Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
376 -
377 -
378 -
379 -
380 -
381 -
382 -
383 -
384 -
385 -
386 -
387 -
388 -
389 -
390 -
391 -
392 -
393 -
394 -
395 -
396 -
397 -
398 -
399 -
400 -
401 -
402 -
403 -
404 -
405 -
406 -
407 -
408 -
409 -
410 -
411 -
412 -
413 -
414 -
415 -
416 -
417 -
418 -
419 -
420 -
421 -
422 -
423 -
424 -
425 -
426 -
427 -
428 -
429 -
430 -
431 -
432 -
433 -
434 -
435 -
436 -
437 -
438 -
439 -
440 -
441 -
442 -
443 -
444 -
445 -
446 -
447 -
448 -
449 -
450 -
451 -
452 -
453 -
454 -
455 -
456 -
457 -
458 -
459 -
460 -
461 -
462 -
463 -
464 -
465 -
466 -
467 -
468 -
469 -
470 -
471 -
472 -
473 -
474 -
475 -
476 -
477 -
478 -
479 -
480 -
481 -
482 -
483 -
484 -
485 -
486 -
487 -
488 -
489 -
490 -
491 -
492 -
493 -
494 -
495 -
496 -
497 -
498 -
499 -
500 -
501 -
502 -
503 -
504 -
505 -
506 -
507 -
508 -
509 -
510 -
511 -
512 -
513 -
514 -
515 -
516 -
517 -
518 -
519 -
520 -
521 -
522 -
523 -
524 -
525 -
526 -
527 -
528 -
529 -
530 -
531 -
532 -
533 -
534 -
535 -
536 -
537 -
538 -
539 -
540 -
541 -
542 -
543 -
544 -
545 -
546 -
547 -
548 -
549 -
550 -
551 -
552 -
553 -
554 -
555 -
556 -
557 -
558 -
559 -
560 -
561 -
562 -
563 -
564 -
565 -
566 -
567 -
568 -
569 -
570 -
571 -
572 -
573 -
574 -
575 -
576 -
577 -
578 -
579 -
580 -
581 -
582 -
583 -
584 -
585 -
586 -
587 -
588 -
589 -
590 -
591 -
592 -
593 -
594 -
595 -
596 -
597 -
598 -
599 -
600 -
601 -
602 -
603 -
604 -
605 -
606 -
607 -
608 -
609 -
610 -
611 -
612 -
613 -
614 -
615 -
616 -
617 -
618 -
619 -
620 -
621 -
622 -
623 -
624 -
625 -
626 -
627 -
628 -
629 -
630 -
631 -
632 -
633 -
634 -
635 -
636 -
637 -
638 -
639 -
640 -
641 -
642 -
643 -
644 -
645 -
646 -
647 -
648 -
649 -
650 -
651 -
652 -
653 -
654 -
655 -
656 -
657 -
658 -
659 -
660 -
661 -
662 -
663 -
664 -
665 -
666 -
667 -
668 -
669 -
670 -
671 -
672 -
673 -
674 -
675 -
676 -
677 -
678 -
679 -
680 -
681 -
682 -
683 -
684 -
685 -
686 -
687 -
688 -
689 -
690 -
691 -
692 -
693 -
694 -
695 -
696 -
697 -
698 -
699 -
700 -
701 -
702 -
703 -
704 -
705 -
706 -
707 -
708 -
709 -
710 -
711 -
712 -
713 -
714 -
715 -
716 -
717 -
718 -
719 -
720 -
721 -
722 -
723 -
724 -
725 -
726 -
727 -
728 -
729 -
730 -
731 -
732 -
733 -
734 -
735 -
736 -
737 -
738 -
739 -
740 -
741 -
742 -
743 -
744 -
745 -
746 -
747 -
748 -
749 -
750 -
751 -
752 -
753 -
754 -
755 -
756 -
757 -
758 -
759 -
760 -
761 -
762 -
763 -
764 -
765 -
766 -
767 -
768 -
769 -
770 -
771 -
772 -
773 -
774 -
775 -
776 -
777 -
778 -
779 -
780 -
781 -
782 -
783 -
784 -
