вшись открытой, когда Деральце набрал код первоочередного доступа.  Свет
горел и в спальне, и в кабинете. Гностор  предпочитал  простоту  Карельского
Ренессанса: дверей внутри его покоев не было, лишь высокие проемы.  Деральце
остался в холле, за границей света, и принялся терпеливо ждать.
   Омилов сидел в глубоком старом кресле; в руке он держал кружку с  горячим
питьем, наполнявшим воздух пряным ароматом.  Над  головой  его  виднелись  в
полумраке  ветви  изящного  аргана,  чьи  длинные  серебряные  листья   туго
свернулись на ночь, кроме тех,  на  которые  падал  свет  настольной  лампы.
Казалось, растопыренные как человеческая  кисть  листья  защищают  кресло  и
сидящего в нем человека.
   По наклону головы гностора Деральце понял, что тот смотрит на  рисованный
портрет покойной Кириархеи, Илары кир-Аркад. Осри тоже покосился на портрет,
висевший на стене еще с тех пор, когда  Деральце  приходил  сюда  охранником
юного Крисарха.
   Омилов оглянулся на стоявшего в дверях сына и улыбнулся.
   - Ночные духи не дают спать и тебе, мой мальчик? Заходи,  попьем  чаю  из
сон-ягод. Не было случая, чтобы он не помог мне.
   - Ночные духи? - переспросил Осри. - Знаешь, папа,  иногда  мне  кажется,
что ты и сам почти веришь во все те сказки и мифы, которые изучаешь.
   - То верю, то сам смеюсь над ними, - с улыбкой ответил гностор.
   Вид у Осри был недовольный. Деральце вдруг припомнилась  леди  Ризьена  в
одно из редких посещений семейного поместья.
   - Твой отец, Осри, - говорила она тогда сыну, - настоящий ребенок в  теле
взрослого мужчины. Надо же: отказаться от доли  в  семейном  бизнесе,  чтобы
забавляться со всякими грязными безделушками и  прочим  хламом,  который  он
навыкапывал, и хотя у  него  есть  знакомые  и  в  Магистерии,  и  в  Совете
Геральдики - хотя меня он с ними так и не познакомил, - он, видите ли, ни за
что не опустится до того, чтобы просить у них помощи во благо семьи. Так что
тебе, сын, остается страдать из-за его эгоизма.
   Деральце стоял тогда рядом, ожидая выхода Брендона  к  завтраку;  госпожа
обращала на него не больше внимания, чем  на  мебель,  но  Осри  выдал  свои
чувства легким румянцем, а позже извинился перед охранником.
   - Мне надо поговорить с тобой, - сказал Осри,
   - Ну? - Все еще улыбаясь, Омилов поднял на  него  взгляд.  -  Ты  сообщил
кому-нибудь о прибытии Крисарха?
   - "Крисарха..." - повторил Омилов. - Не так уж много времени прошло с тех
пор, как вы оба гостили здесь  мальчишками,  и  тогда  ты  звал  его  просто
Брендоном.
   Осри промолчал. Деральце услышал, как гностор вздохнул.
   - Я никому и ничего не говорил, - ответил он наконец.
   - Но хоть Архону известно, что он здесь, на нашей планете?
   - Мне начинает казаться, что об этом неизвестно никому, кроме нас.
   - Значит, ты просто обязан известить Архона.
   - Я никому и ничем не обязан, - сказал Омилов. - Я всего-навсего вышедший
на пенсию учитель.
   - Но я - нет, - возразил Осри. - По-моему,  мой  долг  прост  и  ясен.  Я
должен послать рапорт, просто я не хотел делать этого без твоего  ведома:  в
конце концов, это твой дом.
   Омилов задумчиво потер подбородок.
   - Боюсь, ничего у тебя не  выйдет.  Я  был  бы  очень  удивлен,  если  бы
Деральце не заблокировал уже наш коммуникатор.
   Деральце усмехнулся про себя, услышав, как Осри возмущенно втянул воздух.
   - Но это же незаконно!..
   - Законы, - наставительно произнес Омилов,  -  созданы  для  того,  чтобы
действовать в обычных обстоятельствах. Я начинаю верить в то,  что  Брендона
сюда привело что-то из ряда вон выходящее, и я намерен узнать, что именно. А
уже тогда я буду действовать так, как сочту нужным.
   С минуту Осри стоял молча.
   - Но когда мое увольнение кончится...
   - Ты поступишь так, как сочтешь нужным сам, - кивнул Омилов. - А  до  тех
пор позволь мне самому разбираться с этим.
   - Что ж, раз так - спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, сын.
