ала  эту  мысль  -  то,  что  делалось  снаружи,
перестало быть реальным.
   Тат летела вдоль линии вслед  за  аргусом,  проверяющим  узел  за  узлом.
Системы "Самеди" представляли собой  жуткое  зрелище:  кораблю  было  больше
четырехсот лет, и его компьютер никогда не чистили. Не обращая  внимания  на
беспорядок, Тат пролетала мимо запутанных кодов, которые мигом  засосали  бы
ее, вздумай она тронуть их, идя по, следу своего противника - бори,  который
не был бори.
   Нейраймаи сидел у нее на плече  и  верещал  ей  в  ухо,  как  обезумевшая
обезьяна. Аргус впереди замедлил ход и закричал  в  агонии:  сторожевой  фаг
бросился на него и пронзил насквозь. Тат метнула во врага кодовый  дротик  -
фаг съежился и отпрянул, но было уже поздно. Аргус исчез во вспышке красок и
облаке вони.
   Ничего: он почти довел ее до цели. Огромные  световые  обелиски  вставали
вокруг, точно памятники умершим, и на них были надписи. Некоторые Тат  могла
прочесть, другие были искажены,  не  в  фокусе  или  вообще  не  поддавались
зрению.
   Нейрамаи внезапно взвился  в  воздух  и  полетел  на  клейких  крыльях  к
отдаленному столпу, светящимся ядовито-зеленым цветом с красными прожилками.
Обелиск раскрыл клыкастый рот и алмазный язык,  вырвавшись  оттуда,  обвился
вокруг кодового зверька и стянул его внутрь. Рот закрылся, и  отвратительные
челюсти заработали, с блаженным стоном  перемалывая  жизнь  нейраймаи  и  не
замечая того, что на поверхности высветились два слова.
   ИКУЛЕМАМ. РАЧЫНЫЯ.
   Тат  подбросила  в  воздух  учебник  борийской  истории.   Его   переплет
превратился в кожаные крылья, а слова со страниц полетели в частокол  зубов,
как кристаллы из перенасыщенного раствора. Обелиск отшатнулся и  лопнул.  Из
него полетели кровянистые пузыри, на ходу преобразуясь в слова:
   КУЛЕИМАМ. РЯНЫАЧЫ. ЛИМАМЮЕК. АЧЬШРЫЯ. МАМЕКИЮЛ. ЫНЯРЫЧА. МАМЕЛЮКИ.
   Запела  труба,  а  после  медный  голос   произнес:   "Старинное   слово,
обозначавшее на  средневековой  Утерянной  Земле  наемников,  ставших  затем
правителями. Мамелюки. Янычары".
   Должарианцы были наемниками у бори, пока не развязали красную чуму  и  не
завоевали своих бывших хозяев.
   Слова упали Тат в руки, превратившись в два тяжелых бронзовых ключа.  Она
вложила их в горящие безумием глаза  обелиска  и  повернула.  Обелиск  издал
вопль и расплылся в лужу кипящей слизи, которая тут  же  испарилась.  Прочие
колонны, ближние и дальние, тоже начали рушиться. Тат метнула стальной невод
и приняла командование на себя, подчинив кодовое  пространство  своей  воле.
Вокруг послышалось бряцание металла.
   Но воздух уже сгущался - ее время истекло, силы уходили. Тат осмотрелась.
Некоторые колонны все еще стояли - в  основном  это  были  функции  контроля
среды, и она махнула на них рукой. Она произнесла нужные слова и полетела по
спирали назад, в реальный мир.
   Она отвернулась от пульта,  и  ее  вырвало.  Когда  приступ  прошел,  она
дрожащими руками набрала команду. "Самеди" разгородился  надвое;  должарская
половина из крепости стала скорее тюрьмой, и Моррийон утратил всякую  власть
над компьютером.
   - Капитан, корабль ваш. Должарианцы заперты.
   Ответа она не слышала: тьма нахлынула на нее, и она повалилась  со  стула
на пол.

