щейся фигурою  правого коммунизма
был  Ф.  Дзержинский,  хотя  отнесение  его  в эту рубрику  должно  казаться
огромной несообразностью очень многим, видящим в  Дзержинском лишь  грозного
шефа ГПУ. Но Дзержинский с февраля 1924 г. по июнь 1926 г. был председателем
ВСНХ и  на этом  посту  сказался руководителем  индустрии, осуществляющим ее
развитие  с  самым  трезвым  отношением  к  имеющимся в  стране  ресурсам, с
бережным  и внимательным  отношением к нуждам  сельского  хозяйства,  врагом
"форсированных  темпов" и всяких тяжелых обложений  населения. О Дзержинском
придется  говорить еще в дальнейшем, сейчас только напомним, что  он умер от
разрыва сердца  в июне  1926 г.  после речи, произнесенной им на  пленуме ЦК
против троцкиста Пятакова, своего помощника  в  ВСНХ, и против Каменева, уже
перешедшего  на точку зрения левой троцкистской  оппозиции. Полезно указать,
что   исчезновение   Дзержинского   и   замену  его   Куйбышевым  немедленно
почувствовали все кадры, составляющие ВСНХ. Со смертью Дзержинского доктрина
правого коммунизма оказывалась уже не  ко  двору, и стала замещаться другой,
пропитанной иным духом.
     К  трем только  что указанным, всем известным, главным  фигурам правого
коммунизма нужно отнести еще четвертую.  В большой истории коммунизма на нее
не  обращено никакого  внимания,  хотя  тем,  кто  жил в СССР в  то время  и
прикасался к происходящему за кулисами, известна большая роль этого  лица  в
выработке доктрины  правого  коммунизма именно  в области  его  отношения  к
крестьянству  и  сельскому хозяйству.  Мы имеем  в виду  народного комиссара
земледелия А. П. Смирнова. Его не следует смешивать с троцкистом
     И.   Н.  Смирновым,   ни  с   представителем  группы   демократического
централизма В.  М. Смирновым, занимавшим одно время пост наркома земледелия.
Вечно на всех злобствую-

     7. Четырнадцатый съезд, стр. 150-151.


     щий Ю. Ларин с насмешкой говорил, что А. П.  Смирнов создал свою ложную
"теорию  о  зажиточном  крестьянстве,  чуждом   эксплуататорских  моментов".
Смирнов  действительно  приложил много  усилий,  пытаясь  укрепить  в партии
правильный  взгляд на зажиточного  трудового крестьянина. По  его убеждению,
только такой вид  зажиточного мелкого буржуа  и  может принять  при развитии
сельского хозяйства "середняк", крестьянин, объявленный Лениным "центральной
фигурой"  сельского хозяйства.  Мысли, развиваемые Смирновым  еще в 1924 г.,
предвосхищали многое из того, что потом  говорили Бухарин и Рыков. Его вклад
в доктрину правого коммунизма нужно признать бесспорным8. В число
сторонников   этой  доктрины,  но  с  значительно  меньшим  значением  в  ее
разработке  нужно   отнести  члена  Политбюро  Томского,  Цурюпу,   большого
помощника Ленина при проведении политики НЭПа, и Калинина, бывшего, особенно
в первую  половину 1925 г., под влиянием  Рыкова, Бухарина и Смирнова, очень
ревностным защитником идей правого коммунизма. Было бы упущением, если бы мы
не  указали, что весь 1925 г. в хвосте правых коммунистов (это мы покажем на
следующих страницах) шел генеральный  секретарь партии Сталин и всегда,  как
тень,  за ним идущий его  помощник  --  Молотов  (с декабря 1926 г.  ставший
членом  Политбюро). Доктрина правого коммунизма, признанная партией  на  XIV
конференции, была тогда действительно господствующей. Ни Сталин,  ни Молотов
никаких  своих конструктивных  взглядов  и предложений  не имели, а  лишь  с
вариациями,  чаще  всего неудачными,  повторяли то, что  говорили  Бухарин и
Рыков. Каменев был  близок к истине, когда заявил, что  "тов. Сталин целиком
попал  в  плен  той  неправильной  политической линии, творцом  и  подлинным
представителем которой является Бухарин"9.

