о, и  запахло
влагой.
   Интересно, знают ли метеотехники, что такое настоящая гроза?  Но  никакой
природный электрический заряд не сравнится с тем, что копится между  разными
фракциями Дулу здесь, на Аресе. Элоатри  не  знала  в  точности,  что  здесь
происходит, но напряжение чувствовала даже в своих снах.
   Проектор, побыв некоторое время в пассивном состоянии, замигал  и  закрыл
"книгу". Элоатри, встав, посмотрела на заглавие.
   "Меч духовный: политика христианской церкви на Утерянной Земле".
   Что ж, теперь она знает еще одну причину, по которой рука Телоса прервала
ее  безмятежное   странствие   по   Восьмикратной   Тропе   и   швырнула   в
Нью-Гластонбери, заставив принять на себя бремя чужой беды. Ни одна  религия
не имеет столь давних традиций вмешательства  в  дела  государства.  Элоатри
покачала головой, думая, как же  глубоко  ее  предшественники  на  Утерянной
Земле погрязли в политике, часто в ущерб своей вере.
   Но порой, вопреки самим себе, они творили скорее добро, чем зло.
   Поступит ли и она так же, когда придет время? Сможет ли? Порой,  несмотря
на  отчаянную  борьбу  между  Дулу  на  Аресе,  ей  казалось,  что  ее  роль
заключается в другом, но она знала и то, что Телос  редко  пользуется  своим
орудием для одной только цели.
   Зазвонил коммуникатор, и Туаан доложил:
   - К вам гностор Омилов.
   По ее указанию секретарь впустил гностора. Омилов отказался от  угощения,
и она почувствовала, что он взволнован. Возможно, она ошибалась, думая,  что
проект "Юпитер" поглощает его целиком. Быть может, он пришел просить  у  нее
помощи для Эренарха, центра грядущей бури?
   Разговор они начали с общих тем, как того требовала вежливость, но Омилов
быстро перешел к состоявшимся недавно собраниям,  которые  знаменовали,  по.
крайней мере для Элоатри, что Дулу наконец пришли к какому-то решению.
   - Я слышала, - сказала она, - что Эренарх будет на балу у Масо, а адмирал
Найберг со  своим  штабом  -  на  вечере  у  Гештар  аль-Гессинав.  Мне  это
подозрительно. Полагаю, что вы, как и я, приглашены туда и сюда?
   - Да. А поскольку Масо и Гессинавы от души ненавидят друг друга, и тут  и
там подумают, что мы приняли приглашение другой стороны.
   - Так вы не пойдете ни в одно из этих мест?  -  осторожно  спросила  она.
Может быть, он не настолько уж окончательно отошел от политики?
   Омилов моргнул.
   - Извините,  нумен,  я  забегаю  вперед.  Но  это  идеальная  возможность
показать эйя гиперрацию и посмотреть, как они отреагируют. Все лишние  глаза
будут в другом месте.
   У Элоатри от шока пресеклось дыхание. Неужели случится это  вместо  того,
что она предчувствовала, на что указывали ее беспорядочные сны? Или и  то  и
другое связано? Не потому ли ее видения соединили должарианку  с  Эренархом,
несмотря на полное отсутствие  в  нем  сверхчувственных  способностей?  Быть
может, это тоже часть политического эндшпиля? Все ее выводы рушились,  когда
она пыталась пристегнуть их к этому новому варианту.
   - Нумен?  -  ядовитый  грозовой  свет  снаружи  обводил  силуэтом  фигуру
гностора.
   - Прошу прощения, гностор. Вы  правы.  -  Она  попыталась  собрать  мысли
воедино. Прямо над головой  прокатился  гром.  Омилов  явно  отмежевался  от
политических игр, но этот его замысел  не  менее  важен.  Тогда  она  должна
сделать так, чтобы это послужило более  высокой  цели,  чем  та,  к  которой
стремится гностор, а Эренарху придется самому позаботиться о себе:  вряд  ли
она сумеет ему помочь.
