я,  притягивала
взгляд, но зеркальная сфера, заключающая  в  себе  тайну  Пожирателя  Солнц,
влекла еще сильнее.
   Пульсирующая в ней жизнь сливала пульс, дыхание и все внутренние  функции
Норио в одно целое с древним, почти органическим механизмом - такого экстаза
он никогда еще не испытывал. Время и пространство открывались  перед  ним  в
вихре эмоций, идущем от обитателей станции. Перебарываемый  сознанием  долга
страх тарканцев, вбегающих в Палату, ужас и бешенство  Моррийона,  боязливое
любопытство Лисантера, ощущения других людей за стенами отсека. Власть Норио
все время росла. В экстатическом триумфе он сознавал, что  вот-вот  поглотит
умы всех, кто находится па станции. Пусть это продлится одно мгновение - его
потерявшему  чувство  времени   разуму   это   представлялось   нескончаемым
удовольствием, не идущим в сравнение с его жалкой коллекцией.
   Но тут он увидел мистическое свечение двух умов  в  причальном  отсеке  -
столь яркое,  что  он  не  мог  не  смотреть,  Борясь  с  этим  ненавистным,
отталкивающим его светом и желая поглотить разум Вийи первым,  Норио  черпал
силу  из  Сердца.  Внезапная  боль  пронзила  его,  и  он  вспомнил  мерзкую
штуковину, отнявшую у него Хрима, - теперь он чувствовал пальцами ее пышущую
жаром субстанцию.
   У Норио вырвался вопль. Разум его  вскрылся  по  шву,  ослабленному  этим
уколом памяти, и развеялась наркотическая дымка, до сих  пор  скрывавшая  от
него истинную природу того, что он пытался пробудить. Теперь, когда было уже
поздно, он  страстно  желал  укрыться  в  неведении,  в  умственной  слепоте
нормальных людей. Острым колом в него входила боль, которую не мог  выразить
ни один доступный ему звук. Норио чувствовал, как рвутся жилы у него в горле
и лопаются голосовые связки - что-то жуткое в своей огромности искало выхода
сквозь его мозг, дробя его на миллион осколков, и каждый из них был жив и не
терял сознания в пытке этого нескончаемого мгновения...

***

   Свет начал мигать.
   По тому, как стиснули оружие руки  тарканцев  из  почетного  караула,  по
сузившимся глазам и окаменевшим челюстям Анариса ахриш-Эсабиана, Должарского
наследника, Вийя поняла, что это - явление ненормальное. Ее тело напряглось,
и взгляд, обежав отсек, снова остановился на Анарисе.
   Наследник застыл неподвижно менее чем в метре от нее. Она чувствовала его
гнев, как обжигающий огонь, и пыталась заслониться от него своим  ментальным
щитом. "Если жизнь на Пожирателе Солнц такова, придется принять предложенные
Монтрозом наркотики", - подумала она,  стараясь  хотя  бы  внешне  сохранить
невозмутимость.
   Огни замигали снова, бросив зеленовато-серую тень на лицо Анариса,  потом
потускнели и  погасли  совсем,  оставив  от  него  едва  различимый  силуэт.
Причальный  отсек  сделался  красновато-серым,   словно   каменный   чертог,
освещаемый солнцем сквозь розовые стекла, и Вийя, не отрывавшая  взгляда  от
Анариса, узнала, к своему ужасу и отвращению,  собор  в  Нью-Гластонбери  на
Дезриене,
   Отталкивая от себя воспоминание об этом месте и о видении, которое ее там
посетило, Вийя уцепилась за единственную связь с реальностью, еще  доступную
ей, - за фигуру Анариса, зеленовато-серую на фоне света, идущего от стен. Но
тут в соборе словно открылась дверь - тень расширилась и неотвратимо увлекла
ее в Сновидение.

***

   Серый туман вокруг разошелся, и она услышала знакомый шум прибоя.
   Брызги оросили ее лицо - соленые брызги.
   Подняв голову, она увидела над  собой  зеленовато-серые  облака  Должара.
Сверкнула молния, и раскат грома заглушил рокот моря. От запаха соли  щипало
в носу. Каким-то образом она перенеслась с урианской станции сюда, на остров
Хореи.
   "Я уже была здесь когда-то", - подумала она, все еще  пытаясь  вернуть...
что? Ей помнилось высокое здание  из  ажурного  камня,  его  кристаллические
окна, старая женщина... Но память ускользала, ноги вязли в песке  и  соленая
пена жалила глаза.
