тормозил и ударил по  кустам  из пушки.  Через мгновение над  кустарником
взметнулось пламя -- броневик горел, как погребальный костер.
     Ягер завопил, точно  обезумевший  индеец.  Он вспомнил  времена,  когда
казалось,  что  для уничтожения  броневика ящеров  необходимо  вмешательство
высших   сил.   Однажды  ему  самому   удалось   это  сделать   при   помощи
50-миллиметровой пушки Pz-III, но он прекрасно понимал, что тогда ему просто
повезло.
     Еще  одна ракета попала  в Pz-IV. Раздался взрыв, но на сей раз танк не
загорелся. Ягер снова испустил победный вопль.
     -- Наши _юбки_ сработали! -- закричал он всему миру.
     Кумулятивный  заряд  ракетных  боеголовок ящеров  посылал  жаркое пламя
сквозь  броню  внутрь танка.  Какой-то талантливый инженер  предположил, что
5-миллиметровые пластины -- "юбки", как их называли танкисты, -- приваренные
к  башне танка  и  его бокам, заставят  боеголовку  разорваться раньше,  чем
нужно. Ягер увидел собственными глазами, что замечательная идея спасла танк.
     Наступающие немецкие танки продолжали поливать огнем пехоту ящеров. Под
прикрытием  танков  бежали  немецкие солдаты. Противник вел  ответный  огонь
только из стрелкового оружия.  Надежды Ягера на удачный  исход  боя окрепли.
Если у инопланетян  нет в данном секторе  танков, вермахт сможет существенно
продвинуться вперед. Ягер не  слишком серьезно отнесся к  заверениям высшего
командования, когда  говорили о взятии  Малхауза и о том, чтобы вновь отсечь
неприятеля от Рейна, но  теперь видел, что  такой вариант  развития  событий
вполне возможен.
     Над полем боя неожиданно появились  три  вертолета  ящеров -- два из-за
леса, еще один взлетел из-за  амбара. Во  рту у  Ягера  пересохло. Вертолеты
гораздо опаснее танков. Каждый выпустил по две ракеты. Одна оставила воронку
в земле. Остальные пять поразили немецкие танки. Две машины выдержали прямое
попадание, три загорелись. Нескольким танкистам удалось выскочить  из люков,
но большинство погибли.
     По вертолетам начали стрелять 20-миллиметровые зенитки. Во время рейда,
когда  удалось  захватить  у ящеров  плутоний, немцы объединили свои  силы с
партизанами, которые  использовали разбирающуюся на части горную модификацию
этих орудий. Теперь и вермахт начал поставлять своим войскам легкие зенитки,
которые представляли серьезную угрозу вертолетам.
     Зенитчики  добились успеха. Вертолетам пришлось отступить.  Более того,
за одним  из  них потянулся хвост дыма.  Ягер отчаянно молился  всем  богам,
чтобы он рухнул на землю, но машина продолжала держаться в воздухе.
     Между  тем  две передовые танковые роты  прорвали первую линию  обороны
ящеров. Однако им не  удалось подавить  все огневые  точки  неприятеля; пули
свистели над головой  Ягера,  рикошетом отскакивали от брони  танка. Отлично
разбираясь  в  тактике ведения  боя,  ящеры  пытались уничтожить  командиров
противника. Ягер счел за лучшее нырнуть обратно в башню.
     -- Мы их тесним, -- сказал он, ведя наблюдение  через перископ. -- Если
удача нас не оставит, мы прорвемся в  расположение артиллерийских  батарей и
нанесем ящерам серьезный урон.
     И  тут затаившийся  в кустах  броневик выпустил ракету  в танк,  шедший
всего в ста  метрах перед машиной Ягера. По чистой случайности Ягер  как раз
смотрел через перископ в ту самую точку, откуда вылетела ракета.
     -- Стоп! -- закричал Ягер. -- Бронебойным, заряжай!
     --  Бронебойным. -- Вольфгангу Эшенбаху,  считаясь с уставом,  пришлось
превысить дневную норму.
     С легким кряхтением он поднял снаряд с  черной головкой и вложил  его в
затвор пушки.
     --  Направление триста градусов, расстояние семьсот метров, может быть,
немного  меньше, --  скомандовал Ягер.  Башня  начала поворачиваться  против
часовой стрелки.
     -- Я его вижу, сэр, -- доложил Клаус Майнеке. -- За кустами, _да?_
     -- Точно, -- кивнул Ягер. -- Огонь по...
