ял и ждал. Ее.
   Бешеный стук крови в ушах немного унялся, когда бори, ростом точно с нее,
подошел к ней. Быстро оглядев пустой коридор, он прошептал: "Ты знаешь,  что
такое Каруш-на Рахали".
   О жучках и шпионстве он ничего не сказал.  Тат  молча  кивнула.  На  лице
Моррийона появилась странная улыбка.
   - Пусть думают, что жертвами станут они - это не повредит.  -  При  слове
"они" он показал на рифтерскую половину корабля,  внимательно  посмотрев  на
Тат, словно оценивая ее понятливость, и пошел дальше, волоча ноги, словно  у
него суставы болели или кости плохо срослись.
   Коммуникатор Тат загудел: капитан вызывал к себе.
   Быстрорука она застала у пульта; на экране виднелись данные о Должаре  из
"Справочника звездоплавателя".
   - Здесь был этот червесос, - проворчал капитан. - Что это  за  Кай-рушнух
такой? - Он постучал по экрану. - Тут сказано, что  эти  свихнутые,  Логосом
деланные должарианцы мочат друг дружку во время  секса.  Но  рифтеры-то  при
чем? - Он изменился в лице. - Или он имел в виду, что они могут кинуться...
   - ...на нас, - закончила Тат. Капитан начал ругаться на все  возрастающих
нотах, а она подумала, разрываясь между смехом и отчаянием, что рейс  у  них
получится долгий.

***

   Геласаар хай-Аркад плелся по коридору вслед за бори - каждую кость в  его
теле ломило от высокой гравитации. Долгое  заключение  на  "Кулаке  Должара"
сказалось на всех пленниках; стандартная  гравитация  в  их  части  "Самеди"
принесла  облегчение,  но  поправлялись  они  медленно.  И  эти   походы   в
должарскую, утяжеленную часть корабля, какими бы краткими они  ни  были,  не
шли Панарху на пользу.
   Моррийон нажал на вестник у каюты Анариса. Дверь открылась, и бори сделал
Геласаару знак войти.
   Анарис встал из-за пульта, стерев все с экрана  быстрым  движением  руки,
нажал  еще  на  что-то  и  повернулся  лицом  к  Панарху.  Желудок  Геласаар
всколыхнулся, и гравитация в каюте стала нормальной. Он невольно вздохнул  с
облегчением.
   Анарис указал ему на стул и занял привычную позицию перед  ним  -  черная
фигура с дираж'у в руках. Обычно Анарис садился,  только  когда  работал,  -
Панарх помнил это еще со времен его отрочества на Артелионе.
   - Может быть, немного понизить гравитацию в вашем  помещении?  -  спросил
должарианец.
   Геласаар покачал головой.
   - На Геенне сила тяжести нормальная, одно "же". Нет смысла  слишком  себя
баловать.
   Если Анарис и уловил иронию в этих словах, то не подал виду.
   - Я был изумлен  тем,  как  мало  информации  о  вашей  тюремной  планете
содержится в дворцовом компьютере. Только  координаты,  орбита  карантинного
монитора и место посадки.
   - Я сам знаю немногим больше. Планета контролируется семьей  Абуффидов  -
это определено указом Николая 1. Свои секреты они хранят про себя, а у  меня
не было причин расспрашивать их.
   - И у вас нет сведений об условиях жизни на планете, кроме гравитации?
   Условия жизни - не самое главное.
   - Зона обитания, кажется, невелика.
   - "Правитель ничей", - процитировал Анарис. -  Но  я  не  об  этом  хотел
поговорить.
   "Я тоже - хотя именно Геенна дает мне власть над тобой".
   - Время на исходе, - сказал Анарис. - До Геенны меньше трех суток.
