танковой
башней. С каждым шагом она становилась все ближе, а это значило - все  более
опасней. "Если она повернется сюда, я брошусь  наутек",  -  думал  Йенс.  Но
продолжал мелкими шажками продвигаться вперед.
   Один из  солдат  залег  в  снег,  приготовив  к  стрельбе  автоматическую
винтовку Браунинга. Шансов подбить танк у него было не больше, чем у  комара
- прокусить слоновью кожу.
   - Давай, шагом марш вперед! - прорычал майор, едва солдат открыл огонь.
   Йенс приближался к танку. Чем дальше он уходил от того храброго безумца с
автоматической винтовкой, тем больше тот ему нравился.
   Через две сотни ярдов другой  солдат,  также  вооруженный  автоматической
винтовкой, занял позицию в зарослях сорной травы. Если бы поле не  забросили
с прошлого лета, сейчас ее бы здесь не было. Этот солдат тоже начал стрелять
по танку короткими очередями. Теперь  Ларсен  находился  достаточно  близко,
чтобы видеть, как из дула вылетают пули. И снова он  не  заметил  какой-либо
ощутимой пользы от такой стрельбы.
   - Всем  остальным  рассредоточиться,  залечь  в  укрытие,  какое  сможете
обнаружить, и открыть огонь, - приказал майор. - Мы  -  отвлекающая  группа.
Нужно оттянуть внимание танкового стрелка на нас.
   "Развлекающая, это больше соответствует действительности, - подумал Йенс.
- Стрелок ящеров, должно быть, замечательно развлечется, превращая  в  куски
мяса людей, которые в ответ не способны причинить ему никакого вреда".
   Между тем на  пути  Йенса  тоже  оказались  заснеженные  стебли  какой-то
высокой сорной травы. Он бросился на снег, укрывшись за  ними.  Невзирая  на
количество одежды, живот обдало холодом. Ларсен навел прицел на танк и нажал
курок "спрингфилда".
   Выстрела не последовало. Чертыхаясь,  он  проверил  винтовку.  Оказалось,
забыл снять предохранитель.
   - Идиот! - обругал себя Йенс, щелкнув предохранителем.
   Он снова прицелился и выстрелил.  В  плечо  ударила  отдача,  оказавшаяся
намного сильнее, чем в детстве, когда он баловался с охотничьим ружьем.
   Физик взял в нем верх.  Если  ты  выстреливаешь  более  тяжелой  пулей  и
сообщаешь ей более высокую скорость, разумеется, отдача будет  сильнее.  Это
же второй закон Ньютона. Помнишь, старое доброе F=ma?
   Йенс  настроил  прицел  для  дальней  стрельбы;   первый   его   выстрел,
рассчитанный на четыреста ярдов, был явным недолетом. Он снова нажал  курок.
В этот раз плечо Йенса лучше перенесло отдачу. Но он  по-прежнему  не  знал,
попал он по танку или нет.
   Как и приказывали, Ларсен делал отвлекающие выстрелы.  Остальные  солдаты
группы тоже палили вовсю.  Удачный  выстрел  в  лучшем  случае  повредил  бы
танковый прицел или перископ. В остальном отвлекающий маневр майора  был  ни
чем иным, как выставлением мишеней на открытой местности. Не хватало  только
табличек с надписью: "СТРЕЛЯЙ ПО МНЕ".
   Через какое-то время командир вражеского  танка,  видимо,  устал  служить
мишенью для неумелых стрелков. Танковая башня повернулась в  сторону  одного
из  солдат  с  автоматической  винтовкой.  Зная,  как  поворачиваются  башни
американских танков, Ларсен поразился, насколько быстрее вращается эта.
   Из башни ударил ответный залп. Но не из главного орудия (зачем  бить  мух
кувалдой?), а из спаренных пулеметов. Вокруг солдата взметнулись  фонтанчики
снега и земли. Обстрел продолжался недолго - вражеский стрелок бил  наудачу.
После  секундного  затишья  американский  солдат  передвинул  треногу  своей
винтовки и послал в танк задиристую очередь. "Вот и я! -  казалось,  говорил
он. - На тебе, на тебе!"
   Стрелок танка ответил новой очередью, на этот раз более  продолжительной.
Когда его пулемет смолк, вновь воцарилась тишина.  Солдат  с  автоматической
винтовкой Браунинга больше не отвечал. "Ранен или убит",  -  мрачно  подумал
Ларсен. Башня танка повернулась в направлении второго американского солдата.