785 -
786 -
787 -
788 -
789 -
790 -
791 -
792 -
793 -
794 -
795 -
796 -
797 -
798 -
799 -
800 -
801 -
802 -
803 -
804 -
805 -
806 -
807 -
808 -
809 -
810 -
811 -
812 -
813 -
814 -
815 -
816 -
817 -
818 -
819 -
820 -
821 -
822 -
823 -
824 -
825 -
826 -
827 -
828 -
829 -
830 -
831 -
832 -
833 -
834 -
835 -
836 -
837 -
838 -
839 -
840 -
841 -
842 -
843 -
844 -
845 -
846 -
847 -
848 -
849 -
850 -
851 -
852 -
853 -
854 -
855 -
856 -
857 -
858 -
859 -
860 -
861 -
862 -
863 -
864 -
865 -
866 -
867 -
868 -
869 -
870 -
871 -
872 -
873 -
874 -
875 -
876 -
877 -
878 -
879 -
880 -
881 -
882 -
883 -
884 -
885 -
886 -
887 -
888 -
889 -
890 -
891 -
892 -
893 -
894 -
895 -
896 -
897 -
898 -
899 -
900 -
901 -
902 -
903 -
904 -
905 -
906 -
907 -
908 -
909 -
910 -
911 -
912 -
913 -
914 -
915 -
916 -
917 -
918 -
919 -
920 -
921 -
922 -
923 -
924 -
925 -
926 -
927 -
928 -
929 -
930 -
931 -
932 -
933 -
934 -
935 -
936 -
937 -
938 -
939 -
940 -
941 -
942 -
943 -
944 -
945 -
946 -
947 -
948 -
949 -
950 -
951 -
952 -
953 -
954 -
955 -
956 -
957 -
958 -
959 -
960 -
961 -
962 -
963 -
964 -
965 -
966 -
967 -
968 -
969 -
970 -
971 -
972 -
973 -
974 -
975 -
976 -
977 -
978 -
979 -
980 -
981 -
982 -
983 -
984 -
985 -
986 -
987 -
988 -
989 -
990 -
991 -
992 -
993 -
994 -
995 -
996 -
997 -
998 -
999 -
1000 -
1001 -
1002 -
1003 -
1004 -
1005 -
1006 -
1007 -
1008 -
1009 -
1010 -
1011 -
1012 -
1013 -
1014 -
1015 -
1016 -
1017 -
1018 -
1019 -
1020 -
1021 -
1022 -
1023 -
1024 -
1025 -
1026 -
1027 -
1028 -
1029 -
1030 -
1031 -
1032 -
1033 -
1034 -
1035 -
1036 -
1037 -
1038 -
1039 -
1040 -
1041 -
1042 -
1043 -
1044 -
1045 -
1046 -
1047 -
1048 -
1049 -
1050 -
1051 -
1052 -
1053 -
1054 -
1055 -
1056 -
1057 -
1058 -
1059 -
1060 -
1061 -
1062 -
1063 -
1064 -
1065 -
1066 -
1067 -
1068 -
1069 -
1070 -
1071 -
1072 -
1073 -
1074 -
1075 -
1076 -
1077 -
1078 -
1079 -
1080 -
1081 -
1082 -
1083 -
1084 -
1085 -
1086 -
1087 -
1088 -
1089 -
1090 -
1091 -
1092 -
1093 -
1094 -
1095 -
1096 -
1097 -
1098 -
1099 -
1100 -
1101 -
1102 -
1103 -
1104 -
1105 -
1106 -
1107 -
1108 -
1109 -
1110 -
1111 -
1112 -
1113 -
1114 -
1115 -
1116 -
1117 -
1118 -
1119 -
1120 -
1121 -
1122 -
1123 -
1124 -
1125 -
1126 -
1127 -
1128 -
1129 -
1130 -
1131 -
1132 -
1133 -
1134 -
1135 -
1136 -
1137 -
1138 -
1139 -
1140 -
1141 -
1142 -
1143 -
лавы
воспоминаний обещали прозвучать особенно сенсационно. Ведь Троцкому удалось
вывезти из Советского Союза уникальный архив, и он собирался использовать
эти документы в борьбе со "сталинской школой фальсификации".
