XTV  съезде.  Потом
Зиновьев  говорил,  что   величайшей  своей  ошибкой  он  считает  борьбу  с
оппозицией  1923 года, которая  (оппозиция) тогда была права. Но теперь он с
удовольствием скажет обратное.
     Если бы мы  думали,  что последнее слово  принадлежит  "прора-ботчикам"
всех призывов, то не стоило бы и жить на свете. Но "проработчики" приходят и
уходят, а большевики-ленинцы останутся и победят.
     Как-то  вы мне посмотрите тогда в  глаза?  Впрочем, ведь вам и Слепкову
придется смотреть в глаза. Человек ко всему привыкает.
     [Сосновский] [20 мая 1928 г.]
ВИРАП -- ТРОЦКОМУ
     Алма-ата.
     Троцкому, из Ташкента. 20 мая.
     Ответ уплачен. Уведомление  [о] получении [шлите]  телеграфом. Привезли
пока  [в]  Ташкент, 2-я "Коммунальная  гостиница", комната  47.  Телеграфьте
здоровье. Пламенный привет. Вирап
ТРОЦКИЙ -- ВИРАПУ
     [20 мая.]
     Аптечку получил.  Телеграфировал [в]  Баку. Здоровье удовлетворительно,
несмотря на приобретенную малярию. Пишите. Привет.
     Троцкий
Л. СЕДОВ - ГЕТЬЕ210
     [21 мая.]
     Москва,  Октябрьское  поле,   Больница   Боткина211,  Гетье.
Получил  телеграму  [о]   почти  безнадежном  положении  Нины,  сестры.  Лев
Давидович [в] отъезде. Очень прошу сделать все возможное.
     Седое
     [Отправитель:] Л. Седое, Алма-Ата, Красина 75.
Л. СЕДОВ -- 3. БРОНШТЕЙН
     [21 мая.]
     Москва, Бронштейн. Срочно. Мясницкая 24, кварт [ира] 110.
     Папа  неделю [в]  отъезде. Я телеграфировал Гетье. Каковы условия ухода
[и] медицинской помощи? Сообщи, что необходимо предпринять.
     [Отправитель:] Л. Седое, Алма-Ата, Красина 75.



ТРОЦКИЙ - С. СЕДОВУ
     Алма-Ата, Седову. [21 мая.]
     Телеграфируй  Зине следующее: "Удручен, что не могу быть  [с] Нинушкой,
помочь ей. Сообщай ее состояние. Целую вас обеих. Папа".
ТРОЦКИЙ -- ТЕР-ВАГАНЯНУ
     [21 мая.] Бийск, Ваганяну.
     Ваших писем нет ни одного. [До] востребования послал [в] марте.
БЕЛОБОРОДОЕ -- ТРОЦКОМУ
     21 мая.
     Алма-Ата, Троцкому, из Усть-Кулома.
     Отправлено  три  письма. Предложения Евгения  [Преображенского]  считаю
неправильными. Белобородое
РАДЗЕВИЧ - ТРОЦКОМУ
     22 мая.
     Алма-Ата, Троцкому, из Термеза.
     Письмо получил, горячо приветствуем, пишем. Радзевич
И. ПОЗНАНСКИЙ -- ТРОЦКОМУ
     25 мая.
     Алма-Ата, Троцкому, из Котласа.
     Все получено, кроме письма Уфимцеву. Познанский
ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ -- ТРОЦКОМУ
     26 мая.
     Алма-Ата, Троцкому, из Уральска.
     Получил.   [В]  основном   согласен   [в]   оценке  ошибок  Коминтерна.
[Необходимо] тщательно учесть объективные  трудности [в] оценке  нашей роли.
Больше  скромности. Китайские  сомнения,  прочие  письмом.  Мое  предложение
отпадает.
Л. СОСНОВСКИЙ. ПИСЬМО ТРОЦКОМУ
     Дорогой Л. Д.
