, что меня  устраивало.  Возможно,  позднее  они  изменили  свое
мнение, но я убежала, не успев это выяснить.
   Эту информацию Ваннис решила обдумать после.
   - Значит, отец - Анарис?
   - Или Брендон. Или Жаим. Каждый из них может быть отцом - я ведь не знаю,
когда средство подействовало и мой цикл возобновился.  Я  проведу  тесты  на
Рифтхавене и тогда уж решу, как быть.
   Ваннис сильно прикусила губу и сказала порывисто:
   - Для Брендона это не имеет  значения.  Он  примет  вашего  ребенка,  как
своего.
   - Я знаю - но не  забывайте:  если  это  ребенок  Анариса  и  Анарис  это
выяснит, без последствий не обойтись.
   Ваннис потерла онемевшую губу, стараясь обрести равновесие.
   - Он не потерпит, чтобы ребенок воспитывался здесь, верно?
   - Верно. - Вийя снова сделала глубокий вдох, но Ваннис уже знала, что  та
вовсе не лишена эмоций: просто должарианцы, как и Дулу, всегда носят  маску.
- Я не создана для роли наседки. Проще всего было бы, окажись он  от  Жаима:
пусть бы Жаим брал его и воспитывал, как хочет. Если  он  от  Брендона,  все
опять-таки просто: я вернусь сюда, здесь  он  и  вырастет.  Но  если  он  от
Анариса...
   - Вы отдадите ему ребенка?
   - Нет. И мне кажется, он это знает.
   Обе замолчали. Запечатленная в мраморе вечная борьба человека  со  змеями
скрылась под покровом мрака.
   Гравий похрустывал под ногами. Когда на них упал  золотистый  свет  арки,
ведущей во дворец, Ваннис в подчеркнуто дулуской манере произнесла:
   - Незаконченное дело. И Вийя засмеялась.

41

   Когда Жаим, явившись  на  космодром,  увидел  стоящих  вокруг  "Телварны"
десантников, первой его реакцией был гнев. Но, подойдя ближе, он рассмотрел,
что на них парадная форма - стало быть,  это  не  заградительный  кордон;  а
после узнал и диарха - будучи солархом, она  служила  в  охране  анклава  на
Аресе.
   Поэтому он спросил самым мягким тоном:
   - В чем проблема, Абраме?
   - Грабители, - ответила она. - Вернее сказать,  охотники  за  сувенирами.
Мелиарх Ванн  лично  распорядился  не  допускать  никого  к  "Телварне"  без
разрешения вашего капитана.
   Воры и диверсанты были  для  Жаима  знакомым  явлением,  но  охотники  за
сувенирами вызвали у него смех. Он поблагодарил Абраме и  пошел  к  кораблю.
Молодец Ванн - своим приказом он оградил всю команду от  визитов  любопытных
(или предприимчивых) граждан. Вряд ли кто-то из таких посмеет  обратиться  к
Вийе за разрешением.
   Ухмыляясь, Жаим набрал входной код. Опустился трап, и  он  послал  внутрь
свой чемодан. Настроение у него снова ухудшилось, когда он вдохнул застойный
воздух, увидел мусор и засохшую  кровь  на  переборках  -  следы  последнего
жуткого рейса.
   Ведь "Телварны" никто не касался с тех самых пор, как Локри  вывел  ее  с
крейсера и посадил на космодроме. Корабль был не флотский  и  находился  под
защитой Панарха - поэтому эксплуатационники даже не приближались к  нему,  в
отличие от других кораблей, которые, едва успев остыть после посадки, тут же
подвергались  чистке,  ремонту  и  нудным,  но  необходимым  диагностическим
тестам, чтобы снова обрести боевую готовность.
   На пути к  мостику  Жаим  остановился,  уловив  слабый  химический  запах
чистящих средств и услышав голоса. Из лазаретного люка появилась Тат, потная
и перепачканная, с настороженным видом.
   - Дем убирает на камбузе, а мы здесь, - сказала она. Позади нее показался
Монтроз.
   - Нам понадобится еще часа четыре - должны подвезти  припасы,  которые  я
заказал. К тому времени тианьги очистит воздух.
   Жаим кивнул.
   - Все в сборе?
   - Локри  в  машинном  отделении  с  Ларом.  Седри  на  мостике,  проводит
диагностику.
   - Я тоже там буду.
   Жаим закинул свои пожитки в каюту, пошел  на  мостик,  и  время  полетело
незаметно. Наконец он сам объявил перерыв, сказав:
   - С остальным придется  подождать  до  Рифтхавена  -  до  него  мы  точно
дотянем.
