продолжал
Осри. - Не вижу никакой связи между ними и тем, куда она  может  отправиться
после Рифтхавена.
   - Мне показалось... - Брендон отодвинулся  от  стола,  махнув  в  сторону
пульта. - Посмотри сам.
   Осри  шагнул  ближе  и  увидел,  что  Брендон  вызвал  на   экран   главу
"Справочника Звездолетчика", посвященную Исквену V. В верхней  части  экрана
горел предупреждающий код планеты, закрытой на карантин, а следовавшая  ниже
скудная информация создавала впечатление мира, угрюмого сверх  всякой  меры.
Совершенно озадаченный, Осри торопливо  пробежал  взглядом  описание  времен
года (лютая зима и еще более лютая зима) и список жутких растений  и  хищных
животных.
   В конце списка имелся пункт, посвященный обитающим  на  планете  разумным
существам, и Осри начал немного понимать,  в  чем  дело,  прочитав  короткое
описание физиологии эйя, дополненное  списком  кораблей,  приземлившихся  на
планете и не взлетевших обратно.
   Осри оторвал взгляд от экрана. Брендон ждал.
   Неприятная мысль осенила Осри.
   - Уж не думаете ли вы, что она заставит нас отправиться туда, нет ведь?
   Брендон улыбнулся.
   - Мне кажется, она хочет, чтобы мы и они, - он мотнул головой  в  сторону
остального корабля, - так думали.
   - Но вы не верите?
   Вместо ответа Брендон встал и запер дверь. Потом снова сел за компьютер.
   - Смотри, - произнес он.
   Осри прислонился к стене рядом с панелью управления, в нескольких  дюймах
от того места, где  спрятал  тетрадрахму  и  наградную  ленту.  Брендон  тем
временем быстро  шарил  по  корабельной  системе.  Несколько  раз  компьютер
запрашивал у него пароль, и  каждый  раз  Брендон  получал  доступ,  набирая
пароль со скоростью, выдававшей то, чем он занимался  большую  часть  своего
свободного времени.
   Потом они забрались в запретную зону,  где  Брендон  спрятал  нужную  ему
информацию. К удивлению своему, Осри  увидел  в  списке  взятую  целиком  из
"Справочника Звездолетчика" главу про Должар, а  также  бортовой  журнал  за
несколько последних лет.
   - Вы взломали их систему, - сказал Осри.
   Брендон не стал отвечать прямо.
   - Система создана Маркхемом, - произнес он. - И Вийя, похоже, оставила ее
почти без изменений. Зная Маркхема так, как знал его я, нетрудно  найти  его
пароли. Я нашел большую часть того, что хотел...
   Осри почти пропустил это мимо ушей, ожидая, пока Брендон договорит, но на
этот раз сообразил быстрее.
   И оказался прав.
   - Большую?
   Брендон невесело усмехнулся.
   - Все же она перенастроила часть системы, и войти в эту часть я не могу.
   Осри открыл рот, чтобы заметить, что это всего лишь стандартная операция,
но Брендон смотрел на  него  так,  словно  ждал  этой  реплики.  Поэтому  он
вернулся к предыдущей теме.
   - Что вы нашли из того, что хотели?
   - Капитанский журнал, - ответил Брендон. - Я  нашел  журнал  Маркхема.  Я
даже нашел файл, который он открыл для меня...  -  Он  осекся  и  передернул
плечами.
   - И что там было?
   -  Факты,  которые,  ему  казалось,  будут   мне   интересны.   Кое-какие
доказательства вины Семиона в крушении его  отца  -  впрочем,  все  это  уже
лишено смысла.
   - Но вы не смогли найти журнал нынешнего капитана?
   - Нет.
   - А вы уверены, что он вообще существует?  Может,  должарианцы  не  ведут
журналов. Брендон снова пожал плечами.
   - Не уверен. И потом, там есть еще вещи, к которым я  так  и  не  получил
доступа. - Он махнул рукой. - Посмотри-ка на это.