     Прежде чем он  договорил, Майнеке выстрелил. При закрытом  люке шум был
не таким уж страшным,  но  отдача сотрясла  "пантеру". Из казенника вылетела
гильза;  Эшенбах успел  вовремя  отпрыгнуть  в  сторону  Едкий запах кордита
наполнил воздух
     -- Попадание!  --  закричал Ягер  -- Попадание! Мы его достали,  Клаус.
Вперед! -- Последний приказ относился  к водителю: стоящий танк представляет
собой идеальную цель для противника.
     Двигатель  Майбаха  взревел.  "Пантера"  рванулась  вперед  Наступление
продолжалось.


Глава 2

     Капитан  Ране  Ауэрбах вывел свой кавалерийский  отряд из Сиракуз, штат
Канзас,  и направился на восток к  Гарден-Сити  вдоль северного  берега реки
Арканзас. Он рассчитывал, что по дороге они непременно наткнутся на ящеров
     Жители  Сиракуз  махали руками вслед  ему и его ребятам  Следуя примеру
военных, они поднялись с восходом солнца Многие покинули свои фермы.
     -- Да пребудет с вами Бог, парни, -- крикнул им  вслед какой-то мужчина
в рабочем комбинезоне.
     -- Покажите им, где раки зимуют.
     -- Будьте осторожны, -- попросили двое.
     --  Мы постараемся,  --  ответил  Ауэрбах,  прикоснувшись  указательным
пальцем правой руки к полям шляпы.
     Высокий и худой Ране  большую часть жизни провел на открытом воздухе. И
потому  у  любого,  кто смотрел на его морщинистое загорелое лицо, возникало
ощущение,  будто  он  старше  своих  тридцати двух  лет Впрочем, большинство
фермеров  выглядели  точно  так же,  но  тягучий  техасский акцент  Ауэрбаха
выделялся на фоне простой канзасской речи, как рыжая рысь в стаде койотов.
     Его заместитель, лейтенант  Билл Магрудер, родился в Виргинии,  и в его
речи то и дело проскакивали мягкие южные нотки.
     -- Жаль оставлять такой чудесный городок, -- заметил он.
     -- Симпатичный, верно? -- отозвался Ауэрбах.
     Сиракузы  гордились своими зарослями  тополей, ив и других деревьев. На
огромном  пространстве  Великих  Равнин  похожего  места  не  сыскать.  Сюда
приезжали  специально издалека, за  многие сотни  миль,  чтобы отдохнуть под
развесистыми кронами чудесных деревьев. Точнее, приезжали прежде -- до того,
как здесь объявились ящеры.
     -- Ваш дед, наверное,  ехал по этой дороге,  отправляясь на Гражданскую
войну? -- спросил Магрудер.
     --  Два моих прадеда были техасскими кавалеристами, -- ответил Ауэрбах.
--  Один  сражался  на  территории, принадлежавшей индейцам  --  там  сейчас
Оклахома,  -- и в Миссури, так что он наверняка пару раз  побывал в Канзасе,
но так далеко  на запад,  думаю, не забирался. От тех  времен  тут ничего не
осталось.
     -- Скорее всего, вы правы, -- проговорил Магрудер.
     Они  продолжили  путь  в молчании, которое прерывал лишь  звон упряжи и
ровный стук копыт. Чуть в  стороне, к северу, параллельно реке Арканзас  шло
шоссе 50, но лошадям легче идти по земле, чем по асфальту.
     Примерно каждые сто метров  вдоль шоссе попадались брошенные  машины --
по одной или  сразу  группками. Некоторые из них не  смогли продолжить  путь
просто потому, что  у  них кончился  бензин, а достать  новый теперь  негде.
Других   расстреляли  ящеры  в  самом  начале   вторжения,  когда  вражеские
истребители носились  повсюду и палили во все, что движется. Чуть дальше  по
дороге,  к востоку, начнут попадаться  разбитые  танки. Великая  Равнина  --
отличное место для сражения; жаль только, что у ящеров оружие  лучше,  и они
смогли воспользоваться преимуществами местности.
     -- А может быть, все не так плохо, -- пробормотал Ауэрбах, наклонившись
вперед, чтобы потрепать своего  коня по шее.  -- Иначе  ты  остался  бы  без
работы, а я стал бы еще одним механиком.
     Лошадь тихонько фыркнула, и  Ауэрбах  снова ее погладил. Если кавалерия
атакует  танки, как поляки  в  1939 году, это  верная  смерть -- к  тому  же
совершенно  бессмысленная.  А если ты  используешь  лошадей для того,  чтобы
добраться  до  нужного  места  быстрее  пехоты,  и  нападаешь  на  небольшие
гарнизоны неприятеля, ты приносишь пользу общему делу.