   У этого была более выгодная  позиция  для  ответного  огня,  поэтому  его
винтовка стреляла несколько дольше, чем у первого. Они успели  обменяться  с
танковым стрелком несколькими очередями. Но  американцу  было  приказано  не
давать танку покоя, и парень  обладал  достаточной  смелостью,  чтобы  точно
выполнять приказ. Это  означало,  что  ему  нужно  нарываться  на  вражеский
огонь... но в любом случае почва и стебли заснеженной травы, за которыми  он
скрывался, не шли ни в какое сравнение с дюймами брони, защищающей  ящера  в
башне танка.
   Когда смолкла вторая автоматическая винтовка, башня  повернулась  еще  на
несколько  градусов.  Ларсен  с  изумлением  и  страхом  следил,   как   она
поворачивается к нему. Он лежал там,  где  когда-то  была  пропахана  плутом
борозда. Едва пулемет застрочил снова. Йенс вытянулся, как змея,  уповая  на
то, что твердая земля достаточно надежно защитит его. Ведь второй стрелок из
автоматической винтовки, как-никак, продержался дольше.
   Вокруг Йенса хлестали пули. Мерзлая земля сыпалась ему  на  пальто  и  за
шиворот. Он не мог заставить себя  подняться  и  сделать  ответный  выстрел.
Выходит, струсил? Йенс не знал и не думал об этом.
   Танк выстрелил. Йенс приподнял голову от земли. Если благодаря  какому-то
чуду башня вдруг развернулась, чтобы выстрелить  по  кому-то  другому,  Йенс
подумал, что сумеет сделать еще несколько выстрелов, а  затем  переползти  и
укрыться на новом месте. Но нет. Ствол танкового орудия, а следовательно,  и
пулеметы по-прежнему охотились за ним.
   С другого, дальнего бока танка  ящеров  Йенс  заметил  движение.  Солдаты
подбирались к чудовищу, пока он сам вместе с товарищами  отвлекали  внимание
врага. Может, они собираются запрыгнуть на танк и через  люк  башни  бросить
внутрь гранаты? Танки ящеров подбивали именно таким образом,  однако  немало
солдат успевало погибнуть, пытаясь это сделать.
   Один из американцев  приставил  к  плечу  какое-то  оружие.  То  была  не
винтовка: ствол длиннее и толще. Из  дула  вырвался  огонь.  Разбрасывая  на
своем пути пламя, наружу вылетело что-то вроде ракеты  и  понеслось,  быстро
покрывая две сотни ярдов, отделявшие солдат от танка ящеров. Ракета  ударила
прямо в моторный отсек, находящийся сзади, где броня была тоньше.
   Танк охватили языки голубого и оранжевого пламени. В башне  пооткрывались
люки, и из них выпрыгнули трое ящеров. Теперь, издав дикарский  вопль,  Йенс
со зловещим ликованием выстрелил. Все разом поменялось местами: сейчас враги
оказались  совершенно  беспомощными  перед  теми,  кого  они   еще   недавно
уничтожали. Упал один вражеский солдат, за ним второй.
   Когда огонь достиг отсека, где хранилось горючее, танк  вспыхнул,  словно
гигантский факел. Пламя прорывалось сквозь  гусеницы,  из  башни  поднимался
столб дыма. Глухие и звонкие  хлопки  взрывов  говорили  о  том,  что  огонь
добрался до хранилища боеприпасов. Последний из ящеров, выбросившийся наружу
через люк, тут же упал, скошенный шквалом пуль.
   Моложавый  майор  вскочил  на  ноги,   жестикулируя,   как   сумасшедший.
Отдаленный гул моторов на  востоке  свидетельствовал,  что  вновь  пришли  в
движение танки и самоходные орудия, которые задерживал вражеский танк. Потом
майор побежал обратно поглядеть, что  сталось  с  теми  двумя  стрелками  из
автоматических винтовок. Йенс поспешил за ним.
   Один из солдат был убит: очередью из пулемета ящеров ему снесло  верхушку
черепа, разметав по снегу красно-серые клочья  мозга.  Второй  был  ранен  в
живот. Солдат находился без сознания, но  дышал.  Майор  расстегнул  на  нем
одежду,  посыпал  кровоточащую  рану  сульфамидным  порошком  и  послал   за
санитаром.
   - Знаете что? - сказал  майор,  поворачиваясь  к  Ларсену.  -  Думаю,  мы
действительно можем справиться с ними, а?
   - Наверное. - Йенс знал, что его голос звучит совсем не так,  как  должен
бы звучать. Он еще не приучил себя спокойно смотреть на  куски  человеческих
тел, похожие на разделанные мясником туши. Стараясь об этом  не  думать,  он
спросил:
   - Чем это они подбили танк?
