Роль  студента  он  играл
только на семинаре по тенноглифам, прочие занятия  вел  сам.  Его  следующий
урок посвящен навигации пространственного скачка - это  он  может  читать  с
закрытыми глазами.
   - Верно, есть.
   Нг повела их в столовую, представляя  Омилова  всем,  кого  встречала,  и
болтая о пустяках. Ее,  как  комету,  сопровождал  хвост  младших  офицеров.
Двигалась она, как  танцовщица;  Осри  вдруг  вспомнилась  молодая  женщина,
которая соблазнила его после того, как они отбили поселение Бабули  Чанг  от
налетчиков, но он быстро  подавил  это  воспоминание.  Это  как-никак  Марго
О'Рейли Нг, герой Ахеронта  и  Артелиона,  Поллои,  ставшая  капитаном  лишь
благодаря своим способностям, - ну, правда, не без поддержки Нессельринов.
   А  Нессельрин  -  кузен  Зигеля.  Быть  может,  это   приглашение   имеет
политическую окраску. Осри почувствовал отвращение. Глупый вопрос - на Аресе
все имеет политическую окраску. Хорошо еще, что тут дело явно в  отце.  Осри
внутренне поморщился, представив, как его  мать  напирает  на  капитана  Нг,
требуя для сына привилегий "ради Семьи".
   У двери в столовую Нг вдруг замедлила шаг, и Осри чуть не налетел на нее.
В их спутниках, особенно в Нилотисе  и  Варриталь,  чувствовалось  радостное
возбуждение.  Стены  в  столовой   были   голографические   и   представляли
головокружительную картину космоса с изрытым кратерами астероидом на  первом
плане. Рядом подбитый крейсер с  эмблемой  Солнца  и  Феникса  пускал  серию
снарядов в пятнышки, сверкающие среди звезд. Мимо  астероида  шел  фрегат  с
пламенем, бьющим из радиантов, и  облаком  светящегося  газа,  выходящим  из
пробоины в носу.
   - Ахеронт, - шепнула Осри Варригаль. - "Фламмарион" против "Крови Дола".
   "Значит, фрегат - это "Тирен", - сообразил Осри, - а  ведет  его  молодой
мичман Марго Нг, единственный офицер, оставшийся в живых  на  мостике  после
того, как  корабль  задел  рапторный  заряд  с  должарского  флагмана".  Она
обстреливала вражеский крейсер, уворачиваясь от его снарядов и уповая на то,
что он не сразу настроит свои рапторы.
   Ее надежда оправдалась: она получила повышение и  Карелианскую  звезду  -
впервые ею наградили столь молодого офицера.
   Нг со смехом повернулась к Нилотису и Варригаль:
   - Вот, значит, что вы замышляли.
   - Героическая О'Рейли, - отозвался Нилотис, подводя их к столику.  -  Бич
Должара.
   Улыбка Нг утратила свою веселость.
   - Во второй раз все оказалось не так просто.
   Нилотис и Варригаль проявили свое дулуское происхождение тем, что  ничего
не выразили открыто, но Осри по застывшей улыбке одной и напрягшимся  плечам
другого догадался: они сознают, что вторглись в область недозволенного.
   Нг никогда не снимает формы. Интерес Осри к капитану возрос: это было ему
близко.
   Нг тронула Нилотиса за руку.
   - Простите меня, Мдейно. Вы ведь не обязаны делить со мной мои  призраки.
И вы тоже, Нефалани. Садитесь, пожалуйста.
   То, что она назвала их по .именам, разрядило обстановку, и беседа приняла
весьма непринужденный характер  -  если  не  личный,  то  неформальный.  Нг,
посадив своих знакомых  по  обе  стороны  от  себя,  пригласила  Осри  сесть
напротив. Прочие офицеры тоже разместились, не  отрывая  глаз  от  Нг.  Осри
заметил, что за другими столиками тоже на них смотрят.
   - Головоломный был рейд, -  сказала  Нг,  кивнув  на  голограмму.  -  Вы,
наверное, немало потрудились, восстанавливая его  картину.  Я  уж  точно  не
видела бой в таком ракурсе. - Тут она посмотрела на Осри:
   - Но, насколько я слышала, даже это было не столь головоломным,  как  ваш
побег сШарванна. Вы ушли от рифтерского  эсминца  и  сожгли  обшивку,  чтобы
посадить корабль при недостаточно стабильной траектории?
   Осри подождал, пока стюард примет заказ.
