розвучали  не  вполне
христианские нотки угрозы и нетерпения.
   Священник встал на одно колено, поднялся и медленно  побрел  к  двери  во
двор.
   Джим  провожал  глазами  священника,  когда  громкий   возглас   заставил
подпрыгнуть его на стуле.
   - Ты! - возглас принадлежал Каролинусу. Он смотрел на Секоха. - Откуда ты
взялся? Из клиффсайдских пещер?
   - Да, маг, - пробормотал дракон, кивнув головой. - Я не тороплюсь...
   - В клиффсайдские пещеры! - перебил его Каролинус.
   Секох исчез, словно его и не было.
   - А что касается вас... - Маг перевел взгляд  на  слуг  и  солдат  Джима.
Закончить фразу он не успел: толпа, тревожно гудя, устремилась к выходу.
   - И вас... - Каролинус нашел новое продолжение своей мысли,  повернувшись
в другую сторону и обведя испепеляющим взглядом королевских солдат.  На  тех
было жалко смотреть: они сбились в кучу и, не смея дохнуть, глядели на  мага
мутными,  остановившимися  глазами,  словно  ожидая,  что  тот  отправит  их
прямиком в ад.
   - ..То вам больше здесь делать  нечего,  -  заключил  Каролинус  и  подал
магическую команду:
   - Убирайтесь во двор вместе с рыцарем!
   Сэр Саймон и его солдаты исчезли.
   Зал, только что битком набитый людьми, теперь казался пустым.
   Внезапно на помосте появилась Кинетете.
   - Что ты здесь делаешь, Каролинус? - спросила она сердито. - Твое место в
постели.
   - Не твое дело, - еле слышно ответил маг. На его бледном лице не осталось
никаких следов возбуждения, оно сменилось выражением тихой меланхолии.
   - Как это не мое дело? - возмутилась Кинетете.  -  А  ну-ка  вспомни:  на
Совете магов ты ни с кем не считался, наплел с три короба, заверил всех, что
справишься со всеми делами сам, а на поверку чуть не отправился на тот свет.
А теперь вздумал фордыбачиться. Такое  поведение  непростительно  даже  магу
ранга А.
   Каролинус устало махнул рукой, застонал и закрыл глаза...
   Внезапно Джим  очутился  в  комнате,  похожей  на  пустое  яйцо.  Окон  в
помещении не было, а вся обстановка состояла из мягкого кресла с  подушечкой
для головы. В кресле дремал Каролинус. Рядом  с  ним  стояла  Кинетете.  Она
смущенно посмотрела на мага и мягко произнесла:
   - Извини, Каролинус, что я отчитала тебя на людях.
   Маг открыл глаза.
   - Кин, - прошептал он, - дай мне силы.
   - Все, что тебе требуется, это постель, - ответила  Кинетете.  -  Если  я
помогу тебе, ты потом станешь корить  себя  за  минутную  слабость,  а  меня
будешь ругать.
   Маг молчал.  Кинетете  испытующе  посмотрела  на  него  и,  нахмурившись,
проворчала:
   - Ладно, я придам тебе силы.
   Каролинус  ожил  прямо  на  глазах.  Его  щеки  порозовели,  глаза   ярко
вспыхнули. Казалось, он помолодел на несколько лет.
   - Спасибо, Кин, - сказал Каролинус. - Я  хотел  ненадолго  приободриться.
Мне надо поговорить с Джимом. Для этого всей силы, что ты вдохнула  в  меня,
мне не понадобится. Остаток возьмешь обратно.
   - О чем ты хочешь поговорить со мной, Каролинус? - спросил Джим.
   - О том, что дальше тебе придется действовать на свой  страх  и  риск.  Я
устал, мне надо прийти в себя, а ты полон сил. Я знаю, ты потратил всю  свою
магическую  энергию.  Можешь   пользоваться   моей.   Расчетное   Управление
поставлено  об  этом  в  известность.  Пользуйся  моим  счетом   как   своим
собственным, но только помни: моя энергия несравнимо мощнее той, которой  ты
привык оперировать. Твоя задача - пресечь коварные замыслы Камберленда. Если
ты не помешаешь ему, он натворит кучу бед.
   - Я думал, раз ты появился у меня с Камберлендом, ты сумел обуздать  его,
- сказал Джим.
   - Отчасти, Джеймс, лишь отчасти. Граф пообещал не  препятствовать  твоему
освобождению. Однако не думаю, что он отказался от своих черных замыслов. Ты
должен остановить Камберленда.
   - Каким образом? - растерянно спросил Джим.
   - Это твое дело!
   - Может быть, мне превратить его в жука? - улыбнулся Джим. -  Последовать
твоему примеру?