   Когда майор улыбался, ему никак нельзя было дать больше семнадцати лет.
   - Это чудо называется Пусковой Ракетной Установкой калибра два и тридцать
шесть сотых дюйма, но насколько мне известно, ее повсюду называют  по  имени
того идиотского инструмента, на котором Боб Берне играет в радиопередачах.
   - Базука? - Ларсен тоже улыбнулся. - Мне это нравится.
   - Мне тоже. - Улыбка майора немного померкла. - Эх, нам бы их  как  можно
больше. Эти штуки появились только в прошлом году, а с того  времени,  когда
на нас свалились проклятые ящеры, нам пришлось в бешеном темпе налаживать их
выпуск. Приходится довольствоваться теми, что имеем.
   Их  неофициальная  беседа  внезапно  оборвалась,  и  майор   вновь   стал
командиром.
   - Пора двигаться дальше. Теперь туда, и поживее.
   - Сэр, разве не  следовало  бы  пустить  вперед  их?  -  Йенс  указал  на
американские танки,  которые,  грохоча,  проходили  мимо  обгоревшей  машины
ящеров.
   - Им без нас не обойтись, -  ответил  майор.  -  Они  делают  прорыв,  мы
устремляемся вперед и поддерживаем их. Будь у ящеров  пехота  для  прикрытия
этого танка, нам бы не удалось подобраться к  нему  таким  способом.  У  них
удивительные машины, да и в храбрости им не откажешь. Только вот  тактика  у
них гниловата.
   Ларсен вспомнил, что полковник Гроувз говорил то же самое. Тогда  это  не
показалось  значимым,  так  как  машины  пришельцев   были   снабжены   всем
необходимым. Теперь, как  показывала  практика,  эти  машины  можно  успешно
уничтожать.
   Майор уже снова двигался в западном направлении. Йенс последовал за  ним,
обходя погребальный костер на месте вражеского танка,

***

   - Нет, я не могу послать большее количество танков именно в ваш сектор, -
сказал командир штурмовых сил Релхост.
   Доносившийся по радио голос Зингибера, командира  северного  фланга,  был
полон боли:
   - Но ведь они мне  нужны!  Все  эти  вонючие  устройства  Больших  Уродов
надвигаются на меня в таком количестве,  что  мне  приходится  отступать.  И
отнюдь не все их оружие - куча мусора. Сегодня я уже потерял три танка из-за
зловонных ракет, которые они  начали  применять.  Наши  экипажи  не  обучены
воспринимать пехоту в качестве  тактической  угрозы,  а  теперь  их  уже  не
вывезешь на учения.
   Релхост не хотел знать, серьезно ли говорит Зингибер или нет. Возможно, у
него свои трудности. Некоторые самцы до сих пор не приспособились  к  темпу,
необходимому для ведения войны на Тосев-3.
   - Говорю вам снова, мне неоткуда послать  вам  танки.  Мы  тоже  потеряли
несколько машин на южном фланге, и угроза ракетного обстрела заставляет  нас
более осторожно размещать их.
   -  Но  они  мне  просто  необходимы!  -  повторил  Зингибер,  словно  его
потребность могла заставить танки появиться прямо из воздуха. - При нынешней
расстановке сил мы теряем плацдарм. Два крупных наступления  Больших  Уродов
могут слиться в одно.
   - Да, знаю. Я ведь тоже смотрю на экран с картой. Релхосту совершенно  не
нравилось то, что он там видел. Если Большим Уродам удастся объединить  свои
удары, они лишат поддержки его главные штурмовые  силы,  которые  наконец-то
начали  обстреливать  пригороды  Чикаго.  Боевые  действия  там  тоже   были
дорогостоящими. Укрывшись среди  развалин  городов,  тосевиты  дрались,  как
ссвапи на Работев-2, защищающие свои норы.
   - Если не можете прислать танки, пришлите хотя бы вертолеты, чтобы  можно
было уничтожить больше тосевитской бронетехники.
   Релхост решил, что, если Зингибер обратится к нему еще с  одной  подобной
идиотской просьбой, он сместит его с должности.
   - Свободных вертолетов у нас еще меньше, чем танков. Эти жалкие  тосевиты
придумали  перемещать  свою  противовоздушную   артиллерию   с   максимально
доступной скоростью, прицепляя ее к легким бронемашинам,  а  иногда  даже  к
тягловым животным. Вертолеты защищены только против пуль стрелкового оружия.
