ма тоже почти все разобраны. Каменные  дома переполнены, потому
что все жители собраны туда. Поэтому грязь, теснота  страшная. Мы, например,
живем 8 человек в одной  комнате. Уборных  нет, а все ходят за своей  нуждой
прямо на улицу, почему по городу местами нельзя пройти. Если и есть в городе
хорошие  дома,  то  они  заняты  коммунистами  и  их  семьями.  Там  есть  и
электричество, а мы  сидим в темноте, так как ни  свечей,  ни керосина ни за
какие  деньги не достанешь. Вот наша  горькая жизнь, а ты  хочешь приезжать.
Зачем.  Ведь  ты  нам  все  равно  не  поможешь. Тебя  сейчас  же  угонят  в
концентрационный лагерь на испытание, а оттуда два  выхода: или на тот свет,
если  ты не  сочувствуешь  коммунизму, или  на  фронт, т[о] е[сть] в Красную
армию. Дома из приезжающих никого не оставляют.  Сиди лучше и жди, Бог даст,
кончится же скоро такая мука.
     Очень мне жалко детей.  Они,  бедные, растут, не видя радости, а только
видят преступления, смерть и  кровь. Школы есть,  но только по  названию. На
самом деле там  ничему  не учат,  ибо  нет  учебников, нет  учителей. Старых
учителей советская  власть  забраковала,  а  новые сами еще  должны учиться.
Сидят бедные дети разутые, раздетые, голодные.  Что  из них выйдет, Бог один
знает.
     Газет  нам не  дают читать никаких, кроме  советских, а  там все хвалят
советскую власть.  Кому хвалят?  Нам! Да мы  сами  все на своем горбу несем.
Господи! Да  неужели  же  никто  не  видит,  что  Россия  погибает. Пишут  в
советских  газетах, что вы, беженцы,  все не ладите между собой; что  вы  не
поделили?  Помните, что  все то,  что испытали вы, все  это капля  того, что
переживаем  мы, и вам надо помнить это крепко. Надо быть заодно,  мы ведь от
вас ждем спасения. Сами  мы уже не люди,  а призраки. Вот ты и смотри сам --
надо тебе  ехать или  нет. По-моему, жди, надейся  на  Бога и терпи. Придешь
тогда, когда можно будет жить и работать, а теперь не стоит.
     Ты хочешь прислать нам денег. Не делай этого, потому  что  все равно мы
или ничего не получим, или получим половину, а то и меньше. Месяц тому назад
нам  жена  моего  брата прислала 2 000 000 рублей, но  на почте  нам  выдали
только миллион, а другой без объяснения причин удержали. Почему, за  что, об
этом спрашивать не приходится у наших  властей. Ответ все равно не получишь,
а если  будешь  настаивать,  то можешь угодить  в  тюрьму.  Посылок  тоже не
присылай. Они исправно доходят только в Москву,  а затем за ними надо  ехать
туда. Съездить  же в Москву все  равно, что  на  Северный полюс. Раньше езды
было  5--б часов, а теперь -- 8--10 дней, да перед посадкой на поезд надо на
станции ждать  дня  3--4. Кто  едет  теперь  куда-нибудь,  тот  возвращается
совершенно  больной, ибо  в поездах  так  тесно, что  приходится  стоять.  А
попробуй постоять 5--6 дней. Затем ты можешь получить посылку, а по дороге у
тебя  ее  отберут.  Жаловаться  же  некому.  Одним  словом,  мы  все   рабы,
каторжники, что хочешь,  но только не люди. Опять  говорю --  сиди там, пока
можно, а то приедешь, только больше причинишь и себе,  и нам муки и горя. Мы
пока знаем, что хоть ты живешь по человечески, а то  и ты зверем сделаешься.
(Калужская губерния, 1 мая 1922 г.)
     Дорогой Гриша!  Меня  страшно беспокоит  то,  что  написали  в  прошлых
письмах, т[о] е[сть] ехать тебе домой сейчас, по-моему, незачем. Вчера всех,
приехавших  оттуда,  арестовали  и  услали  в  город,  дальнейшая их  судьба
неизвестна. Пока не выясню и не напишу тебе, ты не выезжай.
     На  днях решится моя судьба, т[о] е[сть] будет судить ревтрибунал. Если
только  судьба  спасет, то  я сейчас  же еду в  Уманскую, оттуда тебе напишу
все-все,  и  тогда  ты будешь  знать,  что делать. А  пока  наши  страшно не
советуют тебе ехать.
