ько я понимаю, это был Кривицкий, а также еще один человек
--   Маркин   --  был  тоже   найден   здесь  мертвым.   Другой   выдающийся
руководитель-нелегал,  член советской компартии и советский  гражданин,  был
убит в Роттердаме, в  Голландии, при следующих  обстоятельствах. Его вызвали
на  встречу в каком-то кафе с сотрудником  советской  разведки из Москвы. Он
пришел.  Они пили кофе,  беседовали,  а затем этот человек из Москвы передал
ему сверток якобы с тремя или четырьмя книгами. Связник ушел из кафе первым,
а  советский  нелегал задержался  за столиком минут на 15. Через 15 минут он
направился к выходу,  и в дверях  сверток взорвался -- там была бомба. Агент
был убит. Все  это порождало двойной  страх -- никто  не знал, есть ли  шанс
остаться  в живых в случае побега. Что касается меня, то я скрывался 15 лет,
и просто чудо,  что я  уцелел. Надо сказать, однажды я столкнулся с  русским
ликвидатором в Кливленде. То  есть я заметил его, но в разговор не  вступал.
Он шел за мной по  пятам. По всей вероятности, меня не хотели убивать сразу,
так  как в письме Сталину я предупредил,  что  в таком  случае  мой  адвокат
немедленно опубликует все  документы.  Поэтому  они собирались  устроить мне
западню, заманить меня в  нее,  чтобы  сначала  вырвать у меня документы,  а
потом убить.
     МОРРИС. Сенатор,  одной из проблем, с которыми на протяжении многих лет
сталкивалась  данная сенатская  Подкомиссия по внутренней безопасности, была
проблема  получения перебежчика  на  условиях,  о  которых говорит  господин
Орлов. Таким  перебежчиком  был, например, шифровальщик  Гузенко  в  Канаде,
который дал  подробную информацию о советской шпионской деятельности  в этой
стране.  В  Японии дезертировал Растворов, сумевший  дать  тамошним  властям
ценные сведения, в  Австралии  --  Петров, в Турции  --  Эге.  В Соединенных
Штатах подобных случаев  до  сих пор  не было,  то  есть никто  из  кадровых
сотрудников НКВД не дезертировал, и мы, сенатор, продолжаем изучать вопрос о
том, не следует ли нам внести в законодательство какое-то дополнение, что-то
предпринять для того, чтобы побудить к такому  шагу людей, о которых говорит
господин Орлов, основываясь на собственном опыте, то есть для тех,  кто, как
он считает, захотел бы пе-


     рейти на нашу сторону, если им будет дан соответствующий стимул, что-то
такое, что позволит им отбросить страх...
     ОРЛОВ. Разрешите сказать несколько слов по этому поводу.
     МОРРИС  (продолжая)....  а  это  весьма  серьезная  для  нас  проблема,
сенатор.
     Сенатор  МАККЛЕЛЛАН.  Так вы  полагаете, что  среди тех, кто занимается
шпионажем  в  пользу  коммунистов,  есть   люди,   которые   были  бы   рады
дезертировать, но лишь будучи уверенными, что их жизнь будет...
     ОРЛОВ. Я вполне в этом уверен, так как  они  считают, что,  несмотря на
некоторую, как вы это называете, "оттепель", на определенную либерализацию в
Москве, неизбежно наступит момент, когда жертва будет принесена на алтарь.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Иными словами, оттепель -- явление временное?
     ОРЛОВ. Временное.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Всего на один сезон?
     ОРЛОВ. Да, на один сезон. Тут  я должен добавить, что  успехи советских
разведывательных  служб в известной  мере  объясняются не  только  блестящей
подготовкой людей, не только огромной поддержкой со стороны коммунистической
партии  здесь,  в Соединенных  Штатах,  но  и  попустительством  со  стороны
западных правительств, которые не борются с советской разведкой так, как это
следовало бы делать. Позвольте мне привести один пример...
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Хорошо. Но разрешите задать вам вопрос: каковы ваши
рекомендации, что вы советуете сейчас предпринять? Вы утверждаете, что мы не
боремся так, как следовало бы, а мы, разумеется, заинтересованы в том, чтобы
дезертировало  как  можно  больше таких людей. Каковы ваши рекомендации, как
нам следует действовать, как стимулировать их и какие шаги может предпринять
наше правительство?