Установка дополнительной брони сделала  бы  их  слишком  тяжелыми  и  лишила
возможности летать.
   - Тогда пусть нам доставят танки хоть  из  какого-нибудь  места  на  этой
гадостной планете, - сказал Зингибер.
   - А про службу снабжения вы забыли? Танки настолько  большие  и  тяжелые,
что даже самый большой транспортный самолет может поднять на борт только два
из них. Мы привезли на  Тосев-3  лишь  несколько  таких  самолетов,  ибо  не
предвидели особой потребности в них. К  тому  же  транспортные  самолеты  не
вооружены и беззащитны перед недавней тосевитской вспышкой боевых действий в
воздухе. Достаточно одной из их юрких машин  ускользнуть  от  радаров  наших
истребителей, как она собьет транспортный самолет вместе с танками на борту.
   - Но если мы не получим подкрепления  хоть  откуда-нибудь,  то  проиграем
сражение, - сказал Зингибер. - Если нужно,  пусть  доставят  танки  хоть  на
космическом корабле...
   - Сажать космический корабль посреди зоны боевых действий?  Он  не  имеет
защиты против артиллерии, и  одному  лишь  Императору  известно,  какие  еще
пакости способны изобрести Большие Уроды. Должно быть, вы шутите. -  Релхост
принял тяжелое решение:
   - Хорошо, я выведу несколько танков из состава главных  штурмовых  сил...
может, даже больше, чем несколько. Когда они выправят положение  у  вас,  то
смогут вернуться.
   "Надеюсь, что смогут", - подумал он.  Танки  не  способны  двигаться  без
горючего, а тосевиты делали все, что только можно, чтобы помешать  снабжению
их топливом. Да, ни кто не любит службу снабжения,  но  армии,  игнорирующие
ее, погибают.
   Конечно,  у  тосевитов  тоже  есть  проблемы  с  топливом.   Для   своего
наступления они накопили огромные запасы той отвратно пахнущей жидкости,  на
которой работают их машины, но предприятия, производящие  горючее,  не  были
защищены от нападения. Релхост снова взглянул на  карту.  Он  надеялся,  что
Раса вскоре нанесет удар по этим предприятиям.

***

   Двое Больших Уродов в длинных черных пальто и черных  широкополых  шляпах
катили тележку с боеприпасами в направлении звена  истребителей.  Гефрон  не
обратил на них внимания - чтобы самцы Расы смогли сосредоточить свои  усилия
на завоевании Тосев-3, на тосевитов возложили всякие вспомогательные работы.
   Гефрон отдавал Ролвару и Ксаролу, пилотам звена истребителей, которым  он
командовал, последние краткие распоряжения:
   - Помните, это очень важная операция. Нам  нужно  нанести  сокрушительные
удары по тосевитскому месту, называемому Плоешти.  Большие  Уроды  Дойчланда
значительную часть своего топлива получают оттуда.
   - Будет исполнено, - хором ответили пилоты.
   - Мне было приказано сообщить вам лишь это, - продолжал Гефрон. - От себя
добавлю,  что  я  хотел  бы   посвятить   сегодняшний   полет   духу   моего
предшественника, командовавшего этим звеном,  командиру  полета  Теэрцу.  Мы
внесем свой вклад в то, чтобы Большие Уроды лишились возможности убивать или
захватывать в плен храбрых самцов, подобных Теэрцу, истинной участи которого
мы до сих пор не знаем. Благодаря нам завоевание Тосев-3 должно приблизиться
к завершению.
   - Будет исполнено, - снова хором отозвались пилоты.

***

   Мордехай Анелевич, в сопровождении Натана Бродского, шел  по  Новолипской
улице мимо пустых корпусов военных заводов. Еврейский боевой командир  давно
уже привык гулять по Варшаве. Так  он  выслушивал  сведения,  которые  хотел
уберечь от ушей ящеров. Его нынешняя прогулка служила той же цели. Бродский,
работающий чернорабочим в аэропорту, неплохо усвоил язык ящеров.
   - Тут нет никакого сомнения, - говорил Бродский. Полы его пальто хлестали
по лодыжкам, он едва поспевал за быстрыми шагами  Анелевича.  -  Их  цель  -
Плоешти.  Они  говорят  об  уничтожении  всех   нефтеочистительных   заводов
нацистов. Я понял, что это важно. Сказал начальнику-ящеру,  что  заболел,  и
пошел прямо к тебе.
   - Да, - ответил Анелевич. - Ты не ошибся,  это  важно.  Теперь  я  должен
сообразить, что с этим делать дальше. - Он остановился. -  Пойдем-ка  назад,
ко мне в штаб-квартиру.