     Уже  совершенно  смирилась с тем,  что  может  постигнуть  меня. Смерть
является радостью. Если и жалею где-то в глубине души, так только о том, что
может  быть не увижу  тебя. А как  хотелось  бы встретиться и только сказать
тебе все. Все  равно, если даже не станет  меня, то  тебе все расскажут,  ты
поймешь и не осудишь.  А  ведь так  может  быть,  что  меня  не  станет... А
впрочем, пусть будет, что будет, все равно жизнь уже потеряла для  меня свою
прелесть.
     Миша  на  таком  же  положении,  как и  я.  Мама  заболела,  полагаю от
переживаний. Всегда твоя Д. (Екатериновская, 1 августа 1922г.)
     Письмо
     Здравствуйте,  дорогие спасители родины, нашего Тихого Дона. По просьбе
выборных  казаков  станиц:  Чернышевской, Усть-Медведицкой,  Усть-Хоперской,
Распопинской,  Клецкой,  Перекопской, Острожской, Иловлинской,  Качалинской,
Малодельской,    Островской,   Голубинской,    Нижне-Чирской,   Есауловской,
Великокняжеской,   Денисовской,   Гундоровской,  Милютинской,   Морозовской,
Усть-Калитенской,    Каменской,   Раздорской,    Мелиховской,    Ольгинской,
Хомутовской,  Егарлыцкой, Мечетенской, Платовской  -- сговорились как один и
заклинаем себя ради  спасения  родного  Дона поднять  восстание и перерезать
всех коммунистов  за  своих братьев,  которых они задушили  и порасстреляли,
когда  возвернулись из-за границы,  чтобы взяться за мирный труд,  а они  их
повесили, лишь мы случайно убегли из Ростова, а  теперь  организовались и  к
нам присоединяются все казаки. Теперь мы просим, как-нибудь сделайте десант,
а мы туда будем гнать  и соединяться. Езжайте  только с  оружием в руках, не
думайте,  что раньше было, теперь вас со слезами и радостью примут и женщины
и дети, ждут вас, чтобы присоединиться и бить проклятых коммунистов. Я был в
губернии,  разговаривал  с рабочими  и  отрядами Антонова185, все  как  один
сказали  и  говорят, чтобы Врангель шел,  или еще кто, или казаки, то мы все
как один  порежем и разобьем коммунистов и поставим Царя и будем  жить лучше
по-старому.  Довольно  покушали  свободы,  чертовы мы  дураки,  поверили мы,
чертом смутили темный народ. Все, кто приезжает из-за границы, если не уйдет
как-нибудь, не убежит,  когда его  поведут в ЧК,  то вешают или душат теперь
тайно  веревкой,  но вместо расстрелов теперь душат тайно,  чтобы  народ  не
знал, а ночью на автомобилях  увозят в  степь,  бензином или серной кислотой
поливают и  сжигают. Голод сильный,  кушать  нечего,  мы в  лесу  живем, нас
сейчас человек [... ]186. С нами Миронов Филипп  Кузьмич187, мы его посекли,
и  он поклялся быть казаком и  душить комиссаров:  4 января сделал налет  на
Фролов,  27  коммунистов  побили,  4 комиссара  повесили, взяли 64  миллиона
денег, сала,  галет американских, спирту, табаку,  папирос,  население очень
благодарило,  и  мы  и они  нас  очень уважают  и помогают,  кто чем  может.
Недавно, 9 февраля,  на  станции Липки свалили  под откос поезд с продуктами
коммунистов,  сахар,  крупа, сардины,  консервы, винтовки, патроны. Все, что
надо, выбрали, а остальное казаки забрали. Идите скорее, просите  снарядов и
вооружение,  и  главное --  продуктов с собой. Весь народ русский  ждет  как
избавителей.  Впереди должны быть полковые иконы, знамена, и  если можно, то
больше  знамен,  потому  уже  сделали оповещение и  тайное  предупреждение в
каждый почти хутор  области  Донской и  еще агитация идет на  Кубани. Теперь
Кубанские   тоже  покушали  ще  хай  ли  черт  со  свободой  коммунистами  и
большевиками як наши  казаки  прийдут,  то  мы их  пыдем  бити188  и  начнем
освобождать народ от ига. Идите к нам на помощь. Красная армия тоже накануне
развала,  идите,  не  бойтесь,  что нас  мало,  нам  нужно  только  спаянные
закаленные полки, простите, что на такой  бумаге пишем, потому что не было и
нету. Я казак [...]. Я  организовал с осени отряд и вот уже  115 коммунистов
истребил и 64 комиссара,  а нас [...] человек,  то теперь стали  побаиваться
говорить вступать комиссарам, хутора все без власти сейчас.