   - Но вам понадобится время, чтобы подготовиться. Может быть, мне привести
их всех к гиперрации?
   Омилов кивнул, но на его лице тут же отразилось подозрение.
   - Кого это "всех"? Только Вийю и эйя - и гностора Мандериана.
   Элоатри встала.
   - Нет, Себастьян, Не только Вийю и эйя. Нам нужны еще Ивард и келли - они
тоже часть всего этого.
   Гностор нахмурился - вся  его  дулуская  уверенность  пропала,  когда  он
услышал это странное заявление. Затем он с заметным усилием взял себя в руки
и встал, глядя Элоатри в лицо.
   - Простите, нумен, но я не могу на это пойти. Это слишком осложнит дело.
   - Вы уже говорили об этом с гностором Мандерианом?
   Он не говорил, и Элоатри велела Туаану  связать  ее  по  коммуникатору  с
должарским ученым-темпатом.
   Вскоре пейзаж на стене, замерцав, сменился окном в жилище  Мандериана  на
корабле, который он делил с другими членами своего коллектива  -  почти  все
они, как и он, обладали сверхчувствительностью в  той  или  иной  области  и
предпочитали изоляцию смешению ноотических энергий на переполненном Аресе. В
комнате было совершенно темно.
   - Да, нумен?
   - Гностор Омилов предлагает привести Вийю и эйя к гиперрации,  пока  весь
Арес будет развлекаться.
   - Превосходная мысль.
   - Однако он возражает против присутствия Иварда и келли.
   - Мне кажется, это излишне осложнит эксперимент,  -  вежливо,  но  твердо
пояснил Омилов.
   -  Эксперимент...  -  В  ровном  голосе  Мандериана  промелькнуло  легкое
недовольство этим выражением. - Скажите лучше - стадия процесса, который  мы
удостоились наблюдать. Было бы серьезной ошибкой исключить мальчика и келли:
они - неотъемлемая часть ноотического единства, чьи способности  вы  желаете
испытать. Известно ли вам, и то, что Иварда  часто  видят  вместе  с  эйя  -
одного, без Вийи - в Колпаке, на периферии запретной зоны?
   - Вот как, - смешался Омилов. - Ну что  ж,  гностор,  полагаюсь  на  вашу
специализацию.
   "Но не на меня, Верховную Фанессу".
   Элоатри не могла знать, что показало Сновидение Омилову на  Дезриене,  но
очевидно было, что Омилов забаррикадировался от этой памяти и не уступит  ни
пяди на почве религии. Но теперь это уже не имеет значения.
   Омилов и Мандериан обсудили  детали  предстоящей  процедуры.  Должарианец
условился  встретиться  с  ним  у  входа  в  Колпак,  и  Омилов  откланялся,
подчеркнув официальным прощанием свою внутреннюю непреклонность.
   "Должно быть, он очень глубоко задет,  если  воздвиг  вокруг  себя  такую
прочную стену", - подумала Элоатри.
   Она повернулась к окну и постояла там, глядя, как гроза уходит в сторону,
противоположную вращению. Последняя вспышка молнии озарила  сад,  запечатлев
его на сетчатке Элоатри, и мрак воцарился снова. Элоатри  отвернулась  -  ей
еще многое предстояло сделать.

16

   В голове у Ванна загудел сигнал,  и  Кевет  доложил,  что  пришла  Ваннис
Сефи-Картано. Ванн подтвердил прием и осторожно прошел по дорожке, ведущей к
садовой калитке анклава. Под ветвями свенсума он  остановился,  слыша  через
усилитель звука тихие шаги Ваннис.
   Он увидел ее перед тем, как Жаим открыл ей дверь, - она спрятала  руки  в
складках своей юбки.
   Интерес Ванна обострился.