   Он вызвал на экран бортовой журнал, перелистав его назад, к самому началу
карьеры Маркхема в качестве капитана "Телварны". Осри смотрел,  как  Брендон
меняет на экране страницу за страницей текстовой информации,
   - Снова Рифтхавен... Дис, Рифтхавен... -  Осри  оторвался  от  экрана.  -
Такое впечатление, что они мотались по всем секторам без какого-либо  плана.
Включая системы, о которых я  никогда  в  жизни  не  слышал.  Что  я  должен
увидеть?
   - Никаких аномалий?
   - Аномалий? У рифтеров? - возмутился Осри, но не успел он договорить, как
третье упоминание Должара заставило его осечься. - Это? - Он ткнул пальцем в
экран. Мелькнула еще одна жуткая  догадка.  -  Но  не  думаете  же  вы,  что
Маркхем...
   - Нет. Судя по  всему,  Эсабиан  начал  вербовать  себе  союзников  среди
рифтеров примерно тогда же, когда Хрим убил Маркхема. И  как  знать,  может,
это и было одним из побудительных мотивов Хрима: убрать конкурента. - Уголок
рта Брендона нервно дернулся. - Нет, тут только рейды, все просто и ясно.
   - Не вижу никакой связи.
   Брендон пробежался пальцами по клавиатуре, потом дал команду сохранения и
вышел из системы.
   - Что ж, поищем, есть ли она вообще.
   Осри ни разу еще не бывал в капитанской каюте. Он  шел  чуть  поодаль  от
Брендона, ожидая всего, чего угодно - от сибаритской роскоши до  черепов  на
стенах.
   Они вошли, и Брендон замер, словно наткнувшись на силовое поле, увидев не
правдоподобно реальное голографическое изображение парка секвой  в  Мандале.
Да и у Осри голова слегка пошла кругом, когда  до  него  донеслось  знакомое
птичье пение - такое он слышал только на Артелионе.
   - Я допустила в чем-то ошибку?
   Спокойный голос принадлежал, разумеется, капитану. Ирония мешалась в  нем
с должарианским произношением гласных, и точно такая же ирония прозвучала  и
в ответе Брендона:
   - Здесь слишком холодно, воздух должен пахнуть хвоей и смолой, и  тианьги
должен  подавать  больше  кислорода.  -  Брендон  манул  рукой   в   сторону
вентиляционной решетки. - Тогда будет достаточно похоже.
   Вместо ответа капитан хлопнула рукой по панели управления, и  лес  исчез,
оставив на своем месте  лишь  голые  стены  каюты,  единственным  украшением
которых служили гобелен и камень, в котором Осри - с легким приступом гнева,
так и не угасавшего окончательно, - узнал одно из сокровищ Аванзалы Слоновой
Кости.
   - Вы хотели меня видеть?
   Женщина сидела на краю пульта; до сих пор Осри не замечал его,  поскольку
он терялся в тенях голограммы. Осри  остался  стоять  у  двери,  но  Брендон
прошел дальше.
   - Что после Рифтхавена? - произнес он.
   Вийя промолчала.
   "Он прав: она знала, что мы подслушиваем".
   Брендон  пересек  каюту,  дотронулся  до  потемневшего  гобелена,   сюжет
которого был Осри непонятен, но на расстоянии вызывал неприязнь.
   - Себастьян не продержится там и дня, - заметил он.
   Вийя упрямо вздернула подбородок вверх.
   Осри даже не услышал ее ответа - так потрясли его слова Брендона.
   "Должар? Но она же не потащит нас туда!"
   Брендон улыбнулся, скрестил руки на груди и прислонился к переборке.
   - А может,  это  испытание?  То  самое  испытание,  -  он  дотронулся  до
небольшой таблички над пультом, - к которому готовился он?
