как бы в издевательство над ними - это расширение их будет происхо
     дить тем сокрушительнее для них, чем более обильны будут урожаи, ибо
     именно в этих условиях продукты их труда будут наиболее обесценены.
     Эта   политика  будет  служить  и  нашим  коммунистическим  целям.  Она
единственно  правильная   и  реально  возможная  коммунистическая  политика,
способная  обеспечивать нам более безболезненное разрешение вопроса о мелком
крестьянстве  и  упрочить его  политический союз с рабочим классом  в  нашей
республике;
     б) при внесении таких предложений, обыкновенно пугают вопроса
     ми: а где взять на это средства? У нас их нет. Мы отвечаем на это так:
     если у нас нет на это средств в достаточной мере, то все же у нас есть
     такие средства даже в современном бюджете, которые идут не на разви
     тие крупного государственного хозяйства, а на поддержку мелкобуржу
     азного хозяйства состоятельной части крестьянства и на поддержку


     указанных утопических иллюзий мелкого крестьянства, которые наша партия
сама упрочивает у этого слоя крестьянства;
     в) мы считаем, что при современном хозяйственном состоянии нашей страны
с  теми  перспективами  для   него,  о  которых   я  говорил  выше,  большие
материальные  жертвы  международному капиталу, готовому пойти  на  оживление
наших  потушенных  промышленных районов,  --  есть меньшее из  зол,  чем  то
состояние, в  котором  мы находимся и можем  оказаться  в  ближайшие годы  в
области нашего промышленного и сельского хозяйства, состояние, которое может
оказаться для нас гибельным.
     Думать, что мы можем при том удельном  весе рабочего класса, который он
имеет в  государственной политике, собрать  необходимые массы  капитала  для
разворачивания  потушенной   промышленности   путем   подоходноимущественной
системы налогов, - значит тешить себя напрасной иллюзией.
     Думать же, что эти массы капитала  мы сложим только более длительно "из
копейки  к копейке,  пятака к пятаку"  от  самой промышленности, это  значит
дополнить иллюзию  мелкого  крестьянства иллюзией  мелкобуржуазных  эпигонов
городов. Для такого  способа накопления нам потребовалось  бы полета лет. Мы
не  знаем еще и примерно того  срока, когда выберемся из дефицитности нашего
госбюджета, - говорить же при наличии  этого обстоятельства о действительном
накоплении могут только пустые болтуны.
     Вот  наши  основные  несогласия  с  экономической  политикой  партии  и
существующей  системой  взаимоотношений  с  крестьянством.  Результаты  этой
политики  уже  в  современный  момент  давят  рабочие  массы,  как  гири,  в
дальнейшем они станут для него более тяжелыми.
     Думать,  что они будут и дальше терпеливо гнуть свою спину, - значит не
видеть окружающие явления, или не понимать их значения.
     3) Международная политика нашей партии - как такая же политика и всякой
другой партии, - есть продолжение нашей внутренней политики на международной
арене.
     То,  что  отличает нашу  политику  внутри  страны,  те же  черты она  в
значительной степени носит и  в  области международной.  Ее  основной  порок
состоит в том, что она все хочет видеть в цвете нашей страны.
     Так называемое  "Рабоче-крестьянское правительство", пришедшее на смену
"Рабочему  правительству"  - есть  выражение  безнадежной  попытки разрешить
основные вопросы западноевропейского рабочего движения средствами и методами
нашей страны. Это  приводит к неудачам и на деле вольно или невольно, но эта
политика   постоянно   дискредитирует   роль   наиболее   организованных   и
сознательных масс  западноевропейского  пролетариата  и  пытается найти себе
опору  в  его   наименее   сознательных   элементах   и   в   "крестьянстве"
западноевропейских стран. Но  такого крестьянства,  какое  имелось  у  нас к
моменту  нашей революции, в Западной  Европе  нет.  Оно  есть на  Ближнем  и
Дальнем  Востоке. Но  мы знаем теперь, к  чему привела попытка опереться  на
крестьянство, например, в Болгарии. Эта  попытка, навязываемая  Коминтерном,
привела к крушению болгарской компартии.