     За  все   время  я  получил  письма,  датированные  вами:  5  марта  (с
характеристикой передовицы "Правды" от 15 февраля), 17  марта (с приложением
копий писем к Ищенко и И.  Н. Смирнову) и, наконец,  сегодняшнее от 5 мая (с
приложением  переписки  с Преображенским по  китайскому вопросу).  Телеграмм
было  всего  две.  Первая  ваша по  приезде в Алма-Ату и  вторая  от  2 мая,
ответная
     на мою первомайскую. Телеграмму же с уведомлением не получал. Наведу на
телеграфе справки. Получаю радующие меня собственноручные расписки ваши и Н.
И.  [Троцкой]  на карточках  об уведомлении. Они  хоть  скоро совершают свой
путь:  12  дней. Впрочем,  последнее ваше письмо от 5 мая (ваша  дата) имеет
штемпель алма-атинский от 7 мая и мне вручено 24 мая, что все же скорее, чем
месяц и  6  дней. Вообще, я замечаю  на  некоторых  получаемых мною  письмах
разницу  в дате самого отправителя и  почтового  штемпеля,  что  наводит  на
размышления   о   двойной  работе  ведомств  (при   отправке  и  получении).
Рационализация не повредила бы и здесь: ведь все
     919
     дороги ведут в одно здание...
     Жаль, что письма идут  так  медленно.  Всю  нашу  братию волнует теперь
вопрос об отношении  к германским делам. Телеграмма Карла [Радека] (особенно
с  примечанием  редакции)  вызвала  горячий  обмен  мнениями, многочисленные
запросы  ребят: является ли это выступление Карла  изолированным или за  ним
последуют дальнейшие его выступления. Я получил от него в мае письмо, но  он
ничего не пишет  о германских делах. В письме его есть одна фраза, требующая
ответа,  который  я  и  попытался ему  дать. Он  пишет:  в отношении  своего
пролетарского состава наше большинство оказалось несколько  лучшим, чем мы о
нем думали.
     Во-первых,  не ясно,  что  он  подразумевает  под словами "пролетарский
состав".  Во-вторых,  я   ему  указал,  что,  когда  Карл  думал  о  составе
большинства   хуже,   оно   все   же   не    арестовывало   и   не   ссылало
рабочих-большевиков сотнями. Лучше же стал о его пролетарском составе думать
Карл  именно  тогда,  когда  аресты  и  ссылки  большевиков-рабочих  приняли
массовый характер.
     Что касается собственно  германских дел, то приблизительно общее мнение
нашей публики  (судя по  письмам) таково.  Выступления на выборах  никто  не
одобряет.  Организация Ленинбунда  почти ни  у кого не  встречает  полностью
одобрительного  отношения,  хотя  оговариваются, что  при наличности  только
слеп-ковской информации судить трудно. Лично я такого же мнения. Отвечали ли
вы Карлу, и дошла ли до вас его телеграмма до ее опубликования?
     Теперь  о письме-тезисах Преображенского. Вероятно, до вас они дошли. Я
сначала   ответил  ему   телеграммой:   "Поменьше   торопливости,   поменьше
преувеличений иллюзий, вспомните 5 декабря 1923"213. Затем послал
коротенькое письмецо, копию которого приложу в конце.
     Вообще,  публика  гадает и спорит:  есть ли новый курс  (левый)  и если
есть, то как  к нему  отнестись.  Молодежь  (ссыльная)  ведет  очень горячую
дискуссию (письменную).  Я  тоже  страстный почитатель Щедрина. Под рукой  у
меня  сейчас  его  сочинений  нет,  но  я  на  память   могу  приблизительно
процитировать  страничку из "Убежища Монрепо"214.  Помните, герой
решает заняться  "международными" делами. Он  слышал, что царское российское
правительство, освободив любезных "братушек" болгар, задумало ос-



     частливить их конституцией. Он запрашивает одного болгарского  деятеля:
"Правда ли,  что у  вас будет  конституция?"  Тот отвечает:  "Действительно,
будет конституция, сиречь, Устав о пресечении".