     ОРЛОВ.  Я посоветовал бы, чтобы высокопоставленный представитель вашего
правительства, например  генеральный прокурор или сенатор,  сделал заявление
на пресс-конференции  или  как-либо иначе дал официальное обещание,  что те,
кто уходит  с  советской секретной  службы,  кто  намерен покончить со своей
шпионской  деятельностью,  кто  хочет  отказаться  от нее,  порвать со своим
прошлым и перейти на сторону свободного мира, могут рассчитывать на помощь в
получении иммигрантской визы и постоянного вида на жительство в этой стране,
а также будут  освобождены от ответственности за предшествующие деяния на ее
территории. Как вы знаете, законодательство о шпионаже  было скорректировано
-- из него исключено положение о сроке давности при рассмотрении


     дел о шпионской деятельности.  Таким образом, человек,  который работал
здесь, например,  десять лет назад  и был послан  сюда  только  потому,  что
владеет  английским и  знает  страну,  этот  человек боится, что  его  могут
посадить, осудить и  приговорить к  20  годам  тюрьмы. Так зачем же ему  так
рисковать? Зато если ему  гарантируют полное освобождение от ответственности
за то, чем он ранее занимался в этой стране, если ему будет обещано, что ему
помогут устроиться в новой жизни, -- предлагать  такому  человеку  деньги не
стоит, так как людей, которые принимают подобное решение, означающее для них
разрыв с родиной, с семьей, с прошлым, которым они  гордились  многие  годы,
принимая  участие  в  гражданской  войне,  работая  в  партии,  служа   делу
революции, -- деньги таких людей не волнуют. Напротив, они будут оскорблены.
Они  не  желают,  чтобы  их  считали  предателями,   и  не  хотят  выглядеть
предателями в собственных глазах.
     Сенатор  МАККЛЕЛЛАН.   Позвольте   задать  вам  еще  один  вопрос.  Мне
представляется, что эти  агенты,  которых  засылают сюда из России, шпионы и
прочие, подбираются  довольно тщательно, с учетом семейного положения, чтобы
семьи оставались в России своего рода заложниками, не так ли?
     ОРЛОВ. Да,  как правило.  Но, видите  ли,  жизнь есть  жизнь, и если вы
посылаете человека на задание, а его  семью оставляете там, он понимает, что
ему  больше не  доверяют, он просто  не сможет работать. Бывает, им в Москве
говорят: "У вас дети; мы хотим, чтобы они получили советское  образование --
пусть они  учатся в нашей школе" и тому подобное. Но через год он пишет, что
работать больше не может,  его тянет домой, от  этого страдает работа -- это
уже  другое  дело. Нельзя посылать  человека рисковать жизнью,  одновременно
давая понять,  что  вы ему не доверяете.  В  результате,  спустя  год к нему
отправляют  жену  и детей. Короче, некоторые из  тех,  чьи семьи  остались в
России, не променяют безопасность и жизнь членов своей семьи на сомнительное
будущее  в  Соединенных Штатах.  Они  продолжают  работать,  возвращаются  в
Москву, в НКВД, в надежде,  что злая судьба обойдет их стороной, что не всем
суждено погибнуть, угодить под ликвидацию.
     МОРРИС. Господин Орлов, знали  ли вы  Василия Забелина? Он был  сначала
третьим, затем вторым секретарем посольства здесь  во  время войны. Недавно,
сенатор,  он фигурировал  в  деле о  шпионаже в  Нью-Йорке.  Не  могли бы мы
остановиться   сейчас  на  этом  конкретном  персонаже?  Вы  знали  его  как
сотрудника НКВД?
     ОРЛОВ.  Я знаю, о  ком  вы говорите.  Мне  он был известен  под  другим
именем. В Москве  он жил  под своей  настоящей  фамилией -- Зарубин, Василий
Зарубин. Он был одним из


     выдающихся оперативников НКВД. Знал я и его жену -- Лизу Горскую.
     МОРРИС. Она тоже была офицером разведки, не так ли?
     ОРЛОВ. Она тоже была офицером разведки и работала в моем подразделении.
     МОРРИС. Не могли бы вы  рассказать  нам  о нем и о ней: каковы, в общих
чертах, были их задания и каким образом они были связаны с разведывательными
операциями на территории Соединенных  Штатов, если в  то  время  такая связь
вообще существовала?