     Крайне любопытна защита Калининым Смирнова от нападок на
     последнего в статье в "Правде" от 8 апреля 1925 г. Калинин это сделал в
     речи на московском губернском съезде Советов (см. Известия, 15 апреля
     1925 г.).
     Четырнадцатый съезд, стр. 254.


     * * *
     Правые  коммунисты пробовали  дать  и давали  ответ на целый ряд крайне
важных  вопросов.  Сумма   таких  ответов,  как   уже  сказано,  далеко   не
систематизирована, и все-таки ясно  определяет, в какую сторону направлялись
их взгляды, слагая то,  что мы называем доктриной правого коммунизма. Но для
определения ее  нужна обязательно  откинуть обволакивающий  ее  густой туман
ходовых, вечно находящихся на языке партии коммунистических формул. Доктрина
правого коммунизма вроде ореха. Чтобы дойти до ее ядра, нужно скинуть с  нее
скорлупу.
     Построение социализма  в одной стране вызывало необходимость  не только
восстановить разрушенное хозяйство, но и  значительно его расширить, так как
прежняя довоенная  хозяйственная база была узка и слаба и на ней нельзя было
воздвигнуть   здание  социализма.   Если  восстановление  хозяйства  требует
средств, капитальных вложений, его расширение требует их еще больше.  Откуда
взять эти  средства, зная,  что  нельзя рассчитывать на  их  получение из-за
границы?  Правый коммунизм  отвечает  на это:  необходимые средства должны и
могут быть привнесены процессом  накопления,  созданием прибавочной ценности
(прибавочного продукта) внутри хозяйства СССР. Термин накопление, как увидим
дальше,  постоянный  элемент в  речах и статьях  правых коммунистов.  Партия
целиком его усваивает, но -- это можно легко проследить -- характер искомого
накопления изменяется в зависимости  от  изменения политической  атмосферы и
постепенного падения влияния правых коммунистов. О процессе накопления Ленин
и его эпигоны знали  из первого тома  "Капитала" Маркса, знали  лишь то, что
накопляющийся капитал создается всякого рода эксплуатацией рабочего. И можно
почти  с  уверенностью сказать, что  всякий  раз,  когда у марксиста вставал
вопрос  о  накоплении,  немедленно  вставала  в  памяти  знаменитая  картина
жестокого   первоначального   капиталистического   накопления,  изображенная
Марксом в главе  двадцать четвертой тома  I его  "Капитала".  Эта картина до
такой  степени заполнила мозг иных коммунистов,  приобретая для них характер
универсального во все времена действующего закона, что Е. Преображенский в


     статье,   появившейся   в   1923   г.   в   восьмой   книге   "Вестника
коммунистической  академии"  стал доказывать, будто накопление,  необходимое
для  строительства хозяйственной базы социализма в СССР, может и должно быть
создано  лишь   методом   первоначального   капиталистического   накопления.
Преображенский различал два рода могущих быть в СССР накоплений. Одно -- это
"социалистическое  накопление, присоединяющее  к  функционирующим  средствам
прибавочный продукт, создаваемый внутри социалистического хозяйства". Другой
род  накопления,   который   он  называет  "первоначальным  социалистическим
накоплением",   черпает   свои  средства  "вне  комплекса   государственного
хозяйства",  выгребая  их  разными  способами  из  деревни.  Именно этот вид
накопления  с  явной  эксплуатацией  мелких производителей Преображенский  и
считает необходимым  для начального  построения социализма10. Что
такова его мысль -- в том нет сомнения. Вот что он пишет:
     "Такие   страны,   как  СССР,   должны  пройти  период  первоначального
накопления,  очень  щедро  черпая  из  источников  досоциалистических   форм
хозяйства. Задачи  социалистического государства  не в  том,  чтобы брать  с
мелкобуржуазных производителей  меньше, чем брал капитализм, а в  том, чтобы
брать  еще  больше...  Чем  более  экономически  отсталой,  мелкобуржуазной,
крестьянской является  та  или иная страна, переходящая  к  социалистической
организации  производства,  чем менее то наследство, которое получает в фонд
своего  социалистического  накопления  пролетариат  данной  страны в  момент
социальной революции,  тем  относительно больше  социалистическое накопление
будет вынуждено опираться на части прибавочного  продукта досоциалистических
форм  хозяйства.  Мысль,  что  социалистическое  хозяйство может развиваться
само,  не  трогая  ресурсов  мелкобуржуазного,  в  том  числе  крестьянского
хозяйства, является несомненно реакционной мелкобуржуазной утопией".