Однако если первый том "Моей жизни" представляет и но форме и по
содержанию своему компактную рукопись, то вторая часть мемуаров Льва
Троцкого кажется скомканной. Она оставляет читателей в недоумении: что же
заставило прервать воспоминания? К примеру, история с высылкой Троцкого из
Советского Союза показана чуть ли не час за часом, но из текста так и не
ясно до конца -- что привело к этой высылке?
Видимо, с последней частью воспоминаний произошла та же самая история,
что и с недорисованными портретами современников. Работая над окончательным
вариантом "Моей жизни", Лев Троцкий просто-напросто отложил начатые главы о
фракционной борьбе на времена более спокойные. Конечно, торопили и издатели
(в первую очередь берлинские "Грани"), и переводчики, и редакторы газет, а
также журнальной периодики. Но, самое главное, в 1929 году Лев Троцкий в
глубине души явно был еще не готов раскрыться окончательно перед
общественностью во всем том, что касалось его "партийного прошлого". Отсюда
столько недоговорок, намеков в "Моей жизни", особенно если речь заходила о
партийных и государственных секретах пяти- либо десятилетней давности. И
наконец, в мыслях Троцкого во время работы над "Моей жизнью" уже
формировался замысел новой книги, скорее историографического и
аналитического, нежели мемуарного содержания.
Работа над следующей книгой, родившейся в годы эмиграции, была
выполнена в рекордный даже для Троцкого срок. К наброскам первых глав
"Истории русской революции" Троцкий
приступил, видимо, в самом конце 1929 года, а ровно через полтора года
огромный первый том этой эпопеи, показывающей (не без пристрастия,
естественно) события Февральской революции и последующих месяцев, вышел в
свет в Берлине. Затем еще год спустя появился и второй том, с подробным
изложением перипетий корниловского мятежа, предгрозовой осени 1917 года и
октябрьского переворота. Непосредственно к этой работе должна была примыкать
"История гражданской войны в Советской России", но на это у Троцкого из-за
занятий актуальной политикой не хватило уже ни сил, ни времени. В качестве
же "отходов" от "Истории русской революции" в отдельные папки -- как и во
время работы над мемуарами -- складывались записи о самых ярких, либо по
какой-то причине самых интересных для Троцкого современниках.
А ведь казалось, что в вилле на берегу Мраморного моря Троцкий,
изолированный от больших библиотек мира и не питавший особых надежд
выбраться из Турции (справедливо называл он себя в начале 30-х годов
"гражданином планеты без виз"), не сможет выпустить историю русской
революции в форме исследования. Ведь в его библиотеке первоначально
хранилось лишь несколько десятков книг на данную тему. Остальные материалы
остались в Москве на квартире младшего сына -- Сергея Седова, и их так и не
удалось вывезти. Однако неожиданная помощь пришла Троцкому из Берлина.
Обосновавшийся там по "партийным" делам Лев Седов настолько серьезно принял
к сердцу интеллектуальную -- не только политическую -- изоляцию Троцкого,
что значительную часть своей воистину беспредельной энергии посвятил
подборке материалов для "Истории русской революции". В Константинополь, а
оттуда в Принкипо шли регулярно из Берлина письма с выписками, бандероли с
газетными вырезками и увесистые посылки с библиотечными книгами. Помощь
Троцкому стал оказывать также его берлинский издатель Пфем-ферт и владелец
многих раритетов по истории русской революции Томас, один из самых
загадочных деятелей Коминтерна, порвавший к тому времени со Сталиным. И
наконец, Троцкому согласился содействовать в его трудах над рукописью Борис
Николаевский, признанный историк международной социал-демократии, виднейший
деятель меньшевистской эмиграции.
