м  интересов  рабочих  и  простых  солдат  и матросов,  которые
помогли им сбросить классово чуждый режим Керенского.
     -- Наступит день,  когда  вы  подниметесь  на  соответствующую  ступень
развития и поступите точно так же, -- заявил Молотов.
     Если  раньше ящеры  испытывали явное отвращение к обсуждаемому вопросу,
то  теперь они пришли  в ярость. Они снова начали производить звуки, которые
напоминали  Молотову кипящий  самовар.  Атвар  буквально  выплевывал  слова.
Переводчик  продемонстрировал мастерство  владения  русским  языком,  осыпав
Молотова градом оскорблений.
     --  Вы, Большие Уроды, самые  необразованные и одиозные существа, каких
только можно себе представить. А уж советские люди выделяются своей особенно
извращенной дикостью. Сделать такое  предположение... -- Атвар  снова  начал
пускать пузыри и шипеть.
     Молотов  не  обращал  внимания  на  оскорбления, однако  ему  с  трудом
удавалось  удерживать очки,  норовившие соскочить с  носа из-за невесомости.
Когда Молотов наконец справился с ними, он ответил:
     -- Мы не любим друг друга. Это для меня не новость. Неужели вы призвали
меня только для того, чтобы  освежить мне память, или у вас  есть  серьезные
дипломатические предложения?
     Слова Молотова заставили Атвара почувствовать профессиональное уважение
к противнику и вынудили вернуться к предмету переговоров.
     -- Я призвал  вас сюда  для  того,  чтобы  предупредить: ни  при  каких
обстоятельствах  мы не станем  терпеть  использования  ядерного оружия любой
тосевитской  империей и  оставляем  за собой право  нанести ответный  удар в
удобное для себя время.
     -- Я  могу  говорить только  от  имени  Советского  Союза.  Миролюбивые
рабочие и  крестьяне, несомненно, отвергнут требования, сделанные с  позиции
силы,  -- ответил Молотов.  -- Мы также оставляем за  собой  право нанесения
ответных  ударов, в особенности учитывая,  что ваши  войска вторглись в нашу
страну  без всякой на то причины и без объявления войны. Кроме  того, я могу
предположить, что и остальные нации поведут себя аналогичным образом.
     --  Остальные  империи...  -- Атвар  сделал  небольшую паузу,  а  потом
продолжал: -- Мы  уверены, что остальные тосевитские  империи также работают
над созданием атомного оружия. Откуда вы знаете, что они применят его против
нас,  а не против  вашей страны? Дойчевиты, например,  уже построили ракеты,
которые могут доставлять бомбы к месту назначения.
     Молотов едва не выдал себя, рассмеявшись. Ящеры  пытались посеять рознь
между  своими врагами, что представляло бы серьезную опасность, если  бы они
не проделывали  это  так  явно.  Даже  Риббентроп  не  попался  бы  в  такую
элементарную ловушку.
     --  Да, перед вашим  появлением Германия и Советский Союз,  Германия  и
Великобритания,  Япония и Соединенные Штаты были врагами. Однако мы забыли о
своей вражде -- вы представляете для нас слишком серьезную  опасность,  и мы
не можем позволить себе воевать друг с другом.
     Это был тот редкий случай, когда дипломатия и правда шли  рука об руку.
Люди  сражались  друг  с  другом  приблизительно  на  равных.  Ящеры  далеко
опередили все нации Земли. И если  они захватят власть, людям никогда из-под
нее не вырваться. Даже гнусный безумец Гитлер понял, что это так.
     -- Вы не можете не понимать, что ваша  борьба не имеет никакого смысла,
-- заявил Атвар.
     -- Классовая борьба  есть двигатель исторической диалектики, -- ответил
Молотов. -- Она никогда не бывает бесполезной.
     -- Я понимаю ваши слова по  отдельности, Вячеслав Михайлович, но вместе
они  не  имеют ни  малейшего смысла,  -- признался  переводчик.  -- Что  мне
сказать благородному адмиралу?
     -- Скажите, что мы ни при каких  обстоятельствах не прекратим сражаться
с  вами и  будем использовать все виды оружия, чтобы уничтожить ваши силы на
территории  Советского  Союза,  -- заявил  Молотов.  --  Никакие  угрозы  не
заставят нас отказаться от борьбы.
     Переводчик зашипел и защелкал, а Атвар защелкал и зашипел в ответ.