   - Я к этому почти не имею отношения. Корабль вел Эренарх. -  Говоря  это,
Осри сознавал, что ему чего-то недостает, и понял, что гнева. Он уже  больше
не злился, вспоминая о тех ужасах, что пережил всего несколько недель  назад
(правда, теперь эти недели казались десятилетиями). Он собрал  разбежавшиеся
мысли,  чувствуя  возросший  интерес  слушателей.   Все   прочие   разговоры
прекратились. - Медицинская система моего скафандра вырубила меня чуть ли не
на половину полета. Возможно,  это  и  к  лучшему  -  не  знаю,  хватило  бы
санитарного контейнера, когда мы вышли из последнего скачка у самого радиуса
газового гиганта.
   Слушатели прыснули со смеху и засыпали Осри  вопросами.  Очень  скоро  он
рассказал всю историю побега с Шарванна - и не только ее. Вопросы,  носившие
сначала общий характер, со временем стали все больше касаться роли Эренарха.
   Осри убедился, что из-за  своей  былой  преданности  Семиону  никогда  не
сознавал всей важности Лусорского дела и влияния,  которое  оно  оказало  на
Флот.
   Но скоро вопросы типа "А вы видели..." сменились другими: "А вы слышали?"
Разговор от деятельности Брендона после его исключения из Академии перешел к
настоящему.
   "Они хотят знать, что делал Брендон до того, как спас моего отца,  -  что
случилось на Энкаинации".  Этот  вопрос  преследовал  и  Осри  в  начале  их
приключений. Но теперь он, хотя по-прежнему не имел никакого понятия о  том,
что случилось, вовсе не был уверен,  что  хочет  это  знать.  Правда  только
усугубила бы хаос.
   Офицеры  почувствовали,  видимо,  его  сдержанность,  чтобы  не  сказать,
уклончивость, и стали возвращаться к своим столам, разговаривая между собой.
Нг все это время  молчала,  переводя  прищуренные  глаза  с  Осри  на  своих
офицеров.
   "Так вот зачем она меня пригласила?"
   Вряд ли, конечно, у Нг на уме была только эта цель. Хоть  она  капитан  и
Поллои по рождению, она не поднялась бы так высоко, не превзойдя в  гибкости
ума большинство Дулу. Осри чувствовал, что она извлекла не меньше информации
из реакции и вопросов молодых офицеров, чем из его рассказа, но дело было не
только в этом. Он это понимал, хотя и не мог сказать, в чем же,  собственно,
еще.

8

   - Ваш сын спас из Дворца пленника, - сказал Анарис. - Прерогат.
   Геласаар поднял брови:
   - Отцовский пеш мас'хадни получил коды от одной женщины из вашего совета.
   В глазах Панарха мелькнуло страдание.
   - Не пойму я смысла этого вашего института, - продолжал Анарис. - Неужели
вы и правда наделили их неограниченной властью?
   - Да - их ограничивала  только  принесенная  ими  клятва  и  нравственное
чувство.
   - Не могу в это поверить.
   Геласаар слабо улыбнулся.
   - Ты полагаешь, что бори, которые вам служат, всегда говорят правду?
   - Разумеется, нет.
   - Не более чем все те слои бюрократии, которые управляют  Тысячей  Солнц.
Иначе нельзя - и, стало быть, я не мог положиться на то, что мои подчиненные
будут говорить мне правду. Отсюда прерогаты, мои суррогаты.
   - Но чтобы никаких ограничений?
   - Я не сказал, что ограничений не было, - просто я  их  не  устанавливал.
Прерогат не может действовать в вакууме. Точкой, на которую опирается  рычаг
его власти, должно послужить какое-то вопиющее зло, требующее исправления. И
у каждого из них есть только один шанс.
   - Кто имеет власть, тот и действует, - пожал плечами Анарис.
   - Их власть в том  и  заключается,  чтобы  выбрать,  когда  и  где  нужно
действовать. Самый мощный удар, если он не имеет цели, поразит лишь пустоту.
***

   Во время обеда Нефалани Варригаль с растущим  изумлением  наблюдала,  как
все ее предположения относительно того,  что  произошло  десять  лет  назад,
рушатся от неуверенных слов лейтенанта Омилова.
   Процесс начался, когда Эренарх показал на совещании два  дня  назад,  как
мастерски он владеет тенноглифами. Тогда она вознегодовала оттого, что такой
талант достался младшему Аркаду. Теперь, вслушиваясь  в  лаконичный  рассказ
Омилова, она предполагала, что лейтенант раньше чувствовал то же  самое.  Но
еще  яснее  проглядывало  его  невольное  восхищение   человеком,   которого
изображали гулякой, пьяницей и сексуальным атлетом без тени ответственности.