     ОРЛОВ. Мне известно, что самое важное свое задание Зарубин  выполнил до
войны, в  Германии.  Это  было  очень опасно -- действовать  против Германии
нелегально, с фальшивым паспортом. Его жена также работала там нелегально. Я
не знаю, чем  он  занимался в  Америке.  Мне известно  о нем  только то, что
публиковалось в газетах. Его жена тоже была заметной фигурой в разведке, и с
ее помощью  был  ликвидирован другой  оперативник  НКВД по фамилии  Блюмкин.
Блюмкин во время одной из своих поездок за границу  отправился в  Турцию  --
это было в 1930 году -- и имел беседу с Троцким, чьим главным телохранителем
он служил в годы гражданской  войны. Об этом стало известно в Москве, и жене
Зарубина  было  приказано шпионить  за  Блюмкиным и выведать  о нем все  что
можно. В  итоге  Блюмкин был  по приказу  Сталина расстрелян.  Кстати,  этот
Блюмкин  был знаменитой фигурой. Когда ему было всего 17 лет, в самом начале
революции, он был эсером и противником коммунистов, то есть большевиков. Ему
не понравился Брест-Литовский договор, который Ленин подписал с немцами и по
которому Германии уступалась часть России, поэтому  он  позвонил германскому
послу в  Москве и, представившись  сотрудником ЧК,  заявил,  что у  ЧК  есть
информация,  что господина посла собираются  убить.  Блюмкин сказал, что  ЧК
хочет предупредить посла о готовящемся покушении, для чего и нужно приехать.
Посол сказал,  чтоб приезжали  немедленно. Блюмкин  приехал  к нему,  открыл
чемоданчик и сказал: "Вот бумаги". Он извлек какие-то бумаги, потом выхватил
пистолет и  застрелил посла.  Это была нашумевшая история. Политбюро  хотело
расстрелять его,  но Троцкий проявил к этому семнадцатилетнему парню интерес
и  решил поговорить с ним. Блюмкин сказал: "Я знаю,  что меня ждет расстрел,
но если вы сохраните мне жизнь, я буду верно служить революции". Троцкому он
понравился, и он защитил Блюмкина, а затем сделал начальником своей охраны и
командиром своего  личного  бронепоезда.  Вот  почему потом,  в  1929  году,
Блюмкин, находясь за границей, решил навестить Троцкого, и это привело к его
кон-
     МОРРИС.  Сенатор,  прежде  чем  мы  закончим  с  этим  Зарубиным,  хочу
добавить, что, по имеющимся у нас сведениям,


     среди американских  коммунистов, среди  местной американской  агентуры,
Зарубин  был известен исключительно как "Питер",  а его жена --  как "Элен".
Иными словами, американцы,  его американские подчиненные, контактируя с ним,
не имели понятия о том, что его подлинное  имя Зарубин. Господин Орлов,  вы,
следовательно,  полагаете, что в настоящее  время  необходимо -- таковы,  по
крайней мере, ваши рекомендации,  --  чтобы  кто-то,  например,  сенатор или
генеральный прокурор,  сделал публичное заявление, подкрепленное конкретными
гарантиями  неприкосновенности  и предоставления вида на жительство,  но без
предложения денег, так  как это,  на ваш взгляд, была бы неверная  нота,  --
это, по-вашему, подтолкнет сотрудников  НКВД в  Соединенных Штатах явиться с
повинной и все выложить?
     ОРЛОВ. Несомненно. Причем не  только офицеров  НКВД, но, я бы сказал, и
всех остальных  -- тех, кто участвует в  заговорах Советов против свободного
мира.  Это может быть  также  советский  дипломат, который  не  причастен  к
шпионажу,  но  обладает  информацией,   позволяющей  разоблачить   подрывную
деятельность  Советов и их сателлитов. Я считаю, что нежелание дезертировать
объясняется  также  безразличием  западных  правительств  к  этой  проблеме.