   Панарх испытал шок. Что было причиной - страх, тревожное ожидание? Но  он
ничего этого не проявил, а Анарис продолжил:
   - Поэтому я попытался подвести итог нашим беседам за все  время  пути  от
Артелиона. И решил, что вся ваша государственная философия умещается в  двух
афоризмах. Вот на них мы и употребим оставшееся нам время.
   Геласаар сделал  жест,  означавший  "Я  в  твоем  распоряжении".  Анарис,
видимо, понял  его  -  он  блеснул  зубами  в  подобии  улыбки,  прежде  чем
продолжить:
   - Одно из этих изречений вырезано на камне над входом  в  конкордиум  Лао
Цзы.
   - "Делай то, что не требует действия, и  порядок  будет  сохранен",  -  с
улыбкой процитировал Геласаар.
   - Да. Помнится,  мои  учителя  на  Артелионе  говорили  мне,  что  это  -
фундаментальная аксиома вашего правления. Мне это непонятно. Как же править,
если ты не действуешь? Власть проистекает из действий.
   - Лао Цзы не говорил, что не надо действовать. Он сказал: делай  то,  что
не требует действия. Анарис смотрел непонимающе.
   "Если я не сумею сделать так, чтобы ты это понял, тебе придется  умереть,
ибо твое полузнание делает тебя еще опаснее твоего отца".
   - Помнишь, я говорил, что у ритуала нет  антонимов?  Что  участвующему  в
ритуале крайне сложно против него восстать?
   - Помню.
   - То же самое и в политике. Делать то, что не  требует  действия,  значит
войти в поток,  заключающий  в  себе  все  мыслимые  варианты,  и  плыть  по
течению...
   Анарис стал задавать вопросы, и мысли Геласаара разделились надвое:  одна
половина продолжала вести философскую дискуссию, другая подытоживала то, что
Панарх узнал об Анарисе с их первой  встречи  в  Тайной  Палате  на  "Кулаке
Должара".
   За время их путешествия сын Эсабиана изменился - в  этом  сомневаться  не
приходилось. Он уже не был столь агрессивно  самоуверен  -  значит,  поумнел
достаточно, чтобы подвергать сомнению не только чужие,  но  и  свои  мотивы.
Однако  заложенная  в  нем  злоба,  та,  что  прежде  побуждала  его  часами
изобретать способы уничтожения Брендона, теперь оформилась и приобрела цель.
   "И это будет еще опаснее,  если  он  не  научился  задавать  вопросы",  -
подумал Панарх.
   - Я понял, - сказал наконец Анарис. - Чем меньше приказов ты отдашь,  тем
меньше тебе будут противоречить.
   - Совершенно верно. Лао Цзы также  сказал:  "Когда  жаришь  мелкую  рыбу,
убавь огонь".
   Анарис, к великому удивлению Панарха, рассмеялся.
   - Должарианец в таком случае бабахнул бы из раптора.
   - И получил бы взамен только запах  гари,  так  и  не  утолив  голода,  -
согласился Геласаар.
   Анарис задумчиво кивнул и нахмурился.
   - Но я не убежден, что ваша модель правления не обусловлена  межзвездными
расстояниями, мешающими вам контролировать ситуацию.
   "Ну, кажется, я до него достучался".
   - Ах да, контроль.  К  тому  мы  еще  вернемся.  Меня  не  удивляет  твоя
сосредоточенность  на  этом  предмете  -  ты  ведь  вырос   на   планете   с
неконтролируемой средой. - Панарх помолчал и добавил:
   - Не об этом ли трактует второй афоризм, о котором ты упомянул?
   Анарис кивнул, подошел к пульту, потрогал клавиатуру, не  включая  ее,  и
сказал, не оборачиваясь:
   - Да. Мы уже много раз его обсуждали: "Правитель  вселенной  -  правитель
ничей, власть над мирами  держит  крепче  цепей".  -Он  снова  повернулся  к
Панарху:
   - Ваш сын Семион не был с этим согласен, верно?