   Деральце отступил в тень. Осри прошел мимо него быстрым шагом,  не  глядя
по сторонам. Деральце выждал мгновение, потом вышел следом.
   Когда Осри вышел, глаза Омилова продолжали глядеть  на  красивое  круглое
лицо в короне вьющихся золотых волос, хотя мысли его роились вокруг молодого
человека, спавшего сейчас в гостевой комнате.
   - Ах, Илара, - пробормотал он. - Должен ли я остановить его?  Как  бы  ты
посоветовала мне поступить?
   Голубые глаза на вечно юном лице глядели куда-то в невидимую ему даль, на
губах играла легкая полуулыбка, маленькие пухлые руки покоились на бесценной
книге древних стихов. Она отдала жизнь служению долгу, пав жертвой  человека
и мира,  для  которых  поэзия  и  смех  были  лишь  слабостями,  подлежащими
немедленному искоренению, и Тысяча Солнц обеднели, лишившись ее.
   Он думал о её старшем сыне, превратившемся в такого же тирана, каким  был
когда-то его дед.
   "Геласаар любит его, верит ему и не замечает ничего. Гален  замкнулся  на
Талгарте, а теперь вот Брендон, похоже, сбежал... Как нам не  хватает  тебя,
Илара".
   Омилов  ушел  в  невеселые  воспоминания   о   тех   сумбурных   страстях
двадцатилетней давности:  эйфории  после  победы  при  Ахеронте,  милосердии
Панарха к поверженному противнику и жестокой мести Должара, обрушившейся  на
первую же мирную делегацию. Возглавляла её Кириархея Илара.
   Не стоило Геласаару щадить его...
   На глаза Омилова навернулись слезы, и он недовольно смахнул их рукой,  не
сводя глаз с портрета. Портрет слегка расплылся в волшебной ауре;  казалось,
запечатленная на нем молодая женщина  вот-вот  вздохнет,  поднимет  на  него
взгляд и улыбнется. Потом ощущение близости, присутствия прошло, и он  снова
остался один. Он  вздохнул  и  медленно  процитировал  вслух  строки  поэта,
которого Илара любила более других:

   Слыхали ль вы, что в славе, свете, силе,
   В величье вознесет её могила?
   Но нам, по ней тоскующим живущим,
   Здесь и сейчас с ней встретиться не лучше ль?
   Перевод Наны Эристави

6
ТРИ СВЕТОВЫЕ НЕДЕЛИ ОТ ШАРВАННА

   Хрим чака-Ялашалал нетерпеливо ерзал  в  командирском  кресле,  почесывая
себя под лопатками.  Тяжелая  золотая  цепь,  висевшая  поверх  расстегнутой
рубахи, позвякивала под его пальцами.
   На мостике "Цветка Лит" стояла тишина,  только  шелестел  негромко  поток
воздуха из тианьги, да время от времени пищал монитор единственного занятого
пульта: маясь скукой от долгого ожидания, Эрби снова резался с компьютером в
фалангу. С  командирского  места  Хриму  был  хорошо  виден  его  профиль  -
длиннолицый скантех прикусил губу, низко склонившись над клавиатурой.
   "Этот  гребаный  сопляк,  поди,  снова  запрограммировал   компьютер   на
постоянный проигрыш - его обыграет без труда даже малый ребенок".
   Впрочем,  Эрби  не  имел  себе  равных  в   умении   нюхом   чуять   едва
воспринимаемые приборами следы возмущенной энергии,  оставляемые  кораблями,
на которых охотился "Цветок Лит". Кривозубый рифтер  с  вечно  отсутствующим
выражением на прыщавом лице сполна окупал все свои недостатки, не раз  и  не
два  спасая  их  от  мощных,  хищно-изящных  судов  панархистского  флота  в
смертельной игре в кошки-мышки, которую они с ними вели.
   При всем при этом он был не  самым  приятным  напарником,  которого  Хрим
выбрал бы для долгой вахты. Неожиданный отбой нападению на Малахронт и ничем
не объясненное перенацеливание на Шарванн - планету, стратегическая ценность
которой равнялась нулю, - выводили рифтерского  капитана  из  себя.  Неужели
должарцы разгадали его замыслы?
   Хрим покосился на висевший над рядом пультов  обзорный  экран.  С  экрана
смотрели на него, словно издеваясь, звезды на подкладке из черного  бархата.