     -- Вы пожалеете о своем решении, -- наконец сказал переводчик.
     -- О любом другом решении я пожалею гораздо больше, -- ответил Молотов.
     Он ни на  йоту не погрешил против истины: если бы он осмелился  хоть на
сантиметр отступить от курса, который наметил для него генеральный секретарь
партии большевиков Советского Союза, --  Сталин немедленно расстреляет  его,
причем без малейших  колебаний или сожалений. Однако Молотов сказал правду и
в  более широком  смысле. Капитуляция означала многолетнее рабство не только
для Советского Союза, но и для всего человечества.
     Как  и  всякий  истинно  верующий человек,  Молотов не сомневался,  что
историческая  диалектика  неизбежно  приведет  к  пролетарской  революции  у
ящеров. Однако он уже достаточно  хорошо знал историю инопланетян и понимал:
революции людям придется ждать тысячи лет.
     * * *
     Бригадный генерал  Лесли Гровс  повесил  над  письменным столом  своего
кабинета  в  Денверском  университете лозунг: "СДЕЛАЙ ЭТО  ВО ЧТО БЫ  ТО  НИ
СТАЛО".
     Он  поставил  свою подпись под  донесением и встал: крупный рыжеволосый
человек  с  большим животом;  энергии Гровса  хватило  бы  на  трех  обычных
смертных.  Энергия в сочетании с  организаторским талантом  превратила его в
первоклассного военного инженера и поставила во главе секретного  проекта по
производству американской атомной бомбы.
     Надевая фуражку, Гровс бросил взгляд на лозунг. Он использовал всю свою
неуемную  энергию на то,  чтобы  Соединенные  Штаты  создали  первую атомную
бомбу, но его опередили русские -- кто бы мог подумать?
     Неудача ранила  его  гордость. Проигрыш гонки немцам мог бы привести  к
катастрофе,  если бы не появились ящеры. Однако при нынешних обстоятельствах
он  нисколько не  удивился бы успеху  Германии --  ведь именно немцы открыли
деление атомного ядра. Но русские...
     -- Русские, -- пробормотал он, расхаживая по кабинету.  -- Они получили
слишком большое преимущество.
     Русские и  немцы  поделили между собой захваченный неподалеку от  Киева
груз  плутония, принадлежавший ящерам. И только из-за вмешательства польских
евреев, перехвативших  курьера, немцам пришлось  еще раз  располовинить свою
часть  добычи.  Физики  американской  Металлургической  лаборатории получили
половину  немецкой доли  плутония. В  результате ни немцы,  ни американцы не
могли сделать из него бомбу. А вот если русские ни с кем больше не делились,
то у них оказалось вполне  достаточно бесценного вещества  для  производства
_одной_ атомной бомбы.
     -- Ладно, допустим, они использовали плутоний ящеров, -- продолжал свои
рассуждения Гровс.
     Не имеет значения. Важно другое -- русские опередили Соединенные Штаты,
а как они добились успеха, теперь никого не интересует.
     Подобные  мысли терзали не только  Гровса. С  того самого  момента, как
взорвалась  русская бомба, денверские газеты вопили,  что  США обязаны  были
обрушить на ящеров атомную бомбу первыми. Ни в  одной из статей репортеры не
продемонстрировали  ни  малейшего  понимания  принципов  устройства  атомной
бомбы,  и никто из  них (благодарение Богу!) не подозревал о том, чем сейчас
занимается Металлургическая лаборатория Денверского университета.
     По  пути  из своего кабинета  к  футбольному  полю, под которым  физики
построили  атомный  реактор, Гровс  прошел  мимо  сержанта,  сопровождавшего
пленных ящеров. Сэм Игер и инопланетяне заметно подружились за то время, что
провели  вместе. Во всяком случае, разговаривали  они  между  собой на смеси
языка ящеров и английского.
     -- Доброе утро, генерал, -- сказал сержант, отдавая честь.
     -- Приветствую, недосягаемый  господин,  --  поздоровались  пленники на
своем шипящем английском.
     -- Доброе  утро, Игер, -- ответил Гровс и поднес ладонь  к козырьку. Он
даже кивнул ящерам. -- Ульхасс, Ристин.
