которых  умудрилась
привезти с собой женщина низкого происхождения по имени Корбиат, работают на
кого-то другого; похоже, теперь все и каждый стали важнее, чем Ваннис.
   Это просто унизительно для супруги  Эренарха,  целых  десять  лет  бывшей
законодательницей мод, появиться на приеме в старом, не раз надеванном белом
платье для пикников в саду. Разве что бросить  вызов  Вселенной,  надев  все
свои драгоценности?
   - Пропади все пропадом! - Только усилием воли  она  сдержала  себя:  даже
пытка не заставит ее появиться на людях с красными, опухшими глазами.
   - Ваше Высочество, - обратилась к ней с порога Йенеф,  -  Эренарх  только
что покинул анклав.
   - С кем он и что на нем надето?
   - Его сопровождает только один человек. Я его не знаю - он в  сером,  без
знаков отличия. Эренарх  одет  в  белое  -  мне  даже  показалось,  что  это
униформа.
   - Но не может же он носить флотскую форму, - воскликнули Вапнис.
   "Разве его не выгнали из Флота? Вернее, из Академии?"
   - Его костюм даже проще. Ваше Высочество. - Йенеф без дальнейших указаний
опустила чип в прорезь пульта, и на  экране  возникли  две  мужские  фигуры,
идущие по траве к центральному павильону.  Цвета  было  трудно  различить  в
темноте - имиджер, должно быть, имел плохие усилители цвета.
   Ваннис включила увеличение. На высокого мужчину в сером можно не обращать
внимания - это телохранитель. А вот Брендон...
   Ваннис прикусила губу. Действительно,  чрезвычайно  простой  камзол  -  и
никаких украшений. Что бы это значило?
   Не важно что.
   Ваннис выключила изображение. Порывшись в разноцветной куче на полу,  она
извлекла белое платье из мерцающего шанта-шелка и оторвала от него кружевную
оборку вместе с тонкой, как паутинка, туникой.
   - Убери драгоценности, - бросила она через плечо, -  и  отыщи  мне  белые
атласные туфли. Да нет, не эти - утренние.
   Поймав  красноречивый  взгляд  Иенеф,  Ваннис   рассмеялась.   Горничная,
вероятно, думает, что хозяйка сошла с ума.
   "Возможно, так оно и есть - отчасти".
   Сев за туалетный столик, Ваннис выбрала драгоценности  из  своей  высокой
прически и засмеялась снова.

***

   Жаим  понюхал  воздух,  идя  за  Брендоном  по  закругленной  дорожке   к
огромному, сияющему золотым светом  павильону.  Искусственная  ночь  онейла,
мягкая и прохладная, пахла влажной почвой, цветами  и  свежей  водой.  Можно
было запросто поверить, что ты находишься на планете: огни  жилых  домов  на
той стороне, в девяти километрах, имитировали созвездия ночного  неба.  Жаим
запрокинул голову, внезапно уяснив себе сложное устройство Ареса. Остро, как
никогда прежде, он ощутил всю роскошь и утонченность культуры Дулу. Жилища в
онейле Ареса сконструированы так, чтобы не только радовать глаз в  ближайшем
рассмотрении, но и создавать для противоположной плоскости  иллюзию  ночного
неба.
   Силуэт Брендона рисовался на пологом спуске к озеру - он смотрел на  огни
на том берегу. На миг Жаиму показалось, что все  созвездия  Ареса  вращаются
вокруг этой одинокой фигуры.
   Потом ему вспомнились гулкие пространства Нью-Гластонбери на  Дезриене  и
потрясенное лицо Брендона, когда Сновидение отпустило его. Жаим  отогнал  от
себя это воспоминание и подошел к Брендону.
   Они помолчали немного. Вода плескалась  у  берега,  и  невидимые  лягушки
выводили причудливый мотив. Линий округлых холмов проступали на фоне верхних
огней. Слышался шум  водопада,  и  дорожка  вилась  меж  красивых  деревьев.
Большой  изящный  павильон,  светящийся  впереди,  нипочем  бы  не  выдержал
настоящей непогоды.
   Жаим посмотрел на Эренарха, пытаясь разгадать  его  настроение.  Тревога?
Брендон мало говорил после их высадки с крейсера Нукиэля - разве что о самых
насущных делах.