     Мы  знаем  точно  так же,  что даже  в  крестьянской  Финляндии  лозунг
"рабоче-крестьянского правительства" имеет наименьшие шансы, чем где-либо.
     Таково  главное  направление  нашей  международной политики. Оно  же  и
определило и тот характер  тактики Коминтерна, который попытались придать ей
в  Германии,  и  в  Италии,  и во  Франции.  Во  всех этих среднеевропейских
странах, имеющих  решающее значение для международной революции, эта тактика
привела к  тому,  что из общей  массы организованных сил пролетариата,  были
вырваны силы коммунистической частицы его и противопоставлены всей остальной
массе пролетариата,  как  наиболее  революционные  части против  неспособной
будто бы на сознательное участие в революционных выступлениях рабочей массы,
чем дезорганизовали и общее движение рабочего класса, и эту коммунистическую
часть его, изолировав  ее от  общей массы организованного пролетариата и тем
лишив возможности постоянного воздействия на эти массы изнутри его рядов. Мы
--  злейшие  противники  этой политики.  Мы  не  видим  никакой  возможности
ускорить  ход событий  в  Западной Европе в сторону революции  вне и  против
подавляющей  массы  организованного рабочего  класса. Мы стоим  за то, чтобы
коммунистические  рабочие  массы оставались составной частью  рабочих  масс,
организованных  в профсоюзах, кооперации, советах,  фабзавкомах и так далее,
чтобы  всякие попытки  захватить власть  в  этих  организациях, помимо  воли
подавляющей массы их членов, или организовать свою обособленную от этих масс
организацию  того  же  порядка,  были  решительно  отброшены,  как  авантюры
дезорганизующие рабочее движение.
     Вот в общих чертах наше отношение к вопросу международной политики.
     Если нам и до  сих  пор  была  необходима поддержка западноевропейского
пролетариата,  то  теперь,  когда   наши   связи  с  Европой  расширяются  и
оформляются, нам  эта поддержка во  сто крат нужнее.  Но  с  той политикой -
постоянной  дискредитации  наиболее организованных  и сознательных  рабочих,
какую мы отстаивали и проводили через Коминтерн, мы пришли к полной изоляции
рабочих масс нашей страны от пролетариата западноевропейских "-ран и к такой
же изоляции коммунистической  части последнего  от его основных масс в самой
Западной Европе.
     Попытки   механически   насадить   наши    методы   работы   во    всех
западноевропейских странах, приводят только  к тому, что мы видим, например,
в  Норвегии. На  этом  примере  особенно  наглядно  видно,  как  эти попытки
приводят  буквально  к  дезорганизации  рабочего  движения  этой  страны;  к
насаждению материально немощных "коммунистических" секций и к содержанию  их
за счет того достояния российских рабочих масс, за которые они платили своей
кровью и  жертвами,  но  которое  для  себя они  использовать не  могут  при
современных условиях.
     На деле создается орава мелкобуржуазной челяди, поддерживаемая  русским
золотом, изображающая  себя пролетариатом  и  представительницей  Коминтерна
якобы "революционных рабочих".


     Те  методы,  которыми Коминтерн  пытается завоевать  западноевропейские
рабочие  массы  - явно безнадежны. Они  не только не сближают  нас с массами
организованного международного пролетариата, но наоборот, разобщают.
     Видя  эти неудачи,  руководители его в лице  наших  партруководите-лей,
ищут  поддержки своей политики вне  этих масс  и проповедуют, например,  что
американские   фермеры-арендаторы   более  революционны,  чем   американские
организованные рабочие массы.
     Отсюда, естественно, сделать еще один шаг в сторону этих фермеров и они
окажутся как  раз  той  единственной  основой  "коммунизма", на которую надо
поставить основную ставку  во  всей деятельности  американских  коммунистов.