   - Я никогда никого не превращал в жука! - возмутился маг.
   - Разве ты не  стращаешь  всякого,  кто  чуть  тебе  не  понравился,  что
превратишь его в насекомое? - возразил Джим. - Потом, я помню,  как  однажды
ты превратил в жука Рррнлфа, морского дьявола.
   - Бог с тобой, Джеймс! С какой стати мне глумиться над морским  дьяволом?
Я просто-напросто заставил поверить Рррнлфа и всех  болтавшихся  возле  меня
зевак, что превратил его в насекомое. Ничего больше.
   - Как тебе удалось сделать это? - спросил Джим.
   - Я сказал, а ты слышал, - ответил маг.
   - Джеймс Монтгомери  Эккерт,  -  подала  голос  Кинетете,  -  не  задавай
Каролинусу лишних вопросов. Думай сам!
   Джим метнул на нее удивленный взгляд. Он готов был поклясться, что никому
здесь, в четырнадцатом веке, не называл своего второго имени.
   - Откуда тебе известно, Кинетете...  -  спросил  было  Джим,  но  вовремя
спохватился и смущенно проговорил:
   - Извини, я опять не подумал.
   - Научись разумно спрашивать, Джеймс,  и  внимательно  слушать,  -  изрек
Каролинус.  -  Шевели  мозгами.  Они  скоро  тебе  пригодятся.  Перед  тобою
непростая задача: остановить Камберленда. Кстати, Кинетете, нам  с  Джеймсом
пора возвращаться в зал. Ты перенесешь нас туда?
   - Перенесу. Только сначала заберу остаток силы,  которой  наделила  тебя.
Приходи в себя сам,  естественным  путем,  за  счет  сил,  скрытых  в  твоем
собственном организме. А в зал я вернусь вместе с вами. Не беспокойся,  меня
никто не увидит.
   - Одну минуту, Кинетете, - вмешался Джим. - У меня есть вопрос. По-моему,
он не окажется неуместным. Скажи, Каролинус, как тебе удалось узнать, что  в
замке орудует сэр Саймон со своими солдатами.
   - Ты забыл, Джеймс, что я маг ранга ААА+. Королевские солдаты во главе  с
сэром Саймоном подошли к замку  ночью.  Отряду  открыл  ворота  священ  ник,
который прикинулся тем духовным лицом,  за  которым  ты  посылал,  собираясь
избавиться от таинственных стуков. Сэр Саймон обхитрил тебя и  твоих  людей,
но ему не по силам обмануть мага ранга ААА+.
   - А тебе, еле живому, надо было обязательно вылезти из постели, - холодно
сказала Кинетете. -  Решил,  что  Джеймса  больше  выручить  некому.  Ладно.
Возвращаемся в Большой зал.
   В зале все было по-прежнему. Никто не сдвинулся  с  места,  не  переменил
позы. Анджела  все  еще  разминала  запястье.  Джим  улыбнулся  жене.  Энджи
улыбнулась мужу.
   Джим воспрял духом. Ненадолго. Поручение Каролинуса не давало ему  покоя.
Как  остановить  Камберленда?  Джим  застыл  в  глубоком   раздумье.   Самые
разнообразные мысли одна за другой  проносились  в  его  мозгу  и  исчезали,
прежде чем он успевал воспользоваться хотя бы одной  из  них.  Джим  замотал
головой, постарался сосредоточиться - время не ждет! Вскоре он почувствовал,
что ум его проясняется. Конечно, прежде всего не мешает понять, что из  себя
представляет его противник. А это  яснее  ясного.  В  двадцатом  веке  таких
людей, как Камберленд, называли "политиками". Политики существовали  во  все
времена, но если в двадцатом веке они боролись  за  голоса  избирателей,  за
свой авторитет в глазах  общества,  то  в  средневековье  -  за  собственное
благополучие, за привилегии, за место у подножия трона, а то и за сам  трон.
Политикам средневековья приходилось несладко. У каждого было  полно  опасных
соперников. Как сокрушить их, повергнуть в прах  -  вот  над  чем  неустанно
размышлял всякий политик. Для достижения такой важной цели хороши были любые
средства: клевета, обвинение в государственной измене, расправа из-за  угла.
Королевский двор кишел политиками и их клевретами. Пожалуй, лишь  один  Джон
Чендос не попадал в их число. Его можно было смело  назвать  государственным
деятелем. Он заботился о благоденствии  всей  страны  и  заслужил  репутацию
честного человека. А разве политики не дорожат своей  репутацией?  Еще  как!
Дорожит ею и Камберленд.
   А его репутация не  из  числа  безупречных.  Раскрыть  игру  Камберленда,
прижать его к стене, разоблачить - вот путь, которым  можно  решить  задачу!