   Геласаар  ощутил  прилив,  горя,  смешанного  с  удивлением.  Неожиданный
поворот разговора застал его врасплох, и он ответил не сразу:
   - Теперь мне так не кажется.
   - Было много Панархов, которые не придерживались этого правила.
   - Если ты так хорошо знаешь историю, то должен также знать, что они  были
наименее удачливыми в нашей династии. Самый худший из них буквально исчез  с
лица вселенной - вирус, по сей  день  существующий  в  ДатаНете,  никому  не
открывает  ни  его  единственного  уцелевшего  изображения,  ни   имени,   с
единственной целью искоренить всякую память о нем. Он, как и мой сын, забыл,
что, чем большей властью ты обладаешь, тем меньше к ней можно прибегать.
   Анарис хотел что-то сказать, но Геласаар жестом удержал его.
   - Я устал и предлагаю отложить этот разговор до  завтра.  Однако  подумай
вот над чем, Анарис ахриш-Эсабиан.  Твой  отец,  возможно,  уже  непоправимо
нарушил равновесие Тысячи Солнц. От тебя зависит либо поправить  дело,  либо
довершить разрушение. Чтобы решить, как поступить, советую тебе поразмыслить
над аксиомами Джаспара, которые, можно сказать, и сделали нас такими,  какие
мы есть. Особенно над второй Полярностью: "Чем больше  законов,  тем  меньше
порядка; нельзя, чтоб система работала гладко".
   Анарис посмотрел на него долгим взглядом и кивнул.
   - Хорошо. Поговорим позже - после Каруш-на Рахали.
   Геласаар,  видимо,  как-то  все  же  проявил   свое   удивление:   Анарис
саркастически улыбнулся и нажал что-то на пульте. Дверь открылась и появился
Моррийон.
   - Это должарская заповедь, которая делает нас такими, какие мы есть.

***

   - Это будет завтра, - сказала Тат.
   Моб запрокинула голову и залилась смехом.  Тат  отвела  глаза,  чтобы  не
видеть ее жутких красных зубов.
   - Ты говоришь, им драка нужна? - Кедр Файв оперся на окошко раздачи. - Ну
а если не драться? Если прикинуться мертвым?
   Присутствующие,  ухмыляясь,  выдвинули  несколько  версий.   Тат   пожала
плечами.
   - Не знаю. Сам проверь. Я в последний раз видела должарианца,  когда  мне
было четыре года.
   - Я замочу Дестаэр, - с похабным жестом заявил Хестик.
   Тат представила себе высокую, с раскосыми глазами  тарканку  и  подумала:
как бы она тебя не замочила.
   - Ну нет, она моя, - ухмыльнулся Кедр Файв. - Тебе и  с  нашими  бори  не
управиться.
   Все заржали. Тат, скрыв свое раздражение,  покосилась  на  своего  кузена
Ларгиора, который молча продолжал играть.
   Сандайвер запустила пальцы в свои блестящие волосы.
   - Берите себе кого хотите, из этих амбалов, а мне оставьте Анариса.
   В ответ послышались насмешки.
   - Ты что, метку сделаешь на двери? - фыркнула Моб. -  Или  приманишь  его
тяжелой гравитацией?
   - Захочет найти что получше, так найдет. - Ее слова подняли на  смех,  но
насмешкам недоставало убежденности. Сандайвер могла иметь на  корабле,  кого
хотела, - и часто имела. "Вся  беда  в  том,  -  подумала  Тат,  глядя,  как
Сандайвер любуется собой в полированной секции обшивки,  -  что  ей  гораздо
больше нравится натравливать своих любовников друг на друга".
   - Надеюсь, Анарис разорвет ее пополам, - буркнул Ларгиор.
   Это  слышала  только  Тат.  Их,  трех  бори,   рифтеры   большей   частью
игнорировали, если только не хотели чего-то от них. Или  если  не  возникало
нужды в жертвах, неспособных за себя постоять. Тат, как обычно, промолчала.