     Рубцовская  газета  "Степной пахарь" (Рубцовск  --  это  новый окружной
город  между  Барнаулом  и  Семипалатинском)  напечатала  речь  Сталина   на
московском   активе215  в  несколько  выправленной   редакции.  В
"Правде"  было  напечатано: "Мы  должны, товарищи,  держать  открытым клапан
самокритики".  В  рубцовской  же газете  напечатано:  "Мы  должны, товарищи,
держать открытым капкан самокритики".
     Которая  редакция  точнее? И что  у  нас  будет: самокритика  или  58-я
статья,  конституция или устав о пресечении? По-моему,  очень преждевременно
ставить  диагноз. Факт таков,  что именно после апрельского пленума  ЦК,  то
есть после решений о  самокритике, последовали массовые аресты и  высылки из
Москвы, преимущественно рабочих. Очень показателен случай с Блесковым. В тех
вырезках,  что я вам посылал, было письмо слесаря екатеринослав-ского завода
им. Петровского Блескова к Затонскому. Письмо не предназначалось для печати,
но Затонский направил письмо в редакцию, снабдив лестным, почти восторженным
примечанием. Если  бы такое примечание (предисловие) дал  оппозиционер,  ну,
тогда понятно: известные пессимисты, маловеры, нытики, паникеры,  не видящие
светлых сторон,  и  прочее.  Но Затонский,  председатель  ЦКК КПУ  [краины],
успешно  расправляющийся  с   оппозицией,  собственноручно   выдал  Блескову
аттестат, оценив  его письмо как замечательное и подлинное выражение воли  и
мыслей пролетариата, как крик "изболевшей души" рабочего.
     В  письме  Блескова есть  одно место, которое,  если  его выхватить  из
письма и комментировать злостно, сближает его формулировку с меньшевистской.
Он  жалуется, что рабочим не дают выбирать в завком,  кого они хотят. При 18
000  рабочих не  находят  достойного  кандидата  в  председатели]  завкома и
присылают человека  извне (в порядке "продразверстки", выражается  Блесков).
Из этого сделали меньшевистскую "свободу выборов", кронштадтские "Советы без
коммунистов"216  и  т.  п.   "Рабочая  газета"  в   самых  резких
выражениях обрушилась и на  Блескова, и на Затонского. Целая страница газеты
была  озаглавлена  "Против паникерства  и  нытья".  Что нападение  это  было
испирировано  из ЦК, я вам  тогда же  писал. Мое предположение подтвердилось
документально. На  днях передовица "Правды", разъясняя  лозунг  самокритики,
тоже  указывала  на  письмо  Блескова  как на  образец  критики  нездоровой,
враждебной. Между тем Блесков --  старый рабкор, известный редакциям. Письмо
его  проникнуто действительно пролетарской болью  за творящееся вокруг него.
Разве меньшевик стал бы целые страницы  заполнять критическими указаниями на
разные непорядки и вносить практические предложения?  И с чего  бы  стал  он
писать лично Затонскому? Наконец, свитетельство Затонского тоже чего-
     нибудь  да стоит. Неужто он разучился отличать злостное  меньшевистское
нытье от здоровой рабочей критики.
     И  еще  одно.  Сразу  после  помещения   письма  Блескова  о  "бумажном
бандитизме",  который захватывает заводы, ВСНХ Украины  созвал совещание  --
для  выяснения,  есть   ли   на  заводах  указываемый   Блесковым  "бумажный
бандитизм". Совещание признало,  что, в общем, указываемое им явление есть в
наличности.
