Подойдя  еще  ближе,  он
увидел, что человек стоит лицом к статуе, глядя не то на нее, не то  на  то,
что творилось в небе над ней. Его пальцы беспрестанно  шевелились.  Барродах
почтительно остановился, не доходя  несколько  шагов,  и  Андерик  увидел  в
пальцах у черного человека какую-то нить, переплетения которой  не  уступали
замысловатостью высившейся перед ними статуе. Так они  стояли  молча  долгое
время.

***

   Таллис ковылял по гравийной дорожке между  двумя  гвардейцами  в  черном,
пытаясь  запахнуть  ночную  рубашку.  Всего  несколько  минут  назад   дверь
отведенной ему квартиры  с  грохотом  распахнулась,  и  его  без  объяснений
вытащили из постели; он подозревал, что конвоиры не говорят на уни, а сам он
уж наверняка не знал должарианского.
   В голове его, еще не окончательно прояснившейся  от  сна,  роились  самые
зловещие предположения. Может, Эсабиан  наконец  решил,  что  просто  смерти
Крисарха недостаточно; может, его, Таллиса Й'Мармора тоже принесут в  жертву
за то, что он не смог доставить тела  наследника?  Катаклизмы  в  небе  тоже
давали  повод  для  тревожных  размышлений.  Что  случилось   с   Узлом?   В
безопасности ли "Коготь"?
   Потом за поворотом  дорожки  он  вдруг  увидел  Барродаха  и  Андерика  в
обществе третьего, высокого, повернувшегося к  ним  спиной  мужчины,  и  его
тревога дополнилась жгучей злобой.
   "Надо  было  прикончить  его  сразу.  Он  спутался   с   этим   слизняком
Барродахом".
   Высокий мужчина обернулся, и Таллис  увидел,  что  это  Эсабиан.  Огни  у
дорожки бросали на его лицо глубокие тени; причудливая  скульптурная  группа
за его спиной и светящийся катаклизм в небе делали его похожим  на  изваяние
персонажа какой-то ужасной легенды.
   Долгое мгновение все молчали. Холодный ночной ветер леденил кожу Таллиса,
словно шелковой рубахи не было вовсе, но он  почти  не  замечал  этого,  еще
сильнее похолодев от страха.
   - Я решил простить тебя за неполное исполнение  моего  палиаха,  причиной
которому стали  твои  действия  у  Колдуна,  -  негромким  голосом  произнес
Эсабиан.  -  Как  подчеркивал  мой  помощник,  безрассудные  действия  Хрима
предупредили шарваннцев, дав  им  возможность  подготовить  попытку  бегства
Крисарха.
   Взгляд Таллиса  почему-то  оставался  прикован  к  туго  натянутой  нити,
сплетающейся между пальцами Эсабиана.
   - Однако несколько часов  назад  Крисарх  Брендон  нур-Аркад  вторгся  во
дворец, похитил важного пленника и бежал. Мой палиах неполон,  моя  воля  не
исполнена, а тому, что теперь принадлежит мне, нанесен огромный ущерб.
   Таллис начал трястись - весь ужас  его  провала  обрушился  на  него.  Он
поднял взгляд на небо и понял наконец что происходит.
   "В попытке остановить его они уничтожили Узел. У меня нет шансов".
   - Учти, я говорю  сейчас  с  тобой  только  благодаря  твоему  блестящему
пилотажу при этой операции, несмотря на её  очевидный  провал.  Я  не  люблю
уничтожать талант без крайней  к  тому  нужды.  Можешь  ли  ты  назвать  мне
причину, по которой тебя надо оставить в живых?
   От затмившего все страха голова отказывалась думать. Он  увидел  на  лице
Аватара  готовое  оформиться  решение,  неохотный  жест  Барродаха.  В   это
мгновение присутствие Андерика в сочетании с явным безразличием  Эсабиана  к
логосам вдруг толкнуло его на отчаянный гамбит.
   - Господин, - ответил он. - Решение поступить к вам на службу далось  мне