   Он? Осри покосился на табличку - там  изящным  почерком,  воспроизводящим
популярный лет сто  пятьдесят  назад  стиль  "архео-модерн"  было  написано:
"КОРАБЛЬ ВОССТАНОВЛЕН МАРКХЕМОМ ЛИТ-Л'РАНДЖА".
   Испытание? Для Маркхема? У Осри как-то сразу  разболелась  голова,  и  он
потер виски, но это не уменьшило напряжения, исходившего от остальных двоих.
   Вийя медленно встала и заложила руки за спину.
   - Эсабиан Должарский улетел с планеты, и худшие из ноблей вместе с ним, -
сказала она. - Я знаю, где можно укрыться так, что вас никто не найдет.
   - Но вы не ответили на мой вопрос, - спокойно произнес Брендон.
   - Этот вопрос абсурден.
   - Значит, вы испытывали Маркхема, - с улыбкой сказал Эренарх.  -  Потому,
что вы испытывали меня. Пауза. Осри снова словно огрели по голове.
   - Игра, - сказала Вийя. - Вроде этой.
   Она нажала на клавишу за спиной, и они оказались в открытом космосе, а на
них несся  рой  астероидов,  Осри  едва  успел  оправиться  от  шока,  когда
изображение сменилось, на этот раз белоснежной горной  вершиной  неописуемой
красоты, венчавшей угольно-черный каменный склон. Солнце - красный карлик  -
садилось за горизонт, окрашивая пейзаж в багровые тона. Эту картину  сменили
еще несколько, резко отличавшихся друг от друга.
   Они стояли в гулком, высоком нефе собора, смутно  знакомого  Осри,  когда
Брендон протянул руку и выключил голограмму.
   - Я тоже знаю места, где нас никогда не найдут враги.
   До Осри донесся негромкий щебечущий, неприятно скребущий по нервам  звук:
эйя. Брендон с рассеянным видом  покосился  в  сторону.  Вийя  не  повернула
головы.
   - Пошли, - сказал Брендон так тихо, что его было почти не  слышно  сквозь
шелест тианьги.
   Вийя не ответила. Вместо этого она повернулась, нажала новую  клавишу,  и
комната сменилась унылым пейзажем: дымящиеся на  горизонте  вулканы,  а  над
головой - штормовое, покрытое рваными облаками небо.
   Брендон вышел.
   Осри вышел за ним, радуясь возможности отвернуться от Вийи и ее  мрачного
пейзажа - как он догадался, должарианского.
   Вернувшись в свой кубрик, Брендон  легонько  хлопнул  ладонью  по  своему
пульту, включая компьютер. Быстро набрав команду, он  выпрямился  и  постоял
немного, глядя на дисплей и потирая пальцем челюсть.
   Заглянув ему через плечо, Осри увидел,  что  тайные  файлы  исчезли.  Все
внутри него как-то нехорошо сжалось, пока Брендон не рухнул в  кресло  и  не
расхохотался.
   Загудел коммуникатор. Вспотевшими пальцами Осри включил его.
   - Мы тебя заждались, Школяр, - послышался знакомый зычный голос Монтроза.
- Ты ведь не хочешь, чтобы твой отец ел остывший чжчж, нет?
   - Ни за что, - хрипло ответил Осри. Он бросил еще один взгляд на Брендона
- тот все еще сидел обхватив голову руками и смеялся - и вышел.

***

   Омилов отодвинулся от  стола,  глядя  в  лицо  сыну.  Монтроз  с  Ивардом
обсуждали вина.
   Обед, которым угостил их Монтроз, заслуживал самых превосходных оценок, и
кок изо всех сил старался поддерживать  легкий  и  непринужденный  разговор.
Однако усилия его увенчались лишь частичным успехом: Осри по  большей  части
молчал. Не злобно, но молчал.