Например, если вы помните случай  с  Гузенко в Канаде, который засветил  всю
атомную   сеть.  В  1945  или  1946  году  Гузенко   собрал  все  документы,
свидетельствовавшие о наличии в Канаде гигантской сети. Он явился к министру
юстиции -- хотел дезертировать -- и продемонстрировал эти документы. Министр
юстиции показал их Маккензи Кингу, премьер-министру, и Маккензи Кинг сказал:
"Попросите его пойти и положить эти документы на место". Мало того: Маккензи
Кинг, после  того  как эти документы были проанализированы и стало ясно, что
они представляют колоссальный интерес, что речь действительно идет о наличии
атомной шпионской сети,  совершил вояж  в Соединенные  Штаты  и встретился с
американским президентом, а потом поехал в Великобританию, чтобы увидеться с
премьер-министром Этли. И  Кинг выступил  в палате общин, где,  в частности,
заявил:  "Я сказал этому Гузенко, что он должен вернуться и положить все это
обратно в советские папки, что нам это не нужно. Я поступил так потому... --
сказал он, --... что не желаю осложнять отношения с Россией". Еще он сказал,
что хочет увидеться  со Сталиным. Цитирую дословно: "Исходя  из того,  что я
слышал и знаю о премьере Сталине, я уверен, что  он не одобрит и не  простит
подобную деятельность в одном из посольств  своей страны". Вот так поступили
с  Гузенко  -- а ведь его могли убить еще до  того, как он дезертировал, его
могли отправить в Россию, могли выдать советским властям.


     Известно, что во время войны многие перебежчики были высланы из Америки
в Россию. Я еще  не  прочел последней  книги о ФБР, но  листая ее, обнаружил
один эпизод, описываемый самими властями. В 1943 году молодой моряк, русский
моряк  по  фамилии Егоров,  совершил  побег. Он спрыгнул с борта на  причал.
Советы потребовали от американских властей найти его и выдать. Он был пойман
и должен  был быть доставлен  на борт  норвежского судна.  Но когда его вели
туда,  он сбежал  и  спрятался  на  какой-то ферме.  Спустя  год полицейский
патруль заметил, как  четыре человека тащат какого-то  парня к месту стоянки
русского судна. Полицейские подошли к ним и спросили: "Что это  вы делаете?"
Один  из четырех похитителей  представился  Ломакиным,  консулом  Ломакиным,
советским  консулом,  и сказал,  что этот человек -- дезертир  и  все  такое
прочее. И, несмотря на протесты американских властей, парня затащили на борт
советского судна. Спустя два дня американские следователи появились на судне
и  потребовали встречи с этим Егоровым, чтобы допросить его. Егорова привели
--  он  был весь в  синяках и ссадинах от  побоев.  Он на  коленях умолял не
отправлять его  в Россию,  где его  наверняка прикончат. Но присутствовавший
при этом Ломакин, советский консул, заявил: "Нет, мы  не можем его отпустить
--  я  только  что  включил  его  в  судовую  команду".  Несмотря  на   это,
американские власти ничего не  предприняли, и  этот человек был  отправлен в
Россию,  где его  наверняка расстреляли. Отчет американских властей  об этом
случае содержится  в  упомянутой книге  о  ФБР.  Власти оказались  бессильны
что-либо  сделать,  и автор доклада  заключает: "Этот  человек --  Егоров --
наверняка  будет  расстрелян".  Короче, учитывая  подобные факты, надо  быть
вдвойне смельчаком...
     Сенатор  МАККЛЕЛЛАН.  Иными словами,  мы  не  предлагаем  им  абсолютно
никаких стимулов к побегу?
     ОРЛОВ. Не только не даете стимулов, а подчас наоборот.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Не подталкиваем, а отпугиваем?
     ОРЛОВ. Вот именно.
     Сенатор  МАККЛЕЛЛАН.  В  интересах  протокола  я  хотел бы  внести одно
уточнение.   Тут  были  ссылки  на  то,  что  если  некий   сенатор  --  это
подразумевается -- сделает  подобного  рода  заявление, то оно будет сделано
как бы от имени правительства. Таков естественный вывод. К сожалению, подчас
бывает иначе, и  я хотел бы сказать  по этому поводу несколько слов.  На мой
взгляд,  поскольку речь идет  о  конкретных  действиях  исполнительной ветви
власти, потребуется законодательная  инициатива Конгресса, чтобы дать на это
разрешение.
     ОРЛОВ.  Я знаю, но я  имел в виду,  сенатор, что  некий сенатор мог  бы
сделать  следующее заявление: "Я применю свое  влияние, я сделаю все, что  в
моих силах, чтобы убедить


     исполнительную   ветвь   предоставить   политическое   убежище   такому
человеку".
