ну
     Лозовский пишет: "Если возникнет новое государственное об
     разование уже другого типа, чем раньше, если в Кантоне воз
     никнет рабоче-крестьянское правительство, то это, конечно,
     явится угрозой бытию уханьско-нанкинской контрреволю
     ции". Однако эти слова не столько выясняют вопрос, сколько




     затемняют  его. Что это  за "государственное образование другого типа"?
Не  власть ли  Советов?  Почему же такое преднамеренное косноязычие? Неужели
формула советской власти  в Китае  как оппозиционная  изъята из обращения? И
каким образом  возникнет "новое  государственное образование",  если  мы  не
поставим  себе задачей  его создать? Что скрывается под  этим  выжидательным
объективизмом? Ничего, кроме  "исторической потребности"  запутавшихся людей
схоронить концы в  воду. Если "возникнет" -- усыновим; а если "не возникнет"
-- пройдем мимо. При такой политике могут, однако, "возникнуть" только новые
поражения.
     10. В кинематографической смене  событий Лозовский заметил,  к счастью,
две устойчивые точки опоры: вдову  Сунь Ят-сена и "левого" гоминьдановца Тан
Енкая294. Их "заявления" преисполняют Лозовского новой
бодрости. Он так и  пишет: "Заявления вдовы Сунь Ятсена и Тан Енкая отмечают
не только личные переживания (!) этих  двух видных членов левого Гоминьдана,
но и  историческую  потребность  (!!) для китайской революции  в  якобинской
мелкобуржуазной партии".
     Почему-то  здесь  обойден Евгений  Чен295, который  прибыл с
дочерьми в Москву и  критикует в наших газетах руководство правого и  левого
Гоминьдана.   Его  "заявления"   тоже,   очевидно,  отражают   "историческую
потребность" известной части  китайской буржуазии -- попытаться снова встать
во главе рабочих и крестьян для того, чтобы снова разгромить их. Наши газеты
печатают  откровения  Евгения  Чена без слова критики. А  Лозовский на вдове
Сунь  Ятсена строит целую  историческую  философию.  "Своеобразие" китайской
революции  -- неразменный рубль наших горе-теоретиков -- требует, видите ли,
якобинской  мелкобуржуазной  партии.  Почему  такое? От  Ленина мы  когда-то
слышали,  что  якобинец,  связавший   себя  с  рабочим  движением,   и  есть
социал-демократ,  или по-нынешнему,  коммунист. Эта передвижечка обусловлена
падением   исторической   роли   мелкой   буржуазии   и   гигантским  ростом
исторического  значения  пролетариата. Роль  якобинцев  в нашей  партии, как
может быть слышал Лозовский, выполняли и выполняют большевики.  Не думает ли
Лозовский,  что  слова  о  якобинцах  следовало  бы  применить  к  китайской
компартии, а не к почтенной вдове Сунь Ятсена и к левому Тан Енкаю?
     11. Первый манифест нашей партии (1898 г.)296 говорит
     о том, что чем дальше на Восток, тем подлее становится бур
     жуазия. Опроверг ли Китай это положение? Нет, не опроверг.
     Китайская буржуазия эксплуатирует угнетенное положение
     Китая для наиболее изощренного, наиболее подлого закаба
     ления рабочих и крестьян. Китайская буржуазия обворовыва
     ет внешнюю механику большевизма (ЦК, ЦКК, Политбюро
     и пр.), для того чтобы -- одновременно -- тем циничнее поль
     зоваться деньгами, опытом и оружием иностранного импери
     ализма против своих рабочих и крестьян. По той же самой
     причине китайская керенщина (ванцзинвеевщина) оказалась
     еще более растленной, чем наша.
     Но отсюда же вытекает, что на плечи китайской компартии  ложатся задачи
еше  более гигантские,  чем те,  разрешить  которые оказалась призвана  наша
партия.  Китайская компартия должна понять стоящие перед нею  задачи в  духе
большевистского якобинизма. Она должна понять, что революционному движению в
Китае нет другого пути, кроме перехода власти к Советам рабочих и  крестьян.
Руководить  же этим переходом, а, следовательно, и взять  власть в свои руки
может  только  китайская  компартия.   Обо  всем  этом  ни  слова  в  статье
Лозовского.