     10.  Статья   Преображенского,  написанная  в  1923  г.,  была  позднее
дополнена статьей "Закон ценности в советском хозяйстве" и  составляла книгу
"Новая   экономика",  изданную  в  1926   г.  "Коммунистической  академией".
Возмущение,  вызванное  его теорией,  привело  его  к  некоторому  смягчению
термина "эксплуатация".


     Теория Преображенского, немедленно подхваченная  Пятаковым и некоторыми
другими  троцкистами,  вне этого  небольшого круга ни в 1923, ни  в 1924  г.
внимания к себе  не привлекала. Но когда  в  1925 г. в связи  с  построением
социализма в  одной стране был поставлен  вопрос  о необходимости для  этого
накопления -- теория Преображенского, с циничной ясностью указывающая, как и
откуда оно может  быть получено,  не  могла не  стать  предметом обсуждения.
Правые  коммунисты  --  это  делает  им  честь  --   отнеслись  к   взглядам
Преображенского с негодованием.
     "Эта  теория, -- говорил Рыков,  --  возмутительна.  Преображенский нас
убеждает,   что   социализм   должен   строиться  методами   первоначального
капиталистического накопления. Можно ли  придумать большее, чтобы смертельно
скомпрометировать  социализм? Нам трудно  установить эквивалентность  обмена
между городом и деревней, индустрией и сельским хозяйством. К нарушению этой
эквивалентности,   к  изъятиям  доходов  деревни  нам  неизбежно  приходится
прибегать,  но это  не  должно быть  высасыванием до последней  кровинки  из
крестьянства,  это  не  должно  быть "пожиранием"  деревни, о  чем  с  такой
настойчивостью  говорит Преображенский. У него деревня только  дойная корова
для индустрии".
     Очень резкую  критику  этой теории дал Бухарин  в  вышедшей  в  1925 г.
брошюре  "Новое  откровение о  советской экономике, или как  можно  погубить
рабочекрестьянский   блок".   Взгляды   Преображенского    Бухарин   называл
"чудовищными", правильно указывая, что весь анализ Преображенского "построен
по аналогии с  периодом  первоначального накопления  капитала".  Чего  хочет
Преображенский? -- спрашивает Бухарин  и отвечает:  он хочет, чтобы, делаясь
эксплуататором,  "рабочий  класс  сидел  верхом  на мелких  производителях".
Подобную критику теории Преображенского дали и молодые профессора  из "школы
Бухарина" и с этой  же  теорией боролся в ВСНХ Дзержинский, выступая  против
своего помощника Пятакова,  в согласии  с Преображенским желавшего  получить
накопление   с  помощью  самых  невыгодных   для  крестьянства  высоких  цен
промышленности.  Необходимо  сказать, что  в 1925  г. Сталин  тоже  отвергал
теорию Преображенского, заявляя, что она "не имеет ничего


     общего  с взглядами партии". Через  четыре  года теория Преображенского
была полностью и  в  еще более чудовищном  виде  усвоена  Сталиным и сделана
основным    законом   генеральной   линии   партии.   Накопление   капитала,
строительство социализма в одной стране с  помощью пятилетних  планов Сталин
базировал  на "дани"  (это  его  слова),  взимаемой  жесточайшими  мерами  с
крестьянства.  На  это  9  февраля  1929  г.  Бухарин,  Рыков  и  Томский  в
декларации, обращенной к Центральному Комитету, заявили, что провозглашенная
Сталиным линия "есть политика военно-феодальной эксплуатации крестьянства" и
категорически ими отвергается"11. Мы видим, что правые коммунисты
последовательно придерживались  позиции,  на  которую они  встали в 1925 г.,
негодованием  отбросив теорию Преображенского. Они прекрасно знали,  что без
накоплений,  без инвестиций капитала,  без капитальных затрат нельзя двинуть
развитие  хозяйства,  но  они желали, чтобы  накопление  капитала  не носило
характер беспощадной эксплуатации крестьянства  и мелких производителей и не
приводило  к  тяжелому понижению уровня потребления всего населения. Взгляды
правых коммунистов  в этой области,  неоднократно  излагаемые  на протяжении
1925 г.,  в  частности представлены в статье  Марецкого  в номере 18 журнала
"Большевик" (1926). Критикуя троцкистскую оппозицию, Марецкий писал:
     "Линия, которой придерживается  в  своей промышленной  политике партия,
состоит в том, чтобы планомерно и  систематически развертывать и тяжелую,  и
легкую  промышленность,  растущую  долю  средств  обращать  на  производство
капитальных  затрат, нужных  для ускорения  темпа индустриализации,  но так,
чтобы при этом  происходило  необходимое  расширение  производства предметов
потребления.