нелегко, ибо я знаю, что должарианцы карают за неудачу так же  жестоко,  как
щедро вознаграждают успех. Чтобы быть уверенным в том, что моя служба  будет
вам полезна, я установил на "Коготь Дьявола"  логосов,  объединяющих  боевой
опыт прошедшей тысячи лет.
   Он помолчал, увидел на лице Эсабиана слабый интерес, а на лице  Барродаха
- что важнее - злобную досаду.
   - Я не молю о снисхождении за этот случай. Вся  вина  лежит  на  мне.  Но
подумайте, Господин, если даже логосы не смогли убить Крисарха,  кто  другой
из ваших подчиненных справился  бы  лучше?  -  Он  махнул  рукой  в  сторону
начавшего уже бледнеть фейерверка в ночном небе. - Даже ночное небо здесь, в
сердце вашего нового королевства, подтверждает правоту моих слов.
   Барродах быстро справился  со  своим  лицом,  подавив  жгучую  ярость  от
блестящего экспромта Таллиса. Что особенно бесило его - так это то, что  вся
его убедительность проистекала из тех черт характера  рифтерского  капитана,
которые он находил особенно раздражающими: любовь к жестам и вычурной речи.
   "Клянусь трижды проклятым Уром, он прирожденный актер, и это может спасти
его шкуру".
   Ему ничего не оставалось, как ждать решения  Аватара.  Дав  Таллису  шанс
оправдаться, Эсабиан исполнил нар-пелкин  туриш,  обряд  "обнаженной  воли",
краеугольный  камень  должарианских  понятий  благородства.  Любая   попытка
Барродаха повлиять на решение его господина означала бы нарушение  обряда  и
могла бы обернуться смертельной угрозой для него самого.
   -  Неплохо  сказано,  кивернат  Й'Мармор,  -  произнес  Эсабиан  наконец.
Барродах выругался про себя: должарианский синоним слова "капитан"  означал,
что Эсабиан принял аргументы Таллиса.
   - Логосы, - задумчиво продолжал Аватар. - Я слышал об  этих  устройствах.
Панархисты смертельно боятся их и запретили их использование. У тебя  верный
взгляд на то, что может оказаться полезным Должару.
   Настроение Барродаха упало еще больше, когда он  увидел  крушение  своего
тщательно разработанного плана. Стоявший рядом с ним  рифтер  мог  бы  стать
гораздо полезнее. Тут он встрепенулся: Аватар обращался к нему.
   - Ты знал об этом, Барродах?
   - Я узнал об этом только сегодня, Господин.
   - Ясно. - Эсабиан вновь повернулся к Таллису. - Мне говорили,  что  почти
все в Тысяче Солнц боятся таких вещей, как  эти  логосы.  Как  относилась  к
этому твоя команда?
   - Они не знали, Господин,  -  немного  поколебавшись  ответил  Таллис,  и
Барродах увидел возможный выход из этой  катастрофической  ситуации.  -  Они
общались со мной  на  нейронном  уровне,  и  мне  имплактировали  оптические
фильтры, так что визуальную информацию воспринимал только я.
   Некоторое время Эсабиан молчал.
   - Ты можешь сохранить жизнь, но корабль  я  тебе  не  оставлю.  Возможно,
когда-нибудь я найду тебе другой. Й'Мармор не должен быть убит, -  обратился
он к Барродаху. - Дай ему самую низшую должность на его судне - временно.  В
качестве наказания. - Он махнул рукой в  сторону  Андерика.  -  Насколько  я
понимаю, это твой кандидат на замещение его должности?
   - Он единственный из всей команды догадался о наличии логосов.  Если  ему
имплантировать такой же оптический фильтр, он  сможет  командовать  кораблем
так, что экипаж ни о чем не догадается.
   Аватар кивнул.
   - Возьмите один из глаз Й'Мармора и пересадите ему.