     Мы слышали от него, что восстановление единства Го
     миньдана означает создание единого фронта всей буржуазии
     против рабоче-крестьянского движения. Это правда, это бес
     спорно. Теперь это видно и слепцу. Никакого рабоче-кресть
     янского Гоминьдана нет. Всякое подлинно революционное
     движение заранее объявляется теперь в Китае большевизмом
     или коммунизмом -- и друзьями и врагами. В этих условиях Ло
     зовский не испытывает никакой другой "исторической по
     требности" как превращать вдову Сунь Ятсена в родоначаль
     ницу якобинской партии. В этом -- ей-же-ей -- нет никакого
     своеобразия. Когда-то Мартынов -- пуще всего боявшийся за
     воевания власти (к уже завоеванной власти Мартынов полу
     чил вкус) -- ловил за ноги народных учителей, земский третий
     элемент и пр., чтобы превратить их в якобинскую партию,
     за которой могла бы тянуться социал-демократия. Ничего
     у Мартынова не вышло. Ничего не выйдет и у Лозовского.
     Лозовский и сам признает, что никакого революционно
     го Гоминьдана нет. "Значит ли это, -- возражает он, однако, --





     292
     293



     что  мы должны были бы высказаться против оформления (?) революционного
Гоминьдана и  на основании  опыта последнего  времени  отказаться от  всякой
поддержки этого (?) нового  Гоминьдана.  Ни  в коем случае".  Здесь  ключ  к
позиции.  Лозовский  за то, чтобы  вдова  Сунь  Ятсена, левый  Тан  Енкай  и
оказавшийся  в  левых  Евгений  Чен  "оформили"  революционный  Гоминьдан  с
благословения  Москвы и Коминтерна  и при их поддержке. Лозовский обещает не
отказываться  от поддержки "этого" революционного Гоминьдана. Во  всем  этом
гениальном  историческом  построении  реально  только  одно  --  неукротимая
"историческая потребность" самого Лозовского  держаться за  хвост буржуазной
тетеньки.
     На этом пути тов. Лозовский, чего доброго, доберется
     до демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
     Коммунистическая партия получит указание войти в новый
     Гоминьдан, возглавляемый вдовой Сунь Ятсена и другими
     "видными" деятелями, которые именно для этого понадоби
     лись Лозовскому до зареза. Компартии будет приказано не пу
     гать вдову Сунь Ятсена чрезмерной "левизной". Сделано это
     будет в достаточно двусмысленных выражениях, чтобы Буха
     рин мог от собственной директивы в любой момент отречься.
     Словом, будет снова сделано все, чтобы спутать китайских
     коммунистов окончательно.
     После произведенной Лозовским рекогносцировки ло
     зунг демократической диктатуры пролетариата и крестьян
     ства выдвинет -- надо полагать -- и Сталин. Он не склонен,
     как известно, перепрыгивать через ступени, что свойственно
     оппозиции. Сталин -- реалист. А реализм, как известно, состо
     ит в том, чтобы не видеть дальше своего носа. Вот когда Чан
     Кайши прибрал, при нашей помощи, к рукам своим всю
     власть и разгромил рабочих, тогда и для Сталина стало ясно:
     Чан Кайши -- контрреволюционер. А кто об этом говорил
     раньше, за месяцы или хотя бы только за пять дней до перево
     рота, тот перепрыгивал через ступени. То же и с Фен Юйся-
     ном. То же и с Уханью. То же, в частности, с Ван Цзинвеем. Те
     перь Сталин может еще раз повторить старый опыт --
     под обновленным лозунгом "демократической диктатуры
     пролетариата и крестьянства", строго, однако, наказав китай
     ской компартии не перепрыгивать через новую ступень в ви
     де вдовы Сунь Ятсена. И все это будет делаться именем боль-
     шевизма   --  при  содействии  Лозовского   в  качестве  теоретического
советника по вопросам революции.
