взвыли, Ваннис прижало к мягкому сиденью, и  они
поднялись над анклавом.
   Брендон развернул машину, завис над озером и сказал:
   - Смотрите. - Ваннис подалась вперед, и у  нее  перехватило  дыхание  при
виде огненной реки, медленно обтекающей озеро по периметру.
   Брендон снизился на несколько метров, и золотая река разбилась на  сотни,
если не тысячи, свечей в руках множества людей. Ваннис видела поднятые лица,
освещенные теплыми огоньками: здесь были взрослые обоего пола, дети, пожилые
люди - и все они пели.
   Брендон, нажав на  кнопку,  опустил  окно.  Прохладный  воздух  шевельнул
волосы Ваннис и омыл  пряным  запахом  ее  тело.  Песня,  ведомая  столькими
голосами, казалась неодолимой силой.
   - Они будут петь, пока их свечи не догорят, - сказал Брендон.
   Тонкие струйки  дыма  поднимались  к  аэрокару,  как  призрачные,  ищущие
пальцы. В свечи были добавлены какие-то травы.
   Окно  закрылось,  и  в  наставшей  тишине  Ваннис  вдруг  остро   ощутила
присутствие мужчины рядом с собой - так близко, что она слышала его дыхание.
   Подняв глаза, она увидела, что он ждет. Прямой голубой  взгляд,  вьющиеся
темные волосы, тонкое лицо. И рот с юмористической складкой, которую, должно
быть, даже смерть не сможет стереть.
   - Вы согласны выйти за меня замуж? - спросил он.
   Смысл его слов дошел до нее не сразу.
   Затем поток насыщенных  памятью  эмоций  хлынул  в  ее  сознание,  и  она
утратила всякое чувство времени и пространства.
   Это продолжалось недолго.  Она  быстро  ассимилировалась  и  поняла,  что
переживает шок. Она уже была однажды замужем, хотя тот брак был заключен  на
расстоянии, и считала себя искушенной  во  всех  видах  интимных  отношений:
легкомысленных и серьезных, томных и интенсивных, с самыми разными мужчинами
и женщинами.
   Но недавно она осознала, что никогда  прежде  не  была  влюблена.  И  вот
человек, которого она любит больше всех на свете, предлагает ей то,  к  чему
готовили ее с самого рождения, к чему  она  стремилась  всеми  средствами  с
самого возвращения Брендона на Арес.
   - Почему? - спросила она.
   Его профиль был задумчив. Медленно направив машину  вниз  к  анклаву,  он
сказал:
   - Оказавшись на этом месте, мне  пришлось  постигать  его  прерогативы  и
препоны в ускоренном темпе - а вы были рядом, шли со мной в ногу и в  целом,
полагаю, видели перед собой те же цели. Я не знаю никого  более  подходящего
на роль Кириархеи, чем вы.
   Это было больше, чем имела бы она с Семионом, который ясно дал ей понять,
что после смерти Панарха Геласаара ее задачей будет царить в кругах  высшего
света, не вмешиваясь  в  военные  или  правительственные  дела,  относящиеся
исключительно к его компетенции. Брендон, в свою очередь, не менее ясно  дал
понять, что они будут не только царствовать, но и править совместно.
   Но этого ей было недостаточно.
   Ваннис сделала несколько глубоких вдохов и, пользуясь тем, что они  висят
одни в крутящемся цилиндре между искусственными небом и землей, спросила:
   - А как же Вийя?
   Он мягко посадил аэрокар на подушку, и двигатели с  тихим  воем  умолкли.
Последняя клавиша отключила и пульт - в темноте Ваннис видела  только  белый
камзол Брендона и силуэт его головы. Но она знала его голос и  слышала,  как
он старается говорить ровно, чтобы не  показаться  откровенным  -  дружески,
чтобы избежать интимности.
   - Не знаю, согласилась ли бы Вийя мириться с ограничениями, связанными  с
титулом Кириархеи. Если нам доведется  встретиться  снова,  мы,  я  надеюсь,
будем жить вместе. Но я не могу оставить вас здесь как своего врага, Ваннис.
Правительство у нас совсем новое, ситуация шаткая - я должен  видеть  в  вас
союзницу, хранительницу и попечительницу до окончания войны.
   Многолетнее обучение не смогло помешать чисто человеческой реакции.
   - А тем временем будете гоняться за своей рифтершей, которая хочет быть с
вами в постели, но не в совете.
   Брендон вздохнул, откинув голову на спинку кресла.