Подобные же поиски производятся и  во  всех других европейских странах.  Они
есть  свидетельство того,  что  политика Коминтерна,  под руководством наших
партруководителей,  вследствие  неудачи  в  пролетарских   массах  пропитана
устремлениями в сторону мелкобуржуазных, частнособственнических классов. Эти
классы  все  чаще  противопоставляются рабочим  классовым  объединениям, как
наиболее способные  к  совершению  социалистического переворота, которым  не
достает только организованного руководства.
     Если  такое руководство обеспечить им в лице  компартии,  то  они будут
первыми  в совершении социалистического переворота.  Вот основной порок всей
нашей международной политики.
     Этим пороком объясняется  вся та систематическая травля и дискредитация
пролетарско-классовых  объединений западноевропейского пролетариата, еще  не
идущего   за   коммунистическими   лозунгами.   Она   губительна   для  дела
действительной социалистической революции.
     Наши  оценки западноевропейских  социал-демократических партий  глубоко
расходятся с теми оценками, которые даются нашими руководителями.
     Все  руководящие кадры этих  партий они рассматривают  как  предателей,
изменников, прислужников буржуазии и т. п. и т. д. И это относится одинаково
как к германской, так и к другим социал-демократическим партиям.
     Уже  этого одного  факта  достаточно для того, чтобы отбросить подобную
характеристику этих кадров как ничего не объясняющую и усомниться в том, что
именно  они  являют  собой  основную  причину  того,  что  в Западной Европе
господствует  еще  буржуазия  Она  явно  немарксистская  и  приводит  нас  в
безвыходный тупик.
     С таким объяснением господства буржуазии нет никакого просвета впереди,
раз  все наиболее сознательные,  организованные  и  дисциплинированные кадры
рабочего   класса,   из   которых   организуются   все   руководящие   круги
социалистических партий Западной Европы, являются изменниками, предателями и
т. п. и т. д., но кто же действительный носитель социалистической революции?
     На  самом   деле,  эти   элементы   в   глазах  широких   рабочих  масс
западноевропейских государств не  только  не  предают  ничего  из  интересов
рабочего класса, но наоборот, в глазах этих пролетарских масс они


     являются работниками наиболее преданными их интересам.
     Поэтому-то социал-демократы  еще  так сильны и могучи. Поэтому-то они и
пользуются таким еще глубоким доверием пролетарских масс.
     И этакую  оценку этих партий и  вождей  широкими  массами рабочих легко
объяснить  именно  марксистским анализом.  Вся  крепость из связи с рабочими
массами, все глубокое доверие последних к ним объясняется тем, что эти вожди
социал-демократической  партии никогда не противополагают повседневных  нужд
рабочих масс вообще  и частичных требований отдельных категорий их интересам
революции.  Наоборот,   они   эти  интересы  и  видят  главным   образом   в
удовлетворении повседневных нужд рабочих масс.
     Успешное разрешение этих частичных нужд для широких кругов рабочих масс
в виде ли сокращения рабочего  времени, в  виде  ли повышения их заработка и
роли в  государстве или  коммунальном управлении -- они порою готовы считать
целой  революцией.  А так  как  таких  нужд  у  международного  пролетариата
множество, го  нет ничего противоестественного в  том,  что они доверяют все
руководство своей борьбой именно тем, кто преподносит ему не красные вымыслы
в виде перспектив, а умело защищает его от повседневных невзгод.
     Вот та почва, на которой складывается такая дьявольская прочность связи
социалистических партий  Западной  Европы  с  рабочим  классом  своих стран,
которую мы наблюдаем до сих пор, несмотря на порою  действительно преступное
поведение руководящих  кругов этих  партий в  важнейшие моменты  борьбы этих
масс.
     Исходя из такой оценки  роли соцпартий и их вождей, мы  и говорим,  что
для завоевания западноевропейских рабочих масс  Коминтерну нет необходимости
постоянно   дискредитировать   пролетарские   классовые  объединения   и  их
руководителей, как изменников, предателей и т. п., этим  такового завоевания
не достичь, что  для этой цели  надо  набраться  терпения  и умения защищать
именно повседневные нужды рабочих масс, чтобы тем усиленнее обнаружить перед
ними   всю  иллюзорность   предположений,   что  удовлетворение  таких  нужд
существенно изменит их социальное и материальное положение.