     И. О декларации Бухарина, Рыкова, Томского, направленной в ЦК, в печати
известно из речи Сталина о "Правом уклоне в ВКП" на пленуме ЦК в апреле 1929
г. В  отчете о ней,  напечатанном в  1929  г., в газетах нет указания правых
коммунистов,  что  политика  Сталина  есть  "военно-феодальная  эксплуатация
крестьянства". Нет ее и в отчете  об  этой речи, напечатанном в 1932 г. в IX
издании "Вопросов ленинизма" Сталина. Она  появилась много позднее, когда  в
речи Сталина было восстановлено более 30 страниц  текста, которые  не были в
свое время опубликованы в печати.  В этом полном виде речь Сталина приведена
в одиннадцатом издании "Вопросов ленинизма", вышедших в 1952 году.


     Расширять  капитальное  строительство  за  счет  снижения  производства
предметов  потребления  мы  не   можем.  Это  означало  бы  ускорение  темпа
индустриализации ценою снижения жизненного уровня трудящихся масс". Не нужно
забывать,  напоминает Марецкий,  "чем выше нормы накопления,  тем ниже нормы
потребления".
     Накопление,   необходимое   для   развития  хозяйства,   требуя   роста
производства, должно, по мнению правых коммунистов, сопровождаться  тем, что
они  называли  "развязыванием  товарооборота". В  резолюции XIV конференции,
написанной Бухариным, есть следующее место:
     "Необходимо  развязывать   хозяйственный   оборот   во  всех   отраслях
хозяйства, в том числе и деревни. В результате более  быстрого товарооборота
будет  расти и  темп  накопления во всем  народном хозяйстве, и  все больший
абсолютный     и    относительный     рост    социалистических     элементов
хозяйства"12.
     Бухарин  и  его единомышленники  указывали,  что  огромным,  вреднейшим
препятствием  "развязывания"  товарооборота  являются  все  еще неизжитые  в
стране  взгляды,  пережитки,  методы  военного  коммунизма.  Крайне  резкое,
враждебное   отношение  к  военному  коммунизму   является  одной  из  самых
существенных черт правого коммунизма. У Бухарина, бывшего в начале революции
виднейшим "левым" коммунистом, апологетом и теоретиком  военного коммунизма,
вражда  к нему, видимо, больше,  чем у других,  и носит  страстный характер.
Сталин позднее говорил, что от чрезвычайных мер военного коммунизма  Бухарин
"убегает как черт от ладана"13. В речи 17 апреля  1925 г. Бухарин
требовал "искоренить", вырвать все корни военного коммунизма:
     "Настоящую хозяйственную политику победоносный пролетариат  может вести
только  при  условии   развернутого  хозяйственного  оборота.  Но   развитие
товарооборота возможно лишь при  искоренении остатков военного  коммунизма в
административно-политической работе".

     Коммунистическая партия Советского Союза, т. 2, стр. 132.
     И. Сталин. Вопросы ленинизма", 1952, стр. 262.