   В  четыре  часа  утра  Фазо  вызвал  его  на  совещание.  Ночью  ожидался
переворот, и возможно было, что Ваннис поручат отвлечь  Эренарха.  "Нам  это
известно, - сказал Фазо и добавил:
   - Не делись этой информацией ни с кем в анклаве, включая Эренарха. Ясно?"
   Ванн понял приказ, но  не  понял,  почему  ему  так  приказывали.  Однако
отрядил своих лучших агентов на бал к Масо - на всякий случай.
   Жаим, открыв дверь, удалился в полумрак комнаты, а Эренарх вышел  вперед.
Он был одет для бала, и  золотые  листья  поблескивали  при  свечах  на  его
черном, как ночь, камзоле.
   - Ваннис? - произнес он с  легкой  вопросительной  интонацией.  -  Добрый
вечер.
   Ее руки, заложенные за спину, стиснули тонкий шелк платья.
   - Сюрприз,  -  сказала  она,  с  улыбкой  откинув  голову.  -  Только  не
сердитесь. На балу у Масо будет  такая  давка!  Вот  я  и  придумала  другой
вариант. О, вам, конечно, стоит сказать лишь слово, чтобы оказаться  в  гуще
толпы...
   Она отступила назад и махнула рукой в сторону  озера.  У  причала  стояла
баржа, и цветные фонарики колыхались вдоль ее бортов над самой  водой.  Ванн
разглядел стол и сидящих в ожидании музыкантов.
   Все это стоило Ваннис немалых  хлопот,  а  замысловатый  дулуский  этикет
допускал  принятие  приглашения  от  лица,   более   знатного,   чем   автор
предыдущего, хотя бы и в последнюю минуту - правда, без веской причины этого
обычно не делали.
   Но это ловушка, не поддавайся.
   - Ну что ж, - сказал Эренарх, подавая Ваннис руку,  -  давайте  попробуем
ваш вариант.
   Ванн, проглотив ругательство, вызвал по босуэллу Роже. (Отзови  вторую  и
третью группы с бала Масо. Они нужны мне здесь, у озера, - быстро.)
   (Ты уходишь?) спросила Роже.
   Он ответил отрицательно, вызвал Жаима и постарался придать своему приказу
вид просьбы. Ванну стал нравиться лаконичный рифтер - за одно  уже  то,  что
всегда был готов к сотрудничеству.
   (К насилию они прибегать не станут. Время  не  позволяет.)  Роже,  больше
года бывшая его напарницей, знала, куда направлены его мысли.
   (Я послал туда Жаима. Если какая-то попытка и будет, то  лишь  когда  эти
двое сойдут на сушу. В любом случае я не могу торчать посреди озера на  этой
Логосом долбаной барже. Теперь вот что. Кевет должен...)
   Он распределил своих людей, наблюдая одновременно, как Ваннис  и  Брендон
идут по травяной дорожке к пристани. Она все еще нервничала - Ванн видел это
по  дрожащему  мерцанию  драгоценностей   в   ее   волосах.   Подобранна   и
настороженна, как дуэлянт...
   Жаиму он дал  тщательно  сформулированное  предупреждение,  попросив  его
держаться поближе к Эренарху. Ванн желал слышать каждое растреклятое слово.

***

   В другое время Ивард охотно полюбовался бы видом на онейл,  открывающийся
с широкого кольца - променада у входа в  Колпак.  Нигде  на  Аресе  не  было
такого вида, как здесь, на оси вращения - разве что из дворца Тате  Каги  на
другом полюсе.  Но  нетерпение  гностора  Омилова  прорывалось  наружу,  как
молния, сверкающая там, внизу, и это заставило Иварда нервничать.
   Ивард чувствовал это только благодаря своему  новому  обонянию  -  Омилов
ничего не выказывал открыто и вполголоса беседовал  с  Мандерианом,  который
стоял спокойно, спрятав руки в свои широкие рукава.