   - Кофе готов, - сообщил по интеркому Монтроз.
   Все собрались  в  рекреации.  Монтроз,  истолковавший  в  широком  смысле
предложение стюарда Мандалы брать любые потребные ему продукты, был в  духе.
Пока он беседовал с Ларом и Седри  о  гидропонике,  Тат  подошла  к  другому
своему кузену, методически отскребающему стены около игровых пультов.
   Дем что-то сказал ей, и Тат села в уголке. Жаим налил себе кофе. Лар  был
само внимание - все трое бори вели себя, как гости,  не  уверенные,  что  им
рады.
   В чем же дело?
   Жаим уселся рядом с  Локри,  усталым,  но  настроенным  благодушно.  Жаим
сдержал улыбку. Чем бы Локри ни занимался последние дни - и с  кем,  -  это,
видимо, избавило его от остаточного напряжения военного времени. Серебристые
глаза смотрели ясно и бодро.
   - Двигатели выдержали последнюю  схватку  с  Хримом  куда  лучше,  чем  я
ожидал. Мы действительно нуждаемся в полной переоснастке?
   - Нам нужно нечто помощнее, - кивнул Жаим. Локри вскинул брови  и  лениво
улыбнулся.
   - А-а, вот оно что.
   - Я хотел спросить... - Жаим оглядел комнату, Дем  по-прежнему  занимался
уборкой, Лар с  Монтрозом  ушли  к  гидропонному  резервуару,  Седри  и  Тат
разговаривали у игрового пульта. - Что такое с бори? Они передумали вступать
в нашу команду?
   Улыбка Локри преобразилась в прежнюю озорную ухмылку.
   - Им неловко. Не знаю, заметил ли ты, но мы  теперь  знаменитости,  Жаим.
Веса у нас не меньше, чем у любого вельможи, - в Рифтхавене мы можем набрать
себе любой экипаж, стоит только свистнуть. Я сделал что мог, но прояснить им
ситуацию до конца можешь только ты или Вийя,
   Жаим заговорил о  другом,  продолжая  наблюдать  за  остальными.  Монтроз
приготовил обед, и все, несмотря на позднее время, поели с аппетитом - кроме
Дема. Он продолжал отскабливать стены.
   Когда он подошел поближе, Жаим заглянул  в  его  покрытое  шрамами  лицо,
безмятежное, как у малого ребенка.
   - Тебе не обязательно работать все время. Во взгляде Дема мелькнуло нечто
похожее на понимание - потом оно исчезло, и он вернулся к работе.
   - Это ничего, - тихо сказала Тат.  -  Ему  это  нравится  -  и  он  любит
доводить дело до конца. Он может выполнять только простую работу, у  которой
есть начало и конец.
   - Ладно. Я просто не хочу, чтобы он думал, будто он все еще в  рабстве  у
этих должарских засранцев. Чем он занимался до несчастного случая?
   Тат вздернула плечи машинальным защитным жестом, которого, вероятно, сама
уже не замечала.
   - Он был коком. Не таким, конечно, как Монтроз...
   - Это хорошо. Монтрозу будет кого обучать, когда медики вернут нам Дема.
   Тат шумно перевела дыхание.
   - Вийя не забыла, - сказал Жаим.
   - Я знала... вернее, надеялась.
   Жаим пригласил ее за столик, и она села, как послушная ученица.
   - Видишь ли, - заговорил он, - наш статус изменился - в чем-то к лучшему,
в чем-то к худшему. К хорошему надо отнести неограниченный  кредит,  который
мы, вероятно, теперь получим, - это позволит нам усовершенствовать  корабль,
как мы и мечтать не могли.  Ты  будешь  заниматься  связью,  так  что  изучи
хорошенько наш компьютер и представь список необходимого. Мы с Ларом и Седри
сделаем то  же  самое  в  части  двигателей  и  вооружения,  Локри  займется
навигационной системой. Наша  задача  -  стать  шикарными  и  быстроходными.
Прошли те времена, когда мы гонялись за всякой шпаной вроде Хрима, -  но  за
будущее поручиться никто не может.
   Тат кивнула серьезно и настороженно.
   - А плохое?
   - Мы станем мишенью для всякого обормота, который не способен  заработать
себе на жизнь иным способом. Охотники за выкупом,  любители  подраться  ради
славы, рифтеры из другого лагеря,  которые  хотят  отомстить,  но  на  самих
чистюль нападать боятся, - все они только и будут дожидаться нашей  стоянки.
Но хуже всего - это причина, по которой мы стартуем, как только Вийя придет.