   Он  вздохнул,  размышляя,  что  делать  дальше.  Тем  временем  остальные
разговаривали. Блюда появлялись и исчезали. И беседа, хоть в ней участвовали
и всего трое, была достаточно веселой. При том, что он десять лет как отошел
от придворной жизни, Омилов без труда поддерживал беседу на любую тему,  сам
размышляя  совсем  о  другом.  Лицо  Иварда  раскраснелось  от  волнения   и
спиртного, и он охотно участвовал в разговоре - когда не погружался в мечты.
Омилов даже не обратил бы внимания на такие мгновения,  если  бы  не  хмурые
взгляды, которые бросал на того Монтроз.
   Впрочем, Омилов  оставил  переживания  за  мальчика  врачу,  знавшему  их
причину; самого же его больше тревожил собственный сын. Похоже, тот  оставил
свою  злость  на  разбитом  астероиде,  но  она  сменилась  более  серьезным
настроением, проявлявшемся в почти незаметном жесте, которым Осри с  детских
лет выдавал царивший в душе разброд: непроизвольном  потираний  указательным
пальцем одной руки по костяшкам другой. Еще раньше он имел привычку  глодать
эти костяшки, иногда до  крови;  когда  леди  Ризьена  обнаружила  это,  она
каким-то образом истребила вредную привычку. Нервное движение осталось.
   Наконец  обед  завершился,  и  Омилов  начал  прикидывать,  как  бы   ему
поговорить с сыном наедине.
   - Что теперь, Себастьян? -  спросил  Монтроз,  относя  посуду  в  моечную
машину. - Игра или, возможно, дуэль со  смертельным  исходом?  -  Он  махнул
рукой в сторону шахматной доски и улыбнулся.
   - Ни то, ни другое, благодарю. Я тут порылся вчера  в  вашем  каталоге  и
нашел оперу, которой не слышал  много  лет:  "Трагическую  историю  Макклома
Сингха".
   Монтроз невесело улыбнулся.
   - Я не удивляюсь тому, что она  вышла  из  моды:  покойному  Эренарху  ее
мораль вряд ли приходилась по вкусу.
   Омилов испытал легкую досаду.
   "Даже рифтеры ощущали угрозу, но Геласаар отказывался видеть ее".
   - Отлично, Себастьян, пусть будет  "Трагическая  История".  Хороший  урок
нынешним временам. Осри, ты не против?
   - Спасибо, - ответил тот механически-вежливо,  -  но  я,  пожалуй,  лучше
пойду.
   - Мой сын так и не научился любить оперу, - сказал  Омилов.  -  Возможно,
нам лучше отложить ее до другого раза...
   - Нет, папа. Я правда хотел бы отдохнуть, - сказал Осри и вышел.
   Омилов подавил вздох. Монтроз поколдовал с пультом, свет померк,  дальняя
стена лазарета дрогнула и  исчезла,  сменившись  панорамой  звездного  неба.
Картина двинулась вниз, и вместе с мощными, полными скорби звуками  увертюры
Тамильского в поле зрения показалась пылающая планета.
   "Велликор, - подумал Омилов. - Спустя  шесть  столетий  все  еще  мертвая
планета. Сколько таких добавилось за последние недели?"
   А потом он забылся, захваченный  историей  Прерогата  Сингха,  который  в
нарушение клятвы передал Лишенному Лица анафему Верховного Фаниста  Габриэля
- анафему за  зверства  на  Велликоре.  Драматическое  отречение  Сингха  от
присяги и его самоубийство привели к изоляции Панарха  от  его  сторонников,
низвержению и смерти.
   Начался первый акт. Загремели трубы, исполняя музыкальную тему Сингха.
   Ивард вдруг шмыгнул носом, и Монтроз взмахом руки остановил изображение.
   - Что с тобой, Ивард?
   "Он действительно встревожен", - подумал Омилов.
   - Нет, ничего. Извини. Я, наверное, задремал, а потом услышал эту  музыку
и решил... - Ивард вытаращил глаза на голограмму. - Это же Прерогат Сингх!