     -- Знаешь, на  самом деле мы не настоящая кавалерия -- в том смысле,  в
каком ее понимал Джеб Стюарт [Стюарт, Джеймс Юэлл Браун -- военный, во время
Гражданской   войны  выдвинулся  как   инициативный  военачальник  в   армии
Конфедерации; воевал в кавалерии], -- сказал Ауэрбах.
     -- Да, мы драгуны, -- спокойно проговорил  Магрудер.  Возможно,  что-то
его и  беспокоило, но он  не показывал  вида.  -- Мы  используем  лошадей  в
качестве транспорта,  а  потом покидаем  седла  и  сражаемся на  земле. Джеб
Стюарт  так  не  поступал  в отличие от  Бедфорда  Форреста  [Форрест, Натан
Бедфорд  --  торговец  скотом,  затем  работорговец,  дослужился  до  звания
генерала армии южан в ходе Гражданской войны].
     -- С  таким  оружием, как у  нас,  он  добился бы большего,  -- заметил
Ауэрбах.  -- Будь у Форреста автоматические  винтовки Браунинга, пулеметы  и
минометы,  мы сейчас  распевали  бы  "Дикси"  [Расположенные  на  юге  штаты
называли "Земля Дикси" (происходит от надписи на десятидолларовых банкнотах,
выпущенных  в  двуязычной   Луизиане  перед  Гражданской  войной;  "dix"  --
по-французски означает десять.  В 1859 году появилась песенка "Земля Дикси",
которая после образования Конфедерации  стала ее официальным гимном)] вместо
"Усеянного звездами знамени" [Государственный гимн США. Учрежден  конгрессом
в 1931 году, хотя до этого уже исполнялся в армии и ВМС].
     --  Если бы у Форреста имелось такое оружие, уж  можете не сомневаться,
проклятые янки тоже  таким обзавелись  бы, -- возразил Магрудер. -- И  тогда
жертв было бы больше, а конечный результат не изменился бы. По крайней мере,
так мне  кажется.  По правде говоря, сейчас меня не слишком заботит,  что мы
поем в качестве национального гимна, только бы не песни ящеров.
     В ответ Ауэрбах молча кивнул. Отряд миновал  руины  крепости Форт-Обри,
расположенной  примерно  в  четырех  милях   к  востоку  от  Сиракуз.  После
Гражданской  войны  военные  использовали  ее в  качестве базы,  откуда вели
боевые действия против индейцев.  С тех пор в здешних краях никаких сражений
не происходило. До нынешнего момента.
     Высоко в  синем небе самолет ящеров, направлявшийся на запад, прочертил
ровную белую  полосу.  Оглушительный рев  двигателей здесь, внизу, напоминал
тихий мирный шепот.
     Билл  Магрудер погрозил кулаком крошечной  серебристой  точке.  Ауэрбах
прекрасно понимал его чувства.
     -- Хорошо, что он гоняется не за нами, -- только и сказал он.
     -- Да, сэр, -- ответил Магрудер.
     Им  уже довелось  пережить  атаки  военных  самолетов  ящеров,  которые
убивали людей и лошадей не хуже,  чем танки  неприятеля. Впрочем,  вертолеты
представляли еще более  серьезную опасность.  Они  уничтожали все вокруг,  а
потом  улетали  восвояси, и спрятаться от них  было  практически невозможно.
Если  бы  кавалерия  летала,  а  не  скакала  на конях, она  бы  обязательно
воспользовалась вертолетами.
     Ауэрбах следил за самолетом ящеров, пока тот не скрылся из виду.
     -- Последнее время я постоянно думаю о том, что у этих тварей на борту,
--  сказал он. --  А вдруг такие же бомбы, что уничтожили Вашингтон, или те,
что  использовали  русские  к  югу   от  Москвы?  Стоит  только  начать   --
остановиться будет трудно.
     -- Откуда мне знать? -- ответил Магрудер. -- Я только хотел бы, чтобы и
у нас были такие же. Как вы думаете, мы сможем их сделать?
     -- Надеюсь, -- проговорил Ауэрбах.
     Он вспомнил  рюкзак, который полковник  --  как же  его звали? кажется,
Гровс, вот как! -- тащил  всю дорогу  от  Бостона до Денвера, через  Канаду.
Ране возглавлял отряд,  сопровождавший  Гровса на всем пути. Он не знал, что
находится  в  рюкзаке,  а  Гровс  на  эту тему  не  распространялся,  как  и
полагается  хорошему офицеру. Но если груз не имел отношения  к новой бомбе,
значит, Ауэрбах неожиданно резко поглупел.