***

   - Давайте-ка убираться отсюда, - крикнул Быстрорук. - Ласса, уводи нас  с
орбиты. Правь  внутрь  системы,  там  чище.  Повернем,  когда  пройдем  мимо
светила. Мне все равно, будет абляция или нет -  прикиньте  с  Ларом,  какой
слой мы можем потерять и сколько продержимся. Креот, передай  крейсеру,  что
Панарх на планете - авось они тогда не станут нас преследовать.
   - Я не пробью сквозь ионный  шторм,  пока  они  не  начнут  тормозить,  -
возразил Креот.
   - Запиши сообщение, придурок,  и  запусти  автопередатчик  на  орбиту.  -
Капитан нажал на клавишу селектора, стараясь унять дрожь в руках. -  Охрана!
Поставить  крупнокалиберные  бластеры  у  всех  входов  в  тяжелую   секцию.
Стреляйте в каждого, кто попытается выйти. Мы переключим на вас мониторы.  -
Быстрорук велел Лару у пульта контроля повреждений:
   - Покажи мне их половину и переключи глаза на стрелков. Мы должны видеть,
что они замышляют.
   Включились вспомогательные экраны с видами коридоров и комнат.  Некоторые
мониторы бездействовали, и никого не было видно.
   - Кое-какие имиджеры они взорвали.
   - Значит, в тех местах они и сидят. Охрана, смотрите в оба  и  дайте  мне
знать, если что-то увидите. Лар, открой тяжелую секцию в космос.  -  Капитан
засмеялся, чувствуя, что находится на грани  истерики.  -  Это  поубавит  им
прыти.
   - Не могу, - объявил Лар. - Эта функция остается закрытой.
   - Тогда прибавь им гравитацию до максимума.
   - И этого не могу.
   - Тат, паскуда! - крикнул Быстрорук. Ответа  не  последовало.  -  Ну  так
отключи им гравиторы вовсе: в невесомости тоже особо не разбежишься.
   - Есть.

***

   Планета на главном экране быстро уменьшалась.
   - Узел пока держится, - сообщила Моб и кивнула  на  урианскую  гиперрацию
около пульта связи. - А что ты теперь скажешь Эсабиану?
   - Об этом я буду думать,  когда  мы  оторвемся  от  крейсера,  -  рявкнул
Быстрорук.
   - Да уж, подумай. Я лично предпочитаю раптор  Властелину-Мстителю  в  том
случае, если ты пришьешь его наследника. А тебе, может статься, придется это
сделать.
   Быстрорук, помолчав, ударом кулака снова врубил селектор.
   - Инженерная! Прогревайте двигатели. Они нам могут понадобиться.
   - На это потребуется добрых двадцать часов, - ответил старый Дауг. -  Они
остыли, как ноги покойника.
   - Выполняй.
   Двадцать часов до момента, когда можно будет сбежать от этой войны  и  от
Должара. "Я уведу корабль так далеко на окраины, что никто о нас  больше  не
услышит". Хорошо, что резервуары с топливом полны доверху.
   Он посмотрел на боковой экран, где светился Узел со смертоносной звездой,
пылающей в середине.
   "Дайте мне только уйти от этого крейсера",  -  подумал  капитан,  сам  не
зная, к кому обращается.
   Да мало ли к кому. К любому, кто сможет его вытащить.