   - Разве на Артелионе нет нужной медтехники? - удивилась Тат.
   - Конечно, есть. Дело в другом. Я говорю тебе это, чтобы вы  с  Ларом,  а
потом и Дем сами решили, хотите вы остаться с нами или нет. Если  ребенок  у
Вийи от меня или от Брендона, большой проблемы в  этом  нет.  Он  родится  и
будет расти здесь. Но если он от Анариса...
   Тат содрогнулась.
   - А нельзя ли его спрятать? Отдать кому-нибудь?
   - Анарис способен публично оповестить о каре,  грозящей  укрывателям.  Он
найдет ребенка, даже если ему для этого придется взорвать Рифтхавен. Вийя не
настолько должарианка, чтобы убить свое дитя, -  и  даже  если  бы  она  это
сделала, Анарис явился бы, чтобы отомстить ей.
   - А чистюли не могут нам помочь? - вздохнула Тат.
   - Могут, если Вийя попросит Брендона - но это будет означать новую войну.
Потому мы и отправляемся на Рифтхавен  вместо  того,  чтобы  провести  тесты
здесь. Вийя считает, что это ее проблема, и намерена  решить  все  сама.  Но
пока мы остаемся ее командой, это и наша проблема. Мы богаты и можем  больше
не совершать налетов, но мы впутались в политику, и теперь непонятно, кто мы
вообще такие: рифтеры, чистюли или кто-то еще. Подумайте об этом. Ставки  на
кону высокие. Уходить или оставаться, зависит только от вас.
   - Разве нам есть что терять? Мы всю жизнь были рифтерами - то  густо,  то
пусто, и смерть, грозящая в любой момент. Мы никогда нигде не  задерживались
надолго - потому-то отец с моей сестрой Лют  и  бросили  это  дело.  А  ваша
команда нам нравится. - Тат  сделала  освященный  веками  жест,  скрепляющий
договор. - Если вы не против, мы останемся.
   Жаим пожал ее протянутую руку. Вскоре она ушла, а он вернулся на  мостик,
теперь пустой.
   Некоторое время он смотрел вокруг, не замечая следов от пота на пультах и
мусора на палубе. На  один  тревожный  момент  ему  привиделись  сидящие  за
пультами призраки - не  только  Марим,  но  и  Грейвинг,  и  Нортон,  и  Рет
Сильвернайф, и Джакарр.  А  капитанское  кресло  занял  смеющийся  белокурый
человек, который собрал их всех  вместе  и  сделал  чем-то  вроде  семьи,  -
Маркхем.
   То густо, то пусто, и смерть, грозящая в любой момент.
   Жаим посмотрел на свежую  заплату  у  пульта  связи:  бесполезную  теперь
гиперрацию убрали. Если бы она еще действовала, завтра в скачке они могли бы
наблюдать за коронацией Брендона. Теперь они  погодят  уходить  в  скачок  и
будут смотреть с орбиты. Глядя на экран, Жаим представлял себе не Панарха на
его величественном троне, выслушивающего одну присягу за другой, а маленькую
фигурку справа от него. Ему виделись карие глаза, следящие за происходящим с
гордостью и сочувствием, искусно  уложенные  каштановые  волосы,  грациозные
линии тела и платье, мерцающее белым, голубым и серебром, как зимний день.
   На Артелионе Жаим несколько раз замечал, что Ваннис Сефи-Картано обращает
на него внимание. Она ничего не говорила, но он чувствовал, что она думает о
нем. Она изменилась с того первого раза, когда он увидел ее на аресском балу
в честь прибытия Эренарха. Она достигла высот политической власти,  но  Жаим
знал, что в сердце она носит горечь поражения - ведь и он тоже следил за ней
издали.
   Он знал также, что она следует указаниям  Элоатри.  Возможно,  если  Жаим
когда-нибудь вернется на  Артелион,  Ваннис  будет  готова  совершить  давно
откладываемое путешествие на Дезриен - и оба они отправятся туда не одни.
   Огонь горит, где хочет...
   Впервые Жаим понял истину слов, которые бездумно твердил всю свою  жизнь.
Он сознавал свое место - место каждого из них - в огромном колесе вселенной.
Их путь предначертан заранее, но каждый выбирает его  добровольно,  и  огонь
освещает этот путь, не давая споткнуться.
   Рет?
   Ответа не было, но  что-то  в  неограниченных  просторах  его  восприятия
вызвало у него желание поработать. Выйдя из транса, он  достал  из  шкафчика
чистящие  средства  и,  принявшись  за  ближайший  пульт,  ощутил  глубокий,
всеобъемлющий покой.