     Ящеры  казались  вполне  безобидными.   Ростом   и   телосложением  они
напоминали  худого  десятилетнего  ребенка  с  чешуйчатой  зелено-коричневой
кожей.  Их  тела от  бедер  и  выше  были  наклонены немного вперед  --  что
компенсировал  обрубок  толстого  хвоста.  Пальцы рук  и  ног  заканчивались
когтями. Ящеры обладали  выдающимися вперед челюстями  со множеством  мелких
острых  зубов и  длинным  раздвоенным языком, как у змей.  Глаза  напоминали
глаза хамелеона и располагались  на  двигающихся  независимо  друг  от друга
бугорках -- благодаря чему инопланетяне могли одновременно смотреть в разные
стороны.  Впрочем, именно  эти  диковинные  существа поставили  США  в такое
тяжелое положение.
     Гровс тяжело зашагал  дальше. Главное здание  лаборатории  находилось в
северной  части  университетского  городка,  довольно  далеко  от  стадиона.
Длительные  пешие  прогулки  помогали   генералу  худеть.  Как,  впрочем,  и
урезанные  пайки, которыми  теперь  приходилось  довольствоваться  всем  без
исключения.  Однако  он  все  еще  не  был  худым.  Если  бы  обстоятельства
развивались иначе, Гровс, наверное,  выглядел  бы как дирижабль,  на которых
летают военные в Нью-Джерси.
     Возле  стадиона Гровсу отсалютовал часовой. Генерал  с  удовлетворением
отметил,  что с воздуха ящеры его ни за что не смогли бы заметить -- часовой
прятался в  укрытии.  Едва  ли не самая  главная  их задача  -- сохранить от
ящеров в тайне само существование ядерного проекта Соединенных Штатов.
     Под стадионом  было сумрачно и душно. Днем Денвер напоминал раскаленную
жаровню, а  ночью воздух  быстро остывал  -- ведь город находился высоко над
уровнем  моря.  Физики и  техники,  отвечающие  за реактор, поздоровались  с
Гровсом. Он не пользовался всеобщей любовью, но с ним  считались -- генерала
такое положение дел вполне устраивало.
     -- Насколько нам  удалось  продвинуться  вперед? -- спросил он у Энрико
Ферми.
     -- Еще на один  день, --  ответил физик. -- Выход  плутония из реактора
продолжает увеличиваться.
     -- Недостаточно быстро, -- проворчал Гровс.
     Реактор производил несколько граммов плутония в день. Соединенные Штаты
нуждались   в  _килограммах_,   которые  следовало  прибавить  к   веществу,
доставленному с территории Советского  Союза через немецкого курьера, бойцов
еврейского Сопротивления в Польше и, наконец, на английской подводной лодке.
Гровс лично сопровождал  плутоний от Бостона до Денвера,  где ему  сообщили,
что привезенного им количества не хватит для создания бомбы. Воспоминания об
этом до сих пор вызывали у генерала неприятные ощущения.
     Ферми пожал плечами -- истинно итальянский жест.
     -- Генерал, я не в силах изменить законы природы. Я могу лишь применять
их наиболее эффективно: именно таким образом нам удастся несколько сократить
объявленный  ранее  срок  окончания  работ. Но  для того  чтобы  существенно
увеличить производство, необходимо построить новые  реакторы.  Другого  пути
нет.
     -- На это тоже требуется время, -- сказал Гровс.
     Под  трибунами  с  противоположной  стороны футбольного  поля  строился
второй  атомный  реактор.  Оксида  урана  у них  было  достаточно.  А  вот с
получением   сверхчистого   графита   возникли   проблемы.   Гровс   обладал
превосходными организаторскими способностями, но ящеры превратили дороги США
в сущий кошмар.
     -- На самом  деле нам нужно построить реакторы новой, более эффективной
конструкции,  --  сказал Ферми.  --  Для  этих  целей лучше  всего  подходит
Ханфорд, округ Колумбия,  -- там много  воды для охлаждения. К тому же  этот
регион максимально удален от ящеров...
     -- Не могу с вами  согласиться,  -- перебил его Гровс. -- Насколько мне
известно, у них в Айдахо имеется база, в паре сотен миль к востоку.
     -- Совсем небольшая. -- Ферми собрал пальцы в щепотку,  чтобы показать,
какая она маленькая,  -- Как только профессор Ларссен вернется и подтвердит,
что место действительно нам подходит, мы начнем там строительство.
     --  Да,  как  только  Ларссен  вернется,  --  без   особого  энтузиазма
проговорил Гровс.