     Сенатор  МАККЛЕЛЛАН.   Иными  словами,   это   должно  стать  политикой
правительства, и от  кого бы ни исходила  инициатива, такая политика  должна
стать нормой. Хорошо, продолжим.
     МОРРИС. Сенатор, я полагаю, фактор времени, мы можем этим ограничиться.
У меня есть еще один  круг  вопросов, с которыми, я думаю, мы сможем  быстро
разделаться.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Хорошо.
     МОРРИС. Не  кажется  ли  вам, например,  что  Советский  Союз, нынешние
лидеры  Советского  Союза,  отказавшись  от  сталинской  системы  правления,
ступили теперь на новый, иной путь, который сказывается даже на американской
компартии  здесь, в Соединенных Штатах? Тут два аспекта: советская  политика
за границей и политика коммунистов здесь, у нас. Это мой последний вопрос.
     ОРЛОВ.  Нет, я не думаю, что они действительно изменились.  Речь идет о
временной  либерализации в  России,  которая сводится  лишь  к  определенной
свободе  слова. Хрущев, которого я  знал  лично,  и все  прочие  кремлевские
руководители --  такие же сталинисты, какими были всегда. Сами они нисколько
не изменились, равно как и их политика  в  собственной стране  -- проводимый
ими экономический курс, как мы видим, остается прежним. Это означает упор на
тяжелую индустрию, производящую вооружение, и ничего -- потребителю, никаких
потребительских товаров, очень мало продовольствия, нехватка еды  и товаров,
-- словом,  прежние тяготы  для  русских  людей.  Во  внешней  политике  они
проводят тот же самый сталинский курс, стремясь  поработить  другие страны и
другие народы.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. В этой связи,  как бы вы прокомментировали недавний
пропагандистский   демарш   компартии  США?  Мне   кажется,   речь  идет  об
очковтирательстве с целью обмана  -- они просто пытаются сделать вид, что не
во всем согласны с безраздельным диктатом коммунистической России.
     ОРЛОВ.  Вы  превосходно сформулировали  это и  без меня. Это абсолютное
очковтирательство,  абсолютная  ложь.  Они  по-прежнему  являются отделением
российской коммунистической партии.
     Сенатор    МАККЛЕЛЛАН.    Они    по-прежнему    --     коммунистические
революционеры-интернационалисты...
     ОРЛОВ. Безусловно.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН (продолжая).... И преследуют ту же цель.
     ОРЛОВ.  И все  их решения были заранее одобрены и  приняты  в Кремле. А
сами они настолько дисциплинированы, что


     в  мельчайших  деталях  отрабатывают  номер,  демонстрируя  свою  якобы
недисциплинированность.
     Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Хорошо.
     ОРЛОВ. Я хотел бы также добавить, что хотя в своем выступлении  на 20-м
съезде  партии советский партийный вождь Хрущев признал,  что миллионы людей
были  безвинно  сосланы  в  концентрационные  лагеря,   сами  лагеря  он  не
ликвидировал -- они по-прежнему существуют. Несмотря  на то что Хрущев столь
детально  раскрыл технологию  пыток с целью  добывания фальшивых  признаний,
никто   из  осужденных   в   период  знаменитых  московских   процессов   не
реабилитирован.  Никто   из  учителей   нынешних   кремлевских  лидеров   не
реабилитирован  -- они по-прежнему  фигурируют в литературе как гитлеровские
шпионы.  Руководители  Красной  Армии --  маршал  Тухачевский и  прочие,  --
расстрелянные как гитлеровские шпионы,  по-прежнему  остаются  гитлеровскими
шпионами, и никто  их не реабилитировал. Да  и Хрущев продемонстрировал, что
способен  пользоваться  теми  же сталинскими методами.  Вспомним дело Берии.
Берия был  расстрелян  якобы за  шпионаж  в  пользу  Америки,  но  в Америке
прекрасно известно,  что он не был американским шпионом.  Тем  не менее он и
еще несколько человек были казнены по надуманному обвинению в шпионаже.
     МОРРИС. Не можете ли вы рассказать -- очень кратко, в нескольких словах
-- как обычно  финансируется шпионаж? Буквально в  нескольких словах, потому
что нам пора заканчивать.
     ОРЛОВ. Да.  Это очень просто. Советская разведка финансируется напрямую
из казны. Никаких махинаций; печатать для этих  целей  фальшивые  деньги  не
разрешено,  как не  разрешено заниматься контрабандой д