-- Все в порядке, капитан, я вас понял, -- ответил Сэм.
     Хотя Бен Берковиц и был психиатром, он  вел себя как нормальный парень.
Игер еще  не  знал,  что психиатр  _должен_  вести  себя  как самый  обычный
человек.
     -- Итак, ты  продолжаешь следить за ходом моих рассуждений?  -- спросил
Берковиц.
     -- Думаю, да, -- осторожно ответил Сэм. -- Я никогда не пытался связать
секс с вещами, о которых вы говорите, но, возможно, вы правы.
     -- Ты хочешь сказать, что готов принять такое допущение?
     -- Думаю, да, -- повторил Сэм.
     Берковиц  рассмеялся. Он был обаятельно  уродлив; когда он улыбался, то
выглядел  на  восемнадцать лет  --  как один из смышленых  парней (иногда их
называли умниками), охотно писавших письма в фантастические журналы.
     -- Ну, ты -- осторожный сукин сын, не так ли?  Напомни мне, чтобы  я не
садился играть с тобой в покер. Так вот, благодаря фрейдистскому  анализу мы
получаем   полезные  объяснения  принципам  работы  человеческого  мозга.  К
сожалению, нам не удается применить похожие принципы для ящеров.
     -- Почему? -- спросил Игер, но почти сразу все понял. -- У них есть  --
как там он у вас называется? -- сезон спаривания.
     -- Правильно -- и все получается с первого раза. -- Берковиц улыбнулся.
-- Ты похож на парня с фермы, Игер, но соображаешь -- будь здоров!
     -- Благодарю вас, сэр. -- Сэм не считал себя особенно умным.
     Барбара, к примеру, могла легко обвести  его вокруг  пальца. Однако она
не скучала в его обществе, значит, он не такой уж деревенщина, как ему порой
казалось во время разговоров с разбитными игроками из больших городов.
     --  "Благодарю  вас, сэр", -- как и  многие разбитные городские  парни,
Берковиц обладал даром имитатора.  Однако в нем не чувствовалось  злобы.  --
Поверь мне,  сержант, будь ты балбесом, тебя бы не  направили в Хот-Спрингс.
То, что  происходит  здесь,  а  также  проект, которым  ты занимался раньше,
сейчас  самое важное  из  того,  что  происходит на  территории  Соединенных
Штатов, -- а ты  принял  участие в обоих проектах. Мало кто  может сказать о
себе такое.
     --  Я  никогда  об  этом так не  думал, -- признался  Игер.  Теперь  он
понимал, что ему есть чем гордиться.
     -- А следовало бы, -- заявил Берковиц. -- Но вернемся к нашей проблеме,
хорошо? Ты верно подметил,  что у  ящеров  есть сезон  спаривания.  Когда их
женщины начинают  испускать соответствующий запах, они трахаются  до  потери
сознания. А  как только запах  исчезает... --  Он  щелкнул пальцами. --  Все
моментально прекращается.  Получается, что  девяносто процентов времени -- и
на  все сто,  если рядом нет леди  ящер,  --  они  в  сексуальном  отношении
абсолютно нейтральны.
     -- И они думают, что у нас очень необычные нравы, -- заметил Игер.
     -- Еще  бы  им не думать! --  согласился Берковиц.  -- Страха рассказал
мне, что у ящеров  запущена большая научная программа  по  изучению людей, и
они  еще не закончили свои исследования. Мы находимся в таком же  положении,
однако мы начали совсем недавно, а они изучают нас с момента высадки.
     --  Все из-за того,  что они побеждают в войне, -- сказал Сэм. -- Когда
ты опережаешь  противника,  у тебя появляется возможность заняться  тем, что
напрямую не связано  со сражениями.  А  когда  ты терпишь одно поражение  за
другим, как мы, то ничего не остается, как решать текущие проблемы.
     -- Кто ж спорит, -- со вздохом подтвердил Берковиц.
     Сэм  не сомневался,  что  Берковиц  владеет литературным языком не хуже
Барбары,  однако  старается  говорить  попроще,  чтобы  люди  его  понимали.
Психиатр продолжал:
     -- Ну, и как же нам узнать, чем живут ящеры, что у них внутри? Не секс.
Значит, они настолько от нас отличаются, что и представить себе невозможно?
     -- Ристин и Ульхасс говорят,  что два других  вида инопланетян, которых
ящеры покорили, устроены точно так же, -- сказал Игер.
     -- Халесс и Работев. Да, я тоже слышал о них, -- кивнул Берковиц, вновь
откинувшись на спинку стула.
