Как ты знаешь, я думаю собрать всех полых людей в одном месте,  где
на них  должны  будут  напасть  объединенные  силы  приграничных  жителей  и
маленьких людей. И еще я хочу принять облик Мак-Дугала.
   Джим замолчал. Дэффид кивнул.
   - Так вот, - продолжил Джим, - все должно идти в строгом  соответствии  с
планом, я не  могу  позволить  себе  ни  малейшей  задержки  при  подготовке
сражения.
   Например, намеченное на завтра нужно обязательно сделать  именно  завтра,
чтобы осталось время на прочие дела.
   - Если не успеешь сделать завтра, так сделаешь в другой день, -  возразил
Дэффид. - Извини, Джеймс, я  давно  заметил  у  тебя  одну  особенность.  Ты
придаешь слишком большое значение времени и постоянно опасаешься,  что  тебе
его не хватит. Видишь ли, о таких вещах лучше  не  беспокоиться.  Ведь  если
завтра не произойдет то, чего мы ждем, значит, произойдет что-нибудь другое.
У нас только одна жизнь, и ее путь нам неведом.
   Джим внезапно ощутил  мучительную  беспомощность.  В  очередной  раз  ему
пришлось столкнуться  с  различием  в  образе  мышления  в  четырнадцатом  и
двадцатом  столетиях.   Осуществлению   замыслов   средневекового   человека
препятствовали столь многие обстоятельства, что  он  считал  редкой  удачей,
если ему все-таки удавалось исполнить задуманное  в  намеченном  месте  и  в
намеченное вpeмя.  Вследствие  такой  неопределенности  люди,  как  правило,
вообще старались не строить планов на будущее  и  безропотно  отдавались  во
власть судьбы.
   - Возможно, ты прав, Дэффид, - сказал Джим, - но мне бы  очень  хотелось,
чтобы полые люди были уничтожены, а маленькие люди сражались  бок  о  бок  с
приграничными жителями и признали друг  друга.  Я  думаю,  это  будет  очень
хорошо.
   Разве ты так не считаешь?
   - Конечно, так и будет, если этому суждено быть.
   - Видишь ли, в том-то все и дело - это может  произойти,  а  может  и  не
произойти. Но я хочу сделать все, чтобы  это  произошло,  и  поэтому  нельзя
терять времени. Завтра волк Снорл  должен  быть  здесь;  он  отведет  нас  к
маленьким людям.
   Мы с Лизет рано утром встретимся с ним. С нами пойдет  также  Геррак,  он
будет говорить с маленькими людьми от имени приграничных жителей, если Снорл
согласится взять нас всех, а я думаю, он согласится. Лизет говорила, что  он
ей никогда ни в чем не отказывал. Я хочу, чтобы ты тоже был с нами.
   - Я всегда рад сопровождать тебя. Но для чего я  могу  понадобиться  тебе
завтра?
   - Видишь ли... - Джим почувствовал, что ответить не так-то просто. -  Ты,
кажется, произвел особое впечатление на маленьких людей,  когда  мы  с  ними
встретились.  И   мне   кажется,   твое   присутствие   послужит   для   них
доказательством того, что мы замыслили хорошее дело.  Конечнo,  если  ты  по
какой-нибудь причине несогласен...
   - Но я согласен. - В голосе Дэффида прозвучал легкий упрек. - Как ты  мог
подумать иначе? Ведь я говорил, что считаю твои замыслы хорошими, а главное,
мы - соратники со времени сражения у Презренной Башни, даже  еще  дольше,  и
значит, останемся соратниками до конца наших дней. Разве не так?
   - О, конечно, так! Просто я не хотел ничего  навязывать  тебе,  пользуясь
нашей дружбой...
   - Джеймс, между нами не может быть и речи  о  навязывании.  Я  бы  хотел,
чтобы ты больше не произносил этого слова, обращаясь ко мне с просьбой.
   - Да, конечно! - пробормотал Джим, чувствуя, что совершил грубую  ошибку,
и в то же время не понимая, в чем именно она заключается. - Я  просто  хотел
спросить... черт подери, Дэффид, я стараюсь, как могу, никому  не  причинить
неприятностей; и все так перепуталось... Во-первых, надо держать это дело  в
секрете от Брайена; иначе он захочет быть с нами.
   - Он в любом случае будет с нами или  отправится  вслед  за  нами,  когда
узнает, что мы уехали. Придется ему все рассказать до отъезда.
   - Да, я собирался поговорить с ним до отъезда. Я объясню  ему,  что  хочу
взять его с собой в день сражения, если он к тому времени сможет держаться в
седле. Поправляется он превосходно и, возможно, скоро почувствует  себя  так
хорошо, что оставлять его просто не будет нужды.