***

   Напьер Ут-Комори преклонил колени перед Железной  Королевой  и  подал  ей
свой  меч.  Она  воздела  клинок   вверх   на   поднятых   руках,   сознавая
торжественность момента. Взгляд Напьера устремился за мечом.
   Лондри, помедлив  еще  немного,  улыбнулась,  подбросила  меч  в  воздух,
поймала его за клинок рукой в кольчужной перчатке и вернула Комори.
   - Я довольна, - сказала она. - На сей раз сталь настоящая.
   Он гибким движением встал и спрятал меч  в  ножны.  По  его  глазам  было
видно, что он помнит о грозной, могучей фигуре Гат-Бору рядом.
   - Я глубоко сожалею, - с поклоном сказал Напьер, - о неприятных  минутах,
которые доставил Дому Феррика и его благородной дочери.
   - Это осталось в прошлом. - Лондри указала  на  холм,  за  которым  стоял
летучий корабль. - То, что находится там, гораздо важнее  -  для  тебя,  для
меня и всего нашего мира.
   Она принялась расхаживать взад и вперед, замечая,  как  мерцают  кровавым
огнем ее доспехи из полированной кожи в кружевной тени высокой,  развесистой
винтохвойки.
   - Перед нами стоит двойная задача - захватить летающую машину и  отразить
тазуроев. Что ты хотел сказать, господин Комори?
   - Чуть не забыл, королева. У меня есть подарок для тебя.
   Комори сделал знак своему адъютанту, и  тот  подошел  с  кожаным  мешком.
Напьер извлек оттуда голову тазуройского вождя с  изношенным,  промокшим  от
крови фетишем в носу.
   - Одним из наилучших доводов в пользу союза, который ты нам столь любезно
предложила, явилось удовольствие убить эту гнусную тварь.
   - Твой дар весьма приятен. - Лондри сморщила нос, и  оба  рассмеялись.  -
Отдай это Ре-Кташу, - велела она собственному порученцу, - пусть  заложит  в
одну из своих катапульт. Это будет достойным началом атаки. - Адъютант отдал
честь и убежал, унося голову, а к Лондри подбежал разведчик.
   - Королева, Тлалок Ацтлан докладывает, что его войско вышло на позицию, и
просит твоего разрешения остаться там.
   Лондри кивнула и повернулась к Гат-Бору:
   - Итак, генерал, мы готовы?
   - Да, королева. Я  устроил  на  холме  наблюдательный  пункт,  куда,  как
полагает Степан, корабельные орудия не достанут.
   Они поднялись по отлогому склону к редуту, построенному на вершине холма.
Посмотрев в вертикальную  щель,  прорезанную  в  плотной  глинистой  насыпи,
Лондри убедилась, что машина по-прежнему стоит на лугу.
   Затрещало пламя, повалил дым, и скоро жирные, насыщенные копотью клубы от
костров из влажной масляницы заволокли корабль  почти  полностью.  Несколько
минут  спустя  протрубил  рог  и  послышались  скрип  и  грохот   стреляющих
катапульт.
   Лондри изумленно ахнула  и  чихнула,  когда  дым  попал  ей  в  нос.  При
попадании первого камня стенка корабля сверкнула, и камень  отлетел  от  нее
под прямым углом, не оставив на металле ни малейшей вмятины.  Та  же  участь
постигла заряд из  негасимки  -  она  отлетела  прочь,  рассыпаясь  огненным
дождем, и подожгла сухую траву.
   - Говорил я тебе, королева. - Она обернулась и увидела сзади  Степана.  -
Поля Теслы искривляют пространство, разворачивая любой снаряд  на  девяносто
градусов. Почти совершенное оружие.
   Лондри попыталась представить себе, как можно искривить пустоту.
   - Почти?
   - Да, потому что тепло и свет  оно  не  отражает  -  и  что-нибудь  очень
медленное, споротокс, к примеру, тоже может пробиться. - Он покачал головой,
увидев на ее лице проблеск надежды.  -  Сейчас  они  надежно  отгорожены  от
нашего воздуха, а заодно и от дыма. Но если у них поврежден  двигатель,  они
должны испытывать недостаток энергии - в таком случае мы, если будем бить по
щиту тяжелыми  снарядами,  можем  постепенно  пробить  его  и  заставить  их
сдаться. Рекомендую также разложить масляницу и негасимку как можно ближе  к
корпусу. Им трудно будет рассеять жар.
   - Займись этим, - сказала Лондри Гат-Бору. Он козырнул,  отполз  назад  и
побежал, пригнувшись, с холма.
   Степан посмотрел в щель рядом с Лондри.
   - Хотел бы я знать, кто они и что у них стряслось.
   - Возможно, тебе представится случай спросить об этом их самих.
   - Возможно, - кивнул Степан.