     Пишем письмо, не знаем дойдет ли оно или нет,  а может быть Бог  даст и
поможет  дойти.  Недавно прибыл из-за границы казак [...]  станицы [...]. Он
сказал, что в Болгарии Донские части Гундоровский, Калединский, Назаровский,
Военное  училище, Корниловский, сообщают  войска около 15 000. Так что же вы
сидите, идите, мы зовем Вас.
     25 июля 1922 г.
     [Подписи выборных ]
     Копия с подлинным верна, что подписью с приложением печати удостоверяю.
Товарищ председателя Донского  войскового круга станичный атаман Белградской
станицы и председатель сбора станичных и хуторских атаманов.
     Белград, 15 сентября 1922 г.
     Г. Янов
     От  президиума  съезда   станичных  и  хуторских  казачьих  атаманов  в
Югославии
     В  "Лигу Наций" доктором Нансеном вносится  проект  репатриации русских
беженцев,  в частности казаков, в  советскую  Россию.  Известно  также,  что
посредником между Советом народных комиссаров и доктором Нансеном по вопросу
о казаках является некий граф де Шайля.
     По  уполномочию представителей казачьих станиц и  хуторов  в Югославии,
президиум   съезда   названных  представителей   самым   энергичным  образом
протестует как  против проекта доктора Нансена, так и  против  участия  лиц,
подобных графу де Шайля, ничего общего с казачеством не имеющих.
     Русские  казачьи войска, обладающие  громадными землями  на  территории
русского государства, существующие  в  течение многих столетий и в настоящем
известные  Европе своей  трехлетней вооруженной борьбой с  интернациональной
коммунистической  властью,  ее  никогда  не  признают.  Власть  группы  лиц,
именующих   себя   народными   комиссарами    России,    рассматривалась   и
рассматривается казачеством как  власть  насильническая, разрушившая русское
государство и народное хозяйство, как власть, которая управляла  и управляет
страной при помощи террора, обмана и хитрости, наконец, как власть, вошедшая
в пределы России в период  мировой войны  с золотом германского генерального
штаба  -- достойная  презрения и беспощадной кары.  Никаким обещаниям  такой
власти  казачество поверить не может. Кроме того, в распоряжении  президиума
съезда имеются многочисленные  и  вполне  достоверные доказательства расправ
коммунистов с возвращающимися в  Россию казаками:  они  или расстреливаются,
или  заключаются в  концентрационные  лагеря, в  коих  умирают от  голода  и
эпидемий,  или насильственно мобилизуются в Красную  армию,  предназначенную
внести ужас смерти и разрушения в Европу при первой к тому возможности.
     Потерпев неудачу в борьбе с Советом народных комиссаров, казачьи войска
Дона, Кубани, Терека, Астрахани и Урала покинули свои родные земли со своими
войсковыми кругами и Радой (парламентами)  и войсковыми атаманами,  свободно
избранными всем казачьим населением казачьих областей.
     Только  эти учреждения и лица  и объединенная казачья общественность  в
виде Общеказачьего съезда представителей станиц и хуторов -- могут  говорить
от имени русского казачества, находящегося за границей.
     Граф де Шайля  -- не казак, авантюрист, изгнанный казачеством из  своих
рядов,  возможно,   имеющий  полномочия,  но  от   большевистских   казачьих
организаций, прикрывающихся теми или  другими названиями -- не является тем,
кто представляет широкую казачью массу за границей. Всякие сношения  с ним и
договоры  через него нами  признаются недействительными  для казачьих войск.
Что касается гарантий,  которые могут  быть  представлены  Советом  народных
комиссаров  по репатриации, то разве забыть опыт международных конференций в
Генуе189 и Гааге190.
     Разве "Лига Наций" располагает  властью  над красной Москвой,  творящей
свое ужасное дело?
     Между  тем,  принятие   высоким  учреждением  проекта  доктора  Нансена
возможно, бросит измученных тоской по  Родине и тяжелым беженским положением
казаков на неизбежную гибель и смерть, и в их мучениях и крови будут повинны
могущественные и культурные государства, представленные в "Лиге Наций".