* * *
Отношения Троцкого и Николаевского -- тема отдельного исследования. По
словам недавно умершего в Голландии Бориса Сапира, Николаевский совсем
случайно познакомился в Берлине со Львом, сыном Льва Троцкого. Николаевского
подкупило трудолюбие Седова, его желание не просто быть сыном своего отца,
но и превратиться в "самостоятельного" политика, при этом разобраться в
истории российского революционного движения. Поэтому-то Борис Николаевский в
середине 30-х годов дважды выступил в роли посредника между Львом Седовым и
Международным институтом социальной истории. (Лев Седов тогда готов был
поступить в только-только образовавшийся Амстердамский институт с целью
разобрать переданные туда бумаги Троцкого по истории гражданской войны.)
Что же касается политических воззрений, то и Седов и Николаевский,
подружившись, оставались каждый при своем мнении. Но при этом, несмотря на
традиционную вражду большевиков и меньшевиков, оба они поняли, что, пока
находятся в изгнании, главный противник у них тот же: хозяин кремлевских
чертогов. Поэтому часто встречаясь либо переписываясь, Николаевский с
Седовым обменивались доходившей за границу (и в тридцатые годы становившейся
все более скудной) информацией о жизни на советском Олимпе, а иногда и о
деятельности антисталинского подполья. В середине же 30-х, когда и
Николаевский и Седов вынуждены были переехать из Берлина, вследствие победы
"коричневой чумы", в Париж, то их политическое сотрудничество стало еще
теснее: оба они старались предупреждать друг друга о деятельности
"гепеуров", роящихся, как мошкара, вокруг самых активных эмигрантов.
При всем при этом Лев Седов продолжал считать себя
"большевиком-ленинцем" и исповедовал взгляды порою даже более радикальные,
нежели сам Троцкий; одно время он был бы не против проповедовать террор
против Сталина и его окружения, по, натолкнувшись на сопротивление Троцкого,
отошел от этих фантазий. Борис Николаевский же в годы изгнания являлся не
просто меньшевиком, но находился на правом крыле движения. Поэтому-то он и
продолжал считать Троцкого -- вкупе с Лениным -- могильщиком Февральской
революции, ярым противником многопартийного строя в России. Не мог простить
Николаевский Троцкому и гонений на меньшевиков и правых эсеров в годы
гражданской войны и нэпа, глубоко осуждал его за участие в создании системы
концентрационных лагерей и трудармий в Советской России. Если же заходила
речь о фракционной борьбе 20-х годов, то Борис Николаевский симпатизировал
скорее (да и то относительно) правым большевикам, таким, как Рыков, Бухарин,
Рязанов. Но, являясь не просто политиком, а интеллектуалом с удивительно
тонким историческим чутьем, Николаевский понимал, что без роли Троцкого
трудно говорить об истории России XX века. Поэтому-то ему так хотелось,
чтобы Троцкий продолжил работу над прерванными в 1929 году мемуарами. Ради
этого Николаевский готов был подбирать для своего заклятого политического
противника все необходимые для кабинетной работы материалы. В архиве Бориса
Николаевского, хранящемся большею частью в Институте Гувера (Стенфорд),
находится, к примеру, документ, согласно которому Николаевский лично
напечатал на машинке для Троцкого текст политического завещания Ленина. И,
хотя Троцкий и Николаевский, судя по всему, не переписывались
непосредственно, все же через Льва Седова "Геродот социал-демократии"
регулярно пересылал Троцкому сначала материалы о событиях 1917 года, а затем
и источники, связанные с деятельностью Маркса, Энгельса и Ленина (Троцкий
время от времени возобновлял свою работу над их биографиями).