***

   Моррийон крепко  прикусил  губу,  стараясь  остановить  очередной  выброс
желудка, в котором уже ничего не осталось. Это было его  первое  и,  как  он
горячо надеялся, последнее столкновение с невесомостью.
   Анарис как ни в чем  не  бывало  парил  в  воздухе,  наблюдая,  как  трое
тарканцев пытаются закрепиться по обе стороны люка,  готовясь  к  атаке.  Он
говорил в один из моррийоновских коммуникаторов,  координируя  усилия  своих
людей, - сейчас они попробуют вырваться из западни, в которой оказались.
   Анарис опустил рацию и посмотрел на Моррийона, который снова не  совладал
со своим желудком. Взгляд был мягок - дурной знак, очень дурной.
   - Ты говоришь, это сделала бори?
   - Да, мой господин. -  Моррийон  не  оправдывался  -  это  ничему  бы  не
помогло.
   - И ты ничего не можешь исправить?
   - За названный вами срок - нет, мой господин.
   Анарис задумчиво кивнул.
   - Было бы еще хуже, если бы они могли контролировать среду.
   Моррийон с благодарностью ухватился за эти слова.
   - Эти функции я защитил аппаратными средствами, господин.
   - Молодец, - невозмутимо произнес Анарис. - Да и она хороша, не так ли?
   - Да, мой господин. Лучший программист, которого я  когда-либо  встречал.
Возможно, даже лучше Ферразина.
   - Тогда возьмем ее с собой. Рифтерам не уйти от крейсера, да я этого и не
хочу. Пусть сослужат мне последнюю службу.
   - Она  не  пойдет  без  своих  двоюродных  братьев,  -  рискнул  заметить
Моррийон, думая, что на этот раз, кажется, неудача сойдет ему с рук.
   - Оставляю это на твое  усмотрение.  -  Анарис  оттолкнулся  от  стены  и
полетел назад по коридору в открытый люк.  -  Когда  начнется  атака,  здесь
будет небезопасно, - сказал он уже издали.
   Моррийон, желудок которого продолжал бунтовать,  неуклюже  последовал  за
ним. Анарис, повернувшись к нему лицом, произнес по рации команду. Еще миг -
и грохот направленных снарядов, шипение бластеров и яростные вопли тарканцев
смешались с полными ужаса криками рифтеров по ту сторону люка.
   - Смотри же, Моррийон, - сказал Анарис, как будто ничего не случилось,  -
не подведи меня еще раз.