   - Наверно, так и будет, - согласился Дэффид. - Хорошо.  Хочешь,  чтобы  я
разбудил тебя утром, или ты сам меня разбудишь?
   - Ты умеешь просыпаться рано утром. И главное, ты  умеешь  просыпаться  в
нужное время. Будь добр, разбуди меня, когда небо начнет светлеть.  А  потом
мы подождем в моей комнате Лизет или... - Внезапно ему в голову пришла новая
мысль. - Может, лучше сначала разбудить Геррака, а потом подождать Лизет?
   - Так и сделаем. - Дэффид вдруг улыбнулся Джиму:
   - Не надо  так  хмуриться,  милорд.  Завтра  все  получится.  А  если  не
получится, не наша вина. Чего еще ожидать человеку?
   - Возможно, ты прав.
   - Конечно, прав. Но что теперь? Останемся здесь, пойдем  еще  куда-нибудь
или вернемся в большой зал?
   Джим вспомнил о текущих делах.
   - Вернемся в зал, - сказал он. - Я должен  наблюдать  за  этим  проклятым
Мак-Дугалом,  пока  он  не  сделает  чего-нибудь  такого,  что  я  смог   бы
воспроизвести, когда приму его облик.
   Они пошли по коридору.
   - Я вижу, милорд начинает ругаться, как все англичане, - заметил  Дэффид.
И, надо сказать, это тебе идет. Проклятия  помогают  избавиться  от  дурного
настроения, потому-то сэр Брайен так  часто  к  ним  прибегает,  а  у  тебя,
Джеймс, нет недостатка в поводах для дурного настроения.
   - Зато ты не часто ругаешься. - Джим искоса посмотрел на Дэффида. Они уже
входили в зал.
   - Это оттого, что я родом  из  Уэльса,  а  у  нас,  валлийцев,  как  и  у
маленьких людей, другие потребности и другие привычки.
   Они заняли свои места за высоким столом, где их радостно встретил Геррак,
который до того сидел в полном одиночестве и пил с мрачным видом,  поскольку
больше делать было нечего. Теперь он сразу наполнил кубки Джима и Дэффида.
   Внизу тем временем танцевал - или пытался танцевать - другой  из  братьев
де Мер, а Лахлан давал ему советы и указания. Шотландец явно невысоко  ценил
хореографические способности этих парней.
   Джим сидел и наблюдал за Ивеном  Мак-Дугалом.  Однако  Лизет  по-прежнему
оставалась ледяной девой, что вызывало у Джима серьезное недоумение. Он ждал
от нее вовсе не такого поведения. К счастью, он вовремя вспомнил слова своей
жены Энджи, которая однажды сказала ему примерно то же, что хозяйка замка де
Мер: верь мне, даже если тебе покажется, будто я веду себя  совсем  не  так,
как ты ожидал. Очевидно, Лизет выбрала наиболее надежный, с ее точки зрения,
способ овладеть вниманием Мак-Дугала.
   И в самом деле, как  заметил  Джим,  наблюдая  за  ним,  поведение  Лизет
оказалось весьма действенным.  Чем  ближе  к  вечеру,  тем  больше  старался
Мак-Дугал ухаживать за ней. И постепенно Лизет как  будто  начала  оттаивать
под его мощным натиском.
   В конце концов  она  согласилась  станцевать  с  ним  какой-нибудь  танец
поизящнее. Как выяснилось, Кристофер знал лишь одну мелодию, подходящую  для
такого рода танцев. Он заиграл; Мак-Дугал  картинно  повел  Лизет  по  залу,
объясняя ей фигуры, которые делал. Джим  не  мог  определить,  нуждается  ли
Лизет в этих объяснениях; во всяком  случае  она  довольно  точно  следовала
указаниям Мак-Дугала.
   Однако, когда танец закончился, она снова превратилась в ледяную  деву  и
молча просидела в своем углу до конца обеда, а потом  встала  и  отправилась
спать.
   Джим последовал ее примеру. Хотя он уже немного  приспособился  к  образу
жизни в четырнадцатом столетии, он с ужасом думал, что  нужно  будет  встать
paно утром. Джим знал, что после того вина, которое он не мог не выпить,  не
обидев хозяина, он будет спать мертвецким сном, когда Дэффид  придет  будить
его пepeд рассветом.