     Его гимнастерка потемнела от пота. Сэм чувствовал, что рубашка прилипла
к  спине,  а ведь он  сидел практически  неподвижно  и ничего не  делал. Что
будет, если выйти на улицу  и поиграть  в  мяч?  Он  вспомнил,  как  выжимал
футболку после игры на здешних площадках. Раньше он думал, что помнит, какая
здесь погода, но, проводя в  Арканзасе неделю за неделей,  начинал понимать,
что память -- проявив милосердие -- заблокировала самое худшее.
     Он провел рукой по лбу. Поскольку ладонь была  почти такой же  влажной,
не помогло.
     -- Жарко, -- проворчал он не к месту.
     --  Точно,  --  кивнул  Берковиц. -- Я размышлял о Работеве и  Халессе.
Хотелось бы что-нибудь для них сделать -- ведь  ящеры  держат их в рабстве в
течение тысяч лет.
     --  Я  слышал,  что  они  сохраняют верность Императору не  хуже  самих
ящеров, -- ответил Сэм. -- Они стали почетными ящерами.  И мне кажется,  что
ящеры хотят, чтобы мы разделили их участь.
     --  Наверное, ты прав,  -- кивнул Берковиц.  -- Хочешь услышать кое-что
забавное? -- Сэм кивнул. -- Страха  рассказал, что восемьсот лет назад ящеры
отправили к Земле зонд. Он доставил целую  серию фотографий и много чего еще
на  планету,  которую  ящеры называют Родина...  и они решили, что  мы будем
лакомым  кусочком, поскольку не  сможем сильно измениться за  столь короткое
время.
     Несколько  секунд  Сэм обдумывал слова  Берковица.  Потом оба принялись
хохотать.
     -- Вы  хотите  сказать,  что  они думали, будто им придется сражаться с
королем Артуром и Ричардом Львиное Сердце и... -- Он сдался, больше в голову
не пришло ни одного имени исторических деятелей прежних времен.
     -- Именно так они и думали, -- подтвердил Берковиц. -- Ящеры собирались
сражаться при помощи танков и истребителей против  конных рыцарей. Покорение
Земли должно было занять двадцать  минут,  а что до потерь... ну,  разве что
кто-нибудь из ящеров споткнется и разобьет себе нос.
     -- Мы преподнесли им маленький сюрприз, верно? -- сказал Сэм. -- С  тех
пор многое произошло... -- Он немного помолчал, пытаясь сосчитать. -- С 1142
года или около того.
     --  Угу. И  для нас это хорошо. Но знаешь, тут есть одна странная вещь:
если  бы они послали  зонд в 342  году, а сами прилетели  в  1142 году -- им
предстояла бы легкая прогулка. Или если бы ящеры отправили зонд... -- теперь
пришел черед  Берковица считать  в уме,  -- в  458 году до нашей эры, а сами
явились  бы  в  342  году нашей  эры, они  бы не  встретили  почти  никакого
сопротивления. Их  предположение  относительно нашего развития  оказалось бы
правильным, и они легко расправились бы с землянами.
     -- Да,  я об этом не думал, -- признался Игер.  Да ему  и  не  хотелось
размышлять о том, что случилось  бы  с  Землей при таком раскладе. Тут ему в
голову  пришла другая мысль. -- Однако они подготовились с большим  запасом,
если рассчитывали встретить здесь средневековых рыцарей.
     -- Немного странно, да? -- Берковиц уныло покачал головой. -- Я спросил
об  этом Страху. Он аж вскинулся -- так они поступают, когда им кажется, что
ты говоришь  глупости, ну,  ты  понимаешь, что  я имею  в  виду? А потом  он
сказал:  "Не следует  отправляться на войну,  если  у  тебя нет достаточного
запаса инструментов для победы. Мы считали, что у нас есть такой запас".
     --  Возможно, они  сумеют одержать победу, несмотря  на наше  отчаянное
сопротивление, -- сказал Сэм.
     -- Все может быть. -- Берковиц посмотрел на часы. --  Мне нужно бежать,
скоро  я  должен участвовать  в допросе офицера  бронетанковых войск  ящеров
относительно бронебойных снарядов. Всегда рад поговорить с тобой, сержант, у
тебя правильный  подход  к ящерам.  Люди, которые начинают общаться с  ними,
считая, что они все знают, плохо кончают, если ты понимаешь, о чем я говорю.
     Игер  рассмеялся  и отправился  на  четвертый  этаж. Там  он  обнаружил
возбужденных Ристина и Ульхасса.