   Теперь настал черед удивляться Омилову.
   - Ты знаешь "Трагическую историю" Тамильского?
   Если не считать бесконечных вальсов, которые Монтроз играл для  паренька,
когда тот просыпался от кошмарных снов,  Ивард  до  сих  пор,  казалось,  не
проявлял никакого интереса к музыкальной коллекции Монтроза.
   - Тамильского?  Нет,  такого  не  знаю,  но  Сингх  был  одним  из  самых
знаменитых Невидимых, и мне нравятся... - Он осекся и ссутулился.
   Монтроз рассмеялся - судя по всему, он понимал, что происходит.
   - Говори, Рыжик.
   Ивард недоверчиво покосился на Омилова, словно ожидая насмешек.
   - Нет, мне правда нравятся "Невидимые". Я собрал почти сто  серий.  -  Он
ухмыльнулся. - С теми трофеями, что у  меня  из  дворца,  мне,  может,  даже
удастся раздобыть первую серию. Ее снимали в  двести  сорок  восьмом,  почти
семьсот лет назад.
   "Значит, Осри не ошибался, они в самом деле ограбили  дворец,  -  подумал
Омилов. - Что ж, учитывая обстоятельства, их некому в этом упрекнуть".
   - Боюсь, я не знаком с этими "Невидимыми", - произнес он вслух. - Что это
такое?
   - Это такой сериал, - не без удивления ответил Ивард. Он махнул  рукой  в
сторону экрана. - Эта музыка вроде той, на чипах.
   Омилов даже не пытался скрыть удивления.
   - Сериал, идущий больше семисот лет? Должно быть, неплохой, если  так.  И
уж во всяком случае, лучшей музыки они выбрать не могли бы.
   - Нет, правда, здоровский! - воскликнул Ивард. - Другие надо мной смеются
- ну, иногда, но Грейвинг говорит... - Он осекся с застывшим взглядом.
   - Я бы с удовольствием посмотрел что-нибудь из твоих сериалов,  Ивард,  -
сказал Омилов, чтобы отвлечь паренька. - Я никогда особенно не интересовался
ими, но это недостаток скорее мой, нежели этой формы искусства.
   Ивард зажмурился и потер глаза, словно  пытаясь  стряхнуть  воспоминание.
Потом недоверчиво поднял взгляд.
   - Правда?
   Гностор вдруг понял, что мальчик, возможно, видит его  в  пугающей  ауре,
порожденной расхожими представлениями об Академии Архетипа и Ритуала.
   - Правда. У тебя есть серия про Сингха?
   - Ой, да, одна из самых классных.
   - Тогда, возможно, тебе будет интересно посмотреть часть этой оперы. А  я
потом посмотрю твой чип, так что мы сможем сравнить то, как  эти  две  формы
искусства обращаются с историей.
   - Ух ты, здорово. Ничего, если я спрошу у вас?
   - Конечно, спрашивай.
   Монтроз,  улыбнувшись  такому  повороту  беседы,  протянул  руку,   чтобы
включить воспроизведение, но застыл, когда Ивард заговорил снова.
   - Ну, я правда хотел спросить...  только  не  про  оперу.  -  Он  подался
вперед, смешно растопырив локти. - Брендон говорил, вы шевалье,  значит,  вы
тусовались в Мандале, да?
   Омилов улыбнулся.
   "Тусоваться". Очень точное определение для многих при дворе".
   - Да, некоторое время.
   - А Прерогата вы видали?
   Омилов удержался от смеха. Каждый день, в зеркале. Потом он ощутил легкую
грусть. Разве сейчас это имеет значение? Он вдруг понял, что возможность при
необходимости авторитетно говорить  с  абсолютным  правителем  Тысячи  Солнц
служила ему опорой в жизни. Теперь он лишился и этого.