***

   Эммет Быстрорук махнул рукой, признавая  свое  поражение,  и  отпер  люк.
Тарканцы ворвались внутрь и развернулись цепью, наставив на команду  мостика
свои бластеры. Все застыли не шевелясь.  Двое  тарканцев  выдернули  Моб  из
кресла  -  один  держал  ее,  другой  грубо  освобождал  от  ножей.  Ларгиор
Алак-лу-Омбрик подивился количеству оружия, которое она  умудрилась  прятать
на себе.
   Закончив обыск, тарканцы швырнули ее  обратно  в  кресло  и  отошли.  Она
зашипела на них, но больше для порядка.
   Когда весь экипаж подвергся такому же обыску, старший  группы  подошел  к
люку, и на мостик вступил Анарис ахриш-Эсабиан  в  сопровождении  Моррийона.
Лар заметил, что бори ищет его глазами, и съежился.
   Ох, Татриман, что ты наделала?
   Секретарь Анариса подошел к пульту Креота и выпихнул связиста из  кресла.
Креот пробрался мимо  него  боком,  точно  паук,  и  ретировался  к  дальней
переборке. Моррийон уселся за пульт и стал нажимать клавиши. Раздался  писк,
и замигал огонек прокручиваемой записи.
   Он  поставил  здесь  шпионскую  схему,  не  зависящую   от   корабельного
компьютера.
   - Они запустили автопередатчик, мой господин, -  доложил  Моррийон,  -  с
информацией о шаттле и о Панархе.
   - Можешь ты это исправить? - спросил Анарис. Моррийон нажал клавишу.
   - Сигнал самоуничтожения послан. - Он тронул другую клавишу, и на мостике
зазвучал голос Креота:
   -  "...  на  поверхность  планеты  на  широте  33,7  и  долготе  35,89  в
соответствии с координатами системы ФФ. Мы покидаем систему..." -  И  запись
оборвалась.
   - Они не могли этого  слышать,  мой  господин,  -  заверил  Моррийон,  со
злорадной улыбкой глядя на Быстрорука. - Ионный шторм не позволил бы им.
   - Хорошо. - Анарис сделал шаг к Быстроруку. - Они в любом случае не  дали
бы вам уйти. Вы ведь знаете секрет Геенны. Поэтому вам придется сражаться до
конца, - с холодной улыбкой завершил он. - Сражаться или умереть.
   Капитан, к удивлению Ларгиора, быстро нашелся с ответом:
   - Сражаться и умереть, хотели высказать.
   Анарис, молча посмотрев  на  него,  поднял  руку,  и  один  из  тарканцев
выступил вперед.
   - Хорошо-хорошо, мы согласны, - поспешно сказал Быстрорук.
   - Тогда разворачивайте корабль. У вас будет  одно  преимущество,  хотя  и
небольшое.
   Быстрорук посмотрел на Анариса с недоумением.
   - Они попытаются обезоружить вас и взять на абордаж, чтобы узнать, где вы
высадили Панарха. Вас же ничто сдерживать не будет.
   Лар почувствовал, что рядом кто-то стоит, и увидел Моррийона.
   - Отведи меня к своей  сестре,  Ларгиор  Алак-лу-Омбрик,  -  И  Моррийон,
уловив, вероятно, безмолвный отказ в глазах Лара, добавил:
   - Ни тебе, ни твоим родным ничего  не  грозит;  я  уже  послал  за  твоим
братом. Этот корабль скоро погибнет в бою. Разве ты не хочешь жить?
   Лар растерянно кивнул, встал из-за пульта и  вышел  с  мостика  вместе  с
Моррийоном.
   Матильда Хоу, устало соскользнув по стене, присела на палубу. Она сделала
все, что могла, чтобы исправить вред,  причиненный  двигателю  саботажником.
Теперь дело за самоналадочными алгоритмами - они должны завершить  работу  и
обеспечить энергию, нужную для старта.
   Бум-м. Еще один удар сотряс  корабль,  больно  отозвавшись  в  ее  ноющих
суставах, в незажившей руке и в глазных яблоках. Щиты пришлось поставить  на
слабый режим, чтобы сберечь энергию, а гееннцы подвели тяжелые катапульты  и
кидают в шаттл камнями в четверть тонны весом.
   Камнями! Точно в историческом сериале сюрреалистического толка.
   Матильда прижала ладони к глазам, отгоняя боль, и у нее вырвался  смешок,
похожий скорее на рыдание.
   Кто-то тронул ее за плечо, и она подняла голову. Рядом стоял  на  коленях
Геласаар, сочувственно глядя на нее голубыми глазами.