   С самого прибытия они не выходили из Аркадского Анклава.  Официально  для
того, чтобы дать Брендону оправиться - синяки, оставшиеся  у  него  на  лице
после драки на Рифтхавене, подтверждали правдивость этой версии, - на  самом
же деле для  принятия  некоторых  мер.  Первым  делом  по  приказу  Найберга
Эренарху следовало обеспечить безопасность. Брендон  не  высказывал  никаких
пожеланий по тому поводу, но к нему почему-то назначили  соларха-десантника,
с которым он подружился на борту крейсера. Ванн-то  и  натаскивал  Жаима  по
части этикета.
   А теперь Ванн ждал их у павильона, как член почетного караула - со своего
скрытого наблюдательного пункта он будет следить за приемом и снабжать Жаима
нужной информацией через босуэлл.
   Кроме охраны нужно было подобрать штат прислуги, заняться гардеробом -  к
этому  обязывало  положение  последнего  оставшегося  на  свободе  правителя
колоссального скопления планет  и  поселений,  именуемого  Панархией  Тысячи
Солнц. Брендон покорялся всему без споров и просьб - лишь  этим  вечером  он
настоял на простом белом камзоле без всяких украшений, к  испугу  маленького
портного Архона Шривашти, который несколько дней трудился  над  великолепным
траурным костюмом, отвергнутым Брендоном.
   Жаим не мог не признать, что первоначальный камзол, блиставший варварской
роскошью, сидел на стройной фигуре Брендона как нельзя  лучше.  Нечто  вроде
этого носили короли в сериалах - но, может, чистюли и правда так  одеваются,
денег-то им не занимать. Портной ужаснулся, когда Брендон вежливо, но твердо
отказался надеть это произведение искусства, и Эренарх переодевался в полном
молчании.
   Жаим перевел взгляд с прямых плеч в простом камзоле на мерцающее ожерелье
огней на том берегу. Как ни велик онейл, вряд  ли  он  способен  вместить  и
гражданскую  часть  населения   базы,   и   беженцев   -   придется   занять
сельскохозяйственные делянки, обеспечивающие станцию собственными продуктами
питания. Тех, кто пониже рангом, уже, наверное,  перевели  в  верхнюю  часть
станции.
   Ванн должен это знать. Он прибыл сюда одновременно с Жаимом, но при  этом
поддерживает постоянный  контакт  с  военными  властями.  Жаим  запросил  по
босуэллу, чтобы не беспокоить Брендона:
   (Куда они дели гражданский персонал?)
   (В военный сектор, в Колпак), - сразу же ответил Ванн. И с тенью  иронии,
ощущаемой даже по нейросвязи, добавил:
   - (Это не бегство, а почетное отступление.)
   С этого-то, как позднее сообразил Жаим, и начались все неприятности.

***

   - Ваннис, поторопись,  прием  уже  начался,  -  заговорила  Риста  еще  в
коридоре и ахнула, войдя:
   - Ты что, больна?
   Ваннис улыбнулась,  повернувшись  к  ней  от  зеркала.  Пухленькая  Риста
нарядилась в бледно-сиреневое платье, усыпанное бриллиантами,  кауч-жемчугом
и темно-фиолетовыми камнями тизти. Высоко поднятые светлые  волосы  украшала
диадема из тех же тизти. Когда ока двигалась,  камни  переливались  красными
огоньками. На круглых ручках красовались ажурные браслеты, такое же ожерелье
охватывало шею, сохранившую гладкость юности.
   Ваннис снова обернулась к зеркалу и засмеялась, увидев  себя.  Ее  белое,
ничем не украшенное  платье  и  распущенные  по  плечам  тяжелые  каштановые
волосы, схваченные одной лишь тонкой ниткой жемчуга,  представляли  поистине
разительный контраст. Ей пришлось отпустить Иенеф, чтобы изменить  прическу:
упрек в глазах  горничной  при  виде  того,  как  разрушается  результат  ее
двухчасового труда, был невыносим.
   -  Что  ты  с  собой  сделала?  -  Риста  подошла,  постукивая  нарядными
туфельками по паркету, и вдруг замерла, схватившись за горло.  -  Ты  что-то
слышала - относительно Панарха,  я  хочу  сказать?  Быть  может,  при  дворе
объявлен траур?
   - Нет-нет, - успокоила ее Ваннис. - Мне думается,  ты  совершенно  права:
Панарх жив, только отсутствует, а траур по его наследнику ты соблюдаешь так,
как принято на твоей планете.
   Риста со вздохом плюхнулась на стул.
   - Матри Масо тоже так говорит, но сказать можно  все  что  угодно,  чтобы
ввести человека в заблуждение. Ведь такой  ситуации  никогда  еще  не  было.