***

   Андерик содрогнулся. Вся радость от нового назначения  и  позора  Таллиса
разом сменились ужасом от того, что ему предлагалось. "Я не могу!" -  взывал
его рассудок. Тут он заметил  вопросительный  взгляд  Аватара,  нетерпеливую
позу стоявшего рядом с ним бори и вспомнил судьбу секретаря Барродаха.
   "У меня нет выбора".
   Все, что он знал о должарианцах, делало ситуацию предельно  ясной:  отказ
от предложения  Аватара  будет  означать  смертельное  оскорбление.  Быстрая
смерть, как  у  секретаря-бори,  была  бы  самым  легким,  но  маловероятным
исходом; гораздо вернее все завершится мучительной, долгой агонией.
   "Но я не могу отказаться". Одновременно с этой мыслью  пришла  еще  одна,
трезвая; ему не хватает знаний, чтобы командовать эсминцем на  такой  войне,
какая разворачивалась сейчас в Тысяче Солнц. Однако под  угрозой  неизбежной
мучительной смерти он оттолкнул  от  себя  эту  мысль  и  низко  поклонился,
принимая оказанную ему жестокую милость.
   Кланяясь, он ощутил в кармане тяжесть мастурбатора и покосился на Таллиса
- тот поспешно отвел глаза, - припомнив кое-какие маленькие "драмы", которые
так любил разыгрывать Й'Мармор.
   "Ну что ж, Таллис, Лури теперь моя, - подумал он с внезапно разгоревшимся
желанием. - И я могу сделать так, чтобы ты никогда не наставил мне рога так,
как это делал тебе я".
   Когда Барродах вел его прочь от Властелина-Мстителя, он больше не думал о
логосах. Андерик обдумывал  куда  более  приятную  задачу:  как  бы  получше
отомстить Таллису. Ничего, что-нибудь придумается; он вообще был  горазд  на
такие штуки.

***

   Хлопая в ладоши, Марим вскочила со своего места.
   - Уау! - вопила она, делая экранам жесты, смысла которых Осри не понимал,
но подозревал, что они очень и очень неприличны. - Поцелуйте  меня  в  дюзы,
засранцы!
   Настроение, царившее на мостике, вполне отвечало избавлению от казавшейся
неизбежной смерти. Пронзительное улюлюканье из динамиков, от которого у него
побежали мурашки по спине, донесло до них ликование обычно лаконичного Жаима
в машинном отделении. Локри ухмылялся,  разминая  пальцами  загривок,  потом
небрежным движением вырубил свой пульт.
   -  Отлично.  Теперь   можно   и   пересчитать   добычу.   Марим,   словно
спохватившись, повернулась к Вийе:
   - Как трофеи?