     Уж  лучше бы  Ларссен вовсе не  возвращался. Да, конечно,  у него  есть
основания обижаться на судьбу. Ларссена отправили с важной и опасной миссией
(сейчас любое длительное путешествие становится очень опасным), а  его жена,
решив, что он погиб, влюбилась  в сержанта Игера  --  тогда еще капрала,  --
вышла  за него замуж и  забеременела. Когда же выяснилось,  что Ларссен жив,
она  решила  остаться с Игером. Подобные события не  способствуют  улучшению
характера.
     Но, черт подери,  человеку  не следует  распускаться. Ведь речь идет не
только  о его  работе.  Он мешает своим коллегам.  Гровс не стал  возражать,
когда Ларссен вызвался отправиться на разведку в  Ханфорд, но не ждал ничего
хорошего от его возвращения.
     --  Профессору Ларссену  пришлось  многое  пережить, --  сказал  Ферми,
почувствовав раздражение в голосе Гровса.
     --  Профессор  Ферми, вся страна -- проклятье, весь мир!  -- переживает
трудные времена, -- возразил Гровс. -- Так что он не единственный. Он должен
прекратить жаловаться на судьбу и взять себя в руки.
     Гровс наклонился над Ферми, используя для  большей  убедительности свой
рост  и  массу. Генерал  не  особенно  возвышался  над  итальянцем,  но  был
значительно шире и массивнее.
     -- Прошу меня простить, генерал, -- сказал  Ферми, -- но мне необходимо
сделать кое-какие вычисления. -- И Ферми удалился.
     Гровс  крякнул.  Победа  над  корректным  профессором  физики приносила
удовлетворения  не  больше, чем  стрельба по рыбам  в  бочке -- да,  удалось
попасть  в  цель, но  что с  того?  Когда у  тебя  серьезные проблемы, такие
перепалки не доставляют радости.
     Кроме того, ему  не  следовало  слишком сильно  давить на  Ферми. Гровс
знал, что прекрасно разбирается в своем деле. Не так уж много людей сочетают
в себе  качества  толкового  инженера  и  классного администратора. Но  если
завтра он вдруг умрет,  Джордж Маршалл найдет  для него  достойную замену. А
вот кем заменить Нобелевского лауреата в области физики?  Да никем --  вот и
весь ответ.
     Гровс  ни  секунды  не сомневался  в том, что бомбу создать необходимо:
сначала одну, использовав  захваченный у ящеров  плутоний, а потом и другие,
на основе плутония, произведенного людьми. Технология  известна, необходимые
ресурсы собраны... Соединенным Штатам осталось только дождаться результатов.
     Проблема в том, что  они не  могут  позволить себе ждать. До завершения
работ  еще целый год, может быть, даже больше.  Какую  часть страны сохранят
для себя американцы к тому моменту, когда будут готовы взорвать бомбу?
     "Слишком мало", -- мрачно подумал Гровс.
     Ребята с танками, пушками и  самолетами делают все, что в  их силах, но
этого недостаточно.
     Из чего следует, что каждый день,  на  который  ему удается  приблизить
создание  бомбы, может стать днем, который спасет Соединенные Штаты. Никто в
стране  не   взваливал  на   свои  плечи  такую  ответственность  со  времен
Гражданской войны. Оставалось лишь  надеяться, что они  окажутся  достаточно
широкими, чтобы выдержать ее груз.
     * * *
     Ристин  переправил бейсбольный мяч Сэму Игеру. Ящер держал  мяч, словно
гранату, но  бросок получился  вполне приличным.  Мяч  с треском  врезался в
потрепанную рукавицу Сэма.
     -- Молодец, -- похвалил он и перекинул мяч Ульхассу.
     Рукавица Ульхасса казалась еще более потрепанной, но не в рукавице было
дело. Ящер  сделал встречное движение к мячу, словно пытался его оттолкнуть,
а не поймать. Естественно, у него ничего не получилось.
     --  Глупая яйцеобразная  штука,  -- пожаловался Ульхасс на своем языке,
наклонившись,  чтобы   подобрать  мяч  в  траве,  и  выразительно  кашлянул,
подчеркивая тем самым, что именно так он и думает.
     Игер почувствовал прилив гордости -- он понимал почти все, что говорили
ящеры. Да, он не отличается особым умом;  всего несколько дней назад получил
третью нашивку на погонах. К тому же до появления ящеров он всего лишь играл
за "Декатур Коммодорз" в третьей лиге. Его даже в армию не взяли, потому что
он носил вставные челюсти -- верхнюю и нижнюю, сувенир,  доставшийся  ему от
эпидемии инфлюэнцы в 1918 году. Тогда он едва не умер и лишился всех зубов.