   Голубой огонь келлийского Архона внезапно ожил внутри,  связав  Иварда  с
Портусом-Дартинусом-Атосом: Мы трое торопимся  как  можно  медленнее.  Слова
сопровождались  образом  троицы,  исполняющей  сложный  танец,   продвигаясь
столько же вбок, сколько и вперед. Ивард  прыснул,  но  тут  же  осекся  под
обеспокоенным взглядом гностора из-под тяжелых бровей.
   Вийя молча стояла тут  же  вместе  с  эйя,  но  на  Иварда  не  смотрела.
Казалось, что ее взгляд обращен внутрь. Ивард чуял ее напряжение - как будто
она старалась удержать почти непосильную тяжесть, а эйя излучали непонятную,
сфокусированную в тугой пучок эмоцию. Что же будет, когда они  по-настоящему
соприкоснутся с той урианской штукой внутри?
   Он посмотрел вдоль оси вращения, надеясь увидеть пузырь  нуллера,  своего
друга и наставника. Где же Тате Кага? Паника скрутила желудок  узлом.  Ивард
не хотел участвовать в эксперименте Омилова без Тате Каги.
   Транстуб зашипел, и вышли  келли  с  Верховной  Фанессой.  Ивард  мельком
заметил широкую улыбку на лице Элоатри и ринулся вперед, приветственно ухая,
а келли отвечали ему хором. Мандериан тоже подошел поздороваться с ними.
   - Ну, раз мы все собрались, пойдемте, пока нас что-нибудь не задержало, -
сказал Омилов и повернулся к двум часовым-десантникам у входа в Колпак.
   Ивард, чьи  руки  переплелись  с  шейными  отростками  келли,  беспомощно
взглянул на Верховную Фанессу, и она  сделала  легкий  жест,  сказавший  без
слов: "Ты должен сам это уладить".
   - Гностор, - начал Ивард, но внезапный раскат грома заглушил его слова, и
пузырь Тате Каги возник прямо  за  дипластовым  окном,  выходящим  в  онейл.
Десантники вскинули бластеры, но тут  же  успокоились,  а  нуллер  вел  свой
пузырь в люк, головой вверх, как ни странно.
   -  Хо,  Яичко!  Готов  ты  потерять  себя,  чтобы  найти  это?  -  Нуллер
перевернулся вверх ногами и подлетел к Элоатри, слегка приподнявшей брови от
его слов. - А вы, никак, думали, нумен, что у вас монополия на эту идею?
   - Нет, Тате Кага, не думала, - рассмеялась она, а Мандериан улыбнулся,  с
откровенным  интересом  разглядывая  нуллера.  -  Напротив,  если  двое  или
больше... Их прервал Омилов.
   - Прошу прощения, Профет, - сказал он с коротким поклоном и  обратился  к
Иварду и Верховной Фанессе. - Нам действительно пора.
   Тате Кага с Элоатри посмотрели на мальчика, а гностор нахмурился.
   - Ивард?
   - Я хочу, чтобы Тате Кага тоже пошел, - выпалил тот.  -  Он  научил  меня
разным полезным вещам.
   Омилов с досадой развел руками.
   - Цирк, да и только, - сказал он Элоатри.  -  Может,  нам  еще  и  китари
пригласить - пусть поиграют!
   - Он должен пойти, - сказал Ивард, красный от смущения. Он  контролировал
себя, но невольно стушевался, когда  гностор  повернулся  к  нему,  усталый,
напряженный и нетерпеливый.
   - Довольно, молодой человек. Ты  уже  нарушил  правила  безопасности,  не
усугубляй же своей вины. Сожалею,  что  Ивард  побеспокоил  вас  понапрасну,
Профет, но для вас в этом эксперименте, право же, места нет.  Он  не  должен
был ничего говорить вам. - И гностор зашагал ко входу.