     То, что нужно сейчас в Китае, это прививать народным
     массам не глупенькие надежды на якобинский Гоминьдан,
     а жгучую ненависть к действительному реально существующе
     му Гоминьдану в лице его правых и левых палачей и неприми
     римое недоверие ко всяким новым соглашательским кандида
     турам -- сперва в вожди, затем в палачи. Нужно выяснять
     китайским народным массам и, прежде всего, самим китай
     ским коммунистам, что выполнить великую революционную
     миссию может только китайский пролетариат в теснейшем
     союзе с крестьянской беднотой, под руководством китайской
     компартии. Вот где общественная база, вот где политические
     рамки действительного китайского якобинизма.
     Левые эсеры297 были в нашей революции только эпизо
     дом. Этот эпизод появился на свет не потому, что мы реклами
     ровали левых эсеров, а потому, что беспощадно боролись
     с правыми. Левые эсеры не погубили революцию только пото
     му, что наша партия вела неутомимую борьбу за упрочение
     своих позиций, не смешивала своих организаций с организа
     циями эсеровской партии и открыто ставила перед собою
     проблему завоевания и удержания в своих руках власти.
     Могут  ли  в  Китае  появиться эпизодические  образования, вроде  левых
эсеров?  Могут.  Но  они  не  погубят  революцию  лишь  в  том случае,  если
соотношение  политических  сил  еще более  передвинется в сторону  китайских
коммунистов, чем это было в нашей революции.
     Вся задача теперь в том,  чтобы китайская компартия самостоятельно, как
призванная руководительница, встала на почву реально развивающегося движения
рабочих  и  крестьян.  Она  может  это  сделать  только  в  форме рабочих  и
крестьянских  Советов, берущих  с бою власть и разрешающих задачи революции.
Компартия,  разумеется,  использует  каждого  политического   союзника.   Но
единственной  реальной  основой политических соглашений  должны стать отныне
только рабочие, крестьянские и солдатские Советы.
     18. В июле этого года "Правда" в порядке кинематографи
     ческой внезапности выдвинула лозунг Советов для Китая.
     По чьей инициативе был он выдвинут? Санкционирован ли
     он Центральным Комитетом, Коминтерном? Что сталось




     с  этим  лозунгом?  Почему  молчат о  нем  сейчас? Отменен  ли он? Кем:
Центральным Комитетом, Коминтерном? "Своеобразие"  обстановки состоит в том,
что все совершается  за кулисами  и  простому  смертному ничего не  видать и
ничего не понять.
     Если  мы  считаем,  что  лозунг  Советов несвоевременен, что  компартия
должна  не  бороться  за  власть, а ждать  появления  истинно революционного
Гоминьдана -- тогда движение Хэ  Луна  и Е Тина является  авантюрой, которая
дорого  обойдется рабочим  и крестьянам. Тогда надо как  можно круче осадить
назад.
     Если же -- как можно судить на основании газетных сведений, которыми мы
только и располагаем -- в лице армий Хэ Луна  и  Е Тина революция по военной
линии  вырвалась, наконец, из-под опеки  буржуазии на путь  самостоятельного
движения  угнетенных масс, на  путь открытой гражданской войны с буржуазией;
если  мы  считаем это  новым, колоссальным  по  значению этапом революции  и
связываем  с этим дальнейшее ее развитие -- а  такова наша позиция --  тогда
надо выровнять политический  фронт  по всей линии. Надо  правильно поставить
вопрос  о  революционной   власти.   Надо   правильно  поставить  вопрос   о
революционной армии. Надо связывать  стачечное  движение рабочих с созданием
Советов.  Надо  на деле  учить  эти Советы руководству движением масс.  Надо
строить  крестьянские Советы как  органы  расправы с  помещиком, реакционным
чиновником,    ростовщиком.    Надо,    чтобы    компартия   сознала    себя
руководительницей  всего  движения.  Надо понять ее самосознание, ее чувство
ответственности,   ее   готовность   и   способность   к  действию  большого
исторического масштаба. Только такой путь может обеспечить победу.
     * * *
     События в  Китае  идут,  новые опасности надвигаются, а  наша  партия и
Коминтерн  лишены  даже возможности  обсуждать их.  Официальная  мотивировка
запрещения  дискуссии состоит в том, что  это может  ухудшить  международное
положение  СССР. Вопиющая фальшь! Фактически дискуссия по вопросам китайской
революции происходит  непрерывно, но  это дискуссия односторонняя.  Все, что
могла бы мировая  буржуазии узнать  из двусторонней  дискуссии, она знает  и
так. Насквозь лживая, насквозь лицемерная мотивировка запре-
     щения является в  то  же время  насквозь филистерской и капитулянтской.