     А   Петровский21',  выступая  в   Харькове   на  конференции
рабкоров218,  заявил,  что  в  письме Блескова он не  усматривает
ничего,  кроме...  цинизма и  хвастовства.  Так и сказал.  Вот  вам образчик
монолитности   украинского  руководства.   Затонский   признает   выражением
подлинной  воли  и  мыслей  пролетариата.  Петровский  объявляет цинизмом  и
хвастовством. А  все это читает пролетариат Украины.  Читает  и  размышляет:
самокритика или 58-я статья, конституция или устав о пресечении. Я надеялся,
что  вы  не пропустите  присланных  вырезок  с  письмом Блескова  и  ответом
"Рабочей  газеты".  По-моему, это факт огромного политического значения.  Не
меньшего, чем Смоленское дело.
     В качестве старой газетной крысы я читаю чуть не все столичные газеты и
кое-какие провинциальные. Если Лева по случаю выросших усов не бросил читать
"Комсомольскую правду",  он  бы  извлек  оттуда  ряд  интересных  деталей  о
Смоленском деле. Попросите его  просматривать эту газету  и рассказывать вам
наиболее интересные сообщения.
     Что самое важное  в Смоленском, как и Артемовском, Сталинском (прошу не
смешивать город с "мастером"219) и пр. делах? Не то, что уже сама
ЦКК пустила в оборот термин "перерожденчество", хотя и это характерно. Самое
важное в том, что нынешняя система руководства и администрирования абсолютно
бессильна  не  только предотвратить, сделать невозможными подобные "случаи",
но  даже  узнавать  о  них  сколько-нибудь  своевременно.  Едва   ли   не  с
Дымовки220  мы начинали узнавать  о "дымовках",  только благодаря
разным  случайностям.  Убийство,  самоубийство, изнасилование и т.  п.-- вот
казусы, благодаря которым узнают,  что в  организации  не все  благополучно.
Подумать только: такой густо пролетарский округ,  как Артемовский, с 180 000
рабочих и  соответственной численности  партийной организацией,  оказывается
неспособным не только  устранить перерожденцев,  прохвостов,  уголовников  и
пр., но хотя бы поднять перед центром этот вопрос.
     На  харьковской  фабрике  "Канатка"  обнаружен  был  факт  диктаторства
нескольких прохвостов (терминология харьковских  газет). Прохвостов сняли, а
затем  газета  объявила, что ячейка  фабрики  "в общем  и  целом"  здоровая,
оппозиции давала единодушный отпор, неукоснительно идет по ленинскому пути.
     По  поводу признания ячейки здоровой скептически  высказался в "Правде"
небезызвестный Ф.  Ксенофонтов221 (тот, что установил кроме  эпох
Маркса и Ленина еще эпоху Сталина -- помните исто-




     рию  с его статьей для  "Большевика").  Ксенофонтов резонно спрашивает:
как же можно признать ячейку здоровой, если она "непротивленчески" относится
к    диктаторству    кучки   прохвостов.    Разве   ленинизм    мирится    с
непротивленчеством? Притворяющийся  наивным или насквозь  глупый Ксенофонтов
не понимает, что  он ходит  около  самого опасного  вопроса.  Ярославский  в
Артемовске  тоже  заявлял,  что  организация здорова,  только  руководили ею
отборные  прохвосты.  Сейчас   Яковлев  в  Смоленске  декламирует  такие  же
пошлости.