   - Нет, - сорвавшимся голосом сказал Ивард. Несмотря на  умение  управлять
своим телом, полученным от келлийской ленты, его бросало  то  в  жар,  то  в
холод. - Без Тате Каги я не пойду.
   Омилов в недоумении обернулся.
   - Вы не знаете, какой я теперь стал, - с отчаянием  продолжал  Ивард.  Он
почуял, как нетерпение гностора перешло в гнев, а позади маячила  непонятная
тупая боль. - Не знаете, как я думаю, как слышу Вийю, эйя и келли и как  это
все получается. Как же вы можете решать, нужен нам  Тате  Кага  или  нет?  Я
говорю, что он нужен. И он пойдет с нами - или я не пойду.
   Казалось, гнев Омилова вот-вот-хлынет  наружу  -  у  Иварда  даже  колени
ослабли. Но Элоатри выступила вперед и взяла гностора за локоть, сказав:
   - Нельзя принуждать мальчика.
   Эйя, словно поддерживая ее, тихо защебетали.
   Глостор приподнял руки в знак капитуляции.
   - Прекрасно. Пусть так, лишь бы не терять времени. -
   И он прошел мимо часовых в Колпак, введя за собой остальных.

***

   Не нужно было  особой  проницательности,  чтобы  увидеть,  как  раздражен
Эренарх Брендон лит-Аркад.
   Ваннис Сефи-Картано, много лет бывшая его невесткой и  здесь,  на  Аресе,
ставшая его любовницей, понимала, что он вне себя.
   Усталая и взвинченная сама после долгой ночи, проведенной в раздумьях над
утонченной иронией своего положения, Ваннис решила наконец как-то совместить
честолюбие с влечением сердца.
   Эренарха мы оставляем вам. Ваннис прикусила губу, идя по траве  к  озеру;
ее атласные туфельки промокли от недавнего дождя. Рассеиватели наверху  лили
серебристый свет, имитирующий полнолуние, и его блики плясали на воде. Рядом
шел Брендон. Голос не выдавал его мыслей, но  рука  под  тонким  шелком,  на
которую Ваннис опиралась, присутствовала здесь только из вежливости.  Ваннис
вспомнила, как эти самые руки обнимали ее сильно и нежно в то же время...
   Она прикусила губу еще сильнее. Телохранитель-рифтер тем временем  прошел
вперед, чтобы проверить  баржу.  Ваннис  перебирала  варианты  выбора,  один
другого хуже: либо она передаст Брендона заговорщикам в условленное время  и
потеряет его навсегда, либо расскажет  ему  о  заговоре  и  разделит  с  ним
поражение.
   Она должна была предвидеть, что Гештар  и  Тау  как-то  пронюхают  о  том
единственном визите Брендона в ее дом,  и  подумать,  как  обойти  возможную
ловушку,
   Их тоже можно понять. Кто, как не любовница, способен заманить мужчину на
свидание? Она была даже уверена, что Тау желает ей добра. В  этом  поручении
содержался скрытый намек на то, что личную привязанность лучше не  смешивать
с борьбой за власть. Уговорив Брендона не ходить на бал, Ваннис окажется вне
политической арены: ее не будет, когда они назовут  друг  друга  как  членов
нового совета. И в том, что об этом факте не упомянули ни слова, содержалось
предупреждение: она еще не созрела для политической арены.
   Это оставляло  ей  личную  привязанность  -  вот  только  выдав  Брендона
заговорщикам, она потеряет его как любовника и останется  свободной;  именно
так и задумала Гештар.
   Проклятие! Она должна царить, а еще лучше -  властвовать.  К  первому  ее
готовили всю жизнь, второе всегда было ее сокровенным желанием.
   Нет, не самым сокровенным...
   Черт, черт, черт! Нельзя ли как-то обеспечить Брендону победу? Тогда  она
получила бы и то и другое. Осталось всего три дня.