Нельзя, видите ли, обсуждать основные проблемы китайской революции -- потому
что рассердится мировая буржуазия. Но она ведь вообще недовольна обсуждением
проблем  революции,  т. е. прежде всего, существованием Коминтерна. Можем ли
мы в этом вопросе  идти  на уступки буржуазии? Можем ли мы становиться на ту
точку зрения, будто  интересы СССР требуют принесения ей в  жертву интересов
китайской революции?  Ведь  это  значило бы  установить  противоречие  между
интересами  СССР  и интересами Коминтерна,  развитие  которого  немыслимо  в
настоящее время без свободного и всестороннего обсуждения  проблем китайской
революции.
     По существу дела, дискуссия запрещена  лишь с той целью, чтобы не  дать
вскрыть ошибки руководства. Но повод, за который ухватился Сталин,  еще хуже
--  если  возможно  --  этого  действительного  мотива.  Теория социализма в
отдельной стране и здесь дает свои  плоды. Люди  договариваются до того, что
считают возможным  мотивировать  запрещение  дискуссии  о  судьбах китайской
революции ссылкой  на  интересы рабочего  государства --  как  будто  судьбы
нашего государства  не  связаны неразрывно с судьбами китайской революции  и
как будто  китайская  революция  может  прийти  к  победе без  обсуждения  и
осуждения нынешнего ложного курса.
     Чем упорнее сталинский  курс будет  себя отстаивать, тем катастрофичнее
станет его неизбежное крушение!
     Л. Троцкий
     20 сентября 1927 г.
ЧЕГО ЖДАЛИ И ЧТО ПОЛУЧИЛИ?
(Баланс Англо-Русского комитета)
     В     своем     докладе     активу     московских     железнодорожников
Андреев298,   один  из   секретарей   ЦК,  сделал  [первую,  пока
единственную]  попытку связать концы  с  концами в вопросе  об Англо-русском
комитете. Связать концы с концами Андрееву не удалось, но зато он -- вопреки
своим намерениям --  оказал серьезное  содействие в  разъяснении  того,  чем
сталинская политика отличается от большевистской.




     1. Андреев сперва очень жалобно рассказывает, что англи
     чане порвали АРК как раз в тот момент, когда ему следовало
     бы жить да жить. Империализм перешел в наступление, ду
     шит Китай, готовит войну против СССР: "Сейчас поэтому су
     ществование и деятельность АРК и подобных АРК организа
     ций были бы наиболее необходимы". [И дальше: "Именно
     сейчас, в момент этого наступления капитала на рабочий
     класс, необходимость существования АРК особенно ясна".
     И так далее, в том же духе.]
     Рядом  с  этим Андреев  рассказывает, какие  принимались меры для того,
чтобы  сохранить АРК  (при  перечне  этих  мер  он, однако,  очень тщательно
обходит постыдное  берлинское  совещание АРК в апреле 1927 года). Но из всех
этих усилий ничего не вышло: АРК оказался взорван английскими членами именно
тогда, когда в нем была наиболее острая надобность для... советских членов.
     В сущности, одно  это  изложение заключает в себе беспощадное осуждение
той самой политики,  которую  защищает  Андреев. Можно при  самой правильной
политике потерпеть поражение от врага,  потому что враг сильнее. Но ковать в
течение  многих месяцев  оружие  против врага  и потом  жаловаться, что  это
оружие рассыпалось  в руках  накануне боя,  --  значит  осуждать себя:  либо
кузнец плох, либо ковал из негодного материала.
     2. После срыва Генсоветом всеобщей стачки в мае 1926 г. за
     щитники официальной линии нам говорили: да разве же мы
     не знали, что Генсовет состоит из реформистов-предателей?
     Допустим, что вы знали. Но предвидели ли вы, что Генсовет
     решится именно тогда, когда в нем будет особенная нужда?
     Очевидно, не предвидели. Ибо ни один, даже самый плохой
     кузнец не станет ковать оружия, зная заранее, что оно рассып
     лется накануне боя.