Глава 22

   На следующее утро, когда Снорл вел их через холмы на территорию маленьких
людей, никто из путников не обнаружил признаков похмелья.  Правда,  на  этот
раз с ними не было Лахлана. Джим и Геррак отправились в путь в доспехах и  с
копьями;
   Дэффид следовал за ними со своим длинным  луком  за  спиной  и  колчаном,
полным стрел, у бедра. Лизет ехала рядом с отцом по другую сторону от  Джима
и отступала назад, когда дорога сужалась; Снорл, конечно, бежал впереди.
   Все  хорошо  вооружились.  Даже  у  Лизет  был  широкий  меч  в   ножнах,
притороченных к поясу, скрытый складками ее верхней юбки и плащом.
   Джим никогда не слышал, чтобы женщина из знатной  семьи  носила  меч.  Но
Лизет, конечно, взяла его с согласия и одобрения отца, а  раз  ей  позволили
носить меч, значит, она умела им пользоваться.
   Кроме того, у нее, очевидно, был и  кинжал.  Не  только  шотландцы  вроде
Лахлана  носили  скин-ду,  или  "черный  нож",  в  своих  чулках.  Последний
представлял собой короткий кинжал с широким лезвием, заканчивавшимся  тонким
острием; такое оружие было весьма эффективным в ближнем  бою  и  к  тому  же
оставалось скрытым от глаз противника до нужного момента.
   Мысль о Лизет и скин-ду, вероятно, спрятанном у нее в чулке  или  сапоге,
напомнила Джиму о неожиданно возникшей новой проблеме.
   Вчера вечером Брайен присутствовал за обедом, как они и договорились.
   Вопреки его протестам, Джим и Лизет помогли ему спуститься  по  лестнице,
поддерживая его с двух сторон. Несмотря на решительные  возражения  Брайена,
Джим заметил, что тот время от времени опирался на него  всем  своим  весом;
по-видимому, после нескольких дней в  постели  раненый  чувствовал  себя  на
ногах не очень уверенно. Потеря крови, вероятно, уже в значительной  степени
восполнилась. Оставалось только дождаться, пока рана благополучно затянется;
заживала она по-прежнему с чудесной быстротой.
   Они благополучно преодолели все ступени, и сотрапезники радушно встретили
Брайена, даже Ивен Мак-Дугал приветствовал его со сдержанной снисходительной
любезностью.
   То  ли  из-за  этого  снисходительного  тона,  то   ли   из-за   какой-то
естественной взаимной антипатии между Мак-Дугалом и Брайеном с самого начала
сложились довольно напряженные  отношения.  Мак-Дугал  намеренно  говорил  о
придворных делах, а Брайен не возражал. Но вот  шотландский  вельможа  завел
речь о турнирах, и все переменилось.
   Брайен вступил в разговор  и  поделился  своими  воспоминаниями,  как  бы
вскользь упомянув о победах, которые ему посчастливилось одержать на том или
ином турнире; он рассказал, что однажды имел честь скрестить копья  с  сэром
Уолтером Мэнни, а в другой раз - с сэром Джоном Чендосом. Наконец он, словно
из обычной вежливости, осведомился, имел ли Мак-Дугал удовольствие сражаться
с этими прославленными рыцарями и воинами или с кем-нибудь другим, столь  же
именитым.
   Несомненно,  ему  удалось  найти  слабое  место  Мак-Дугала.  Шотландский
виконт, конечно, участвовал в  турнирах,  но  далеко  не  столь  часто,  как
Брайен,  который  попросту  зарабатывал  себе  на  жизнь  победами  на  них.
Победитель поединка обычно получал коня, доспехи и оружие своего противника,
если тот не предпочитал заплатить за них выкуп; этих доходов Брайену хватало
на  то,  чтобы  почти  полностью  покрыть  издержки  на  содержание   своего
полуразрушенного замка Смит.
   К тому  же,  поскольку  все  турниры,  в  которых  участвовал  Мак-Дугал,
происходили  в  Шотландии,  он  не  мог  похвастаться  поединками  с  такими
повсеместно известными рыцарями, как Мэнни и Чендос. В результате, впервые с
тех пор, как он появился в замке де  Мер,  Мак-Дугал  стал  выглядеть  менее
искушенным придворным, чем ему хотелось бы.
   При этом Брайен сохранял свой самый невозмутимый вид, и  Мак-Дугал  никак
не выказал, что сознает свое унижение. Остальные сидевшие за столом, включая
Лизет, тоже как будто не заметили, как Брайен посрамил Мак-Дугала.  Но  все,
конечно, хорошо понимали, что происходит.