   Она  поборола  импульс  включить  свой  босуэлл.  Странно,  что  она  так
недооценила Фиэрин лит-Кендриан. Просто та на несколько десятков лет  моложе
большинства остальных заговорщиков, поэтому ее  легко  принять  за  дурочку.
"Хотите, я отвлеку Брендона? - сказала эта девочка Ваннис. - Мне  все  равно
терять нечего". И так хорошо подгадала, что никто в это время не  смотрел  в
их сторону.
   Ваннис почувствовала сильное искушение согласиться,  но  решила,  что  не
стоит выбирать путь наименьшего сопротивления. Тау нашел  бы  другой  способ
привязать ее к ним. И кто знает, как он поступит с девушкой, нарушившей  его
планы, чтобы выразить ей свое недовольство.
   Пора оставить пустые сожаления и взглянуть в лицо настоящему. Быть может,
еще найдется какой-то выход. Если бы только как-то замедлить ход событий!
   "Три дня", - думала она, и невидимые тиски сжимали ее голову.  Через  три
дня Панарх будет вне нашей досягаемости. Либо заговорщики придут к власти  и
отменят спасательную экспедицию, либо сцепятся со своими противниками на эти
три дня, пока не станет поздно... В  любом  случае  они  выиграют...  а  она
проиграет.
   - Все в порядке, Ваше Высочество, - сказал рифтер.
   Внимание  Ваннис  привлек  его  твердый  голос,  его   длинное,   странно
привлекательное лицо, напоминающее морду гончей. Двигался он тихо, но еще не
приобрел пустого взгляда хорошо вышколенного слуги. Он смотрел всем прямо  в
глаза, и взгляд этот при  подобающе  почтительной  позе  оставался  умным  и
оценивающим.
   Брендон улыбнулся Ваннис, ясно давая понять, что теперь ее ход.
   Но ведь не может же он знать?
   Они взошли на баржу. Ваннис беззаботно щебетала о происшествии на  вечере
в Садах Аши и о предстоящем бале Масо, на  который,  как  она  уверяла,  они
смогут явиться, когда только Брендон захочет.
   От нее зависело, направится ли баржа к берегу лишь после  полученного  от
Тау сигнала.
   Быстрый взгляд по сторонам  сказал  ей,  что  баржа,  во  всяком  случае,
отвечает похвалам своей хозяйки - этой старой солдафонихи. Вице-адмирал,  не
скрывая своей неприязни к фривольным затеям штатских,  заломила  несусветную
цену, отнюдь не по теперешним средствам Ваннис, но та, как  азартный  игрок,
надеялась, что возместит свои убытки впоследствии.
   Баржа была обломком минувшей эпохи, когда  тайные  прогулки  с  предметом
своей страсти вошли в большую моду. Обстановка была просто  совершенством  -
от парчовых кушеток  до  резьбы,  изображающей  танцующих  дельфинов,  вдоль
низкого борта. Рисунок ни разу не повторился, однако начала  "инь"  и  "янь"
подразумевались всюду. Здесь имелся даже гравидвигатель,  позволявший  барже
медленно и томно плыть в воздухе по желанию влюбленных. Однако на  эту  ночь
Ваннис приказала рулевому плавать  только  по  озеру,  и  техники  настроили
двигатель так, чтобы он просто стабилизировал баржу.
   - Я взяла  напрокат  кухарку,  -  сказала  Ваннис,  умолчав  о  том,  что
позаимствовала ее у Тау. - Давайте посмотрим, что она нам приготовила?
   Запахи специй и трав вперемешку с ароматом воздушного теста уже  щекотали
ноздри. Ваннис целый день не ела, но когда Брендон обошел  стол  и  встал  у
борта, она последовала за ним.
   - Хотите что-нибудь выпить?
   - Спасибо, с удовольствием. - Брендон облокотился на борт, а  баржа  тихо
отошла от пристани.