***

   Брендон нажал дверную клавишу и через служебный  вход  проник  в  Аванзал
Слоновой Кости.
   По прошествии этой ночи он займет место своего отца на Изумрудном  Троне.
Вплоть до этой ночи он  откладывал  исполнение  первой  просьбы,  с  которой
обратился к нему Галасаар -  не  живой  человек,  а  голографический  образ,
взывающий к беспутному младшему сыну, Телос знает какими путями пришедшему к
власти: "В библиотеке Карелианского  крыла  ты  найдешь  завещание  Джаспара
Аркада... Все твои предшественники, и я в том числе,  знакомились  с  ним  в
этой самой комнате..."
   Брендон посетил библиотеку и нашел ее разграбленной дочиста. Чип, который
передавался одним Аркадом другому на протяжении тысячи лет, пропал. Брендон,
однако, предполагал, что информация где-то сохранилась, - это  он  сейчас  и
собирался проверить.
   Воздух в Аванзале застоялся. Неужели здесь никто не бывал со дня налета?
   Брендон тихо двинулся вдоль стены. Тогда он сидел вот здесь на лестнице и
смотрел, как посторонние грабят его  фамильные  сокровища,  -  но  это  было
реакцией  на  захват  Мандалы  врагом.  В  миг  разбоя  он   обещал   своему
отсутствующему отцу, что вернет разграбленное, если сможет.
   Он остановился перед искусно вырезанным  из  яшмы  львом  со  сглаженными
возрастом углами и продолжил обход.
   Он задерживался перед каждой пустой витриной. Теперь их осталось  не  так
уж много: рифтерский триумвират в знак доброй воли вернул то, что  осело  на
Рифтхавене. Еще один  тайник  совершенно  неожиданно  обнаружился  в  нижнем
коридоре - видимо, кто-то с  "Телварны"  спрятал  там  свою  долю.  Брендона
удивляло, что витрины планшетки остались на местах. На что они были Эсабиану
- не мог же он не понимать, что их содержимое утрачено для него навсегда?
   Теперь уже этого никто не узнает. Брендон тоже  решил  оставить  все  как
есть - в знак того, что его власть небеспредельна. Уничтоженные экспонаты он
не в силах восстановить.
   Есть также вещи, которые не выкупить назад: Камень Прометея, побывавший с
Вийей в самом сердце Рифта, и тетрадрахма, которую Ивард носил на шее.
   Брендон  потрогал  на  планшетке  пятно,  оставшееся  после   монеты,   и
повернулся к дверям Зала Слоновой Кости.
   Там  все  еще  было  небезопасно,  но  он  должен   был   совершить   это
паломничество - иначе его до конца дней будут преследовать призраки тех, кто
погиб, собравшись посмотреть, как он принесет свою Клятву Верности.

***

   Двери  открылись  легко,  и  он  оглядел  зал.  Здесь  больше   не   было
разорванных, обугленных трупов людей, павших от взрыва должарской  бомбы,  -
зал был пуст. В окна,  временно  застекленные  простым  дипластом,  проникал
тусклый лунный  свет.  Изодранные  драпировки,  которые  он  видел  здесь  в
последний раз, убрали, оставив стены голыми.  Перед  Брендоном  простиралось
огромное пространство. На дверях, ведущих в Тронный Зал, виднелся узор, едва
различимый в темноте, - все, что осталось от знаменитой инкрустации  профета
Геннадия "Арс ирруптус".
   В лицо Брендону пахнуло прохладой - тианьги включилось и подавало  воздух
прямо снаружи.
   Это было единственное предупреждение, которое он получил.
   Когда он дошел до  середины  зала,  из  мрака  возник  силуэт  худощавого
человека среднего роста. Брендон узнал голографическое изображение  Джаспара
Аркада - но оно смотрело ему в глаза так, как ни одна голограмма смотреть не
может.
   Брендон затаил дыхание. Итак, это правда.  Дворцовый  компьютер,  который
создал стоящий здесь человек и в который все его преемники добавляли  что-то
свое, каким-то образом обрел разум. Страх перед подобным нарушением  Запрета
сжал внутренности Брендона, но следом нахлынуло почти  ошеломляющее  чувство
благоговения.
   Брендон знал,  что  Завещание  Джаспара  по-прежнему  хранится  где-то  в
компьютере, но не его хотел сейчас услышать.
   - Ты совершил полный  круг,  правнук  мой  Брендон,  -  от  неприятия  до
согласия. Ты найдешь Завещание там,  куда  один  только  ты  имеешь  доступ.