   -  Самое  важное  для  человека  в  высшем  и  духовном  смысле   -   это
специфические черты его удовлетворенных желаний. Разве вы не вслушивались  в
подтекст  речей  во  время  приема   рифтерской   делегации?   Кое-что   там
предназначалось для Дулу высшего круга - для вас.
   Итак, Элоатри снова оказалась  права.  Ваннис  крепко  прикусила  губу  и
промолчала.
   - До того, как покинуть Артелион в день своей Энкаинации, я  подумывал  о
том, чтобы найти рифтеров и переманить их на свою сторону,  если  получится.
Вийя это знает, а я знаю другое: если бы она думала, что я  способен  забыть
свой долг ради постельной партнерши, она выкинула бы  меня  из  своей  койки
прямо в вакуум. В свое время она  собиралась  освободить  одного  из  своих,
Локри, если Панархический суд вынесет ему приговор. Освободить или умереть.
   Ваннис подумала о  тренированных  десантниках,  охраняющих  зону  лишения
свободы, вспомнила черные глаза и должарский выговор Вийи - и  содрогнулась.
Да, Вийя вполне способна  сознательно  подвергнуть  свою  жизнь  смертельной
опасности. Но раньше Ваннис не приходило в голову, что ее мотивом может быть
преданность, а не просто склонность к насилию.
   - Почему же тогда она бросила вас?
   - Она не верит, что я смогу изменить Панархию так, чтобы  в  ней  нашлось
место для рифтеров. Или,  скорее...  -  он  поднял  голову,  и  его  профиль
обрисовался на фоне черной стены позади аэрокара, - она  не  позволяет  себе
надеяться на это. Жизнь сделала ее недоверчивой. Пойдемте?
   Стена снова закрылась, спрятав аэрокар. Они вышли на садовую  дорожку,  и
Ваннис снова услышала поющие голоса, неутомимые в своем бдении. Пламя свечей
просеивалось сквозь кружево вековых папоротников.
   Ваннис усталыми глазами следила за движением огненного круга. Она подвела
итог, и на нее нахлынул гнев, под которым таилось  отчаяние.  Она  перестала
следить за ходом игры, но Брендон не перестал - и полностью обставил ее этим
своим предложением.
   Он  высказался  ясно.  Она  будет  Кириархией,  но  не  женой.  Не  будет
старинного  венчального  обряда  с  обетом  нерушимой  верности  и   обменом
кольцами, как у Геласаара с Иларой.
   Он знал о  ее  планах  с  самого  начала  и  теперь  сделал  ловкий  ход,
противопоставив ее эмоции честолюбию.
   Шах и мат.
   - Еще  кофе?  -  спросил  он.  -  Ночь  будет  длинная...  Чьи-то  голоса
поблизости прервали его. Они оба оглянулись, и Ваннис снова заметила, что он
напряжен не меньше, чем она.
   - Прошу прощения. -  Арторус  Ванн  вышел  на  террасу  и  поклонился.  -
Сообщение от адмирала Фазо - Хуманополис просит допустить его к гиперрации.
   Брендон  снова  резко  повернул  голову,  взглянув  на  Ваннис,   которая
принудила себя  сохранять  спокойствие,  ничего  не  выдавая  ни  лицом,  ни
жестами. В его глазах она прочла не торжество, а озабоченность.
   "...Вы не узнаете этого, если будете принимать обладание за  любовь".  Не
он обставил меня, а я сама. Он в самом  деле  думает,  что  я  люблю  только
власть.
   С молниеносной быстротой она перебрала в уме то, что  предшествовало  его
предложению. Да, он хочет покинуть Арес, но это не значит,  что  он  бросает
Панархию на произвол судьбы, - он просит ее, Ваннис, заменить его на  посту.
Он не осуждает ее политические амбиции и признает ее  цели  достойными.  Его
предложение основано не на холодном расчете игрока, а на душевной щедрости -
он верит ей и полагается на неё
   Ты была трижды права, Элоатри.
   Ваннис закрыла глаза. Рядом со знакомым  до  боли  голосом  стали  слышны
другие, и Брендон ушел.

21
ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

   Риоло тар Маньянгалли смотрел на мерцающий экран.
   Не пульт, а игрушка. За годы своего общения с потомками Изгнанников Риоло
научился мириться в числе прочего и с примитивностью их электроники.