   Ларгиор играл в фалангу с Даугом, крепким, усатым инженером. Тат  следила
за игрой  с  парой  других  рифтеров,  стараясь  не  слушать  не  умолкающих
разговоров все на ту же тему.
   Ей было неуютно от сознания того, как  хорошо  Моррийон  раскусил  экипаж
"Самеди". Он их не знал - во всяком случае, он вряд ли обменялся с  кем-либо
из них хоть несколькими фразами. Однако сумел сделать так, что все только  и
заняты предстоящим нападением должарианцев - даже о розыгрышах позабыли.
   Ее внимание привлек новый взрыв хохота.
   - Самая умора будет, если тарканцы начнут трахать этих старых чистюль,  -
выговорила Моб. - Вот бы поглядеть!
   - Ну, к этим никого не пустят, - проворчал Хестик.
   - А мне вот что интересно, - сказала Сандайвер, все  еще  глядя  на  свое
отражение, - кто достанется этому уродцу Моррийону?
   Тат похолодела. Моррийон бори - напрашивается прямая связь  между  ним  и
бори из экипажа.
   Но тут Дауг направил разговор в другое русло:
   - Он ведь нас предупредил, а мог бы и промолчать.
   - Может, он к этому привык, - заметил Гриффик.
   - К чему? - ухмыльнулся Кедр Файв.
   Последовали новые версии относительно сексуальных  предпочтений  крупных,
тяжелых тарканцев.  Ларгиор,  закончив  игру,  перемигнулся  с  Тат,  и  они
потихоньку улизнули.
   Тат при этом испытала большое облегчение. Она терпеть не могла  проводить
свободное время с другими в рекреации, но рифтеры  не  любили,  если  кто-то
держался  особняком.  Кроме  того,  ее  присутствие  там  немного  уменьшало
вероятность оказаться жертвой очередной каверзы.
   - Мне надо проверить коммуникатор, - сказала она.
   Он кивнул и сел в транстуб, а Тат отправилась в свою каюту.  Она  слишком
устала, чтобы прослушивать запись с датчиков, помещенных капитаном  в  каюту
панархистов, и просто провела поиск по ключевым словам, зная, что интересует
капитана. Судя по объему файла, панархисты наговорили много, как всегда, но,
судя по отсутствию простейших ключевых  слов  (война,  Эсабиан,  инфонетика,
Флот), никаких важных тем  не  затрагивали.  "Наверное,  опять  жевали  свою
философию", - подумала Тат и  выключила  пульт.  Потом  сбросила  одежду  на
кровать, где никогда не спала, надела ночную рубашку и вышла.
   Ларгиор и Демерах были у Ларгиора в каюте. Дем уже спал.  Лар,  посмотрев
на Тат, вздохнул и сел, чтобы снять сапоги.
   - Как ты думаешь, его не тронут? - спросила Тат.
   - Тарканцы-то? Нет, конечно. Сразу по двум причинам: он всего лишь  бори,
и на голове у него рана. А этим амбалам главное - подраться.
   Тат поморщилась, глядя на яркий багровый шрам на виске у  Дема.  Раненный
при нападении на корабль, на котором братья летали раньше,  Дем  с  тех  пор
ходил и говорил, как во сне. Хорошо еще, что он по-прежнему ловко управлялся
на камбузе - ни один капитан не откажется от такого тихого,  исполнительного
работника.
   - А мы? - спросила Тат. - Они все-таки не у себя дома, а на корабле.
   Лар кивнул. Выросший в изгнании, он всю жизнь изучал историю и даже  знал
немного по-должарски.
   - Мы всего лишь слабые, ничтожные  бори,  поэтому  нас  не  тронут.  Надо
только держаться подальше от команды. Кто бы мог подумать, как это удобно  -
быть недостойным даже презрения? - усмехнулся он.