     Он не стал  делиться своими соображениями  с Магрудером,  который тогда
еще не  входил  в его  отряд. Если Гровс не имел права говорить на эту  тему
даже с ним, командиром отряда сопровождения,  следовательно,  и ему  следует
помалкивать.
     До полудня оставалось еще  несколько часов, когда кавалеристы въехали в
Кендалл, расположенный в двенадцати  милях от  Сиракуз.  Если Сиракузы можно
назвать  маленьким городком, то Кендалл  по  сравнению с ними -- всего  лишь
крошечная пыльная деревушка,  дремлющая на берегу реки Арканзас. Ауэрбах дал
лошадям передохнуть,  пощипать травки, напиться из речки. А сам направился в
лавку  -- посмотреть, нельзя ли  купить здесь что-нибудь стоящее. Оказалось,
150  жителей  городка  за  последний  год  опустошили  ее  так,  что  в  ней
практически ничего не  осталось.  Местные жили тем, что давали фермы, совсем
как деды и прадеды после окончания войны Штатов.
     Когда  отряд  покинул Кендалл, Ауэрбах приказал двум  парням  с  рацией
отправиться вперед  на разведку. Он знал, что ящеры находятся в Гарден-Сити,
в  сорока  милях  к.  востоку.  И  сомневался,  что  обнаружит  их в Лакине,
располагавшемся в  пятнадцати  милях, но все-таки  решил принять необходимые
меры, чтобы не подвергать отряд ненужной опасности.
     Кроме  того, он приказал  своим  людям растянуться в цепочку. Даже если
произойдет худшее -- иными словами, на них нападут с воздуха, -- кому-то  из
отряда удастся спастись.
     Минуты превращались  в  часы,  время  шло.  Пот капал с  длинного  носа
Ауэрбаха, пропитал под мышками куртку цвета хаки. Ране снял шляпу и принялся
обмахиваться -- помогло, но не слишком.
     Вокруг  царили  мир и покой,  словно  и не было никакой войны. Работали
ветряные  мельницы,  вода  питала  поля,  засеянные  пшеницей,  кукурузой  и
свеклой. Почти на каждой . ферме имелись курятники, время от времени Ауэрбах
слышал,  как  кудахчут куры и пищат цыплята. Коровы  и  овцы щипали траву, а
свиньи  бродили  по полям в поисках съестного.  Несмотря  на то  что морские
поставки  продовольствия  давно ушли в прошлое, местные  жители  по-прежнему
питались неплохо.
     Отряд приблизился к Лакину, когда  день клонился к вечеру. Ауэрбаха это
вполне устраивало: если город  захвачен ящерами,  во  время  сражения солнце
будет светить неприятелю в глаза.
     --  Сэр, -- к Ауэрбаху  подскочил радист. -- Генри и Ред сообщают,  что
видели колючую проволоку, которую  используют  ящеры. Они  спешились  и ждут
нас.
     -- Хорошо
     Ауэрбах остановил коня и достал бинокль. Он не сумел разглядеть никакой
проволоки, но  разведчики подошли к  городу  ближе, чем он Скопление крупных
строений вдалеке напоминало  военные  бараки. Ауэрбах навел на них бинокль и
тихонько  рассмеялся  -- ему удалось  прочитать надпись крупными  буквами на
стене одного здания: "Государственная школа Кирни".
     -- Передай ребятам, что мы скоро будем, -- приказал он радисту.
     -- Слушаюсь, сэр.
     Радист быстро заговорил в микрофон.
     -- Конюхи! -- скомандовал  Ауэрбах, надеясь, что солнце и в самом  деле
будет светить неприятелю в глаза и ящеры, засевшие в Лакине, не заметят  его
отряда.
     В противном случае их ждут серьезные неприятности, возможно, фатальные.
     Во время войны Штатов один человек из каждых четверых  держал  лошадей,
пока  остальные  сражались  на  земле. Отряд  Ауэрбаха  уже  потерял  десять
человек, Раису следовало позаботиться о том, чтобы свести потери к минимуму.
Если один человек будет присматривать за пятью  лошадьми, в бой вступит  еще
один солдат.
     Кое-кто  из   парней,   которым  приходилось  оставаться   с  лошадьми,
возмущался вынужденным бездействием;  Ауэрбах постоянно менял  коноводов, по
справедливости.  Впрочем, некоторые радовались, избегая  необходимости вновь
подвергнуть свою жизнь опасности. Ауэрбах делал вид, что не замечает  этого.
Нельзя же все время быть героем.
     Ауэрбах  не знал,  сколько  ящеров засело  в Лакине.  Они здесь  совсем
недавно... Удалось ли  им  как следует  укрепить  свои позиции? В его отряде
семьдесят человек;  если  придется  иступить  в бой  с батальоном,  их  ждет
неминуемая смерть.  Но с какой стати ящерам оставлять целый батальон в богом
забытой дыре Под названием Лакин, штат Канзас?