   Каютка у него  была  маленькая,  некрашеная,  всего  с  двумя  стазисными
заслонками. Вся ее обстановка состояла  из  туалетной  кабинки  и  койки,  а
недавно  к  ней  добавился  вот  этот  пульт.  Риоло  умолчал  о  том,   что
предпочитает эту комнату помещениям, насильственно преобразованным в кубы  и
замазанным серой краской. Это, конечно,  не  родимый  Низ  его  планеты,  но
сходство есть: тепло, слабый свет и постоянное  движение.  В  Низу,  правда,
стены и  пол  не  шевелятся,  но  там  днём  и  ночью  скользят  Гонцы  -  и
вздрагивания станции, как ни  странно,  казались  Риоло  успокаивающими,  по
крайней мере во сне.
   Игрушечный пульт явился результатом того, что Риоло проявил готовность  к
сотрудничеству и охотно отвечал на придирчивые вопросы изгнанника-панархиста
Лисантера.
   Рассеянно поглаживая себя  над  правой  ключицей,  Риоло  вспоминал  свои
беседы с Лисантером. Барканцу потребовались все его умственные  способности,
чтобы скрыть диапазон своих познаний об ограх  и  в  то  же  время  не  дать
Лисантеру угадать, что он что-то скрывает.
   Кажется, все прошло благополучно. Барродах разрешил  поставить  ему  этот
пульт  -  как  бы  для  игр  с  невидимыми  противниками,  собирающимися   в
рекреационном помещении где-то на станции.
   Какое-то время Риоло действительно играл, стараясь  не  выигрывать  и  не
проигрывать слишком много.  Но  потом,  решив,  что  бдительность  Барродаха
притупилась, он с легкостью взломал примитивную защиту, которую  должарианцы
ставили на своих пультах. Он давно уже понял, что они больше  полагаются  на
страх, чем на технику. На страх и субординацию. Они явно  не  понимают,  что
единственная надежная система - это та, которая ни с чем не связана.
   Тем не менее он соблюдал осторожность.  Не  следует  слишком  заноситься:
однажды, когда он позволил это себе, его разоблачили и  ошельмовали.  Теперь
он стремился вернуть себе то, что когда-то принимал как должное: невыразимую
радость Восхождения.
   Старательно оборудовав себе рабочее пространство за периметром  игрового,
он подумал о людях, живущих вне  Барки.  Они  не  знают,  что  такое  Низ  и
Возвышение, они как черви, что копошатся в своих канюлях вдали от мозаичного
лабиринта  канюлей  Цивилизации.   Но   черви   эти   настойчивы   и   очень
многочисленны, поэтому пренебрегать ими не следует.
   Теперь он радовался своей щепетильности.  Взломав  ворота,  оборудованные
должарианцами, он увидел следы четырех отдельных личностей, трое из  которых
умели манипулировать информпространством почти так же, как он,  а  четвертая
во многом его превосходила.
   Держа пальцы на клавишах, он стал обдумывать свой следующий шаг.
   Двоих он опознал. Оба  они  программисты  -  один  находился  на  далеком
Артелионе, другая здесь на станции. Она рифтерша, и зовут  ее  Татриман.  Ее
пространство спрятано за солидным  ограждением  пространства  Лисантера.  Их
взлом потребует времени и громадной осторожности,  если  он  не  хочет  быть
обнаруженным.
   Третья персона была относительно новой - Риоло засек его или ее только по
тайным, хорошо замаскированным переговорам  с  Татриман.  Найти  ее  рабочее
пространство будет трудно. А четвертая... она отдавала панархистским  душком
и оперировала с быстротой и эффективностью лазера. Попробуй такую подлови.
   Риоло все еще думал об этом, когда дверь каюты без всякого предупреждения
открылась. Двумя быстрыми нажатиями Риоло придал  экрану  видимость  игровой
ситуации.   Его   конструкция   не   только   мгновенно   производила    это
преобразование, но и передавала ему контроль.
   - Следуй за мной, - сказал на уни вошедший бори в сером кителе. Позади, в
ярко освещенном коридоре, виднелись двое вооруженных солдат в серой форме.
   Глаза у Риоло сразу заслезились, и его позабавили страх и  отвращение,  с
которыми бори косился на его голые красные стены. Риоло никогда  не  включал
резкий свет, как эти болваны. Он надел защитные очки, а пульт тихо бибикнул,
самостоятельно  выключив  игру   и   рабочее   пространство,   которое   она
маскировала.
   Бори перевел взгляд с очков на гульфик Риоло, и на  его  лице  отразилось
презрение. Ну понятно - ты презираешь то, чего лишен сам, стерильный  червь.
Риоло,  как  всегда,   притворился,   что   не   замечает   реакции   своего
сопровождающего, и молча вышел за ним в коридор.