   - Повреждения? - холодно спросила Вийя так, словно та и не говорила.
   Маленькие руки Марим птицами запорхали над клавишами.
   - Генераторы  Черенкова  -  сто  процентов  работоспособности,  скачковые
работают  стабильно  до  одной  десятой  процента,  псевдоскорость  -   ноль
семьдесят пять. Не так и плохо.
   - Бывало и хуже, - кивнула Вийя. - Пошли домой.
   - Вийя! - заканючила Марим. - Что с  трофеями?  Должна  же  я  составлять
список закупок! Губы Вийи скривились в подобии улыбки.
   - Придется тебе спросить Аркада. Я  плохо  разбираюсь  в  ценности  таких
вещей.
   Брендон улыбался, и скулы его чуть порозовели.
   - Династия копила это почти тысячу  лет,  и  я  думаю,  Локри  с  Ивардом
забрали почти все. Некоторым из этих предметов буквально нет цены.
   - Уй-я! - Марим закинула ногу на пульт и пошевелила длинными пальцами.  -
Теперь я смогу, наконец, нанять какую-нибудь леди из панархисток  для  ухода
за ногтями.
   - Ты разоришься, покупая ей затычки  для  носа,  -  усмехнулся  Локри.  -
Ладно, пойду проведаю мальчишку. Улыбка исчезла с лица Марим.
   - Я с тобой.
   Они вышли, и Осри официально обратился к Вийе:
   - Прошу разрешения покинуть мостик.
   Вийя махнула рукой, но  прежде,  чем  он  успел  выбраться  из-за  своего
пульта, из интеркома послышался голос Монтроза.
   - Брендон, старик отказывается спать, пока не поговорит с тобой.
   Осри  испытал   вдруг   приступ   беспричинной   злости,   лишь   немного
смягчившейся, когда Брендон пригласил его с собой.
   Осри поднялся, рассеянно глядя на  то,  как  капитан  работает  со  своим
пультом. Экран прояснился, и  на  нем  высыпали  звезды:  корабль  вышел  из
скачка.
   Пальцы Вийи уверенно касались клавиш, и Осри  увидел,  что  пульт,  из-за
которого он только что вышел, замигал в ответ на её команду.  Она  проложила
новый курс. Куда она их ведет? Его отец хотел бы это знать. Но Брендон стоял
уже в дверях, так что Осри догнал его,  пытаясь  игнорировать  предательскую
слабость в ногах.
   Они успели сделать только несколько шагов по коридору, когда  перед  ними
вдруг выросла махина Монтроза,
   - Он будет жить. Он очнулся и просит к себе Крисарха...
   Бросив на Осри извиняющийся взгляд, Брендон обошел врача и шагнул в дверь
лазарета. Осри приготовился ждать.