Тебе-то хорошо, ты носишь траур по мужу, а мы, остальные, не  знаем  толком,
как быть. Но все-таки, что на тебе за наряд? - Риста нахмурилась и взмахнула
рукой, блеснув кольцами. - Что он означает?
   - У нас теперь война, и самое время урезать расходы, - пояснила Ваннис.
   Риста открыла и снова закрыла свой пухлый ротик, прикусила нижнюю губу  и
тихо засмеялась.
   - Если ты введешь это в моду, НорСоту просто взбесится. Я слышала, у  нее
имеется сногсшибательное вышитое платье, которое она сделала на похороны  их
Архона, и еще хофнериадский парик - с бабочками. -  Риста  покрутила  руками
вокруг головы. - Но послушай, Ваннис, мы опаздываем.
   Ваннис с улыбкой подумала:  вот  еще  одно  свидетельство  разницы  между
супругой Эренарха и той, чьи претензии не поднимаются  выше  кавалерственной
дамы. Ваннис наблюдала за Брендоном всю дорогу до павильона -  он  ведь  мог
изменить курс, пожелав сопровождать ее.
   Этого он, конечно, не сделал - между  тем  она  не  сомневалась,  что  он
знает, где она живет. Он не пытался связаться с ней со дня своего прибытия -
впрочем, как показало ее тайное расследование, он вообще ни с  кем  не  имел
контактов, только однажды справился о мальчишке-рифтере со  своего  корабля,
который был как-то связан с келли.
   Это могло означать все что угодно - со временем она выяснит что. Главное,
что на прием он явится один. И ей незачем приходить в одно время с ним,  раз
уж они не вместе.
   Женщины вышли на освещенного фонарем дорожку. Ароматный  бриз  тронул  их
волосы и платья, и бегущая панель с тихим шорохом двинулась вдоль  озера,  к
павильону.
   Риста  сплетничала  об  этой  уродке,  леди  Ризьене  Геттериус,  которая
отказалась взять к себе своего мужа - бедный гностор вынужден жить вместе  с
каким-то чиновником. Ристу это смешило.
   Ваннис тоже посмеялась и не стала говорить о том,  что  эта  новость  уже
устарела. Ее осведомители еще несколько часов назад сообщили,  что  гностора
Омилова, бывшего наставника Брендона, пригласила к себе Верховная Фанесса  -
он должен переехать завтра утром. "Удар для Ризьены", -  подумала  Ваннис  и
тут же  выбросила  эту  женщину  из  своих  мыслей,  глядя  через  озеро  на
великолепное здание, построенное для семьи Панарха.
   Аркадский  Анклав,  созданный  на  основе  поместья  Теменархеи  Иллиайн,
завещавшей свой онейл Флоту восемьсот лет назад. Он достаточно велик,  чтобы
вместить большую семью с соответствующим штатом прислуги, между  тем  в  нем
никто еще не жил, кроме изредка прибывавших с визитами Панархов и Кириархей.
У Брендона нет семьи, и штат его, судя по донесениям,  минимален.  Больше  с
ним никто не поселился. Почему бы  ему  не  пригласить  вдову  своего  брата
занять один из пустующих апартаментом?
   "Жаль, что я не переспала в ним в свое время", - подумала  вдруг  Ваннис.
Это случилось  не  из-за  отсутствия  интереса  -  интерес,  по  ее  мнению,
испытывали обе стороны, по крайней мере в пору их первой встречи.
   Но Семион как нельзя более ясно  высказался  по  этому  поводу.  "Держись
подальше от моего младшего брата, - сказал он своим  холодным,  бесстрастным
голосом. И добавил с легким отвращением:
   - Он глуп, ленив и, что еще хуже, любит выпить. Я не желаю,  чтобы  Семья
стала объектом пошлых пересудов".
   Пьянице нельзя доверяться, да и мысль о том, что за этим красивым фасадом
ничего нет, убила интерес Ваннис. Если кто-то и любит красивых манекенов, ей
этот порок несвойствен.
   Кроме того, она, выросшая в  свободомыслящей  семье,  к  великому  своему
смятению,  поняла,  что  среди  старейших  родов  Панархии  понятие  инцеста
охватывает не только кровную родню, но и свойственников. Здесь действуют уже
не генетические мотивы, а политические.
   Дорожка остановилась,  и  они  сошли  перед  громадными  входными  арками
павильона. Изнутри слышалась мелодичная музыка вместе  со  смехом  и  звоном
бокалов. "Звуки грядущей битвы", -  подумала  Ваннис,  улыбаясь  в  темноте.
Обстоятельства лишили ее власти, но она от рождения обучалась всем  светским
искусствам. Бальный зал - театр ее военных действий.