Как относился Лев Троцкий к полуконспиративным контактам, установленным
с Николаевским и продолжавшимся даже после убийства агентурой Сталина Льва
Седова? Поначалу он реагировал на предложение Седова пользоваться услугами
Николаевского весьма настороженно. Троцкий не столь боялся подвохов со
стороны меньшевиков: его скорее страшили возможные
обвинения сталинской прессы, узнай она о подобном сотрудничестве через
органы ОГПУ. Однако, убедившись в том, что Николаевский не только глубоко
порядочный человек, но и прирожденный конспиратор, Троцкий стал пересылать
ему некоторые свои манускрипты на отзыв. "Пользуюсь случаем, чтобы
поблагодарить через твое посредничество Б. И. Николаевского за его
обстоятельные и серьезные замечания. С некоторыми из них я не могу, правда,
согласиться (о самозарождении марксизма, о программной позиции Александра
Ульянова, о самарских спорах по поводу голода). Что касается других
поправок, то я должен более тщательно справиться с текстом и с источниками,
чтоб вынести окончательное заключение. Во всяком случае замечания Б. Н., без
сомнения, помогут мне уточнить текст для всех других изданий (биографии
Ленина, над которой Троцкий как раз тогда работал в изгнании.-- М. К). Еще
раз благодарю его",-- говорится в письме Троцкого ко Льву Седову от 4
августа 1934 года.
И наконец, со слов Бориса Сапира, отметим: к написанию отдельной книги,
в которую вошли бы мемуары о самых видных современниках, Льва Троцкого
подталкивал (при посредничестве Льва Седова) все тот же Борис Николаевский.
Он даже советовал Троцкому не начинать всю книгу с самого начала, а
использовать свои же старые статьи о Ленине, Красине, Жоресе, Либкнехте и т.
д., вышедшие в свое время в Советском Союзе, вернее, "личное" в этих
статьях. Мы пока еще не выяснили, когда прозвучали эти советы. Скорее всего,
это происходило в 1934-- 1935 годы. Ведь раньше дело сводилось к
"технической" помощи Троцкому со стороны Николаевского. Правда, ни в архиве
Троцкого в Гарварде и в Амстердаме, ни в бумагах Седова и Николаевского в
Стенфорде мы не нашли документальных подтверждений того, с какого времени
датируется помощь Николаевского Троцкому в его работе над сборником
портретов современников. Известное же нам самое раннее упоминание об этой
книге Троцкого, куда должны были войти мемуары и политические эскизы о
деятелях XX века,-- 20 января 1931 года. В письме американскому публицисту
Максу Истмену говорится: "...Хочу в нескольких словах сообщить Вам о новой
книге, которую я пишу в промежутке между двумя томами "Истории революции".
Книга будет, может быть, называться "Они и мы" или "Мы и они" и будет
заключать в себе целый ряд политических портретов: представителей
буржуазного и мелкобуржуазного консерватизма, с одной стороны, и
пролетарских революционеров, с другой; намечены: Хувер, Вильсон, из
американцев; Клемансо, Пуанкаре, Барту и некоторые другие французы; дело
банка Устрик займет главу в связи с характеристикой французских политических
нравов. Из англичан войдут Болдвин, Ллойд Джордж, Черчилль, Макдональд и
лейбористы вообще. Из итальянцев я возьму графа Сфорца, Джолитти и старика
Кавура. Из революционеров: Марке и Энгельс, Ленин, Люксембург, Либкнехт,
Боровский, Раковский и, вероятно, Красин, в качестве переходного типа".