   Еще мгновение она слышала эхо своей мысли - даже не эхо, а вопрос, - но и
он отошел куда-то на край сознания, вытесненный  настоятельной  потребностью
сделать что-то, и сделать немедленно,
   Она осмотрелась, привыкая к повышенной силе тяжести, повернулась спиной к
темно-серому Должарскому морю, взобралась, тяжело дыша, на каменную осыпь  и
увидела перед собой многоярусный город,  врезанный  в  склон  горы  с  двумя
вершинами.
   "Джар ат-Хореид", - пришло откуда-то извне.
   Она изумленно смотрела на высокие арки, фигурные окна и мозаики,  которые
при кратком  проблеске  заходящего  солнца  вспыхнули  золотом,  рубинами  и
изумрудами.
   Вийя не ждала, что увидит такую  красоту.  На  Должаре  никогда  не  было
ничего  красивого,  и  она  думала,  что  должарианцам  чуждо  само  понятие
прекрасного, хотя в массивных  башнях  властителей  Дола  ей  не  доводилось
бывать.
   Внезапно она вскинула глаза, но не увидела ничего, кроме туч. Астероид!
   Как бы она здесь ни оказалась, причина теперь стала ей  ясна,  "Я  должна
предупредить их", - сказала она себе и бросилась бежать.
   Ветер дул навстречу, предвещая шторм. Теплые капли шлепались на нее и  на
истертый кирпич дорожки. Она перескочила  через  низкую  загородку,  грохнув
сапогами о камень.
   Ее окружали незнакомые запахи трав и душистых  кустарников.  Она  мельком
подумала, что климат здесь много мягче, чем на севере.
   Потом она увидела человека и  остановилась,  смигивая  дождевые  капли  с
глаз.
   Он сделал старинный жест, означающий "мир тебе". Вийя ответила тем же,  и
он поманил ее к себе.
   Она свернула с дорожки на другую,  поуже,  раздвинула  занавес  пальмовых
ветвей и увидела длинный низкий дом с нависающими краями крыши.
   Вслед за незнакомцем она взошла на крыльцо,  и  ветер  внезапно  утих.  В
закругленных окнах горели огни, и она ясно видела смуглое лицо  со  светлыми
глазами. Мужчина был на ладонь ниже ее, крепкого сложения. В длинных, как  у
нее, волосах сквозила седина. Он был старше, чем  показалось  ей  на  первый
взгляд.
   Одет он был просто: в длинную разноцветную  тунику  и  мешковатые  штаны,
заправленные в  тканевые  сапоги.  Все  это,  в  отличие  от  костюма  Вийи,
нисколько не напоминало военную форму, да и оружия, судя по  всему,  он  при
себе не имел.
   Не  успев  ничего  сказать,  Вийя  почувствовала  у  самого  своего  щита
осторожный вопрос, а за вопросом - твердый, как сталь, контроль.
   - Добро пожаловать, дочь моя,  -  сказал  мужчина.  Его  выговор  искажал
слова, но за ними чувствовались любопытство и неподдельное  радушие,  а  еще
глубже - сознание чего-то неотвратимого и печаль, которую даже его  контроль
не мог скрыть.
   - Астероид, - сказала Вийя. - Люди с материка...
   - Это неизбежно, - ответил  он,  обратив  поднятую  ладонь  к  городу.  -
Неизбежно.
   Дождь перестал на время - словно занавес открыли, -  и  Вийя  увидела  на
балконе каждого дома, от уровня моря до вершины горы, людей  самого  разного
возраста. Все они стояли очень тихо, глядя на юг.
   Повинуясь знаку незнакомца, Вийя посмотрела туда же,  в  желтое  вечернее
небо.
   С небес медленно, неотвратимо, почти величественно нисходил  яркий  свет.
Вот он исчез за южным горизонтом,  и  в  сумерках  расцвел  световой  купол,
пронзенный стрельнувшим ввысь  голубоватым  копьем,  -  это  удар  астероида
превратил сотню кубических километров воды и морского дна в перегретый пар.
   - Свершилось, - сказал мужчина.
   Первой реакцией Вийи был гнев от бесцельности всего  этого.  Она  явилась
слишком поздно, чтобы спасти их. Если бы она лучше рассчитала время, если бы
у нее был корабль, она расстреляла бы этот  астероид  еще  в  космосе...  но
"Телварна" исчезла за много веков и световых лет отсюда.
   - Не сердись, дочь моя, - сказал мужчина.
   - Зачем я здесь? - спросила она. - Появившись хотя бы на день  раньше,  я
могла хотя бы предупредить вас.
   Человек развел руками с печальной  улыбкой.  Она  заметила,  как  дрогнул
уголок его рта. "Он боится", - мелькнула мысль.