Разве подобный тип мог бы вести корабль с таким  мастерством?  Не  просто  с
мастерством - с блеском.
   Беспокоила, конечно, его связь с Лусорским делом  десятилетней  давности.
Если верить Омилову, Эренарх Семион хладнокровно  уничтожил  семью  Л'Ранджа
лишь для того, чтобы сохранить власть над младшим братом. Спрашивается: если
Брендон вправду был таким дураком и повесой,  зачем  было  Семиону  задавать
себе столько труда?
   Когда стюард убрал со стола, Нефалани взглянула на  Мдейно  бан-Нилотиса.
По вопросам, которые он задавал, она  поняла,  что  он  разделяет  ее  точку
зрения. Кроме того, он знал Эренарха по Академии.
   - Что Л'Ранджи? - переспросил младший лейтенант Уль-Дерак.
   - Пролет Л'Ранджи. Говорят, что Маркхем и Вийя,  -  Варригаль  расслышала
легкое напряжение  в  том,  как  он  произнес  имя  капитана-должарианки,  -
придумали это несколько лет назад.
   - Значит, они использовали корабельные поля  Теслы  и  шли  вдоль  самого
кабеля  С-лифта  до  старта  на  орбиту,  чтобы  должарианцы  не  могли  вас
обстрелять?
   - Верно. Только они все равно в нас стреляли - точнее, пытались.
   Нг кивнула.
   - Когда мы подошли к Артелиону, Узла уже не было.  Мы  в  толк  не  могли
взять, что с ним случилось.
   - Да. "Кулак" пустил в  ход  свои  рапторы.  Мы  как  раз  в  тот  момент
совершили скачок, но Узел, когда раптор  повредил  пусковой  кабель  Хомана,
должен был слететь с орбиты и одновременно развалиться на куски.
   - И все это ради того, чтобы сбить один корабль? - спросил Нилотис.
   - Трудно сказать, - пожал плечами Осри. - До того момента  казалось,  что
мы их не особенно волнуем.
   - Не верится, что даже должарианцы способны  взорвать  Артелионский  Узел
ради одного корабля, - покачал головой Уль-Дерак.
   - Значит, вам следует изучить своих врагов  получше,  -  заметила  Нг.  -
Понятие мести - это ключ к должарианскому менталитету.  Всю  эту  войну  они
затеяли ради мести. - Она посмотрела на голографические стены. - Но никто из
нас не видел этой неизбежности, пока не стало слишком поздно.
   Варригаль заметила напряжение на лице Омилова и вспомнила, что рифтеры  с
того корабля, помимо всего прочего, спасли на Артелионе его  отца,  которого
должарианцы пытали.
   - Прошу извинить, но меня ждут дела, - сказала Нг. - Лейтенант, мне нужно
переговорить с вашим отцом.  Быть  может,  вы  проводите  меня  в  проектную
лабораторию и представите?
   Когда они ушли, Варригаль спросила Нилотиса:
   - Ну, что скажешь? Это дело не касается Флота - иначе ее не  понадобилось
бы представлять.
   - Кто знает, - пожал плечами он, а после добавил,  стрельнув  глазами  по
сторонам:
   - Но я слышал, что некоторые штатские Дулу крейсерского  класса  намертво
прилипли к ее радиантам.
   - Битва при Артелионе, - сказала лейтенант Танг. - Может, они и штатские,
но ведь не дураки же. Они хотят знать, за что мы дрались.
   - Официально эта битва велась за спасение Панарха, - заметил  Нилотис.  -
Почти  все  они  достаточно  плохо  разбираются  в  стратегии,   чтобы   это
проглотить.
   - Или  делают  вид,  -  рассудительно  вставила  Варригаль.  -  Несколько
высокопоставленных Дулу пустили в ход все свое  влияние,  чтобы  попасть  на
совещание, проводимое Найбергом. Это им не удалось, но, судя по намекам  Нг,
кое-кто из них с тех пор лезет вон из кожи, желая выяснить, что же  скрывает
Флот. Впрочем, это не тема для открытого обсуждения. Некоторые из  них  были
сторонниками покойного Эренарха? - Варригаль посмотрела на  Танг.  Та  то  и
дело затрагивала темы, на которые до последнего  времени  говорилось  только
шепотом, между близкими друзьями.
   - Сферы влияния, я полагаю, - кивнул Нилотис. - Все  нижнесторонние  были
за него - присутствующих я, естественно, исключаю.