   Ничего хорошего, по крайней мере с точки зрения Джима, из этого выйти  не
могло. Такого рода  словесная  дуэль  между  двумя  средневековыми  рыцарями
обычно приводила к вооруженному поединку. Джиму не очень нравилось, что  оба
соперника остались в замке с одним Лахланом  и  сыновьями  Геррака.  Лахлан,
казалось, в равной степени был  способен  как  предотвратить  ссору,  так  и
способствовать ее разжиганию, да и ни один из  сыновей  Геррака  не  обладал
достаточным авторитетом, чтобы удержать от кровопролития людей такого ранга,
как Брайен и Мак-Дугал.
   Джим тревожился. Состояние  Брайена  еще  не  позволяло  ему  вступать  в
сражение с совершенно здоровым человеком. Такой поединок сулил бы Брайену не
только потерю авторитета, но, возможно, и тяжелое ранение, а  то  и  смерть,
даже если бы они решили только преломить копья. Рана в  боку  Брайена  могла
открыться при любом резком движении, неизбежном во время поединка.
   Но тут Джим уже ничего не  мог  поделать.  Он  сказал  себе:  "поживем  -
увидим"
   - хотя такая  мысль  не  уменьшила  его  беспокойства.  Вот  Дэффида  она
несомненно успокоила бы. Однако Джим видел в ней мало утешительного.
   Тревога не оставляла  его,  пока  они  не  миновали  узкое  ущелье  между
отвесными скалами вроде той, на которую они взобрались, разгромив  вместе  с
маленькими людьми отряд полых.
   Потом они вдруг обнаружили, что спускаются в небольшую живописную долину.
   Впереди долина расширялась, и  в  ее  дальнем  конце  виднелись  какие-то
строения и вроде бы даже пашни. Однако менее чем в  пятидесяти  ярдах  перед
путниками уже  выстроился  один  из  шилтронов  маленьких  людей  с  копьями
наперевес. Глядя на них, Джим невольно опять вспомнил о македонской фаланге,
но решил, по крайней мере здесь, пользоваться другим словом.
   В нескольких шагах от первого ряда шилтрона  стоял  маленький  человек  с
косматой бородой, и в нем Джим сразy  узнал  Ардака,  сына  Лугела,  -  того
самого предводителя, с  которым  Джим  встретился  в  тот  день,  когда  они
сражались с полыми людьми. Ардак сосредоточил  свой  взор  на  Джиме,  почти
игнорируя остальных гостей, которых вел к нему Снорл.
   - Маг, - заговорил Ардак, когда Джим и его  спутники  остановились  перед
ним. - Мы готовы принять тебя и твоих друзей на нашей  земле,  но  вы  стали
появляться у нас чаще, чем мы хотели бы видеть здесь пришельцев.
   - Только исключительная необходимость привела меня сюда, - ответил  Джим.
Я полагаю, мы могли бы обсудить одно весьма важное дело. Оно  имеет  большое
значение как для нас, так и для вас. - Он отъехал немного в  сторону,  чтобы
Ардак разглядел всех его спутников. - Все ли известны вам? - продолжал Джим.
Вы помните Дэффида ап Хайвела, который сражался вместе с нами...
   - У нас есть более веские причины помнить Дэффида ап Хайвела,  -  перебил
Ардак. - Но продолжай.
   - Конечно, вам известен  Снорл.  Вы  знаете  Лизет  и  несомненно  знаете
Геррака - сэра Геррака де Мера, отца Лизет де Мер.
   - Мы знаем всех, - кивнул Ардак. На миг он задержал  взгляд  на  Герраке,
потом снова взглянул на Джима:
   - Но я так и не услышал, зачем вы опять явились на нашу землю.
   - Я же говорю, - ответил Джим, - у нас есть предложение,  которое  мы  бы
хотели обсудить с вами или с другими вашими вождями, кем  бы  они  ни  были.
Можем ли мы пройти к ним, или нам  спешиться  и  подождать  здесь?  Так  или
иначе, нам нужно встретиться с ними и изложить им свой план. - Мы  подумаем,
- заявил Ардак. Он повернулся, приблизился к шилтрону и заговорил с одним из
воинов в первом ряду. Воин покинул строй и, продолжая держать в руках  копье
и щит, побежал в сторону  видневшихся  вдали  строений,  очевидно  служивших
жилищами.
   - Придется подождать, - сказал Ардак. - Вы можете спешиться и  устроиться
на земле поудобнее, если хотите. Мы тоже будем ждать.
   Он повернулся к стоявшим за ним воинам и выкрикнул одно  слово.  Джим  не
понял, было оно произнесено нечленораздельно или на языке,  которого  он  не
знал.