     Не заявить об этом мы, представители казаков, не  можем, так как к тому
нас обязывает честь и совесть.

     Председатель генерал-майор Г. Янов
     Тов[арищ] председателя казак Персианов
     Секретарь полковник М. Сменов
     15 сентября 1922 года. Белград. Югославия.
     Копия
     Господину Лодыженскому
     Просим Вас от имени  донских,  кубанских  и  терских казачьих  станиц в
Югославии  заявить  энергичный  протест  против  проекта д[окто]ра Нансена о
репатриации.  Возвращающиеся  в советскую Россию казаки подвергаются ужасным
репрессиям: расстрелу  и ссылке  в концентрационные  лагери,  в  коих гибнут
массами. Гарантии большевиков  -- ложь. "Лигой  наций" проекта Нансена равно
убийству тысяч людей, самоотверженно  боровшихся во имя  культуры и права на
свободную жизнь в своих землях.
     Президиум сбора станичных и хуторских казачьих атаманов в Югославии.

     Председатель генерал-майор Г. Янов
     Тов. председателя казак Персианов
     Секретарь полковник М. Сменов
     12 сентября 1922г. г. Белград. Югославия.
     Копия191
     После отсылки наших предположении о  плане  эвакуации я  не  получил из
Парижа  ни одобрения, ни возражения на свои представления. Из ряда телеграмм
вижу, однако,  что  Вами  вполне  понята  серьезность,  если не трагичность,
положения и сделаны возможные шаги к облегчению нам осуществления намеченных
нами мер.  Пока  никаких  следов  воздействия в  этой области интервенции  в
Париже не видно. Но, может быть, причина этого в медленности отношений.
     Спешу  сообщить  о  Нансене,   которому  поручено   нам   помочь,  и  о
Международном  Кресте192 и  здешних представителях Лиги  Наций,  так  как  о
Полумесяце я уже доносил подробно, а  относительно французского командования
еще ничего неизвестно.
     Надеяться  на  покровительство  здесь  Международного  Красного  Креста
совершенно бесполезно, пока  представителем  его является  Бюрнье, отношения
которого  точно уже  определены  и известны. Нельзя и  говорить не  только о
желательности подчинения его управлению "наших организаций" , но  не следует
вовсе  ни  о  чем  его просить, и  никакого даже "protection"193  (как  было
сказано  в  первой телеграмме), не  будет.  Он окружен враждебными беженству
элементами  и  никакой  идеи,  кроме репатриации,  у него  нет, причем нет и
никаких средств, по  крайней  мере  на что-либо доброе для русских беженцев.
Вот почему  я и телеграфировал, что  до перемены  состава  -- при  настоящем
делегате -- обращение под его эгиду нежелательно. К сожалению, по  сведениям
Земского союза и  городов, их главари сделали уже те шаги, по поводу которых
Красный Крест  только запрашивал еще меня, и мы здесь опасаемся, не вышло бы
разногласия.
     Лига Наций, может быть, и не  будет, говорят, уже здесь в руках Бюрнье.
Называют  его заместителем  Чайльза  (или  Кречь), помощник  Нансена.  О них
хорошее у нас мнение, но пока, до приезда Нансена, от Лиги Наций добра мы не
видели вовсе... И ждали "самого" с нетерпением, хотя и без радужных надежд.
     Ему составлен и подан меморандум от русского комитета, в  котором более
или менее выразились единомышленные  пожелания беженства нашего,  причем, за
публичным отказом Нансена, после инцидента  с  Адором194  от  насильственной
репатриации, этот больной вопрос мы решили было оставить в стороне.
     Сегодня состоялась наша беседа  с  Нансеном... И как ни подготовлены мы
все  были  к  неблагоприятному  впечатлению  этой встречи,  действительность
превзошла  все  наши самые пессимистические представления. Главное  же,  что
вопрос о  репатриации всплывает теперь вновь,  косвенно, но с исключительной
твердостью,  хотя  Нансен   и  повторил  нам  о  его  решении  не  думать  о
насильственной  отправке русских  в совдепию.  Каким же  образом  получается
такое положение?