Пустота космоса нарушалась только бледными кругами,  обозначавшими  корабли,
так же, как и они, зависшие в ожидании. Он терпеть не  мог  ждать  вот  так,
сидя черт-те где, не  имея  даже  возможности  спрятаться  за  каменным  или
ледяным астероидом, передавая позывные, которые может услышать любой кому не
лень. Даже при том, что он то и  дело  перебрасывал  корабль  из  стороны  в
сторону на несколько световых минут, чтобы его труднее было запеленговать по
сигналу, он все равно нервничал. И новые ароматы и воздушные потоки, которые
запрограммировал в тианьги Норио, не помогали ему расслабиться.
   Он  снова  представил  себе  почти  законченный  постройкой   линкор   на
Малахронтских верфях и в который уже раз  себя  самого  на  его  мостике.  И
ничего, что никому из рифтеров не  удавалось  еще  захватить  одно  из  этих
практически  неуязвимых  судов.  "Я  буду  первым,  -  злобно  поклялся  он,
вспоминая мерзкую ухмылку Барродаха, когда тот отдавал новые распоряжения. -
Буду, нравится это должарцам или нет". Он надеялся только, что на  Малахронт
не отправят кого-то другого.
   Хрим снова поерзал в кресле:
   - Эрби!
   - Никого не видать, капитан, - откликнулся комтех без особого  энтузиазма
в голосе. Пальцы его ни на мгновение не прекращали порхать по клавишам.
   "Мы здесь уже скоро шесть часов... Даже этот безмозглый Й'Мармор смог  бы
поймать позывные, находясь от нас в половине светового дня".
   Он даст Й'Мармору еще два часа, решил Хрим, а  потом  пойдет  на  Шарванн
один. Нельзя дать должарцам повод для подозрений.
   "Мы  будем  послушненькими  рифтерами,  схватим  этого  ублюдка  Омилова,
позабавимся чуток, а потом двинем дальше".
   Он с радостью вообще не ждал бы Таллиса Й'Мармора, когда бы  не  слухи  о
дежурившем в системе Шарванна крейсере. Даже обладая мощью Пожирателя Солнц,
он не будет возражать против еще одного эсминца Альфа-класса - не помешает.
   Хрим с опаской покосился на урианский гиперволновой приемник - уродливую,
оплавленную на вид фиговину, закрепленную на переборке у пульта связи. Вроде
бы металлическая, она тем не менее как  бы  светилась  изнутри,  практически
мгновенно передавая и принимая сообщения с другого конца галактики.  "Хорош,
должно быть, был видок  у  этих  урианцев,  если  у  них  даже  машины  были
такие..." В памяти сразу  же  всплыла  похожая  фиговина,  только  побольше,
покоившаяся в машинном отделении у заглушенных пока генераторов  эсминца,  -
та принимала энергию черт знает откуда, зато в таком количестве, что по мощи
удара с "Литом" не сравнится ни один корабль панархистского флота.
   Он погрузился в приятные мечтания о том, каково будет навести  шороху  на
боевой  флот  Панарха,  когда  негромкий  сигнал  с  пульта  вернул  его   к
действительности. Он нажал на клавишу, и на мониторе возникло  лицо.  Дясил,
техник-связист.
   - Я получил тот отредактированный чип, о котором вы  просили,  -  доложил
он. И еще,  по  гиперволновому  идет  клевая  штука.  Почище,  чем  в  любом
программированном сне!
   Хрим мгновенно выпрямился, разом забыв о нетерпении.  Неизвестно  почему,
урианская рация работала на единственной частоте; передачу,  предназначенную
кому-то  одному,  принимали  все.  Должарцы  пытались  справиться   с   этой
проблемой, шифруя передачи для разных рифтерских флотов разными  кодами,  но
теперь рифтеры транслировали напрямую видеосюжеты своих атак по всей  Тысяче
Солнц, наперебой похваляясь своими подвигами.
   - Ну и что там у тебя?
   Дясил расплылся в довольной ухмылке.
   - Вы что, не знали, что у Эсабиана был шпион в самом Высшем Совете ихнего
Панарха? Так он записал все ихнее последнее собрание, и  это  еще  цветочки.
Нам придется шибко постараться, чтоб их переплюнуть. Я тут записал  кой-чего
для вас. Смотрите и развлекайтесь!
   Его лицо померкло, и  на  экране  засветилась  объемная  надпись:  "МЕСТЬ
РИФТЕРОВ", - сопровождаемая громкой, бравурной музыкой. Хрим фыркнул: Дясилу
стоило  бы  стать  заштатным  режиссером  программированных   снов,   а   не
просиживать штаны за  пультом  связи  рифтерского  эсминца,  за  поимку  или
уничтожение которого панархистский флот обещал особую награду.