   Он был телепат и тут же эту мысль уловил:
   - Никому не хочется умирать до срока.
   - Людям вообще не хочется умирать.
   Он сделал глубокий вдох - запах трав в воздухе напоминал  аромат  специй,
добавляемых в вино, - и улыбнулся.
   - Прежде чем поговорить о терев ха-зхад (это выражение, как поняла  Вийя,
значило "об интимных вещах"), надо хотя  бы  познакомиться.  Я  Мас,  ликтор
Хореи.
   - Я Вийя, - ответила она спокойно, несмотря на учащенное  биение  сердца.
Прошло уже полминуты. Значит, я тоже умру с ними - и он полагает, что в этом
во всем есть смысл?
   - Твое имя звучит не по-нашему. Ты из Служителей Дола?
   - Имя мне дал другой народ, ведь там, - она указала на север, -  у  рабов
нет имен. - Увидев, как сдвинулись его брови и поджался рот, она добавила:
   - Не надо меня жалеть. Властители полагают, что, оставляя нас безымянными
и брея нам головы, они лишают нас личности -  но  тех,  кто  хочет  свободы,
подобные меры только подзадоривают.
   Мас кивнул с пониманием.
   - А ты? Ты не  считаешь  смерть  врагом,  с  которым  надо  сражаться  до
последнего? - спросила она. В ее памяти возникло смеющееся лицо Маркхема  за
миг до того, как Хрим его поджег, и объятое огнем тело; и  вопрос  получился
злым, но она снова увидела спокойные лица людей на балконах и поняла, что  в
этом хореяне солидарны с ней.
   - Во вселенной ничто не исчезает бесследно, - с грустной улыбкой  ответил
Мас. - Но мы любим наш дом, наш остров - и нашу планету тоже. Мы знали,  что
Дети Дола уничтожат нас тем или иным способом, и оттягивали это, как  могли.
Но, убедившись, что их сила возросла, мы изменили свои планы. Мы сольемся  с
Единосущием, но передадим свой дар будущему. И если этот дар будет принят, в
конечном счете выиграем мы все - и те, кто служит  Долу,  и  те,  кто  любит
Хора.
   - Нам внушают, что вы были демонами, - сказала Вийя и осеклась -  к  чему
губить мечту приговоренных к смерти?
   Мас коротко ахнул, и  она  взглянула  на  него  -  неужто  он  так  легко
отказался от своей веры?
   Но его широко раскрывшиеся глаза искрились радостью.
   - Так ты пришла из грядущего? - Он прочел ответ в ее  уме,  не  дожидаясь
слов, и на ресницах у него блеснули слезы. - Наш дар! Наш дар!
   Ветер донес сверху странный звук: слитые голоса опускались от высоких нот
к низким, и красота этого пения обжигала душу.
   Мас обратил взор к южному горизонту, который слегка изменился
   - Там, над нами, в самых недрах горы, ждут те, кто попытается выжить:  на
каждую разновидность Дара приходится хотя бы один человек.
   Вийя поморщилась при мысли о том, что будет с этими выжившими. Она решила
молчать, но Мас читал ее мысли.
   - Мы знаем натуру Служителей Дола. Все эти люди - добровольцы. Среди  них
моя жена.
   От слова "жена" Вийя поразилась в третий раз.
   - Видимо, то, что дается свыше, не умирает, - промолвил он, глядя на нее.
- Ибо ты слышишь нас, в отличие от Детей Дола нашего времени. Есть и другие,
такие, как ты?
   Поняв,  в  чем  заключался  их  "дар",   Вийя   быстро   кивнула.   Волна
приближалась: Вийя слышала, как она  шуршит,  вздымаясь  выше  точки  любого
прилива.
   - Да, есть. Жители материка поработят  взятых  в  плен  хоре-ян,  но  дар
проявится в потомках этих рабов. Но скажи: если вы не признаете войн,  каким
образом исчезали корабли всех прежних завоевателей?
   - Они никуда не исчезали. Эти завоеватели здесь, среди нас -  мы  убедили
их сложить оружие и присоединиться к нам. Ты  получила  свой  дар,  Та,  Что
Слышит. Храни же его - и помни о нас.
   Хор запел громче, и к нему примкнули другие, духовные голоса, слившиеся в
псалме радости и единства, а  глаза  ожидающих  гибели  хореян  смотрели  на
пронизанную водорослями стену дымящейся воды, следом за которой шла взрывная
волна.