   Поднимаясь по низким, широким мраморным ступеням, она поздравила  себя  с
тем, что с самого прибытия сюда вела себя очень осмотрительно - так,  словно
шпионы Семиона по-прежнему следили за каждым ее шагом.
   Она скрипнула зубами. Семиона больше нет, и  пора  наверстать  упущенное.
Она начнет свою кампанию здесь и сейчас.
   Они молча прошли через большую переднюю. Риста нервно поправляла  волосы.
Мажордом у огромных резных дверей поклонился им. Лакеи бросились  открывать,
он же грохнул об пол издавшим звон посохом и объявил:
   -  Ее  Высочество  Ваннис  Сефи-Картано  и  кавалерственная  дама   Риста
Литцу-Фразьен.
   "Ее Высочество, и только -  больше  не  "супруга  Эренарха",  -  подумала
Ваннис, выпрямляя спину. Все лица обратились к ней.
   Ее быстрый взгляд сразу нашел стройную фигуру Брендона на том конце зала.
Он тоже смотрел на нее, улыбаясь, с веселым огоньком в голубых глазах.
   Ваннис вступила в зал.

***

   В  первые  несколько  минут  открывшееся  перед  ним  зрелище   буквально
загипнотизировало Жаима. Вот  что  такое  роскошь:  мрамор,  дорогие  ткани,
хрустальные люстры над головой, а за низкой фальшивой балюстрадой - огромное
изображение Ареса, снятое из космоса.  Иллюзия  была  почти  полной,  словно
задняя  стена  зала  открывалась  прямо  в  межзвездное  пространство.   Вот
массивный Колпак с его причальными отсеками,  в  каждый  из  которых  входит
половина семикилометрового крейсера, - а внизу, приделанный  к  его  исподу,
словно ножка гриба, медленно вращается онейл, и обе части  станции  окружены
мерцающим облаком кораблей.
   Но интереснее всего были люди. Жаим вырос на густонаселенном  Рифтхавене,
среди заядлых индивидуалистов, но  даже  это  не  могло  подготовить  его  к
встрече с высшими кругами Дулу. Голова у него пошла кругом, и  он  не  сразу
начал различать в этой толпе отдельные лица.
   К счастью, его положение не требовало от него ничего, кроме  присутствия;
Дулу обтекали его, как невидимку,  как  и  предупреждал  Ванн,  и  Жаим  был
благодарен ему за эту передышку.
   Движение в зале сперва напомнило ему озерный тростник, колеблемый ветром.
Откуда вся эта толпа знает, когда отступить в сторону, когда  выйти  вперед,
когда  задержаться  на  месте?  Дулу  проделывали  все  это  с  грациозными,
стилизованными жестами, точно исполняли какой-то танец, и  улыбающиеся  лица
походили на маски, сквозь которые пристально смотрели глаза.
   Время от времени Ванн называл имена проходивших. Жаим  знал,  что  должен
слушать и стараться запоминать. Надо свыкнуться с тем, что он  невидим  -  и
неосязаем. И так, со стороны, следить; нет ли у кого оружия и не  собирается
ли кто-то напасть.
   Брендон, общаясь с потоком Дулу, не совершил  ни  единой  оплошности.  Он
точно знал, когда надо повернуться, к кому обратиться в первую очередь, чьей
протянутой руки коснуться ладонью, а чьей  -  только  пальцами.  Жаим  начал
замечать  детали  в  плавном  движении   Дулу,   водовороты   притяжения   и
отталкивания. Здесь  существовали  подводные  течения,  разделяющие  гостей.
Самой заметной была обособленность  нижнесторонних  и  высокожителей.  Наука
уланшу скоро помогла Жаиму понять, что это разделение не имеет ничего общего
с политикой: просто  нижнесторонним  требовалось  больше  пространства,  чем
высокожителям, поэтому  смешанные  группы  быстро  разбивались.  Он  заметил
также,  что  у  балюстрады  перед  видеограммой  Ареса   собираются   только
высокожители - нижнесторонние,  видимо,  чувствовали  там  себя  не  слишком
уютно.
   Жаим вздохнул.
   Суета сует, одно слово. Не будь даже разногласий между  высокожителями  и
нижнесторонними, которые, по словам Ванна, покойный Эренарх Семион поощрял в
политических  целях,  людей  разделяли  бы   другие,   еще   более   простые
психологические факторы.  "Тот,  кто  видит  перед  собой  одну-единственную
дорогу,  поневоле  идет  туда,  куда  она  ведет",  -  сказала  как-то   Рет
Сильвернайф, его подруга.