   Он нажал клавишу на своем пульте, и надпись сменилась видом Артелиона  из
космоса; на  синей  глади  океана  явственно  виднелся  остров,  на  котором
располагалась столица Панархии. Хрима  пробрала  невольная  дрожь  при  виде
Мандалы - самого сердца Тысячи Солнц, откуда Аркады почти тысячу лет правили
своей империей.
   "И больше не будут", - подумал он и тут же забыл эти свои мысли,  ибо  на
экране  возник  следующий  кадр  -  на  этот  раз  Малый  Дворец  Артелиона,
резиденция Панарха. Хрим ухмыльнулся и уселся поудобнее.

***

   Помещение было длинным, лишенным окон, с высоким  потолком  и  стенами  в
потемневших от  времени  деревянных  панелях.  По  стенам  висели  выцветшие
знамена и древние гербы. Снимавший  эту  сцену  сидел  в  углу:  Хрим  видел
длинный стол и на противоположном конце его пустое кресло с высокой спинкой.
На столе перед креслом стоял серебряный поднос, на нем хрустальный графин  и
пустой стакан. По длинным сторонам стола сидели, переговариваясь вполголоса,
около дюжины мужчин и женщин, среднего возраста и старше, в разных  мундирах
и платьях. Молчала только одна, сидевшая  ближе  других  к  пустому  креслу.
Высокая, худощавая, в невыразительном черном костюме, она сидела неподвижно,
хмуро просматривая лежавшие перед  ней  на  столе  бумаги.  Хрим  передернул
плечами.  Наоми  ил-Нгари,  глава  Ведомства  Незримых   Служб,   Прозванная
Паучихой, она создала такую мощную информационную сеть, с которой  не  могла
сравниться даже флотская разведка.
   На одежде остальных  тоже  было  мало  украшений;  мундиры  двоих  мужчин
помоложе, вероятно, ассистентов, казались почти щегольскими.
   Так прошло около минуты, потом все одновременно  посмотрели  куда-то  вне
поля зрения камеры и встали. Седой мужчина, стройный,  одетый  еще  скромнее
остальных, но двигавшийся с исключительным  достоинством,  вошел  в  кадр  и
остановился у пустующего кресла. Он повернулся, и Хрим сразу  же  узнал  его
лицо - собственно, эти черты он видел на каждой захваченной ими кредитке,  -
отлитое в золоте, серебре и платине, отпечатанное на дайпластовых банкнотах.
   Геласаар хай-Аркад, Панарх Тысячи Солнц, сорок седьмой по счету властелин
Изумрудного  Трона  Джаспара  I.  Лицо  его  было  жестким,   властным,   но
собравшиеся вокруг глаз морщины говорили о частой улыбке. Впрочем, сейчас он
не улыбался.
   Долгое  мгновение  Панарх  смотрел  на  собравшийся  совет.  В  помещении
воцарилась мертвая  тишина.  Потом  он  сел,  и  остальные  последовали  его
примеру. Он  заговорил,  и  голос  его  оказался  неожиданно  легким,  почти
певучим, хотя в нем сквозили нотки усталости.
   - Вот уже несколько лет мы обсуждаем странные волнения, имеющие  место  в
Тысяче Солнц: мессианские  культы,  слухи  о  находках  древнего  оружия,  о
грядущем возвращении Ура, о надвигающейся войне. Мне не надо напоминать  вам
о том, что системы, подобные нашей, объединяющие  тысячи  разных  культур  с
многообразнейшими связями,  не  могут  не  служить  благодатной  питательной
средой для слухов и их ложных интерпретаций, и мы давно уже обнаружили,  что
единственно  верной  политикой  по  отношению  к  ним  является  полное   их
игнорирование или изучение их как симптома реально существующей проблемы.
   Он сделал паузу, налил в стакан воду из графина  и  отпил  пару  глотков.
Единственным звуком, нарушившим мертвую  тишину,  было  негромкое  звяканье,
когда он поставил стакан обратно на поднос.
   -  Однако  на  этот  раз  мы  имеем  дело  с  волнениями  другого   рода.
Подозрительно похожие друг на друга секты возникают то в одном секторе, то в
другом, равным образом среди нижнесторонних, высокожителей и даже  рифтеров.
Порой   создается   впечатление,   что   это    поветрие    распространяется
безотносительно к  законам  пространства-времени,  невзирая  на  межзвездные
расстояния и связанные с этим сроки. Мы проконсультировались с коллегами  из
Академий Архетипа и Ритуала, Гипостатики, Синхронистики и других.  Никто  из
них не может дать объяснения этому явлению. Даже  гносторы  Синтезиса  -  он
кивнул старику с темным, изборожденным морщинами лицом - не находят гипотез,
способных объяснить эту смуту. Связанные условиями Пакта Анархии,  мы  могли
только наблюдать и ждать - вплоть до сегодняшнего утра,  когда  с  Артелиона
нам сюда было прислано неожиданное сообщение.  Сообщение  с  Брангорнийского
узла.