     Отряд  подошел  к  наиболее удобной позиции с  точки  зрения  установки
пулеметов  и минометов.  Тяжелое  оружие несколько  ограничивало продвижение
кавалеристов  вперед. Сам Ауэрбах  хотел бы подобраться к городу поближе, но
зачем же  добровольно  напрашиваться на  неприятности?  На открытой  равнине
ящерам легко заметить приближающийся отряд.
     Минометчики решили обосноваться примерно в миле  от города. Ред и Генри
привязали своих  лошадей  к  ограде  неподалеку. Ред  О'Нейл  показал  рукой
куда-то вперед.
     -- Видите, сэр? Они окружили проволокой школу -- по периметру.
     -- Хм-м-м. --  Ауэрбах посмотрел в ту сторону,  куда показывал Ред.  --
Точно, проволока. И окопы. Только почему-то пустые.
     -- Нет,  сэр, не пустые, -- возразил О'Нейл. -- Ящеры сидят там, можете
не сомневаться. Просто не ждут никого в гости.
     -- Может быть, и не ждут. А возможно, подготовили нам ловушку.
     Ауэрбах потер подбородок, заросший густой щетиной. Он  решил, что скоро
станет похож  на настоящего солдата  времен  Гражданской войны. Вздохнув, он
проговорил:
     -- Пожалуй, придется проверить.
     Никто  не стал спорить. Да и с какой  стати? Ауэрбах -- их капитан, ему
платят  за то, чтобы  он принимал решения.  В глубине души он  пожалел,  что
никто не попытался отговорить его от  этой затеи  -- атаковать ящеров. Отряд
снялся с места  и  двинулся  по  направлению  к школе. Ауэрбах шепотом отдал
приказ, и один из  пулеметных расчетов двинулся вперед, а  другой  налево, в
противоположную сторону от реки Арканзас, чтобы обойти врага с фланга.
     Ауэрбах поспешил  за своими  людьми  --  в голове у него  застряла одна
только мысль:  "Ну почему же Канзас такой плоский?" Он чувствовал себя жуком
на тарелке, ползущим к человеку, который держит в руках мухобойку размером с
Даллас.  Прошло  совсем  немного  времени,  и он  уже не  бежал, а  медленно
пробирался вперед по сухой траве.
     Возле школы возникло какое-то  движение. Ауэрбах замер на месте. Кто-то
выстрелил. И тут, словно по команде, открыл огонь весь его отряд. Часть окон
в  школьном  здании была разбита давно,  за короткую  долю секунды  вылетели
стекла почти из всех остальных.
     Ящеры   начали   отстреливаться:  на  крышах  зданий  были  установлены
пулеметы.  Ауэрбах  тихонько  присвистнул --  получился  звук,  напоминающий
лошадиное фырканье. Похоже, развлекательной прогулкой тут не пахнет.
     Ударили  минометы.  Мина  просвистела   в  воздухе  и  приземлилась   в
пятидесяти ярдах от школы. Другая пролетела над зданием.
     "Пристреливаются", -- подумал Ауэрбах.
     Затем мины посыпались на здания, один из пулеметов неожиданно замолчал,
и Ауэрбах радостно завопил.
     Примерно после  пятнадцати залпов минометы перестали  стрелять. Земляне
уже  знали, что если слишком долго  вести  огонь с  одного  и того же места,
ящеры  обязательно  накроют  стрелков.   Кроме  того,  неприятель  наверняка
запросил  поддержки  с  воздуха.  Артиллерию  нужно  беречь  --  даже старый
миномет. Если враг не  сможет  тебя обнаружить, значит, ему не удастся  тебя
расстрелять.
     Одно из  зданий школы загорелось,  и  оттуда  высыпали  ящеры.  Ауэрбах
прицелился и выстрелил. Ящер растянулся на траве и остался лежать, судорожно
подергивая ногами. Ауэрбах выстрелил  еще  раз,  но  промахнулся  и  сердито
выругался.
     Часть отряда уже вошла  в  Лакин, и потому  огонь по школе велся с трех
сторон.  Ауэрбах  прислушался  -- судя  по  звуку  выстрелов,  к его ребятам
присоединились местные  жители. Ауэрбаху  отчаянно  захотелось несколько раз
хорошенько стукнуться головой о  жесткую землю  маленького окопчика, который
он для себя вырыл. Через несколько минут кавалерии придется отсюда  драпать.
Неужели лакиниты  -- или как они там себя