   Бродский послушно повернул.  Теперь  Анелевич  шагал,  опустив  голову  и
засунув от холода руки в карманы. Он действительно обдумывал очень серьезные
вещи. Какое-либо сотрудничество с немцами по-прежнему сводило ему рот  самой
отвратительной оскоминой. Он до сих пор сомневался, правильно  ли  поступил,
отпустив того проклятого майора танковых  войск  и  позволив  ему  увезти  в
седельной сумке ровно половину взрывчатого металла.
   Теперь еще это. Если ящеры разбомбят Плоешти, нацистская  военная  машина
со скрежетом остановится. Не имея собственных запасов нефти, немцы  отчаянно
нуждались в той, которую получали из Румынии. Нацисты не прекращали  воевать
против ящеров и даже постоянно добивались успехов. Никто не может  отрицать,
что немцы являются умелыми солдатами и толковыми стратегами.
   "Допустим, в конце концов Германия победит. Успокоятся ли они в  пределах
своих границ? - Анелевич презрительно хмыкнул:
   - Держи карман шире! Но предположим, немцы...  предположим,  человечество
проиграет.  Позволят  ли  ящеры  людям  быть  кем-либо,  кроме  лесорубов  и
водоносов? Это тоже еще вопрос".
   Еврейский боевой командир завернул  за  угол,  последний  перед  зданием,
которое занимали его люди. Перед входом, среди  многих  других  велосипедов,
стоял и его. Увидев свою двухколесную машину, Анелевич понял, какое  решение
надо принять. Он похлопал Бродского по плечу:
   - Спасибо, Натан, что сообщил мне. Я обо всем позабочусь.
   - Что  ты  собираешься  предпринять?  -  спросил  Бродский.  Анелевич  не
ответил.  В  отличие  от  Бродского,  он   понимал   необходимость   строгой
секретности. То, что  другой  еврей  не  знает,  он  не  сможет  рассказать.
Анелевич вскочил на велосипед и быстро покатил к одному  дому,  находящемуся
за пределами гетто. Там он постучал в дверь. Дверь открыла полька.
   - Можно мне от вас позвонить? - спросил он. - Извините, но боюсь, это  не
терпит отлагательств.
   У женщины округлились глаза. Среди тех, кто включен  в  планы  на  случай
чрезвычайных  обстоятельств,  лишь  очень  немногие   ожидают,   что   такие
обстоятельства когда-либо наступят. Однако спустя мгновение полька кивнула:
   - Да, конечно. Входите. Телефон в прихожей. Анелевич знал, где  находится
телефон; аппарат устанавливали его люди. Он покрутил ручку, дожидаясь ответа
телефонистки. Когда та ответила, он сказал:
   - Прошу вас, соедините меня с телефонисткой номер три-два-семь.
   Послышались щелчки переключателей на пульте, затем раздался голос:
   - Три-два-семь на линии, говорите.
   - Алло. Это Ицхак  Бауэр.  Мне  нужно  заказать  разговор  с  моим  дядей
Михаэлем в Сату-Маре. Срочно.
   Эта телефонистка также была из числа его людей. Вымышленное  имя  служило
сигналом  того,  что  нужно  спешить.  И  она  не  мешкала.  Не   колеблясь,
телефонистка ответила:
   - Попытаюсь вас соединить. Это может занять некоторое время.
   - Пожалуйста, как можно быстрее.
   С того места где Анелевич стоял у телефона, он мог дотянуться  до  стула.
Мордехай  пододвинул  стул  и  плюхнулся  на   него.   До   войны   польская
международная телефонная связь работала плохо. Теперь она  стала  еще  хуже.
Анелевич держал трубку у самого уха. Пока там было тихо, но в любую  секунду
могли послышаться щелчки и короткие фразы телефонисток.
   Время ползло медленно. Полька  принесла  Анелевичу  чашку  кофе,  точнее,
варево с привкусом подгорелой каши, которое заменяло  кофе.  Анелевич  давно
привык к этому эрзацу, к тому же  жидкость  была  теплой.  Но  если  его  не
соединят в ближайшие минуты, все дальнейшие усилия окажутся ни к чему, ибо к
тому моменту ящеры уже сбросят бомбы на Плоешти и полетят обратно.
   "Сколько нужно времени, чтобы заполнить бомбовые отсеки их самолетов?"  -
раздумывал Анелевич. Это было  самой  главной  переменной  величиной.  Полет
отсюда  до  маленького  городка,  расположен