал
на кровать. Плач утих, и Миро опухшими глазами глянул на женщину.
   - Чего ты хочешь? - спросил он ее.
   Валентина вошла в его каюту и уселась на полу возле  койки.  Их  лица
находились буквально в нескольких сантиметрах друг от друга.
   - Ведь ты никогда не плакал над собой, правда?
   - Пару раз.
   - Но сегодня плакал из-за нее.
   - И над собой тоже.
   Валентина склонилась, обняла юношу и  уложила  его  голову  на  своем
плече.
   - Нет, - шепнул тот,  но  не  стал  вырываться.  Через  мгновение  он
неуклюже вытянул руку и прижал  ее  к  себе.  Миро  уже  не  плакал,  но
позволил держать себя  так  минуту  или  две.  Наверное,  ему  сделалось
полегче. Этого Валентина не знала.
   В конце концов он отодвинулся и лег на спину.
   - Мне очень жаль... - буркнул он.
   - Да не за что, - ответила она. Валентина отвечала всегда на то,  что
люди думали, а не говорили.
   - Не рассказывай Якту, - шепнул Миро.
   - О чем ты говоришь. Мы просто поговорили.
   Она поднялась и вышла,  закрывая  за  собой  дверь.  Хороший  парень.
Валентине понравилось, как  он  признался,  что  мнение  Якта  его  тоже
волнует. И важно ли то, что сегодняшние его слезы отчасти были пролиты и
над собой? Она и сама  пару  раз  плакала  по  подобной  причине.  Почти
всегда, вспомнилось ей, печаль  всегда  относится  к  потере  того,  кто
тоскует.

Глава 5

ЛУЗИТАНСКИЙ ФЛОТ

   Эндер утверждает, что когда сюда прибудет флот  Звездного  Конгресса,
то он пожелает уничтожить этот мир.
   Интересно.
   Вы не боитесь смерти?
   Мы не собираемся оставаться здесь до их прибытия.
   Цинь-цзяо уже не была маленькой девочкой, прячущей кровоточащие руки.
Когда было выяснено, что она богослышащая,  жизнь  ее  коренным  образом
переменилась. В  возрасте  десяти  лет  она  восприняла  голос  богов  и
собственное место в жизни. Она научилась принимать  привилегии  и  честь
как дары, предназначенные, по сути своей, богам,  а  не  для  себя.  Она
вовсе не была тщеславной - этому научил  ее  отец.  Совсем  наоборот,  с
течением времени она становилась все более покорной,  поскольку  люди  и
боги возлагали на ее плечах все большее и большее бремя.
   К своим обязанностям она относилась очень серьезно и даже находила  в
них радость.  В  течение  десяти  лет  она  получила  свое  трудное,  но
великолепное  образование.  Собственное  тело  Цинь-цзяо  тренировала  и
совершенствовала в компании других детей: в беге, плавании, конной езде,
во владении мечом, шестом и в боях без оружия. Ее память,  равно  как  и
память ее ровесников, заполнили  чужие  слова:  на  старке,  повсеместно
применяемом языке звезд, вводимом и в  компьютеры;  на  древнекитайском,
выпеваемом гортанными звуками и записываемом  красивыми  иероглифами  на
рисовой бумаге или песке; и на ново-китайском,  на  котором  обычно  все
разговаривали, а писали буквами нормального алфавита на  обычной  бумаге
или на земле. И никого не удивляло - за исключением  самой  Цинь-цзяо  -
что эти языки она выучила намного быстрее и  тщательнее,  чем  остальные
дети.
   Некоторые преподаватели приходили только к ней. Таким именно  образом
она знакомилась с естественными науками  и  историей,  с  математикой  и
музыкой. Каждую неделю она приходила к отцу и проводила с  ним  половину
дня. Девочка показывала ему,  чему  научилась  за  это  время,  и  ждала
оценки. Похвала из отцовских уст заставляла Цинь-цзяо от радости плясать
всю обратную дорогу; в результате же малейшего укора она  целыми  часами
прослеживала древесные  слои  в  классе.  Только  лишь  после  того  она
чувствовала себя достойной вернуться к занятиям.
   Часть  ее  обучения  проходила  в  одиночестве.  Цинь-цзяо  понимала,
насколько силен ее отец: он мог долгое время сопротивляться  приказаниям
богов. Девочка знала,  что  когда  боги  требуют  ритуального  очищения,
желание... потребность  послушания  столь  огромна,  что  им  невозможно
отказать. И все же, отцу это удавалось - во всяком случае, столь  долго,
что никогда не проводил ритуал на людях. Цинь-цзяо тоже хотела  обладать
подобной силой; потому-то она и начала обучаться науке  задержки.  Когда
боги давали понять ее поразительно недостойное  поведение,  когда  глаза
сами начинали искать в досках пола древесные слои, или же  когда  ладони
начинали казаться ей невыносимо грязными, она  начинала  ждать,  пытаясь
сконцентрироваться на том, в чем принимала участие, и  оттягивая  ритуал
как можно на дольше.
   Поначалу  триумфом   было   достижение   целой   минуты.   Когда   же
сопротивление, в конце концов, ломалось, боги наказывали девочку,  делая
очищение более сложным, более трудоемким, чем обычно.
   Но Цинь-цзяо не отступала. Ведь она же была дочерью Хань Фей-цы. И со
временем, спустя несколько лет, она открыла то, что отец  ее  уже  знал:
можно жить с этим желанием, замыкая его внутри себя на целые часы, будто
ясное  пламя,  схороненное  в  шкатулке  из  полупрозрачного  нефрита  -
опасный, страшный огонь богов, пылающий у нее в сердце.
   Впоследствии,  оставшись  в  одиночестве,  она  могла  отворить   эту
шкатулку и выпустить  пламя.  Не  в  едином  чудовищном  извержении,  но
тихонько, постепенно, заполняя ее светом, когда сама она склоняла голову
и прослеживала древесные слои в досках пола или же, стоя над  освященной
посудиной, спокойно и методично оттирала руки пемзой, золой и алоэ.
   Таким  вот  о