   Никто  не   поддержал   разговора:   трения   между   нижнесторонними   и
высокожителями  были  непременной  величиной  панархистской   политики,   но
Варригаль  чувствовала   уверенность,   что   за   их   столом   все,   даже
нижнесторонние,  понимают,  что  Семион   использовал   эти   трения   самым
беззастенчивым образом. Однако  никто  не  отважился  высказаться  по  этому
поводу.
   - Лусор воспитал своего сына высокожителем, - заметила Танг.
   - Высокая политика, ничего не скажешь, - согласился Нилотис. Его каламбур
встретили стонами. - Но, кажется, все это  теперь,  хвала  Телосу,  осталось
позади. Не следовало бы этого говорить, но  после  смерти  Семиона  политика
перестала быть столь грязным делом и должности  будут  распределяться  более
справедливо.
   Остальные согласно закивали, кроме Варригаль, которая заявила:
   - Нет.
   Все другие посмотрели на нее, пораженные ее тоном. Здесь она пользовалась
почетом - среди всех этих Дулу ее Семья была самой древней.  Это  имело  вес
даже на Флоте, особенно в неуставной ситуации, как теперь.
   - Нет, -  повторила  она  почти  с  пророческой  уверенностью.  -  Совсем
наоборот. Я говорю не о назначениях, - поспешно добавила она, видя их  лица.
- Тут я согласна с Нилотисом - по крайней мере, надеюсь, что это правда.  Но
что касается политики, тут все пойдет еще  хуже.  Эта  станция  -  все,  что
осталось от Панархии, единственное место для приложения  интриг  и  расчета,
правивших  Тысячей  Солнц  тысячу  лет.  Все  втиснуто  в  несколько   сотен
кубических километров. - Ей снова вспомнился голубоглазый Эренарх  за  своим
пультом на совещании. - И сфокусировано на последнем Аркаде.
   - Но его отец жив, - возразила Танг.
   - Жив, но в плену, - ответил Нилотис. - И его сын - такой же пленник. Мы,
Дулу, еще немилосерднее должарианцев, когда дело касается высокой  политики.
Спросите об этом Л'Ранджей. - Он встал. - На этом, генц,  позвольте  с  вами
проститься.
   Капсула  остановилась,  люк  транстуба  зашипел,  открываясь,  и  Элоатри
очутилась в другом мире. Она ни  разу  не  бывала  в  Колпаке  после  своего
прибытия на Арес - и теперь порадовалась этому.
   Однако, идя по коридорам из металла и дипласта с  их  прохладным,  слегка
ароматизированным воздухом, она напомнила себе, что ее  отец,  служивший  на
Флоте, чувствовал бы себя здесь как  дома.  Она  и  сама  начинала  замечать
изящество, характерное  для  дулуского  дизайна  даже  в  столь  утилитарных
помещениях. Трубы и кабели плавно, почти органически переходили в струящийся
орнамент.  Это  как-то  успокаивало,  наводя  на  мысль  о  том,  что  здесь
человеческий разум тоже творит прекрасное, ни в чем  не  уступающее  красоте
монастырских садов в Нью-Гластонбери, на Дезриене.
   По мере того как она  приближалась  к  лаборатории  проекта  "Юпитер",  в
коридорах становилось все более людно. Несколько  раз  она  проходила  через
посты безопасности, где  вспышка  сканирования  сетчатки  и  пробирающая  до
костей щекотка просвечивания подчеркивали значение трофейной рации.
   Встречные,  большей  частью  во  флотской  форме,  смотрели  на   нее   с
любопытством. Она оглядела свою черную сутану, по-старинному застегнутую  на
пуговицы от шеи до пят. Люди, наверное,  думают,  сколько  же  времени  надо
расстегивать их и застегивать. Она улыбнулась, вспомнив, как сама  осваивала
это облачение после  своего  внезапного  водворения  в  Нью-Гластолберийском
соборе. Туаан покатился со смеху, узнав, что она  прилежно  расстегнула  все
пуговицы. Ей не пришло в  голову  расстегнуть  только  несколько  верхних  и
надеть сутану через голову.
   Но Элоатри тут же забыла об этом  при  виде  двух  десантников  в  боевой
броне, стоящих по обе стороны люка, ведущего в  проектные  помещения.  После
очередного сканирования один из них отпер люк, а другой  вручил  ей  прибор,
указывающий дорогу, и жестом пригласил войти.
   Зеленый луч привел ее к люку без надписей. Она включила вестник, и вскоре
голос гностора Омилова ответил с некоторым раздражением:
   - Одну минуту.