* * *
Длинный список персонажей, перечисленный Троцким в письме,
свидетельствует отнюдь не о замысле его сесть работать над субъективными
мемуарами о современниках (подобный сборник
выпустил уже Луначарский под заглавием "Силуэты революционеров"), а
скорее о желании составить книгу, похожую на известный в то время труд Карла
Радека "Портреты и памфлеты". Льву Троцкому поначалу, видимо, не мешало, что
с большинством своих предполагаемых героев и антигероев он не был лично
знаком, и поэтому придется то и дело "сбиваться" на публицистику. Вскоре,
однако, выяснилось, что для подобной кропотливой работы на острове Принкипо
действительно нет возможности,-- автор не мог бы наводить справки в
книгохранилище Румянцев-ского музея либо в библиотеке Комакадемии, как это
случалось в прежние времена. Правда, Троцкий и в подобных случаях старался
не сдаваться. В письме Максу Истмену он утверждал: "Этот список еще не
окончательный". Однако не прошло нескольких месяцев, и перечень
предполагаемых действующих лиц книги "Мы и они" пришлось значительно
подсократить, ограничившись портретами знакомых деятелей российского
рабочего движения.
Но и эта "минимальная программа" осуществлялась медленно за нехваткой
необходимых источников. "Было бы хорошо,-- пишет Троцкий сыну,-- если бы ты
сам проработал материалы о Воровском, сделав необходимые выписки, по крайней
мере из тех книг, которые нельзя достать в собственность. Что мне нужно? а)
Отношение Воровского к Ленину,-- здесь важна каждая мелочь; б) отношение
Воровского к Польше, польскому языку, польской партии и пр., отношение
Воровского к католицизму и к религии вообще (все это для того, чтобы
разоблачать ложь Сфорца о том, будто Боровский, в качестве поляка, считал
Россию чужой страной); в) отношение Воровского к Москве, к России, к русской
литературе, к русскому языку и пр.; г) отношение Воровского к Октябрьской
революции и его роль в ней; д) (sic!) период болезни Воровского и забота о
нем Ленина; е) смерть Воровского. Так как я в ближайшие месяцы буду
полностью занят своей "Историей", то ты мог бы работу о Воровском проделать
систематически и детально, отмечая необходимые выдержки и давая их в
переписку. Лучше переписать лишнее, чем упустить существенное".
В ответ из Берлина пришли первые книжные посылки и выяснилось:
материалов о Воровском собралось довольно много.
Старый знакомый Воровского Якуб Ганецкий вскоре после трагического
покушения в Женеве стал собирать литературно-критические и политические
статьи и всячески пропагандировать их в печати. Так и у предельно
субъективного в других случаях, строго оценивавшего своих современников
Троцкого появилось желание сказать доброе слово о Вацлаве Воровском, об
одном из немногих старых большевиков, который хорошо относился к нему,
несмотря на старинные распри. Для Воровского, в отличие от Бонч-Бруевича,
Кржижановского, Лядова и большинства "стариков" из эмигрантского окружения
Ленина, Троцкий перестал быть bete noire* российского
социал-демократического движения с тех пор, как летом 1917-го перешел на
рельсы большевизма. Троцкого и Воровского объединяло еще и то, что оба они
являлись культурнейшими людьми своего круга. В мотивах, побу-
* Дословно "черное животное" (франц.); здесь имеется в виду, что он
перестал быть белой вороной.
дивших Троцкого написать портрет Воровского, естественно, сыграла свою
роль и тема "выстрела Конради". В святцах большевистского движения имя
убитого террористом Воровского было записано рядом с именами Урицкого,
Володарского, Войкова, хотя каждый из этих политиков проделал собственный, и
отнюдь не однозначный, жизненный путь. Правда, в глазах последующих
поколений, вынужденных жевать жвачку агитпропа, имена эти слились воедино.
Для Троцкого же они остались все теми же хорошо знакомыми ему
современниками.
Интересны именно с психологической точки зрения размышления Троцкого о
покушении на Воровского. Дело в том, что сам Лев Троцкий, высланный в 1929
году в Турцию и вскоре лишенный советского гражданства, почти сразу же
остался без охраны. Заставив его с семьей покинуть советское консульство в
Константинополе, ОГПУ обрекло Троцкого, как казалось тогда, на верную
гибель. Однако Сталин и его сообщники, мечтавшие, что "мокрое дело" совершат
вместо них террористы из стана "классовых врагов", глубоко просчитались.