***

   Брендон вошел в палату на цыпочках.
   Омилов лежал на койке, глядя в потолок. Его обритая  голова  блестела  от
пота; лицо было мертвенно-бледным.
   Монтроз тихо вошел и остался в углу,  вглядываясь  в  пульт  диагноста  и
внося какие-то коррективы в программу.  Когда  Брендон  приблизился,  Омилов
опустил взгляд и чуть пошевелился. Монтроз оглянулся на него и вышел.  Дверь
за ним с шипением затворилась.
   - Себастьян... - пробормотал Брендон. - Как вы себя чувствуете?
   Пальцы Омилова конвульсивно дернулись, и Брендон на  мгновение  осторожно
сжал их в руках. Он хотел уже было отнять руки, но Омилов чуть сжал  пальцы,
и Брендон опустился на маленький убирающийся в переборку стул.
   - Сердце... - хрипло прошептал Омилов.
   - Для вашего сердца  это  были  тяжелые  нагрузки,  -  медленно  произнес
Брендон.
   Брови Омилова дрогнули, и глаза забегали по потолку - он явно собирался с
силами, чтобы заговорить. Брендон вдруг понял.
   - Вы имели в виду Сердце Хроноса? - быстро спросил он.
   Лицо Омилова немного расслабилось.
   - Оно здесь, на этом  корабле,  в  безопасности.  -  Брендон  говорил  по
возможности громко и отчетливо.
   Омилов на мгновение зажмурился, и Брендон начал было вставать, но  слабые
пальцы снова не пустили его.
   Омилов открыл глаза, покрасневшие, воспаленные. Брендону вспомнилось  то,
что он видел в пыточной камере; он не мог даже представить себе, что  такого
сделали с Себастьяном, чтобы превратить его в эту изможденную тень.
   В тот день на Шарванне - как давно это, казалось, было -  Омилов  говорил
Архону, что ему почти ничего не известно о Сердце Хроноса,  но  он  явно  не
признавался Эсабиану даже в этом.
   "Он хранитель Врат Феникса. Ему не так просто нарушить данную им клятву".
   До Брендона дошло, что Омилов не знает еще,  что  ему  удалось  сохранить
свои познания в тайне, - или по крайней мере то,  что  выжали  из  него  его
истязатели, погибло вместе с ними.
   - Себастьян, - мягко произнес он. - Вы не проговорились. Мы уничтожили  в
той комнате все - и вы единственный, кто покинул её живым. Сердце Хроноса не
просто у нас в руках - Эсабиан так и не узнал ничего про него.
   Омилов снова закрыл глаза, и губы его сжались.
   - Спасибо, - прошептал он чуть слышно.
   - Себастьян, вам надо отдохнуть. Я могу вернуться позже.
   - Мне... нужно сказать тебе... - настаивал хриплый шепот. Омилов замолчал
и перевел дыхание. - Жаль, что это  приходится  делать  мне...  -  Он  снова
замолчал, стараясь дышать глубоко и медленно.
   Брендон ощутил пустоту внутри, какая бывает  перед  тем,  как  узнаешь  о
потере, но постарался скрыть ее.
   - Знание может оказаться тяжким  бременем,  но  незнание  не  может  быть
благом.
   Губы Омилова чуть дернулись в слабой улыбке.
   - ...Это ведь я говорил тебе как-то... да? О, мой мальчик, как жаль...  -
Он замолчал, снова собираясь с силами. Брендон  заметил,  как  посинели  его
тонкие, искусанные губы, и его охватила тревога, но тут Омилов заговорил:
   - Джеррод Эсабиан захватил твоего отца в плен... собирается отправить его
на Геенну. Твои братья... убиты. - Он дважды глубоко вздохнул.  -  Больше  я
ничего не знаю...  Доставили  на  Артелион  как  пленника...  Все,  что  мне
известно... из уст самого Эсабиана.
   - Оба...
   Омилов кивнул, зажмурившись. Брендон  заметил,  как  из-под  ресницы  его
скатилась слеза.
   - Шарванн? - медленно произнес Брендон,  нащупав  пальцем  теплый  металл
тяжелого перстня. - Архон?
   - Убит. - Омилов вздрогнул, словно даже воспоминание  об  этом  причиняло
ему физическую боль. - И Бикара - это видел я сам.
   Брендон чуть подвинул руку так, чтобы дрожащая кисть целиком лежала в его
ладони. Некоторое время он молчал;  тишина  в  маленькой  палате  нарушалась
только слабым гудением инструментов Монтроза и свистящим дыханием Омилова.
   В голове у Брендона не  было  ничего,  кроме  пустоты...  и  еще  скорби,
которая таилась, наверное, в каком-то  глухом  закоулке  его  сердца,  чтобы
сейчас овладеть им. Сквозь туман  от  потрясения  он  понял,  что  несколько
недель  чудом  спасался  от  жестокой   смерти,   но   каждый   раз   удары,
предназначенные ему, поражали ни в чем не повинных людей, которые  ждали  от
его семьи, что она поведет их за собой. "А теперь, когда мой  отец  в  руках
Эсабиана, а мы - у этих рифтеров, какова теперь моя роль?"