   Воины шилтрона положили на землю щиты и мечи  и  уселись  скрестив  ноги,
продолжая сохранять строй. Джим заметил, что Дэффид и Лизет уже спешиваются,
и последовал их примеру, так же как и Геррак. Они тоже сели. Ардак  сидел  в
полудюжине футов от Джима.
   - До нас дошли слухи, что один из людей, сражавшихся вместе с нами против
полых, получил ранение. Как его здоровье? - осведомился Ардак.
   - Он поправляется очень быстро, - ответил Джим. - Его рана доставила  нам
много хлопот, но оказалась не опасной. Какое-то острое оружие  рассекло  ему
кожу на боку вдоль ребер.
   - Рад слышать. Из наших раненых один умер, а остальные поправляются.
   - Я тоже рад это слышать. -  Джим  прилагал  все  силы,  чтобы  беседа  с
предводителем маленьких людей была скорее дружественной, чем  формальной.  -
На меня произвело большое впечатление то,  как  вы  сражались  против  полых
людей.
   Думаю, никто не мог бы сделать этолучше вас.
   Сидевший рядом с Джимом Геррак, очевидно,  хотел  что-то  сказать,  но  в
последний момент передумал, и лишь короткий звук вырвался  из  его  гортани.
Ардак перевел взгляд на огромного рыцаря, и впервые на  его  лице  появилась
легкая улыбка.
   - Ты хочешь сказать, что люди, подобные вам, способны сражаться  не  хуже
нас, сэр Геррак де Мер? - обратился он к Герраку. - Я не стану спорить.  Это
дело мнения. Останемся каждый при своем. Тебя это  устраивает?  -  Это  меня
устраивает, Ардак, сын Лугела, -  проговорил  Геррак  столь  же  нейтральным
тоном, как Ардак. Внезапно он тоже  слегка  улыбнулся.  Ардак  протянул  ему
руку.
   Не говоря ни слова, Геррак взял в свою огромную ручищу  маленькую  ладонь
Ардака, и они обменялись коротким рукопожатием.
   - Если твои намерения добрые,  сэр  Геррак,  -  сказал  Ардак,  -  можешь
посещать нашу землю в одиночку.
   - Благодарю, Ардак. Это очень любезно с твоей стороны.
   - Нам нет дела до любезностей. У нас есть друзья и враги. Я  назвал  тебя
другом, только и всего. Ни о какой любезности речи не идет.
   - Понимаю, - медленно кивнул  Геррак,  и  его  скромный  резонный  ответ,
казалось, несколько смягчил Ардака.
   Снорл растянулся на земле, когда все  остальные  сели.  Теперь  он  лежал
свернувшись, с закрытыми  глазами  и  будто  дремал.  Все  ждали.  Никто  не
разговаривал, а солнце уже припекало. Джим почувствовал, что и его клонит  в
сон; только мысль о чрезвычайной важности момента  позволяла  ему  сохранять
бодрость.
   Ардак назвал их друзьями. Тем не менее шилтрон  преграждал  им  дорогу  в
долину не хуже каменной скалы. Маленькие люди приняли их на своей земле, но,
очевидно, не собирались подпускать к своим домам.
   Ожидание показалось Джим необычайно долгим, хотя едва  ли  прошло  больше
получаса, пока он не заметил в дальнем конце долины движущиеся  фигуры.  Они
приближались, и наконец Джим различил четыре  группы  вооруженных  маленьких
людей. Каждая группа состояла из восьми человек и несла на плечах паланкины,
в которых сидели старцы с длинными белыми бородами и в белых одеяниях.
   Несмотря на свою ношу, носильщики бежали; при этом они не то очень  точно
соразмеряли свои шаги, то каким-то иным  способом  поддерживали  равновесие,
всяком случае от их бега паланкины почти не качались. Джим так и  не  понял,
каким образом это достигалось,  даже  когда  носильщики  остановились  перед
шилтроном и опустили четыре паланкина со старцами на землю.
   Начало не показалось Джиму многообещающим. У него сложилось  впечатление,
что старцы слишком пристально и чуть ли не свирепо смотрят на гостей.  После
небольшой паузы один из седобородых поднял руку. Затем он и остальные старцы
снова забрались в свои паланкины. Носильщики понесли их в обратную сторону и
остановились ярдах в сорока за шилтроном. Вероятно, старцы хотели поговорить
между собой так, чтобы гости их не услышали.
   Ардак пошел вместе с ними, и когда паланкины опустились, очевидно,  начал
совещаться с седобородыми.
   Вскоре Ардак вернулся.
   - Итак, - обратился он к Джиму. - Мы готовы вас выслушать.