     Впрочем, Сэм всегда с  огромным интересом  читал "Эстаундинг"  и другие
научно-фантастические   журналы.   После  появления   ящеров   армии   стало
безразлично, собственные  у него зубы  или нет. Теперь их интересовало  лишь
одно: есть ли  у тебя пульс -- если да, ты  годен к военной службе. Поэтому,
когда его часть захватила в Иллинойсе нескольких ящеров, он  сам вызвался их
сопровождать... и учить язык инопланетян.  В результате оказался в Денвере и
работал рядом не  только с ящерами, но и с самыми  лучшими учеными,  которые
пытались получить у Ристина и Ульхасса информацию  для создания американской
атомной бомбы.
     "Совсем неплохо для среднего игрока в бейсбол", -- подумал Игер.
     Ульхасс бросил мяч Ристину. Ристин от природы оказался спортивнее,  чем
его товарищ, а может быть, просто умнее. Ему  удалось сообразить, как ловить
мяч  при помощи  бейсбольной рукавицы:  дать ему проскочить  внутрь, а потом
сомкнуть пальцы, чтобы он не выпал.
     Однако  бросал он  по-прежнему неправильно.  Сэму пришлось подпрыгнуть,
чтобы поймать мяч.
     -- Прошу прощения, недосягаемый господин, -- сказал Ристин.
     -- Не имеет значения. Никто счет не ведет.
     Игер  поправил прядь  русых  волос, выбившихся из-под  пилотки. И снова
бросил  мяч Ульхассу. Если  забыть о внешности его партнеров, сцена  в  духе
американской жизни:  трое  парней  играют в  мяч  в  университетском городке
погожим  летним днем.  Вполне  в  стиле  Нормана  Рокуэлла [Рокуэлл,  Норман
(1894-1978), художник, иллюстратор, автор множества реалистических картин из
жизни маленького американского городка. (Здесь и далее при отсутствии других
указаний примечания переводчиков)] --  только вот Рокуэлл никогда не рисовал
ящеров с бейсбольной рукавицей.
     Словно  для того, чтобы картина стала еще больше  похожа  на снимок  из
субботней "Ивнинг пост", появилась Барбара. Сэм помахал ей рукой и расплылся
в широкой улыбке, он всегда радовался, когда ее видел, а сегодня она  надела
блузку из набивного ситца  и голубые  джинсы, которые носила, когда вышла за
него замуж в "крупном" городе Чагуотер, штат Вайоминг. Даже Игер, который за
семнадцать лет игры в профессиональный бейсбол стал крупным специалистом  по
географии Соединенных Штатов, впервые попал в этот крошечный городок.
     Интересно,  подумал  он, как  долго она еще  сможет  носить  джинсы.  У
Барбары  была  отличная  фигура --  но когда она  раздевалась,  беременность
становилась  заметной. По подсчетам  Сэма, они  зачали малыша  в свою первую
брачную ночь.
     -- Привет, милая,  --  сказал  Игер,  когда  Барбара  подошла к ним. --
Что-то  случилось?  --  Вопрос   получился  неожиданно   серьезным;  вопреки
обыкновению Барбара не улыбалась.
     -- Генерал Гровс  послал меня за тобой, -- ответила  она. -- Он сказал,
что у него для тебя новый приказ.
     --  Новый приказ? -- Сэм скорчил гримасу. -- Только  я подумал, что мне
нравится здесь работать. А он не объяснил, в чем дело?
     Барбара покачала головой. Ее волосы,  лишь немного  темнее, чем у него,
разлетелись в разные стороны.
     -- Я спросила, но он не ответил. Сказал, что хочет сообщить тебе лично.
     -- Мне это не нравится, -- буркнул Игер.
     Всякий раз, когда генерал хочет лично отдать приказ сержанту, случается
что-нибудь необычное. Вполне возможно, сержанта ждет серьезная опасность. Но
если  Сэма  вызывает   генерал  Гровс,  ответить  отказом  невозможно.  Игер
повернулся  к Ульхассу  и  Ристину  и заговорил  на  смеси  языка  ящеров  и
английского, которой обычно пользовался при общении с ними:
     --  Пошли,  ребята,  послушаем,  что  скажет недосягаемый