     Между тем,  именно  вокруг  этого вопроса  вращался  спор  оппозиции  с
большинством.  Оппозиция говорила:  члены Генсо-вета  -- либеральные рабочие
политики  разных оттенков. Первая, еще бесформенная волна революции сдвинула
их  влево, как это всегда  бывает с либералами. Всеобщая стачка, поставившая
вопрос ребром, сразу  отбросила их вправо. Никакой самостоятельной позиции у
них быть  не может. Отброшенные вправо, они превращаются в активную агентуру
буржуа-
     зии.  [Их  роль  будет  контрреволюционной.] Если  они предали всеобщую
стачку своих собственных рабочих и  стачку своих углекопов, то только жалкий
филистер  может надеяться  на  то, что  эти  люди  могут  оградить китайскую
революцию или Советский Союз от ударов британского империализма. Наоборот, в
критический момент они  всегда помогут империализму  против революции. Таков
был в этом вопросе наш прогноз. А бедный Андреев после срыва АРК англичанами
выступает по поручению Сталина перед рабочими с  жалобными причитаниями: АРК
приказал долго  жить в  тот  момент, когда деятельность его  была  "наиболее
необходима". Вот это и называется в политике банкротством!
     3.  Мы  сказали  выше:  допустим,  что представители  сталинской  линии
действительно знали, с кем имеют  дело  --  тем больше  в  таком  случае  их
ответственность. На самом деле они клевещут на себя задним числом. Они ложно
оценивали Генсовет, не понимали внутренних противоречий в английском рабочем
классе и сеяли иллюзии потому, что сами их разделяли.
     а) О  периоде до генеральной стачки нечего и говорить: Персель, Хикс  и
др. изображались  в  этот  период  как  наши надежнейшие друзья,  почти  как
единомышленники. Доказательств можно  бы привести тьму. Ограничимся одним. В
своей брошюре "Вопросы практики профессионального движения", изданной в 1925
г., на странице  48 руководитель  советских профсоюзов Томский299
говорил:
     "Подписавшие  с нами соглашение тред-юнионисты держатся стойко и против
буржуазной  лжи  и  клеветы,  и  против бывших (?) руководителей английского
движения:  Томаса,  Клайн-са300  и  Макдональда. Вожди британских
тред-юнионов,  их  более  левая  часть,  можно  сказать  с  уверенностью  --
большинство,  действует  с   нами  согласованно.  Это  дает   уверенность  и
возможность надеяться, что  англичане, которые  не любят быстро соглашаться,
которые долго думают, взвешивают,  обсуждают, мнутся, прежде чем принять  то
или другое решение, выполнят соглашение  до конца и что не  придется ставить
перед   собою  вопрос:  что   даст  русскому   рабочему  единство   мирового
профдвижения?"
     Томский выражал чаяния  Сталина  и Бухарина. Сравните:  что ждали и что
получили?




     б) Не лучше, по существу дела, обстояло и после срыва Ген-
     советом генеральной стачки. Уже после того, как оппозиция
     со всей решительностью потребовала разрыва Англо-русского
     комитета как насквозь гнилого и фальшивого учреждения, ко
     торое существованием своим только обманывает рабочих,
     Московский Комитет нашей партии в особых тезисах, выпу
     щенных против оппозиции, следующим образом поучал пар
     тию:
     "Англо-русский  комитет несомненно  играет громадную  роль  в борьбе со
всякими  интервенциями, направленными  против  СССР. Он  станет организующим
центром  международных  сил  пролетариата  в  борьбе  со  всякими  попытками
международной буржуазии затеять новую войну". [Материалы к проработке итогов
июльского пленума ЦК ВКП. Агитпроп МК].
     [Вот как оценивал МК нашей партии роль Англо-русского комитета.]
     В сущности, во всей массовой,  т.  е.  единственно  серьезной агитации,
основной, главный, хватавший за живое довод  против оппозиции: нам,  дескать
грозит  военная  опасность,   Генсо-вет  нам  поможет  от  нее  отбиться,  а
оппозиция,  преследуя  свои  "фракционные  цели",  призывает  нас  порвать с
Генсове-том.   [Отсюда   уже