     Кстати, знаете ли  вы,  кто  был секретарем  О[кружного]  к[оми-тета] в
знаменитом  г.  Сталине?  Тот самый Моисеенко,  который  приобрел  печальную
известность "перманетными" выкриками с места  на XIV съезде партии. Он  орал
так много,  что  Зиновьев сказал ему: "Если сложить все ваши  "реплики",  то
получится  самая длинная речь".  Я помню отвратительную рожу этого субъекта:
тип из чайной "Союза русского  народа", подрядившийся изъявлять гнев доброго
русского  народа.  Вот этот  гусь  и руководил  Юзовкой,  ныне  Сталине.  ЦК
опубликовал ему  выговор,  запрещение  занимать  ответственные  должности за
пьянство,  воровство,  разврат.  После  Сталине  он  секретарствовал  еще  в
Полтаве. Там его и застигло постановление  ЦК о сталинской организации (бюро
окружкома распущено --  я вам  посылал маленькую вырезку). Один сосланный из
Полтавы  товарищ (ныне находится  в Таре с Мураловым) рассказывал,  как  сей
Моисеенко   во  время  дискуссии  высоко  держал  знамя   двухсотпроцентного
ленинизма. Наши оппозиционеры оказались шляпами.  Имея в руках  материалы  о
преступлениях  этого  вождя,  они  постеснялись  открыть  рабочим  глаза  на
порядок,  при  котором такие типы могут  назначаться в руководители  партии.
Зачем, дескать,  припутывать к принципиальной политике  такие грязные  дела.
Чудаки. Затем интересно,  что  Сталинское дело, то есть  дело Моисеенко, уже
разбиралось, а Моисеенко управлял Полтавой. Газета с резолюцией ЦК прибыла в
Полтаву  во  время пленума ОК,  на  котором  председательствовал  Моисеенко.
Делегаты  молчком передавали  газету друг  другу, а стопроцентник  продолжал
сидеть на  председательском месте. Я вас  уверяю, дорогой  Л.  Д., что ни  у
одного  члена пленума  не  хватило бы революционного мужества  сказать  сему
прохвосту:  "Пошел вон, негодяй, тебя ЦК  изгоняет с  ответственных постов!"
Нет,  они  смирно сидели с  "Правдой"  в  руках и  ждали, что  будет. Когда,
наконец, газета попала и  ему на глаза, он,  не  говоря ни слова, "смылся" с
заседания и смылся из Полтавы.
     Вот  это  зрелище, как целый  комитет сидит с резолюцией  ЦК в руках  и
слушает разглагольствования уже снятого клейменого негодяя, не  смея поднять
голоса -- может ли быть что-нибудь убийственнее. Какой Гоголь222,
какой     Щедрин    изобразит    это    сконцентрированное     стопроцентное
молчалинство223.  И  чего  же требовать  от  рядовых  членов этой
здоровой сталинской (в  кавычках и без оных) организации, когда комитетчики,
даже с резолюцией в руках
     сидят, как загипнотизированные кролики перед удавом. ЦК, мол, далеко, а
Моисеенко близко.
     Говорить  о здоровье организации  в  таких условиях  --  не  значит  ли
уподобиться наивному пациенту, который заявляет доктору: я-то вообще здоров,
только нос почему-то провалился?
     Ведь  в  Артемовске,  Сталине,  Смоленске  мы видели форменный  паралич
многочисленной организации. А  Шахтинский  процесс. Я  с глубоким  вниманием
читал  весь  обвинительный  акт  по  делу.  Впечатление  такое,  точно  дело
происходило в какой-то пустыне.  Ни  партии,  ни профсоюзов, ни  Советов, ни
РКИ, ни органов  ВСНХ -- никаких  препятствий. Ведь  это жутко. Вспоминается
ленинская брошюра "Удержат ли  большевики власть"224. Сколько там
ставки  на  каждого рабочего,  каждого  солдата,  каждую  работницу  в  деле
строительства советской  власти. А тут  на  одиннадцатом  году  --  и  такая
пустыня в Донбассе.
     Возвращаюсь  к моим размышлениям о системе. Дорогой Л. Д., об этом надо
подумать  и  с точки зрения  будущего. Помимо  режима сталинизации  остается
также             вопрос            о             том,             насколько
государ-ственно-профсоюзно-кооперативно-торгово-партийно-комсо-мольская
система обеспечивает возможность видеть что-нибудь сверху.
     Вот Смоленск. Во главе  всей  губернии стояла форменная банда. Снизу ни
один рот не  открывался для того,  чтобы разоблачить банду  перед ЦК и  ЦКК.