   По комнате пронесся удивленный  шепот,  стихший,  кода  Панарх  заговорил
снова.
   "Значит, они не на Артелионе, - подумал Хрим.  -  Вот  и  доверься  этому
гребаному разгильдяю Дясилу".
   - Разве это не старый дворец Конкордиум на Лао-Цзы? -  спросил  кто-то  с
заднего ряда пультов. - Я когда-то видел его на мемочипе.
   - Друзья мои, Тысячелетнему Миру пришел конец, - произнес  Панарх.  -  Мы
вступили в войну.
   Тишины в помещении Совета как не бывало. Все заговорили  разом,  так  что
расслышать можно было лишь обрывки: "Шиидра... Геенна... безумие...  казнить
в Ахеронте... кто... кто?"
   Хрим рассмеялся. Вот эти люди на экране слали корабли  с  тем,  чтобы  те
уничтожили "Цветок Лит", а находившихся на его борту убили или  отправили  в
пожизненное изгнание. Он испытал острое удовольствие и ощущение  уверенности
в себе при виде смятения в рядах  врагов,  понимая  при  этом,  что  Эсабиан
транслирует запись именно с этой целью.
   Высокая женщина в черном на экране поднялась из-за стола.
   - Джеррод Эсабиан Должарский! - злобно произнесла она.
   На мгновение в помещении  воцарилась  тишина,  потом  из  кресла  вскочил
хмуролицый мужчина в мундире.
   - Позвольте мне повести флот на Должар и  огнем  очистить  его  от  этого
проклятого Телосом ублюдка!
   Взмахом руки Панарх усадил его обратно и повер нулся к высокой женщине.
   - Наоми...
   - Смотритель Брангорнийского узла, раскаявшийся предатель, сообщил нам  о
том, что Эсабиан подготовил убийство всех троих сыновей  Его  Величества!  -
Она перевела дух и заговорила спокойнее:
   - Если заговор про текает  так,  как  было  задумано,  Эренарх  Семион  и
Крисарх Гален уже мертвы. - По зале пронесся вздох ужаса, но тут  же  затих,
когда она продолжала:
   - Мы  ожидаем  подтверждения  этому  со  скоростными  курьерами,  которые
наверняка отправлены к нам, если это действительно так. Зал  Слоновой  Кости
на Артелионе уничтожен жестким радиационным излучением в  момент  Энкаинации
нур-Аркада, но сам сын Его Величества пока не обнаружен. Возможно, он  исчез
во время церемонии, но у нас нет данных о его нынешнем местонахождении.
   О судьбе наследников Хрим не знал ничего.
   "Эсабиан, должно быть, изжарил их заживо".
   Хрим  поморщился.  За  свою  долгую  карьеру  пирата,  заработавшую   ему
репутацию одного из злейших  врагов  Панархии,  Хриму  довелось  сознательно
убить не одну сотню людей - такой уж у  него  был  род  занятий,  и  никаких
угрызений совести по этому поводу он не испытывал. Иногда это было  даже  не
лишено забавности. В Рифтерском Братстве смерть  являлась  орудием  труда  и
постоянной спутницей, но была, как правило,  быстрой  и  чистой,  приходя  с
разрядом лучемета или с жутким визгом воздуха,  вырывающегося  из  пробитого
корпуса. Кое-кого из самых ненавистных врагов можно было и помучить  немного
перед смертью. Однако страсть должарцев к превращению  смерти  в  бесконечно
долгий, полный муки процесс была ему чужда.
   Краем глаза Хрим заметил, как Эрби вдруг распрямился, смахнул  со  своего
пульта все  лишнее  и  сделал  вид,  что  целиком  сосредоточился  на  своих
приборах. За спиной послышалось мягкое шлепанье  сандалий  по  полу,  и  над
плечом Хрима протянулась изящная рука с чашей розовых ягод поззи.
   - Мне показалось, тебе стоит немного  подкрепиться  перед  спектаклем,  -
произнес мягкий баритон Норио.
   Хрим  забрал  у  него  чашу,  и  темпат,  растопырив   пальцы,   принялся
массировать ему шею и плечи, снимая накопившееся напряжение.
   Хрим блаженно вытянулся; слова были излишни - темпат и так улавливал  его
эмоции. Приятное возбуждение р