Среди молодых сторонников Троцкого в разных странах всегда находилось
достаточно добровольцев охранять его от возможных покушений. Да и сам
Троцкий, работая над своими книгами по много часов в день, рано или поздно,
но стал зарабатывать достаточно, дабы обеспечить безопасность маленькой
колонии на острове Принкипо. Правда, до него продолжали доходить сведения,
что генерал Туркул и другие видные белые офицеры готовятся с ним
расправиться. Все это вызывало в Троцком подавленность, чувство
затравленности. И к прежней "абстрактной" мании преследования у Льва
Троцкого примешался реальный страх -- пасть от руки конкретных убийц. Все
это, вместе взятое, и дало повод ссыльному политику для раздумий о судьбе
Воровского.
И наконец, личный, кажется неизвестный, мотив в написании данных
мемуаров. После убийства Вацлава Воровского Троцкий и его жена стали как бы
опекунами тяжело больной туберкулезом дочери Воровского Нины. Девушка на
правах члена семьи почти каждый день приходила к ним в Кавалерский корпус
Кремля. Между Львом Седовым и талантливой, но очень экзальтированной Ниной
Воровской завязался бурный роман. Даже и после разрыва между ними добрые
отношения двух семей не прервались. Более того, дружба приобрела еще и
политическую окраску. Во второй половине 20-х годов Нина Воровская примкнула
к "объединенной" оппозиции, возглавляемой Троцким, Зиновьевым и Каменевым.
После же раскола рядов оппозиции, последовавшего вслед за XV съездом партии,
Нина продолжала считать себя троцкисткой. Серьезной подпольной работы она
вести не могла по состоянию здоровья. Однако с первых же дней существования
Красного Креста большевиков-ленинцев включилась в его деятельность. О ней мы
читаем в "Бюллетене оппозиции" в марте 1931 года: "Умерла Нина Воровская,
23-х лет, сгорев в огне туберкулеза. Дочь В. В. Воровского, старого
революционера-большевика, убитого в Швейцарии белым террористом, Нина
унаследовала от отца самостоятельный и строптивый склад характера, общую
талантливость натуры, иронические огоньки в глазах, но -- увы! -- также и
тяжкий недуг". По всей вероятности, автором некролога является сам Лев
Троцкий. Он продолжает так:
"Уже то, что сказано о психологическом складе Нины, объясняет
достаточно, как и почему она в совсем еще юном возрасте примкнула к
оппозиции. Примкнув, она не знала уже ни сомнений, ни колебаний. Ее комната
в Москве была одним из очагов комсомольской и партийной оппозиции. Нина
рвала с друзьями в тот час, когда они рвали с оппозицией. Из комсомола
Воровская была исключена, о принятии в партию не могло быть и речи.
От отца -- кажется, также и от матери -- Нина унаследовала и
артистические данные: она была оригинальной рисовальщицей. <...> За
границей (в Берлине.-- М. К.) она подверглась тяжкой операции
(тораксопластика). Прежде чем Нина успела оправиться, ее срочно вызвали в
Москву, через полпредство. Полуофициально ей объяснили внезапный вызов
валютными соображениями. В действительности же власти установили,
несомненно, связи Нины с нами и с иностранными оппозиционерами и решили
сразу оборвать ее пребывание за границей... Судьба не дала Нине развернуть
свою личность. Но все, кто знал ее, сохранят в своей памяти этот прекрасный
и трагический образ".
После кончины Нины доброе отношение к ней Троцкий как бы
перепроецировал на Вацлава Вацлавовича Воровского. А по словам известного
троцкиста Виктора Далина, хорошо знавшего Нину Воровскую, Лев Седов как-то
передал тяжело больной девушке в Москву с оказией: "Старик работает над
биографией т