     Проводя  взгляды правых коммунистов, резолюции Пленума ЦК в апреле 1925
г.,  XIV  конференции  и  XIV съезда в  декабре 1925 г. требуют  искоренить,
покончить с приемами, с духом военного коммунизма:
     "Необходимо  решительное  устранение  пережитков военного  коммунизма в
деревне, прекращение борьбы административными мерами против частной торговли
кулачества,  противоречащих  допускаемому в условиях НЭПа  развитию рыночных
отношений в стране".
     "Необходимо   действительное    устранение    всяких   административных
препятствий, тормозящих рост и укрепление крестьянских хозяйств, в том числе
и зажиточных их слоев".
     "Развитие  крестьянского  хозяйства  и растущая  культурно-политическая
активность  крестьянства  приходят   в  противоречие  с  остатками  военного
коммунизма". "Необходим смелый и решительный переход на линию  революционной
законности     и    искоренения    остатков     военного     коммунизма    в
административно-политической работе".
     "Одобряя  решения  ЦК  о  материальной  помощи  бедноте (в  деревне)  и
организации групп бедноты, XIV съезд подчеркивает, что здесь не может быть и
речи  ни  о возврате  к  комитетам бедноты, ни  о возврате  к системе нажима
периода  военного  коммунизма  и  практике  раскулачивания.  Съезд  еще  раз
подчеркивает,  что  нельзя   в   настоящих   условиях  укреплять   диктатуру
пролетариата    методами    военного    коммунизма    и    административного
нажима"14.
     Может показаться, что в этих  призывах  правых коммунистов  нет  ничего
нового,  что  они  только простое  продолжение  мероприятий,  которые  Ленин
вводил,  переходя  к   НЭПу,  и  недостаточно  энергично  и  последовательно
проведенные, они оставили в стране, особенно в деревне, "пережитки" военного
коммунизма.  В  действительности идейная позиция правых коммунистов  гораздо
сложнее.  Из-за  того, что их  психология,  под влиянием ряда причин,  стала
более  "реформистской",  у  правых  коммунистов   отрицание   насильственной
политики военного коммунизма сильнее, чем  у Ленина, что не мешает им, как и
всем другим, постоянно на

     14. Там же, стр. 117, 118, 131, 199.


     него ссылаться. Рекомендуемый Лениным "реформистский" метод внедрился в
сознание правых коммунистов, и ими усвоен, конечно, более глубоко, чем этого
желал бы Ленин. Часть своей прежней революционности они несомненно потеряли,
и Сталин в 1928-29 г., указывая на это, был прав, называя их оппортунистами,
покинувшими  непримиримо-насильственную политику диктатуры  пролетариата.  С
точки зрения  Сталина  реформизм правых коммунистов -- величайшее, достойное
смертной казни преступление.  Но Россия не испытала бы многих  постигших  ее
ужасных несчастий, если бы ее повели правые коммунисты, а не Сталин.
     У правых коммунистов есть и другое важное расхождение с Лениным. Будучи
несомненным,  оно  все-таки  не  высказано  ими в  достаточно  законченной и
отчетливой форме. Нужно напомнить, что из системы  военного коммунизма Ленин
уходил поневоле, по принуждению,  ибо для выхода из экономической катастрофы
не  было другого пути,  кроме  НЭПа. Это отнюдь  не означало  его  отрицания
системы военного  коммунизма. На IX Всероссийском съезде  Советов  в декабре
1921  г.  опыт  военного  коммунизма  он  назвал   "великолепным,   высоким,
величественным,   имевшим   всемирное  значение"15.   С  внешней,
формальной стороны в этом опыте было все, что соответствовало господствующим
среди  марксистов-коммунистов  понятиям о  социалистическом строе.  Он вел к
устранению  денежной  системы, прекращению купли и  продажи,  к  уничтожению
товарного    обращения   и   введению   централизованного   государственного
распределения продуктов. Когда правые коммунисты, настаивая на  развязывании
товарооборота,  считали это "настоящей политикой победоносного пролетариата"
и  в  сжатии,  в  препятствиях,   уничтожении  товарооборота   видели  самую
неприемлемую,  вредную  сторону  военного  коммунизма,   --  они  впадали  в
противоречие с обычным  у  Ленина, у  всех  других  и  раньше  у  них  самих
представлением   о  социализме.   Государственному  распределению   товарной
продукции  они  противопоставляли  развязанный  товарооборот,  а  в  области
потребления это  означало свободу потребления, возможность  выбора предметов
потре-

     15. Ленин, Сочинения, т. 33, стр. 133.


     бления, а не назначения их потребителю согласно  государственным планам
и нарядам. Для Ленина введение  купли и продажи, обращения  товаров, уход от
системы  военн