   Когда Риоло увидел, что его ждет Барродах,  любопытство  возобладало  над
страхом. Этот бори был выше его на каких-нибудь  два  сантиметра,  а  весил,
должно быть, вдвое меньше.  Истощенность,  напряженность  мускулов,  оттенок
кожи, крошечные блестящие зрачки немигающих глаз - все указывало на то,  что
человек этот безумен.
   Он молча повернулся и зашагал прочь, не глядя, идет ли за ним Риоло.  Все
так же молча они сели в транспортную тележку и куда-то поехали.
   Барродах остановил тележку у двери, где стояли навытяжку двое  часовых  в
черном, и открыл эту дверь.
   Риоло прошел за ним в комнату,  обстановка  которой  составляла  странную
смесь техники и каких-то  культовых  атрибутов.  В  холодном  воздухе  висел
тяжелый, неприятный запах, от которого по коже Риоло побежали мурашки.
   Барродах нажал вестник у внутренней двери и  в  ответ  на  запрос  назвал
только свое имя.
   Дверь открылась, и  из  нее  вышла  странная  фигура.  Высокий,  как  все
должарианцы, этот тип вместо обязательного черного одеяния (Риоло узнал, что
черную форму носят военные, исполняющие ритуал  под  названием  палиах)  был
облачен в одежды с какими-то гнусными узорами, и его - нет, ее -  безволосый
череп покрывали повторяющие этот узор шрамы и цветные татуировки.
   - Сенц-ло Адхаш, - с оттенком подобострастия произнес Барродах.
   - Серах Барродах, - неожиданно мелодичным голосом ответила женщина. -  Вы
мне помешали.
   - Служба Аватару требует нашего присутствия на Трансфигурации. - Барродах
тоже говорил по-должарски, и Риоло стало страшно. Он никому не говорил,  что
Матрия доверила ему эту миссию потому, что он знает Должарский, но  Барродах
каким-то образом об этом проведал. Что еще ему известно?
   Женщина сделала знак тонкой, в шрамах  рукой,  и  Барродах  кивком  велел
Риоло пройти в смежную комнату.
   Если бы Риоло  мог  убежать,  он  бы  это  сделал:  тонкий  ноющий  звук,
исходящий оттуда, внушал ему ужас. Они, конечно, варвары, но он никогда  еще
так ясно не сознавал, что целиком находится в их власти.
   Барродах указал ему  на  должарианку,  привязанную  к  каталке.  Сетчатый
колпак у нее на голове был присоединен к машине, от которой и шел этот звук.
Глаза жертвы выкатились из орбит, и струйка крови стекала из плотно  сжатого
рта.
   Женщина в вышитых одеждах  стала  по  другую  сторону  каталки,  и  Риоло
услышал, как звякнули какие-то инструменты о металлический поддон.
   Лысая, взяв тонкую стальную спицу с  крючком  на  конце,  склонилась  над
женщиной в каталке.
   - А теперь, Кулусан, поговорим о Каруш-на Рахали для  тех,  кто  пал  так
низко, что выбирает для борьбы кого-то помимо Настоящих Людей.
   Легко, почти ласкающе, она коснулась своим инструментом века  привязанной
и с привычной ловкостью проткнула тонкую  плоть.  Жертва  испустила  хриплый
вздох. Риоло, на грани обморока,  пытался  не  смотреть,  не  слушать  этого
мучительного хрипа.
   Звук, издаваемый машиной, изменился, и жертва издала  тихий  стон.  Снова
звякнули инструменты. Риоло скрипнул зубами и подскочил, когда кто-то тронул
его за локоть.
   Барродах смотрел на него с ехидной улыбкой.
   - Мы уходим.
   Женщина в вышитых одеждах  не  обратила  на  них  внимания,  и  Барродах,
поклонившись, открыл дверь.
   Риоло возблагодарил судьбу за то, что тележка едет так  долго.  Он  успел
привести в порядок свое дыхание и перебороть обморочную слабость.  Он  знал,
что опасность далеко еще не миновала, но по  мере  удаления  от  той  жуткой
комнаты способность мыслить понемногу возвращалась к нему. Умовыжималка!  Он
слышал это  слово,  но  не  мог  представить,  как  ужасно  это  выглядит  в
действительности.
   Тележка остановилась перед другим вздутием на стене, анонимным, как и все
прочие. Они вошли, и Риоло понял, что это кабинет Барродаха.