     -- Послушайте, недосягаемый сержант Сэм, -- сказал  Ристин, державший в
руках нечто, напоминающее набор  бутылочек для маникюра. -- Замечательный  и
великолепный капитан корабля  Страха привез с собой большой запас красок для
тела. Он поделился ими с нами. Теперь мы больше не будем ходить голыми.
     --  Хорошо,  -- спокойно  ответил Сэм. -- А как  вы наносите раскраску:
каждый красит себя сам, или вы помогаете друг другу?
     -- Мы раскрашиваем друг друга. -- Ульхасс огорченно вздохнул. -- Но  мы
потеряли  свои звания  и, следовательно,  право на свою  прежнюю  раскраску.
Теперь мы пленники.
     -- Тогда раскрасьте себя соответствующим образом, -- посоветовал Игер.
     --  Но  у  нас  принято  раскрашивать  только  тех  пленников,  которые
допустили ошибку и заслуживают наказания.  А мы  не сделали ничего  плохого;
вы, Большие Уроды, захватили  нас в плен. А на такой случай у нас  раскраски
нет.
     "Наверное,  когда вы улетали с Родины,  никто не предполагал, что такое
может случиться", -- подумал Игер.
     -- Но если у вас нет такой раскраски, придумайте ее, -- предложил Игер.
     Ристин и Ульхасс  переглянулись. Очевидно, такая идея  им  в голову  не
приходила.
     -- Но такая раскраска не будет официальной, -- возразил Ульхасс, словно
это ставило крест на идее Сэма. Однако Игер и не думал сдаваться.
     -- Вовсе нет. Ваша раскраска станет официальной для всех пленных ящеров
в Хот-Спрингс.  Ведь если вы -- наши пленники, вам следует использовать нашу
раскраску, верно?
     Ящеры вновь переглянулись. Они очень серьезно относились к предложениям
непосредственного начальства.
     --  Но  какова  официальная  раскраска пленных ящеров в Хот-Спрингс? --
спросил Ристин.
     Игер собрался  предложить им придумать  что-нибудь самостоятельно, но в
последний  момент ему в  голову  пришла  хорошая идея --  как  и большинство
людей, ящеры предпочитали выполнять приказы.
     -- Вам следует покрасить себя в красно-белые полосы  с синими звездами.
Тогда все будут видеть, что вы носите американский флаг.
     Ристин и Ульхасс принялись  обсуждать его предложение на  своем  языке.
Теперь Сэм понимал  почти  все, что они говорят. Он скрыл  улыбку, слушая, с
каким растущим энтузиазмом ящеры окунулись в  новую проблему. Наконец Ристин
сказал:
     -- Будет исполнено.
     Когда они закончили, Игер подумал, что они выглядят слишком кричаще, но
никто не нанимал его в качестве художественного критика,  поэтому он оставил
свое мнение  при себе. Ульхасс и  Ристин остались  довольны, а  он  именно к
этому  и  стремился.  В  течение  следующих  нескольких  дней  еще несколько
лишенных  раскраски ящеров последовали  примеру Ристина и  Ульхасса.  Теперь
предложение Сэма стало чуть ли не официальным приказом для пленных ящеров.
     Однажды,  когда  он выходил из комнаты, где  жили они с  Барбарой,  его
остановило властное шипение.
     --  Ты тот тосевит, который изобрел эти... неприятные  сочетания цветов
для пленных? -- резко спросил Страха.
     -- Совершенно верно, капитан, -- ответил Сэм. -- Что-то не так?
     -- Да, что-то  не так.  -- Страха  кашлянул,  чтобы показать, насколько
серьезно ошибся  Сэм. Вообще  Страха выглядел разгневанным и  напомнил Игеру
проповедника, который обличает зло в виде алкоголя и распутных женщин. -- Ты
неправильно  выбрал  цвета.  Раса не использует такую  раскраску.  Ее  нужно
немедленно стереть с чешуи самцов. Это...
     Он  произнес незнакомое слово, но Сэм был готов съесть свою шляпу, если
оно не означало "извращение".
     -- Но почему, капитан? -- невинно спросил Игер.
     --   Потому  что  такая  раскраска  уничтожает  всяческий   порядок   и
дисциплину, --  ответил  Страха,  словно разговаривал  с  умственно отсталым
ребенком. -- Раскраска тела показывает  звание, назначение и старшинство; ее
нельзя использовать для легкомысленного украшательства.