   - Ну, Ивард, ответить на этот вопрос не так легко. Ты ведь не знаешь, что
тот или иной человек служит Прерогатом, пока он  не  уйдет  с  этого  поста.
Конечно, я был знаком с несколькими бывшими Прерогатами после того, как  они
оставили свою должность, в силу тех или иных причин раскрывшись, но  никого,
пока их деятельность оставалась скрыта. Так что, отвечая  на  то,  что,  мне
кажется, действительно хотелось тебе узнать, скажу: между Тайным  Прерогатом
и любым другим человеком нет никакой внешней разницы.
   - Значит, все и правда как в "Невидимых". Всякие гады  так  и  не  знают,
пока не станет поздно!
   - Вот именно. Так что, смотрим дальше?
   Ивард молча кивнул, он  снова  откинулся  на  спинку  кресла,  и  Монтроз
включил воспроизведение. Время от времени он продолжал поглядывать на  юного
рифтера.  Поначалу  Ивард  ерзал  на  месте.  Постепенно  музыка   захватила
паренька, и к финалу арии Отречения к удивлению и даже радости своей  Омилов
увидел на глазах у Иварда слезы. Он вспомнил, что рассказывал Осри о прошлом
этого паренька.
   "В упорядоченном мире Панархии для этой  души  не  нашлось  иного  места,
кроме как среди грубой рабочей силы. Здесь, по  крайней  мере,  у  нее  есть
место для роста - никто не пытается сломать его".
   Впервые Омилов начал в полной  мере  осознавать  ту  огромную,  никем  не
изученную роль, которую рифтерская культура играет в жизни Тысячи Солнц.
   "Но уже слишком поздно. Мы отвергли их,  и  они  стали  орудием  в  руках
нашего злейшего врага".
   На голограмме тем временем умирающий Макклом Сингх лежал перед Изумрудным
Троном. На троне Лишенный Лица - по обыкновению его роль  исполнял  актер  в
маске,  лишавшей  лицо  очертаний,  -  бессильно  съежился,   осознав   свое
поражение. Ивард едва сидел,  совершенно  захваченный  действием;  лицо  его
сияло от возбуждения и печали, которые всегда пробуждает настоящая трагедия.
   "Но не все, - решил Омилов, - Душа этого мальчика не пережила бы  общения
с теми, кто вступил бы в союз с Эсабианом".
   В  первый  раз,  несмотря  на  неудачный  разговор  с  капитаном,  в  нем
затеплилась надежда, что они еще могут спастись с Сердцем Хроноса.

18

   Нам страшно, нам страшно. Мне непонятен ваш страх.
   Мы боимся распада стаи-Телварна, ибо для эйя распад стаи - исчезновение.
   Снова повторяю вам: то, что для эйя -  исчезновение  стаи,  для  людей  -
исправление, так же как исправление  для  эйя  может  означать  исчезновение
людей. Каждый из собрания, которое вы называете стаей, уйдет, чтобы вступить
в другие собрания, и это для нас исправление. Снова повторяю: "Телварна"  не
настоящая стая.
   Но Вийя - ее мыслемир, а те, кто внутри металлической пещеры, - члены  ее
стаи.
   Я слышу, как слышат эйя, но я не мыслемир. У людей нет мыслемиров.
   Нам страшно.
   Снова повторяю: мне непонятен ваш страх.
   Слова, которые мы праздновали, несут образы,  способные  меняться.  И  мы
страшимся, ибо мы вступаем в хаос, у которого нет центра.
   Мы приближаемся к собранию людей, которое называется Рифтхавен.  Я  слышу
ваш страх и советую вам уйти в свой мыслемир. Празднуйте слова,  которые  вы
узнали, но не забывайте и о моем смятении. Снова спрашиваю вас: в  мыслемире
одна стая или много?

   Вийя почувствовала выход эйя;  они  уже  начали  впадать  в  спячку.  Она
закрыла глаза, глубоко дыша. С каждым ра