   Тат засмеялась, и оба залезли в кровать.
   На этот раз  братья,  чувствуя,  что  Тат  нервничает,  без  лишних  слов
положили ее в середину. Дем сонно  отодвинулся  к  стенке.  Тат  угнездилась
между ними. Рука Дема обнимала ее за плечо, щекой она прижималась  к  мягким
волосам Лара, ноги все  трое  переплели,  грея  друг  друга,  и  страхи  Тат
понемногу начали проходить.
   Она полежала немного, слыша по дыханию Лара, что он не спит, прошептала:
   - Как им может нравиться такое?
   - Кому нравиться? И что? - пробормотал Демерах.
   - Спи, Дем, спи. - Он послушно засопел, и  Тат  погладила  его  руку.  Ее
переполняла нежность к двоюродным братьям. - Хоть бы у Лютаваэн и  папы  все
было хорошо. Как ты думаешь, теперь должарианцы снова возьмут Бори?
   - Не знаю, - шепотом ответил Лар.
   - Хоть бы они не вернулись.
   Лар переплел ее пальцы со своими.
   - Я тоже скучаю по Лютаваэн. И по твоему отцу.
   Тат снова, в который раз за год, пожалела, что ее сестра решила  остаться
с отцом. Но он счел, что слишком стар, чтобы идти  в  рифтеры,  а  домой  он
один, конечно, вернуться не мог. Одиночества  бори  избегают,  когда  только
могут.
   Новая мысль проняла Тат холодом.
   - Кажется, я знаю,  почему  Моррийон  спит,  задрав  ноги  на  стенку.  -
Сандайвер и другие покатывались со смеху, когда обнаружили это вскоре  после
прибытия должарианцев на борт.
   - Ну конечно, - ответил Лар, удивленный,  что  она  не  сообразила  этого
раньше.
   Тат представила себе, что значит для бори спать одному  -  и  что  должны
были должарианцы сделать с ним, чтобы отучить от многовековой привычки. Один
ночью, в холодной постели, без единой родной души рядом.
   Она  поморщилась,  вспомнив  редкие  отзывы  панархистов  о  Барродахе  и
передачи по гиперсвязи, показывающие, что он с ними делал.
   Моррийон искалечен телесно, а Барродах - духовно. Подумать страшно, что у
них за жизнь.
   - Почему бы ему просто не уйти от них? Ведь он-то не узник.
   - А власть? - пробормотал, засыпая, Лар.
   - Да разве у них есть власть? У Последнего Поколения, у  тарканцев?  Тем,
кто наверху, такая жизнь, может, и нравится, но не тем,  кто  внизу.  Почему
они не уходят?
   Лар не повернул головы, но она почувствовала, что он усмехается.
   - Некоторые уходят.  Кое-кто  даже  остается  в  живых  после  этого.  Но
большинству такая жизнь, похоже, нравится.
   Она, думая о предстоящем Каруш-на Рахали, выкрикнула:
   - Но почему? В этом же нет смысла!
   - Для нас. Мы - люди улья, как говорила мне мама. Наша сила  в  том,  что
нас много и мы трудимся вместе. А тарканцы, они борются за место в жизни. От
этого злость. Сила - единственное средство, чтобы выжить. Гнев и борьба  для
некоторых людей равносильны сексу,  для  них  уж  точно.  -  Он  с  усмешкой
оглянулся через плечо. - Они не рискуют быть отвергнутыми  -  просто  берут,
кого хотят.
   Тат скривилась. Да, в этом есть смысл: сама она была слишком  застенчива,
чтобы флиртовать  с  посторонними,  и  ограничивала  свои  сексуальные  игры
пределами семьи.
   - Мгм, - сказала она. - Нам тоже нравится заниматься любовью, но какое же
удовольствие в том, чтобы ломать руки-ноги?