   Она заставила  свои  потрескавшиеся  губы  улыбнуться.  Жар  от  костров,
разложенных гееннцами вокруг корабля, постепенно просачивался внутрь.
   - Ничего, все в порядке, - сказала Матильда. - Как ни смешно,  в  космосе
камни для корабля тоже опаснее всего.
   Он улыбнулся в ответ - совершенно искренней даже лукаво.
   - Посмотри-ка, что я нашел. - Он показал маленькую запыленную  бутылку  с
темным, очень старым на вид содержимым. -  Не  иначе  как  тайник  какого-то
рифтера.
   Матильда всмотрелась и ахнула:
   - "Наполеон"!
   - И ему сто лет, судя по этикетке. Ну как?
   Корабль содрогнулся от нового удара, и Матильда засмеялась.
   - Почему бы и нет?
   Панарх с  церемонным  видом  вынул  пробку,  произнес  тост  в  честь  их
неизвестного благодетеля и отпил глоток. Потом зажмурил глаза и улыбнулся.
   - Превосходно.
   Они сидели рядом, забыв о чинах и этикете, и передавали бутылку из рук  в
руки под какофонию примитивных снарядов.
   Матильда блаженствовала. Голубой огонь алкоголя обжигал  горло,  согревал
грудь,  озарял  голову.  Поначалу  они  почти  не  разговаривали,  а  только
произносили тосты: за Падраика, за Теодрика, за других потерянных товарищей,
за падение Эсабиана.
   Затем Матильда сказала:
   - За Брендона, где бы он ни был. -  Сделала  большой  глоток  и  передала
бутылку Панарху.
   - Он в пути. - Геласаар кивнул вверх и поднял бутылку. - За Брендона.
   В этот миг к ним вернулось подобие ритуала.
   Матильда  прикусила  свои  немеющие  губы,  думая,  не  пора  ли  наконец
заговорить. С момента своего относительного освобождения  все  они  работали
языками вовсю, в кои-то веки не сдерживая себя. Вспоминали  прошлые  ошибки,
прикидывали, какой Панарх мог бы получиться из Семиона. Геласаар точно забыл
о своем сане и  анализировал  свое  прошлое  так,  словно  оно  принадлежало
малознакомому и не слишком приятному человеку.
   Он умалчивал только об одном - и другие тоже не упоминали о Брендоне, его
третьем сыне и  ныне  наследнике,  выжившем  только  потому,  что  сбежал  с
собственной Энкаинации за несколько минут до ее начала.
   Что тут скажешь? Семион по крайней мере  вел  свои  игры  по  правилам  и
многим   представлялся   превосходным   лидером,   всей   душой    преданным
Тысячелетнему Миру. Беспрецедентный поступок  Брендона  мог  рассматриваться
как оскорбление самым знатным лицам державы, нанесенное  притом  как  нельзя
более публично.
   Матильда сказала осторожно:
   - Откуда вам известно, что это он там? Предчувствие?
   - Нет. Вера. - Он грустно  улыбнулся,  передал  ей  бутылку  и  продолжил
задумчиво:
   - Если  бы  я  знал  его  по-настоящему,  многое,  думаю,  обернулось  бы
по-иному. Но мне кажется, я узнал его чуть получше за последние недели - так
наши предки пополняли свои знания о невидимых тогда  элементарных  частицах,
вычисляя, где те были раньше, где им следует  быть,  а  где  не  следует.  Я
следовал за тенью своего сына во время наших бесед с  Анарисом  и  вспоминал
беседы с ним самим.
   Матильда выпила, перебарывая подступившие жгучие слезы. "Я слишком  много
пью, - подумала она. - Я охмелела от памяти и сожалений,  и  меня  одолевают
хмельные слезы". Она обругала себя за то, что завела  разговор  о  том,  что
могло вызвать только боль,
   Но взгляд Геласаара не выражал никаких сожалений. Он снова поднял бутылку
и сказал:
   - За Брендона. И за веру.
   Он торжественно допил бутылку и швырнул ее о стену, разбив на куски.

***

   В погоне за убегающим рифтерским кораблем они вошли во  внутреннюю  часть
системы, где было меньше мусора и появилась возможность  двигаться  быстрее.
Время от времени Нг приказывала запустить монитор, чтобы проверить положение
"Самеди" - астероид и ион