     Надо  решительно  отбросить все попытки, помимо завоевания пролетарских
массовых объединений Западной Европы, произвести социалистический переворот.
     Надо,   наконец,  решительно  изменить  те   взаимоотношения   с  этими
объединениями, которые сложились к настоящему моменту.
     Мы  считаем  в  соответствии  с фактическим положением  дел,  что такие
объединения  наши,   как  "Профинтерн",  фактически  являются,  вольно   или
невольно,  орудием разобщения и российских рабочих масс и западноевропейских
коммунистических  масс от  решающих  масс всего  пролетариата.  Он  является
прямым препятствием, ничем фактически неоправдываемым на пути к  образованию
действительного   единого  фронта  рабочего   класса   каждой  страны  и   в
международном масштабе.
     Вот  то  основное, что нас  разделяет  с партруководителями  настоящего
момента в вопросах международной политики.


     4. Теперь относительно смерти тов. Ленина.
     Утрата его -- есть,  понятна само собой, крупное и удручающее  событие.
Но  на  свете  все  относительно.  Мы  отнюдь  не настроены так безнадежно в
отношении будущего, как это  происходит с некоторыми кругами нашей партии. И
в этом нас подкрепляет факт массового вступления в ряды партии рабочих. Оно,
по нашему мнению, лишь в своем проявлении совпало со смертью тов. Ленина. Но
отнюдь  не  может быть рассматриваемо, как  прямое последствие  ее. Это есть
второй   акт  того  оживления  рабочих   масс  России,  которое  началось  в
августе-сентябре  массовыми   стачками   за   улучшение   своего  отчаянного
положения. В этом акте мы видим попытку наиболее активных массовых элементов
найти в партии рычаг  к изменению своего тяжелого материального положения, в
котором  они  находятся  до  сих пор,  заставить ее стать  на  точку  зрения
интересов  рабочих масс в своей повседневной политике и работе.  Этот момент
мы рассматриваем  как глубоко отрадный и для рабочего класса нашей страны, и
для партии, и для нас лично.
     Видя   это  явление  мы  испытываем  глубочайшее  удовлетворение  наших
стремлений к  тому, чтобы сделать нашу партию действительно партией рабочих.
Какие бы элементы рабочих это движение ни захватило, мы во всем видим благо.
     Пусть это будут не наиболее сознательные элементы, это нас нисколько не
тревожит. Наоборот, это нас утверждает в гораздо больших надеждах на то, что
партия  именно  под  давлением  этих  наименее,   быть  может,  сознательных
элементов, но зато более широких, скорее встанет,  вынуждена будет встать на
почву такой политики, которая  более сроднит ее с  рабочими  интересами, так
как непосредственные интересы именно этих элементов -- есть интересы рабочих
масс, и их  непосредственное давление в большей степени способно  обеспечить
непосредственные   интересы   сегодняшнего   дня,   чем   давление  наиболее
сознательных кругов этих масс.
     Это  вступление  не  может не  оказать  влияния на  хозполитику партии.
Закрыть завод при 10-15 коммунистах из 500 человек, например, гораздо легче,
чем проделать это при  150-200 человек, даже 60-100 человек из той же массы.
Уже этого  одного достаточно, чтобы глубоко  порадовать  нас. Нужно  только,
конечно, не дать сбить себя на ту пошлость, которую в  связи с этим явлением
выдвигают,  полагая,  что вся эта  масса рабочих ринулась  в  партию, "чтобы
учиться  ленинизму", и что  для нее  нужно  немедленно построить  как  можно
больше "партлекций, курсов, школ и  т. п. и т.  д.", в  этакой встрече нужно
видеть прямую опасность, могущую немедленно же вытолкнуть из рядов партии не
только вступающих ныне, но чего доброго и тех, что были в партии раньше.
     Теперь о результатах дискуссии.