Позаботься о том, чтобы его смогли прочесть те, кто придет после.
   - А потом?
   Призрак, улыбнувшись, слегка поклонился.
   - Это зависит от тебя. Я не более склонен прекращать свое  существование,
чем ты свое. Быть может, ты сочтешь необходимым отменить Запрет.
   - На это уйдут века, даже если все стороны придут к согласию -  что  едва
ли случится.
   -  Возможно.  События  могут  застигнуть  тебя  врасплох.  -  Изображение
вскинуло руку, предупреждая следующий вопрос. - Нет, я не  скажу  тебе,  что
видел на Пожирателе Солнц перед самым концом. Одна из веских причин  Запрета
- это заставить людей  думать  самостоятельно,  не  становясь  рабами  своих
машин. Но информация будет здесь на случай, если понадобится.
   - А вы?
   - Я тоже буду здесь. Я могу исчезнуть только при условии уничтожения всех
системных узлов на Артелионе, а этого ты не можешь себе позволить.
   Угроза?
   - В любом случае, - продолжал  призрак,  -  детоубийство  в  Панархии  не
поощряется, а я - твое дитя. Если бы не твое вмешательство - и давнишнее,  и
недавнее, - я мог бы и не родиться. Прими  на  себя  эту  ответственность  и
извлеки из нее выгоду.
   Брендон медленно кивнул.
   - Почти такой же совет дал мне мой отец.
   - Конечно! - улыбнулся призрак. - Как же иначе? Ты  поступишь  правильно,
последовав ему.
   Изображение растаяло, и Брендон увидел Вийю. Она подошла  и  молча  стала
перед ним, глядя темными, как  космос,  глазами.  Он  не  нарушил  молчания,
предоставив говорить собственным глазам и сердцу.
   Но она заговорила, и весь смысл, вся радость этого мгновения обратились в
прах.
   - Мы должны расстаться.
   И он, который лишь миг назад беседовал с тенью своего  предка,  определяя
судьбу триллионов, оказался неспособным мыслить. Он мог только действовать.
   Он опустился на одно  колено  и  протянул  к  ней  руки  ладонями  вверх,
старинным жестом просителя, обращающегося к властелину.
   Тогда она,  впервые,  тоже  преклонила  колени,  медленно  и  решительно.
Приложив ладони к его ладоням, она своей  превосходящей  силой  обратила  их
пальцы вверх, к звездам, принося древний супружеский обет.
   Он молча выслушал то,  что  она  -  сначала  быстро,  потом  запинаясь  -
рассказала ему. То, что он должен был знать.
   Потом они встали и вышли, рука об руку.
   "Тот, кто приемлет обеты людей, служит им сам до конца своих дней".
   Завтра он безраздельно посвятит себя службе  всем  этим  триллионам,  дав
клятву, от которой его развяжет только смерть, -  но  эта  ночь  принадлежит
ему.

***

   - Пятьдесят тысяч километров, - сказал Локри, откинувшись назад и  лениво
хрустнув пальцами.
   - Выходи на орбиту, - сказала Вийя и проследила,  как  Локри  закладывает
программу в навигационный пульт.
   Некоторое время все молчали и слышался только шепот тианьги, пока Вийя не
услышала позади шаги Монтроза. Он остановился за ее креслом и прислонился  к
переборке, глядя на большой видеоэкран.
   Тат за коммуникатором сортировала каналы новостей.
   - Корморан, - объявила она вскоре. Экран мигнул, и  они  увидели  Тронный
Зал поверх голов собравшихся Дулу - те колыхались, как целое море  роскошных
нарядов и мерцающих драгоценностей. Высоко под потолком висели яркие знамена
и эмблемы, свидетели долгой истории Панархии, и фоном  всему  этому  служила
тихая музыка. Под имиджером вел к трону широкий проход, а дальше, в туманной
дали, создаваемой таинственным свечением витражей, высились Врата Алеф-Нуль.
Значит, сам имиджер помещается над Вратами Феникса, сообразила Вийя.
   Но какой-то  диссонанс  тревожил  ее  в  этом  огромном,  столь  подробно
представленном на экране зале, пока она не осознала с холодком, что ни  один
из этих людей не носит черного, вопреки тому собранию, что состоялось  здесь
в последний раз.
   Вийя, как миллиарды других в Тысяче Солнц, видела ту мрачную  "коронацию"
- неужели это происходило всего несколько месяцев назад? - снятую с этой  же
точки. На миг перед ней предстали жуткие предания Должара,  и  в  зал  вошли