     Начну  с  того, что  еще вчера в Совете проктора195  Нансен уже заявил,
что, как передал ему Хамид Бей, президент Croissant Rouge196 и представитель
здесь  Кемаль-Паши197,  русским,  всем  без изъятия,  как  и  грекам,  будет
предложено  оставить  Турцию  во  что  бы  то ни  стало.  Дальше, вчера же в
совершенно частной беседе с одним лицом Нансен "будто бы" выразил удивление,
почему русским не ехать в Россию:
     "Теперь там правит свободный  народ, бывший столь  угнетенным  ранее...
растет народное благосостояние, невозможны те бедствия от недородов, которые
при  царском режиме приводили к вымиранию миллионов, крестьянство счастливо.
Все это светлые явления -- преддверие светлого будущего".
     Прибавляю "будто бы" он говорил так, потому,  что, несмотря на  видимую
достоверность свидетеля, отказываюсь верить  такому факту. В отчетах Нансена
факты  людоедства  ведь  запротоколированы, смерти, Чека, расстрелы, высылка
интеллигенции,  преследование Церкви и веры  --  все  это не  выдумки  и ему
известно...  Остается думать,  если  это было  говорено,  уже и вправду не с
рамоликом198 ли мы имеем дело, как это думают люди, близко видевшие Нансена,
и как, пожалуй, можно думать по его внешнему виду и речам.
     Но вот, наконец, сегодня мы и сами услышали эту речь  и что  же? Нансен
заявил официально,  что 1)  требования кемалистов  категорические и касаются
выезда  отсюда  всего  русского;  2) что все  усилия  Лиги  Наций достигнуть
согласия   какой-либо  страны  на  прием  русских  пока  безуспешны  и  даже
безнадежны; 3) что средств  у Лиги Наций на  помощь  беженцам где-нибудь или
здесь  "пока" не  имеется; 4) что сложность вопроса превышает все его силы и
разумения, и он будет  иметь беседу об  этом  с господами комиссарами, т[ак]
к[ак] выселение должно объять всех греков и армян и вообще христиан;  5) что
он  о  насильственной  репатриации  не  думает,  но  хотел  бы  организовать
безопасное возвращение в  Россию  для тех масс, которые теперь двинутся туда
по доброй воле (из Греции ЗООО?) и намерены туда переехать; 6) что он рад  и
счастлив служить делу помощи беженцам (?) -- чем может.
     Наш преосвященный председатель за  это поблагодарил  его  и спросил, не
знает ли он чего о судьбе патриарха. Но сей осведомленный в  русских делах и
аккредитованный Европой знаток положения в  стране чистосердечно  признался,
что ничего об  этом не  знает и не может сказать, жив ли  представитель всей
нашей русской Православной церкви.
     Совершенно  обескураженные этими  сообщениями,  смысл  которых  если  я
сгустил, может  быть, краски  слов Нансена, передававшихся  нам  не очень-то
точно и подробно переводчиком, однако, общий  смысл которых сводится к тому,
что,  вопреки  прежним  заявлениям  Хамид-Бея, турки  не желают терпеть  нас
здесь, а  никуда нас никто  не  принимает  и никуда не могут вывезти,  кроме
России,  --   мы  все  собрались  немедленно  на  совещание  при  участии  и
Нератова199,  и  всех  представителей  всех  организаций и  несколько  часов
"проговорили". Но пришли только к выводу, что надо ждать событий и того, что
скажут "союзники".
     Можно  ли  поверить,  что теперь,  когда считается достигнутым  мир,  и
"будто бы" достойный Великой  Англии -- как широко вещает об этом английское
правительство, европейский христианский мир  допустил бы  -- не насильное, а
договорное  установление такого  порядка,  при  котором ни  один  христианин
никакой нации не мог бы жить  в Турции?! К чему же тогда и свобода проливов,
и все эти военные приготовления. Большего ведь не мог бы потребовать и новый
Омар Завоеватель, разбив вдребезги всю  пригнанную  сюда армаду. И, конечно,
дело вовсе не  в  этаком  требовании  турок, которое возбудило бы,  пожалуй,
вновь только что улаженный вопрос в войне, и даже российские Советы не могли
бы, в  качестве друзей  и союзников Кемаля, идти на такой отказ от всех прав
русских  даже  жить  в  Турции,  прав  веками  завоеванных?! Да и  может  ли
мыслиться  в  XX веке,  на европейском  материке, такой  закрытый  для  всей
Европы,  как бы китайской стеной изолированный, угол, в котором и сами турки
без  европейских  денег,  торговли, науки  и пр[и] пр[очем]  сварились бы  в
собственном соку.