   Жаим заставил себя вернуться к  настоящему  и  сосредоточился  на  других
завихрениях в общем потоке: молодые флотские офицеры держались  отдельно  от
обеих штатских групп, офицеры высшего ранга такой  сепарации  не  соблюдали,
Найберг предусмотрительно держал нейтралитет.
   Но фокусом всего приема был Эренарх. Взоры Дулу сразу замечали  перстень,
поблескивающий на пальце Брендона, и быстро уходили в сторону, встречаясь  с
другими. Жаим не мог разгадать, что значат эти взгляды, но чувствовал в  них
вопрос.
   Внезапно толпа раздалась -  Жаим  не  понял  почему,  но  Дулу  понимали.
Пожилой мужчина с  красивым  лицом,  серебряными  волосами  и  остроконечной
бородкой преклонил колени перед Брендоном. Его худощавая  фигура,  одетая  в
темно-синий бархат, производила впечатление большой физической  силы  -  так
ножны, в которые заключена шпага, выдают ее остроту; Жаим понял,  что  видит
перед собой мистера уланшу, и на сей раз прислушался к информации Ванна.
   (Архон Шривашта. Глава одной из самых влиятельных  Семей.)  Ровный  голос
Ванна намекал на опасность - да Жаим и сам ее чувствовал.
   - Добро пожаловать, Ваше Высочество, - хрипловатым, чуть  громче  шепота,
голосом произнес Архон. - После всех дурных известий ваше возвращение в  мир
живых кажется благодетельным чудом.
   -  Благодарю,  ваша  светлость,  -  ответил  Брендон,  слегка  коснувшись
протянутых ладоней.
   (Эренарх использует титул без обозначения территории, - заметил  Ванн.  -
Архон потерял свою планету Тимбервелл и вынужден был поселиться в космосе.)
   Шривашти встал, оказавшись выше Эренарха.  Его  светлые  глаза  странного
оттенка, среднего между карим и серым, слегка сузились, и Брендон сказал:
   - Спасибо, что одолжили мне своего портного.
   - Я вижу, он не угодил вам?
   - Он чуть не уморил сам себя,  стараясь  создать  поистине  достопамятный
шедевр.  -  Не   почудилась   ли   Жаиму   легкая   заминка   перед   словом
"достопамятный"? Брендон небрежно повел рукой сверху вниз и добавил:
   - Но не имея известий об отце...
   - О да, - с низким поклоном молвил Шривашти. - Вы совершенно правы.
   Еще один поклон, Брендон кланяются в ответ, и Архон исчезает в толпе.
   Жаим обнаружил, что не дышит. Что, собственно, здесь произошло?
   Ванн, вероятно, почувствовал что-то, потому что сказал:
   (Эренарх носит траур как частное лицо. Он мог бы от имени  отца  объявить
при дворе официальный траур, появившись в  соответствующем  костюме,  но  не
сделал этого.)
   В ровных интонациях не содержалось никакого намека, но Жаим  был  уверен,
что упустил что-то важное. Решив разобраться с этим позже, он  заметил,  что
Дулу опять расступаются - но теперь это сопровождалось перешептываниями.
   Брендон посмотрел через всю длину зала на двух только что вошедших женщин
- точнее, на одну из них, маленькую и стройную, одетую в белое. Простота  ее
туалета, особенно разительная среди окружающего ее разноцветия, подчеркивала
плавные линии тела.
   (Ваннис Сефи-Картано, вдова покойного Эренарха.)
   Вот, значит, кто выселил штатский персонал и офицерские семьи из их домов
- ловко, с улыбочкой. Женщина остановилась в  дверях  -  до  того  легкая  и
грациозная, что казалась скорее голограммой, чем живой фигурой,  -  а  затем
двинулась вперед походкой профессиональной танцовщицы. Рет Сильвернайф  тоже
так двигалась. Жаим в новом приступе горя не мог  отвести  глаз  от  Ваннис.
Шурша платьем, она приближалась к Эренарху.
   - Брендон! - произнесла она звонким, мелодичным голосом  и  склонилась  в
глубоком, исполненном печали поклоне, но глаза ее выражали радость.
   - Ваннис, - откликнулся Брендон. Он помог ей выпрямиться и надолго поднес
ее пальцы к губам.  Она  ответила  ему  ослепительной  улыбкой,  и  их  руки
опустились одновременно.
   Ваннис посмотрела по сторонам, словно пробудилась от сна, и сделала рукой
легкий, стремител