   Однако  люк  открылся  немедленно,  и  Элоатри  оказалась  в  межзвездном
пространстве.
   Это ошеломило ее до глубины души. Какое-то время она не могла  дышать,  и
животная, глубоко запрятанная часть ее существа корчилась и вопила в  ужасе.
Здесь не было ни пола, ни стен - только космос.  Звезды  медленно  вращались
вокруг, и на одной из туманностей виднелась человеческая фигура.
   Человек поднял руку и рассыпал пригоршню  звезд,  тут  же  занявших  свое
место в созданной им вселенной.
   Да будут светила на тверди небесной...
   Элоатри пронизал благоговейный трепет, и она  на  мгновение  забыла,  где
находится. Человек тем временем взял  с  неба  красную  звезду  -  она  ярко
вспыхнула и потухла.
   - Ах ты! - с досадой воскликнул он и произнес куда-то во мрак:
   - Нет, все еще не то. Дайте-ка свет.
   Элоатри не сдержала смеха, и он резко обернулся.
   - В чем дело?
   - Извините, гностор, - запинаясь, выговорила она,  -  но  Творец  из  вас
неважный. - В помещении зажегся свет, и звезды померкли.
   Он посмотрел на нее, смущенно моргая, и улыбнулся.
   - Я, кажется, понял. Семь дней Творения входят в вашу религию. Так  будет
свет или нет? - весело крикнул он.
   Вверху, из промежутка между звездами, высунулась женская голова.
   -  Еще  несколько  минут,  гностор.  Все  проекторы  вырубились.   Сейчас
перепрограммируем.
   - Спасибо, мичман. Небольшой перерыв мне не повредит. - И Омилов  пояснил
Элоатри:
   - Нам надо проверять столько информации, чтобы найти Пожиратель Солнц или
хотя бы напасть на его след, что необходима  такая  вот  прямая  манипуляция
звездной топографией.
   - Я уверена, что это лучше кипы распечаток или сплошных мигающих экранов.
И гораздо интереснее, - не удержавшись, добавила Элоатри.
   - Пожалуй, - с легким смущением согласился Омилов. - Не я  удивлен,  видя
вас здесь. Надеюсь, вас держат в курсе событий?
   Он говорил так, словно оправдывался, и она решила прощупать почву.
   - Да, я в курсе. А вот вас в последние  дни  почти  не  вижу.  Между  тем
важные события происходят не только здесь.
   Дулуская маска опустилась на его лицо, и Элоатри чуть не улыбнулась.
   "Неужели ты так глуп, Себастьян Омилов? Или ты забыл, что такое Дезриен?"
   Видимо, да, если он думает, что ей не под силу разгадать то,  что  скрыто
под вежливым обличьем аристократа.
   - Проект отнимает большую часть моего времени,  -  ответил  он.  -  А  от
политики я отошел десять лет назад.
   - В то же самое время, когда нынешнего Эренарха насильно свели  с  одного
пути и направили на другой?
   Омилов смотрел угрюмо. Если он сейчас скажет что-нибудь о  Брендоне,  она
сможет подвести разговор к тайне, окружающей бегство Брендона  от  страшного
оружия, о котором говорил Томико, - тайне, которая поставила ее, Элоатри,  в
это чудовищно сложное положение.
   - Благодаря десяти годам уединения я мало осведомлен  о  чем-либо,  кроме
ксеноархеологии, - как бы извиняясь, сказал Омилов.
   Виновный бежит и тогда, когда нет погони. Он прекрасно понимает, куда она
клонит, и по какой-то причине не хочет ей помогать.
   - Тогда понятно, почему вы  столько  времени  проводите  здесь,  -  мирно
молвила она. - Это, вероятно, единственное  на  Аресе  место,  свободное  от
политики. - И сказала, не дав ему ответить, - на данный  момент  она  узнала
все, что хотела знать, и незачем было еще больше настраивать гностора против
себя:
   - Я не хочу отвлекать вас от ваших исследований - я ведь понимаю, как они
много значат для войны. Но у меня есть  сведения,  которые  могут  быть  вам
полезны. Я только что узнала, что Вийя и эйя знают о гиперрации.
   - Разумеется, они знают, - фыркнул Омилов. - Разве в обзорах об  этом  не
говорится? Они, конечно же, узнали об этом на Рифтхавене. Нам  это  известно
из записей их бесед.
   Элоатри   указала   на   стену,   теперь   проступившую   сквозь   топкую
голографическую дымку звезд.
   - Я имею в виду эту гиперрацию. Эйя чувствуют, что она здесь, на Аресе. И
пытаются пробратьс