   Вийя закрыла глаза. Рокот усиливался, заглушая  пение  в  воздухе,  но  в
мозгу оно звучало по-прежнему, и в  последний  миг  она,  отбросив  защитные
барьеры сердца и духа, устремилась к общему хору.
   Но волна прокатилась, тихая и холодная, и увлекла ее в небытие.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1
АРТЕЛИОН

   Мойра бежала по широкому коридору,  и  бюсты  давно  умерших  Панархов  и
Кириархей провожали ее слепыми взорами. Коридор уперся в колоссальные двери,
и она в отчаянии остановилась. Охваченная пламенем птица грозно смотрела  на
Мойру  с  дверей,  а  позади  слышались  голоса,  грубые  голоса  Должарских
захватчиков. Девочка оглянулась и потянула за огромную ручку.
   Двери не уступили, и Мойра сглотнула слезы, но тут раздался глубокий гул,
и громадные створки стали отворяться. Сперва  она  просунула  в  щель  ногу,
потом корзинку, потом проскользнула сама. Гул затих  и  опять  возобновился.
Мойра прошла несколько шагов вперед и остановилась - ее облегчение сменилось
страхом, когда она осознала всю огромность этого помещения. Она  попятилась,
обернулась и увидела, что гигантские двери закрылись за  ней.  Гул,  которым
это сопровождалось, пронизал все ее тело.
   Она видела Тронный Зал и раньше, но  только  на  голографиях,  не  дающих
никакого понятия о просторах, грозивших ее поглотить. Вместо потолка над ней
простиралось звездное небо. Было холодно, и казалось,  что  в  темных  углах
шепчутся голоса, как будто  здесь  кишели  призраки.  Мойра  огляделась,  но
ничего не увидела и двинулась по  блестящему  полу  к  изумрудно  мерцающему
трону. Он тоже был окутан мраком и походил на огромное, уходящее  ветвями  к
звездам дерево.
   Деревья всегда вселяли в Мойру чувство безопасности,  и  она  устремилась
вперед бегом, прижимая к груди корзинку.
   В том конце зала должны быть другие двери, А если должарианцы  сообразят,
куда она делась, и войдут сюда, она сможет спрятаться за троном.
   Она бежала все быстрее, вызывая вокруг шепчущее эхо, и смотрела только на
дерево, стараясь не замечать, как здесь темно.
   Потом она увидела, что на Изумрудном Троне сидит человек, и остановилась,
тяжело дыша.
   "Если тебя схватят, притворись, что заблудилась, и поплачь", -  прозвучал
в памяти хриплый голос Маски, чье лицо  скрывала  красная  ткань,  а  темные
глаза смотрели прямо в душу.
   - Поди сюда, - сказал голос - тихий, чуть громче шороха  ее  сандалий  по
холодному блестящему полу.
   Мойра испустила дрожащий вздох  и  двинулась  к  трону.  Заплакать  будет
нетрудно - она ведь видела, на что способны должарианцы там, на берегу,  где
их предводитель расплавил Аврой. Они убивали людей просто так, ни за что.
   Но чем ближе она подходила к трону, тем более странным казался ей сидящий
там человек. Трон мерцал слабым светом, идущим непонятно откуда,  и  человек
на нем светился так же. Такой одежды, как у него, теперь никто не носил,  но
он совсем не походил на должарианца.
   Может, это призрак, о котором столько  говорили  ее  друзья?  Ниону  даже
говорила, что видела его, но Мойра думала, что подружка просто завидует  ей,
потому что она успела повидать Аврой. Больше уж ни одна девочка не  принесет
Аврой цветы - Должарский вождь расплавил статую.
   Подойдя ближе, она разглядела,  что  человек  на  троне  очень  стар,  но
держится прямо и гордо, как будто сидит тут по праву. И что он не настоящий,
а весь из туманного света. Да просто голо, только и всего.  Так  ей  и  отец
говорил. Но очень похож на портреты Джаспара,  первого  Панарха,  а  глазами
напоминает Маску. Голо так не смотрят - только люди.
   Мойра замедлила шаг и остановилась перед самым троном.  Старик  улыбнулся
ей и сделал знак подойти еще ближе, но она не двинулась с места -  горло  ей
точно стиснула невидимая рука.
   - Ты кто? Призрак? - спросила  она  наконец.  Ее  тонкий  голосок  совсем
потерялся в огромном зале.
   - Скажем так, Мойра: я больше, чем призрак, но меньше, чем человек. - Его
голос, внятный, но тихий, не производил эха.
   Мойру не удивило, что призрак знает ее имя.
   - Ты мне поможешь? - спросила она, осторожно ставя  корзинку  на  пол.  -
Гаки меня заметили.