Целые  тысячи  молчаливых  укрывателей  с  партбилетами  (злобные  обыватели
называют  в применении  к  таким деятелям  партбилет "хлебной карточкой"). А
сверху  целые  тучи  инструкторов   и  прочих  деятелей  ездят  обследовать,
ревизовать,  инструктировать  Смоленскую  губернию --  каждый по своей линии
(ВКП,  КСМ, ВЦСПС, наркоматы, коопцентры всех видов). Мне кажется, по  какой
бы линии я ни приехал в город, где управляет спевшаяся и спившаяся банда,  о
проделках  которой  вопиют даже  камни,  я  бы  учуял,  что  в  губернии  --
неблагополучно. Если таков губком и ГКК,  чего же  ждать от хозяйственников,
торговых  и  кооперативных  деятелей,  соприкасающихся с нэпом.  И  еще одна
печальная странность:  во всех этих делах (Артемовск,  Сталине, Смоленск, за
исключением  Шахтинского) никакой  роли не  сыграло  ГПУ. Об этом  стоило бы
поговорить особо.  Итак, инструктирующая,  обследующая,  ревизующая  саранча
ничего  не  видит  и ставит подписи  под  благополучными "в общем  и  целом"
актами.
     Другая саранча  сидит  в  центре  над отчетами,  сводками, таблицами из
смоленско-артемовско-сталинских  трущоб  и  сводит  все  это  во  всесоюзные
благополучные отчеты, подготовляемые к съездам, на которых произносят теперь
шестичасовые  речи.  Какой-нибудь  Рухимович225  даже  на  съезде
комсомола  выступает  с  необозримыми  диаграммами  о  промышленности.  Если
вспомнить,  что   у  Ломова226  в   Донугле   Управлением  нового
строительства целиком овладели нынешние подсудимые,  то цена этой статистике
о новом строительстве  все-таки  пониженная.  А ведь сколько денег стоит вся
эта фиктив-



     нал  и  полуфиктивная  отчетность  о  смоленско-артемовском-ста-линском
хозяйстве. Я, конечно, не проповедую  упразднение цифири, но думаю,  что  на
этом пути  лежат  большие миллионы, потребные  на  индустриализацию, жилища,
культуру.  А  взамен этой  обманной информации надо  искать путей к живому и
более   правильному   осведомлению  о   действительности.  До  чего  доходит
бессмыслица... Я видел как-то в ВСНХ,  как легко устроено движение  бумаг из
отдела  в  отдел.  А  вот что  происходит  дальше.  В  ВСНХ  есть  маленький
человечек, который  только и  делает, что наклеивает  марки  на исходящие из
ВСНХ   пакеты    и   сдает   их   на    почту.   Этакий   советский   Акакий
Акакиевич22'. И вот Акакий  Акакиевич стал деньги, отпускаемые на
марки, пропивать,  а пакеты сваливать в большой шкаф. Длилось это около трех
месяцев.  Около  половины всех исходящих  из  ВСНХ  пакетов лежали  в шкафу.
Вскрылось дело,  когда пьяницу прогнали и  когда кто-то заглянул в его шкаф.
Пакеты  преспокойно   лежат.  И  механизм  работы  таков,  что  самопроверка
исключена. Попробуйте при сборке автомобиля не  навинтить одной гайки -- это
вскроется  еще  до выпуска  машины из цеха. А тут  посылали  срочные, весьма
срочные пакеты  (например, о подготовке к  сплавной кампании),  и  лежащие в
шкафу пакеты  ни  капельки  не  потревожили  ни вверху, ни внизу  ни  одного
винтика в механизме ВСНХ.  Идут ли пакеты, лежат ли пакеты, "а дон Померанце
все пишет и пишет..."
     Нужно ли его писание? На Старой площади228 у Сталина аппарат
вырос  как-то  до 1200 человек. А что делается в Херсоне, знал