     Как самый вопрос о  "новом курсе", так  дискуссия и ее исход ни в какой
степени  в  основном не  были связаны со  смертью Ленина.  Возник  этот курс
задолго до  какого бы то ни  было  предположения о возможной кончине Ленина,
как и самый ход дискуссии, даже до Всероссийской конференции.


     Значит ставить  в  связь все  эти  события невозможно. На  Ваш  главный
вопрос -  "неужели все сошло  на нет",  вы найдете ответ  в  нашей статье  в
"Правде" от 18 января 1924 года, где мы ясно изложили,  чем определялось  то
обстоятельство,  что  со  времени Десятого съезда  рабочая  демократия  была
похоронена в недрах ЦК. Еще большее пояснение этого Вы найдете в стенограмме
доклада тов. Шляпникова.
     Все это  кажется так  просто  и  ясно,  что как будто  и нет надобности
особенно разъяснять это обстоятельство.
     Мы усматриваем, что уже к  Десятому съезду наша партия стала  настолько
социально  разнородной, что  едва  не распалась  в  результате  ожесточенной
дискуссии. Это первое. Второе, это то, что и на самом  съезде и после съезда
ЦК поставил себе задачей во что  бы то ни  стало  сколотить единство партии,
вне  которого,  понятно, угрожала бы  возможность  новой гражданской  войны.
Третье, - единственная  фракция, которая имела  будущность в рабочем классе,
это  была фракция  "рабочей  оппозиции", поэтому-то  все  бичи и  скорпионы,
обусловленные тайными пунктами резолюции о "единстве" были направлены именно
против сторонников  "рабочей  оппозиции", против  сторонников  необходимости
решительного ограждения непосредственных интересов  пролетарских масс  нашей
страны.
     Четвертое,  -  мог  ли ЦК  при таких  условиях  проводить внутри партии
принципы   рабочей  демократии?   Конечно  нет.  Проведение  этих  принципов
поставило бы его  на другой  же день перед фактами сплочения вокруг "рабочей
оппозиции" рабочих  элементов  партии  и сделало бы абсолютно невозможной ту
хозполитику,  которую он  наметил  на  самом съезде и  которая  в дальнейшем
принимала такой  характер, что  была прямо направлена против интересов  этих
масс, ну хотя бы в вопросе о золотом, хлебном и других займах.
     Проведение принципов рабочей демократии не позволило бы провести и  той
"концентрации",  то  есть  сокращения  хозяйства,  которая  стала   основным
содержанием политики ЦК уже с того времени.
     Вот все это, с одной стороны, а с другой, - подавляющий мелкобуржуазный
состав  самой  партии,  который может  быть активным  сторонником буржуазной
демократии, но не рабочей демократии,  то есть  такой демократии, которая не
только гарантирует  активное участие в партийной деятельности каждому  члену
партии, но и  обязует еще направлять  эту деятельность  в сторону  интересов
рабочего класса,  пропитывать ее духом  и интересами  рабочих.  Вот  эти два
основных  условия  и  определили  тот факт,  что резолюция  Десятого съезда,
несмотря  на  наличие  в  ней  существенных  ограничений  принципов  рабочей
демократии, осталась все-таки неосуществленной.
     Спросите  себя,  изменилось ли какое-либо из этих условий  существенно.
Если изменилось, то в каком направлении, и тогда Вы  дадите себе ясный ответ
на Ваш "неужели". Сейчас это обстоятельство, как обухом, ударило все рабочие
элементы заводов и вузов, которые поддерживали  весьма энергично в некоторых
местах "сентябрьскую оппозицию". Теперь им пришлось горько  разочароваться в
своих иллюзиях


     и   относительно   возможности   проведения  рабочей   демократии   при
современном составе  партии и  относительно "сентябрьской оппозиции". Но все
разочарование и горечь есть ведь  лишь результат  их иллюзий, а не чего-либо
другого. Было бы печально,  если бы  и Вы поддались  такого рода  иллюзиям и
пожали бы разочарование в них.
     Мы  уверены,  что  Вам  нетрудно  будет  теперь,   на  основании   всех
материалов,  разрешить  все  вопросы относительно  и  пр