     -- Капитан, данная раскраска показывает: всякий, кто ее носит, является
пленником Соединенных Штатов, -- заявил Сэм.  -- А если вы хотите, чтобы она
показывала  старшинство, то  те пленники,  которые находятся в плену дольше,
могут носить больше звезд. Так будет правильно?
     Сэм  старался говорить спокойно и  убедительно. Тем не менее он ожидал,
что  Страха   сейчас  взорвется,   как   скороварка,   у   которой   отказал
предохранительный клапан. Однако капитан его порядком удивил.
     -- Когда общаешься с тосевитами,  забываешь, что они  иначе  смотрят на
мир. Ты меня понимаешь?
     -- Боюсь, что нет, капитан, -- ответил Сэм. -- Сожалею.
     Страха зашипел, как вскипевший чайник.
     --  Тогда я объясню. У Расы редко что-либо меняется. Мы не изобретаем с
такой  легкостью   новую  раскраску  для  тела.  Существует  целая   система
раскраски, которую мы улучшали в течение более ста тысяч лет.
     Игер  знал достаточно,  чтобы  разделить это число  на  два  и получить
земные  годы, но все равно результат  вышел  впечатляющий. Страха  между тем
продолжал:
     -- Вы, Большие Уроды, изобретаете все с поразительной легкостью. Вас не
интересуют  долгосрочные   прогнозы,  вам  важно  одно  --  быстро  получить
результат.
     -- Идет война,  капитан. Мы  воевали и до того,  как Раса  появилась на
Земле, -- сказал Игер. -- И сделаем все необходимое для победы. Мы постоянно
меняемся.
     --  Да,  к нашему несчастью. Мы уже  успели  это  заметить, --  ответил
Страха. -- Оружие,  которое вы  используете сейчас, значительно  лучше того,
которым  вы обладали, когда  мы прилетели сюда.  А наше остается неизменным.
Вот что я имел в виду, когда говорил об  изменяющейся  перспективе. Если вас
что-то  устраивает  на данный момент, вы  совершенно  не  тревожитесь о том,
согласуется ли оно с тем, что было раньше. Ты изобрел раскраску под влиянием
момента. -- Капитан вновь зашипел. -- Наверное,  мне следовало бы привыкнуть
к такому положению вещей, но иногда меня это по-прежнему шокирует.
     Игер  вспомнил  о  фантастических рассказах, в которых сегодня в голову
ученому приходит  идея, на следующий  день  он ее  реализует,  а послезавтра
начинается массовое производство -- как раз вовремя, чтобы спасти землян  от
нашествия  марсиан. Он всегда  считал такие вещи чем-то вроде крупинки  соли
величиной с  Большую Соляную Долину  возле Солт-Лейк-Сити. В  реальной жизни
так не бывает.
     Выходит,  ящерам Земля представляется  воплощением  измышлений  научных
фантастов из  дешевых  журналов. Не прошло и  года,  а человеческие существа
успели  изобрести  ракеты  большого  радиуса  действия,  базуки  [Реактивный
гранатомет], реактивные двигатели, не говоря уже об  атомной бомбе. И это --
не  считая многочисленных  улучшений  земного  оружия,  например  танков.  А
отравляющие  вещества,   изобретенные  еще  перед   Первой  мировой  войной,
оказались для ящеров полнейшей неожиданностью.
     -- Значит, вы простите остальных пленников за  то, что они сделали себе
раскраску под цвет американского флага? -- спросил Сэм.
     --  Я не  пленник, а беженец, -- с достоинством сообщил Страха, -- Но я
их   прощаю.  Я  поспешил,  когда   осудил   их,   однако  торопливость   не
приветствуется  Расой. Пленные самцы могут  носить  любую раскраску, которую
выберут тосевитские власти.
     -- Спасибо, капитан, -- сказал Игер.
     Для  ящера Страха  оказался очень  гибким парнем. Если ты категорически
отвергаешь спешку, то твоя жизнь на Земле будет трудной.
     * * *
     Иногда  Теэрц  чувствовал  вину  из-за  того,  что  произошло с  Токио.
Миллионы  разумных  существ  погибли  только  потому,  что  он   предупредил
представителей Расы о попытках ниппонских тосевитов создать атомную бомбу.
     Впрочем, чувство вины  никогда не  мучило его долго. Во-первых, Большие
Уроды были  готовы без  малейших  колебаний уничтожить  огромное  количество
самцов  Расы.  Во-вторых,  ниппонцы  обращались  с  ним  так,  что заслужили
наказание.