***

   Омилов зажмурился, но слезы продолжали стекать по  его  щекам.  Когда  он
наконец решил, что может открыть глаза, все  продолжало  расплываться  перед
ними, но - если не считать этих серо-голубых глаз Илары - лицо, склонившееся
над ним, вполне могло принадлежать Геласаару, каким  тот  был  тридцать  лет
назад, и на нем была все та же дружеская забота,  смешанная  с  тревогой.  И
подобно Геласаару, Брендон не давал собственным чувствам проявляться до  тех
пор, пока для этого не настанет время, до тех пор, пока  в  его  присутствии
здесь не будет уже нужды. Омилов понял, что этот юноша будет  сидеть  здесь,
держа его руку в своей, до тех пор, пока Омилов не успокоится хоть немного.
   Эта мысль даже потрясла его. Он высвободил свою руку.
   - Врача... - хрипло шепнул он. - Снотворного... Дверь за спиной  Брендона
зашипела и отворилась. Вошел Монтроз с инъектором в руках.
   -  Пора  отдохнуть,  профессор,  если  вы  не  хотите  остаться  на   год
прикованным к этой постели. Брендон встал со стула.
   - Спокойной ночи, Себастьян. Я навещу вас сразу же, как  вы  почувствуете
себя для этого достаточно хорошо.
   Дверь за ним затворилась, и Омилов тяжело вздохнул. Монтроз убрал стул  в
переборку и ободряюще улыбнулся пациенту.
   - Ну что, профессор, теперь я могу вас выключать? Омилов  сделал  усталый
жест пальцами.
   - Случайный расчет... - слабо пробормотал он.  Монтроз  кивнул,  улыбаясь
одними глазами.
   - Вообще-то меня прислала капитан.
   Это непонятное замечание удивило Омилова, но прежде чем он успел обдумать
его, инъектор мягко присосался  к  его  руке,  впрыснув  под  кожу  покой  и
прохладу, и он погрузился в блаженный сон.

***

   Осри смотрел на скомканную, в кровавых пятнах ленту  у  него  на  ладони.
Дату можно было еще разобрать: 955. МАРКХЕМ ЛИТ Л'РАНДЖА.
   Как попала она в Мандалу?
   Наградная лента вкупе с  тетрадрахмой...  во  всем  этом  нет  решительно
никакого смысла, по крайней мере для него. Впрочем, вся  Вселенная  лишилась
для него логики уже много часов... нет, дней назад. Он  сунул  оба  предмета
обратно в карман и тут же забыл про  них,  услышав,  как  открывается  дверь
лазарета.
   В коридор вышел Брендон: лицо серьезно,  взгляд  где-то  далеко.  Крисарх
едва не прошел мимо, не заметив его; все воспитание не смогло помешать  Осри
вежливо прокашляться.
   - Прошу прощения... Брендон поднял взгляд,
   - Прости, Осри. Твой отец будет жить, я в этом уверен. Он  уснул  сейчас.
Наверное, ты можешь зайти, глянуть на него...  -  Он  замолчал  и  посмотрел
вдоль коридора.
   Он хочет поговорить наедине. Осри не думал, что что-то может потрясти его
после  событий  последних  -  длиной  с  год  каждый  -  часов,  но  тревога
разгорелась в его груди с новой силой. Молча он последовал  за  Брендоном  в
маленькую каюту, которую они делили по дороге на Артелион.
   - Он тревожился насчет Сердца Хроноса, - сказал Брендон, когда  дверь  за
ними закрылась. - Я сказал  ему  только,  что  оно  здесь,  на  борту  этого
корабля. Можешь поступать, как считаешь нужным, конечно, но я  предложил  бы
подождать, пока он не окрепнет, с известием о том, что оно у капитана.
   Осри кивнул в знак согласия. Он ждал: у Крисарха было что-то еще.
   Брендон отвернулся и провел рукой по краю койки, потом снова посмотрел на
Осри.
   - Танри Фазо погиб на Шарванне, - сказал он тихо. - И Эсабиан убил  обоих
моих братьев.
   Осри без сил рухнул на койку. Все его предположения оказались  неверны  в
корне. Это последнее потрясение, наложившись на все остальные, подействовало
на него  как  физический  удар.  Голова  шла  кругом.  Вселенная  взорвалась
сверхновой, лишившись остатка смысла.
   Брендон шагнул к нему, тихо говоря что-то. Несколько  мгновений  Осри  не
мог понять, о чем идет речь, да почти и  не  пытался.  Но  постепенно  слова
Крисарха пробились к его сознанию:
   - ...не уверен, что они не подслушивают, так что будем исходить из  того,
что слушают. Не знаю, какую пользу наши рифтеры извлекут из этой информации,
но по крайней мере мы знаем это тоже: мой  отец