   - Гаки? - с легкой улыбкой повторил он.
   - Мы так должарианцев зовем. - Надо же, он знает ее имя, но не знает, как
дети Мандалы прозвали оккупантов. Она  быстро  оглянулась  -  большие  двери
оставались закрытыми. - Они любят убивать, но нас больше не трогают, если мы
не нарушаем их правил. А я вот нарушила,  потому  что  в  эту  часть  дворца
ходить запрещается. Но ведь дворец наш, а не их! Ненавижу гаков!
   - Но ведь ты не только это правило нарушила? Мойра снова взяла корзинку с
пола. Насквозь он ее видит, что ли?
   - Я помогаю папе, - заявила она.
   Это, в общем, правда - она в самом деле помогает отцу.  Даже  должарианцы
знают, что ее отец - старший садовник и что  она  носит  садовым  работникам
разную рассаду, потому что мало у кого  из  них  пропуска  позволяют  ходить
всюду.
   Не знают они только,  что  под  рассадой  она  иногда  переносит  чипы  с
сообщениями.
   - Одно дело - нарушить правило, которое может повредить  только  тебе,  -
сказал старик, - и совсем иное - сделать  то,  что  может  повредить  другим
людям. Ты понимаешь разницу?
   Мойра промолчала. Неужели призрак и о чипе знает? Она обещала  папе  -  и
Маске - никогда никому не  говорить,  что  носит  в  своей  корзинке  помимо
рассады.
   Впрочем, она понимала, о чем он говорит. Маска ей объяснил, что ДатаНетом
теперь никому пользоваться не разрешают, кроме  как  по  делу,  и  что  гаки
читают все. Поэтому секретные послания - вроде тех, что они с папой пытаются
передать маме, которая, может  быть,  прячется  на  другой  стороне  планеты
вместе с другими флотскими, сумевшими скрыться в  первые  дни  оккупации,  -
передаются на  чипах  из  рук  в  руки.  А  для  их  прочтения  используются
электронные блокноты или портативные проекторы  наподобие  тех,  с  которыми
дети работают в школе. Некоторые и правда взяли из  школы,  и  это  порядком
забавляло Мойру и ее друзей.
   - Ты хочешь сказать, - осторожно спросила она, - что, если я не  доставлю
эту рассаду куда надо, кто-нибудь может пострадать?
   - Именно так, Мойра.
   Значит, он полагает, что она поступила нехорошо, пойдя этим путем,  а  не
по служебным трубам, как велел ей Маска.
   - Я пробралась сюда, чтобы тебя увидеть, - выпалила  она,  -  посмотреть,
настоящий ты или нет.
   - Зачем? - уже без улыбки спросил старик.
   Чувства, обуревавшие Мойру, как-то не укладывались в слова. Потому что  я
надеюсь, что моя мама жива. Потому что папа пьет по ночам, пока у него глаза
не покраснеют. Потому что у многих из нас нет родителей  и  никогда  уже  не
будет. Потому что гаки сильнее нас и  такие  подлые.  Потому  что  на  нашей
стороне должен быть кто-нибудь посильнее должарианцев.
   Но этого она почему-то не смогла выговорить и сказала:
   - Наши Крысы говорят, что Маска тебя видел. Что гаки тебя боятся, а Маска
- нет и что он всю ночь с тобой разговаривал.  Я  просто  хотела  проверить,
правда это или нет.
   - Это правда, -  сказал  старик.  Мойра  перевела  дыхание,  а  он  опять
улыбнулся и спросил:
   - А кто такие Крысы?
   - Мои друзья, - гордо ответила она.  -  Мы  называем  себя  Крысами,  как
ребята на Рифтхавене. У нас даже свои знаки есть... - Тут она почувствовала,
что говорит лишнее, и умолкла.
   - Ты молодец, Мойра, - одобрительно  сказал  призрак.  -  Можешь  сказать
своим Крысам, что я здесь и что я помогаю Маске. Но ты должна  обещать  мне,
что больше не станешь ходить этой дорогой. - Он повернул голову, и  Мойра  с
замиранием сердца убедилась, что  может  видеть  сквозь  его  череп.  Но  он
улыбнулся и снова взглянул прямо ей в глаза. - Мужайся, дитя мое,  -  сказал
он, и в этот миг большие двери, через которые она вошла, распахнулись.

***

   Когда двери начали открываться, пенташ Синаран сделал одной из гвардейцев
знак  пройти  вперед.  У  тарканки  напряглись  плечи,  и  она,   побледнев,
оглянулась на него с порога.
   - Девочка стоит перед троном. Но оно... тоже там, с