   - Ну, я думаю, они не совсем уж насмерть сражаются, - фыркнул Лар. - Могу
поспорить: те, кому это надо, сами выходят  навстречу  охотнику,  точно  как
наши рифтеры. Если тебе так хочется поговорить об этом, ступай поищи  Моб  и
Хестика.
   - Бр-р, - проворчала Тат, шлепнув  его  по  затылку.  -  Я  сплю.  -  Она
сморщила нос. - Но Быстроруку-то чего неймется?  Скорее  бы  это  кончилось,
чтобы работать спокойно.
   Лар вздохнул, но не ответил.

23

"ГРОЗНЫЙ"

   Вийя, войдя в холодную каюту, посмотрела на два комочка белого меха.  Изо
рта шел пар, и температура продолжала падать: эйя снова впадали в спячку. Их
мысли отошли вдаль, и она вздохнула, чувствуя некоторое облегчение -  словно
разжались немного тиски, сжимающие череп.
   Но в голове толклись другие  голоса:  трио  келли,  слишком  сложное  для
понимания;   векторная   задача   Иварда,    переплетенная    с    приятными
воспоминаниями. Возникший из прошлого голос Маркхема перелетел от  Иварда  к
Вийе через километр, отделявший ее каюту от  классной  комнаты,  где  парень
сидел с корабельными мичманами. Этот голос вызвал всплеск горя,  который  не
могло подавить до конца другое присутствие:  там,  далеко,  на  той  стороне
корабля, горела, как звезда в пустоте,  четкая  психическая  метка  Брендона
лит-Аркада.
   Он думал о ней, и она решила, что  пришло  время  встретиться.  Опасность
заставляла ее нервы трепетать, но пути назад уже не было.
   Она открыла глаза, восстановила внутреннее  равновесие  и  направилась  к
двери.
   Марим сонно спросила:
   - Ты куда? Что-нибудь интересное?
   Вийя скривила губы.
   - Хочу поглядеть, что Омилов сделал с "Телварной". Пойдем со  мной,  если
хочешь. - Марим, как и следовало ожидать, зарылась обратно  в  койку.  -  Ты
что, еще не весь личный состав обчистила? - спросила Вийя.
   Марим, оперев взлохмаченную голову на руку, усмехнулась.
   - Я свое возвращаю.
   - Они на это смотрят по-другому: ведь это рифтеры взорвали  у  многих  из
них дома. Имей это в виду.
   - А, блин! - Марим спрятала голову под одеяло.
   Вийя прошла по узкому коридору мимо пассажирских кают. Большинство из них
пустовало: миссия была военная, если не  считать  ее  экипажа  и  нескольких
человек,  работавших  с  Омиловым  в   проекте   "Юпитер".   И   Мандериана,
представителя  Верховной  Фанессы,  единственного,  кроме  Иварда  и   Вийи,
способного общаться с эйя. Она не сказала с ним и нескольких слов с тех пор,
как он и Омилов явились в Пятый блок с удивительным предложением:  доставить
гностора в самое сердце Рифта.
   Вийя  села  в  капсулу  транстуба  и  нажала  кнопку,  приготовившись   к
ускорению.
   Она чувствовала работу тысяч  умов  на  этом  огромном  корабле.  Поборов
острое желание увидеть мостик и  самой  убедиться  в  обширных  возможностях
крейсера, она собралась для предстоящей встречи.
   Мандериан разговаривал с двумя десантниками. Оба молодые,  умные,  трезво
мыслящие, оба собранные, несмотря на физическую усталость, которую он ощущал
на себе.
   - Нет, - сказал он, отвечая на вопрос, - мы не вводили понятия  срочности
в нашу знаковую систему. До сих пор неясно, воспринимают ли  эйя  время  так
же, как мы. Возможно, капитан сможет ответить вам более подробно.
   Он испытывал легкое беспокойство, будто кто-то стоял у него за плечом. Он
знал, что это не физическое присутствие, да и близо