   Дверь закрылась, оставив Риоло наедине с бори. Зачем Барродах показал ему
умовыжималку?  Уж  не  раскрыл  ли  он  проделки  Риоло   в   информационном
пространстве? Риоло впервые  усомнился  в  своей  ловкости  -  он  с  трудом
удерживался, чтобы не сглотнуть, не вытереть мокрые ладони об одежду. Впредь
надо будет действовать с особенной осторожностью.
   Барродах включил свой пульт и спросил без предисловий:
   - Что это?
   Риоло увидел на экране Хрима - тот повалился  на  койку  и  схватился  за
футляр с шестеком.
   - Гонец, - сказал Риоло, глядя на блаженные конвульсии Хрима.
   - Гонец? - с явным отвращением повторил Барродах.
   Потолок на экране лопнул, и  оттуда  показалась  мерзкая  рожа.  Риоло  и
Барродах молча смотрели, как из трещины  в  жуткой  пародии  на  роды  вылез
скелет и рухнул на Хрима.
   Риоло обожгло  рот  желчью,  когда  в  полу  стали  открываться  фистулы,
аналогичные канюлям Барки, и шестек повел себя, как  в  Низу.  Хрим  яростно
боролся с ним, пока тот не перервался пополам,  а  после  запихал  уцелевший
кусок в гнездо, чтобы не дать ему воссоединиться с пропавшей половиной.
   - Из чего он сделан? - спросил Барродах.
   Полуголый Хрим между  тем  натянул  сапоги  и  принялся  топтать  скелет.
Барродах убрал звук, и Риоло не слышал, что Хрим  кричит.  Бори  нетерпеливо
остановил кадр, и капитан застыл с поднятой ногой.
   - Из чего он сделан?
   У Риоло заколотилось сердце, когда он ощутил  безумный  гнев,  излучаемый
Барродахом. Теперь барканец понял  причину  их  визита  к  умовыжималке.  Но
просмотренные им кадры, напомнившие ему о далекой родине,  как  ни  странно,
успокоили его и вернули способность мыслить рационально.
   - Этот вопрос вам следует адресовать Матрии.  Нам  не  дано  знать  тайны
Лабиринта. Я знаю только, что шестеки  служат  у  Матрии  гонцами  -  мы  же
получаем их, только когда заслуживаем это право.
   Барродах снова пустил чип. Хрим топнул ногой, задом  наперед  вернулся  к
койке, выпрыгнул из сапог, убрал руки  от  вибрирующего  футляра.  Половинки
шестека срослись, и он упал на них. Кадр снова застыл, и чип стал показывать
события нормальным порядком, пока розовая передняя часть шестека не  исчезла
в полу.
   Сердце Риоло продолжало болезненно биться.
   - Как долго вы, барканцы, ими пользуетесь?
   - На протяжении всей нашей истории.
   Бори неуловимым движением выключил  пульт.  Его  худые  беспокойные  руки
взяли со стола стилус и принялись играть им  Риоло  показалось,  что  стилус
похож на стальной инструмент в руках палачихи, и его передернуло.
   - Итак, ты познакомился с пеш  мас'хадни  господина  Эсабиана,  -  сказал
Барродах. - Эти  врачи  обучены  всем  видам  искусства  боли.  -  Стилус  с
решительным стуком лег на стол. - Я решил, что мы оба сэкономим время,  если
я покажу тебе, как должарианцы наказывают за неповиновение. Я знаю, что  вы,
барканцы, считаете нас варварами и полными дураками. Может, мы не так  ловко
манипулируем с информпространством, как вы, но уверяю тебя,  мы  не  дураки.
Просто наши способности применяются в других областях, одну  из  которых  ты
только что наблюдал.
   Может, Татриман обнаружила мое рабочее пространство? Риоло стиснул  зубы,
ожидая решения своей участи.
   - Ты  знаешь,  как  программировать  огров,  которых  привез.  Нам  обоим
известно, что Хрим способен предать вся и всех, и я уверен, что он  приказал
тебе поставить в них кое-какие предохранители.  Лисантер  хотя  и  не  имеет
твоего опыта, но учится быстро. - Бори сплел  пальцы.  -  Панархисты  сильно
ограничивают нас  во  времени,  Риоло.  Будь  времени  достаточно,  Лисантер
разложил бы ваших огров по полочкам и отыскал все неподобающие  вставки.  Но
его у нас недостаточно. Ты останешься здесь,  пока  мы  не  достигнем  своей
цели, и у тебя есть выбор. Ты можешь сыграть на нашем  неведении  -  которое
долго не продлится -  и  от