     Он больше  не летал над  восточным континентом. Его командиры понимали,
что его жизнь закончится быстро  --  или  слишком медленно, -- если ниппонцы
вновь  его поймают. Теперь он  отправлялся на боевые вылеты в  другом районе
Тосев-3. Местные Большие Уроды называли его Францией.
     -- Это самые стойкие  Большие Уроды,  которые ведут воздушные поединки,
-- сказал  Элифрим, командир базы. -- Конечно, наши друзья по другую сторону
океана,  которые  сражаются  с американцами,  могут  с этим поспорить, но не
стоит обращать на них внимания. Самолеты дойчевитов -- самые опасные из всех
созданных  тосевитами,  а  британцы  изобрели радар  еще  до  того,  как  мы
высадились на их острове.
     --  Я не против того, чтобы встретиться с  ними в воздухе, недосягаемый
господин, -- ответил Теэрц. -- Ведь я смогу стрелять в ответ.
     Он до сих пор не забыл о том, как находился в руках жестоких  ниппонцев
не в силах ответить на их издевательства. Никогда прежде он не ощущал такого
одиночества и беспомощности.
     --  Лучше  стрелять  первым,  --  заметил  Элифрим.  --  Послушай  меня
внимательно: если раньше, воюя с Большими Уродами, можно было не торопиться,
то теперь необходимо действовать  быстро. Кроме  того,  теперь придется чаще
использовать пушку и реже ракеты.
     --  Почему, недосягаемый  господин?  -- спросил Теэрц. --  Ракеты имеют
больший радиус действия. Если оружие  у Больших Уродов стало  лучше, пока  я
находился в плену у ниппонцев, значит, мне не следует сближаться с ними.
     --  Правильная  тактика  --  при  обычных обстоятельствах,  -- объяснил
командир базы. --  Но на Тосев-3  изменения происходят слишком стремительно,
впрочем, ты,  несомненно, уже успел это заметить. Проблема, командир полета,
состоит в том, что  наши запасы ракет  вида воздух  -- воздух быстро идут на
убыль, а  мы  пока не  нашли способа производить их здесь. К счастью,  у нас
полно снарядов для  пушек,  которые  делают заводы  на наших  кораблях и  на
фабриках тосевитов  во Франции,  Италии и США.  Вот  почему мы  предпочитаем
использовать пушки.
     --  Понимаю,  --  задумчиво проговорил Теэрц.  --  А  насколько  хороши
снаряды,  которые производятся на Тосев-3?  Мне бы не хотелось  ставить свою
жизнь в зависимость от качества работы Больших Уродов.
     --  Сначала у  нас возникли проблемы с системой  контроля  качества, --
ответил  Элифрим.  ("Интересно,  сколько  самцов  из-за этого  погибло?"  --
подумал Теэрц.)  --  Но нам удалось с  этим разобраться  и  сбить  несколько
тосевитских самолетов снарядами, изготовленными тосевитами.
     -- Ну, уже кое-что, -- удовлетворенно кивнул Теэрц.
     Элифрим вытащил из ящика стола оболочку двух снарядов. Теэрц  сразу  же
определил, какой из них сделан на Родине, а какой произвели здесь: один имел
зеркальную,  идеально гладкую поверхность, а другой остался матовым, кое-где
Теэрц даже заметил царапины.
     --  Они  выглядят  примитивно, но  их  можно  использовать,  --  сказал
Элифрим, показывая на матовую оболочку. -- Главное, их размеры соответствуют
нашим.
     --  Как  скажете,  недосягаемый  господин.  --  Теэрц  не  испытывал ни
малейшего  энтузиазма относительно использования этих снарядов, но у Расы не
хватало своих,  и  другого  выбора  попросту  не  было.  --  А  что  говорят
каптенармусы? --  Оружейники  отличались еще  большей привередливостью,  чем
пилоты.
     --  В целом  они  удовлетворены, --  ответил  Элифрим,  отводя  глаза в
сторону  -- верный знак  того, что это не  вся правда.  Когда  командир базы
заговорил  снова, он постарался придать своему  голосу  деловитость. --  Еще
вопросы, командир полета? Нет? Тогда ты свободен.
     Теэрц  с  радостью  покинул офис, освещенный единственной электрической
лампочкой, оставшейся еще с тех времен, когда тосевиты контролировали  базу,
и вышел на  солнечный свет. На улице  оказалось  холодновато на его вкус, но
все  же  приятно.  Он  подошел  к своему  истребителю, чтобы  взглянуть, как
механики готовят его к вылету.