Разоблачение погубит репутацию графа. Надо действовать! Только  как?  Магией
не воспользуешься.
   Великая наука, как  ее  называл  Каролинус,  служит  делу  защиты,  а  не
агрессии. Маг не превращал Рррнлфа в  жука.  Ба!  Зато  он  сумел  одурачить
морского дьявола. Почему не повторить опыт мага?
   Джим повернулся лицом к Камберленду. Граф держал в руке кубок.
   - Надеюсь, милорд, - сказал Джим, - вино пришлось тебе по вкусу.
   Камберленд пробурчал в ответ что-то невразумительное.
   Джим сделал новую попытку завязать разговор:
   - Благодарю тебя, милорд, что ты освободил меня и других пленников.
   Камберленд опасливо посмотрел на Каролинуса и, уверившись, что маг спит в
своем кресле, перевел взгляд на Джима.
   - Я и пальцем не шевельнул, чтобы освободить тебя.  А  своей  свободе  ты
рано радуешься. Найдется и на тебя управа, сэр Рыцарь-Дракон,  или  как  там
тебя зовут, будь ты проклят.
   - Я - барон сэр Джеймс Эккерт, -  сказал  Джим.  -  Меня  и  моих  друзей
арестовали явно по недоразумению. Может быть, нам стоит поговорить?
   - С тобой поговорят в  другом  месте,  и  с  пристрастием,  -  разъяренно
ответил граф.
   - Сэр Джеймс, - подал голос епископ, - сдается мне, что у милорда  слабое
зрение, раз он не замечает за столом князя  церкви.  -  Епископ  вперился  в
Камберленда и возгласил:
   - Стыдись, милорд, ты изрыгаешь проклятия и угрожаешь своему ближнему.
   Камберленд гневно сверкнул глазами, затем внезапно принял смиренный вид и
поднялся на ноги.
   - Прошу прощения, милорд епископ, - проговорил он. - У меня слишком много
забот. Голова забита государственными делами, за  своей  речью  я  слежу  не
всегда. Может быть, ты благословишь меня?
   - Конечно, сын мой.
   Камберленд подошел к епископу и  опустился  перед  ним  на  одно  колено.
Епископ протянул ему руку. Граф поцеловал  кольцо  и  попытался  встать.  Не
тут-то было! Епископ перехватил руку графа и, не давая Камберленду подняться
на ноги, задрал голову к потолку.
   - О, Всевышний, - вострубил он на весь зал, - даруй  благословение  этому
грешнику, как бы ни были  тяжки  грехи  его.  Гласом  моим  взываю  к  Тебе,
путеводи этого грешника к правде Твоей, научи его, как очистить душу свою, и
напомни ему о судьбе рыцаря, что в бессильной злобе простер руку  и  призвал
дьявола расправиться с  невинным  врагом  своим,  и  как  рыцарь  тот  после
злодейства своего был поражен молнией. Господи, направь  этого  грешника  на
истину Твою и вызови в памяти его, что рыцарь тот даже в гробу успокоения не
нашел и что рука его, дьявола призывавшая, торчком стояла и так напружилась,
что всем рыцарям королевства не удалось умиротворить ее.
   Епископ отпустил руку графа. Камберленд встал, лицо его было бледным.
   - Я не общался с  дьяволом,  -  проговорил  он  одеревеневшим  языком.  -
Признаюсь, я имел дело со стуканцами, но  они  вовсе  не  дьяволы.  Стуканцы
живут под землей, они не опаснее троллей.
   - Зачем ты упоминаешь о богомерзких созданиях? - сурово спросил  епископ.
- Если мое благословение наставило тебя на  путь  истины  и  ты  вспомнил  о
грехах своих, ступай к  своему  духовнику  и  исповедуйся,  а  мне  с  тобой
говорить не о чем.
   - Зато ты можешь поговорить со мной, милорд, - сказал Джим.
   -  С  тобой?  -  взревел  Камберленд.  -  На  кой  черт   мне   с   тобой
разговаривать?
   - Даже всесильному лорду  иногда  бывает  полезно  поговорить  с  простым
рыцарем и бароном, - ответил Джим. - Может быть, ты выслушаешь меня?
   Камберленд бросил косой взгляд на епископа, содрогнулся и произнес:
   - Я слушаю тебя, говори.
   - Ты привык жить, милорд, под  безоблачным  небом,  изо  дня  в  день  ты
согреваешься благодатными солнечными лучами, но может наступить время, когда
на солнце набегут тучи и ты очутишься во мраке и холоде.
   - Какой мрак? Какой холод? Какие тучи?  Что  ты  говоришь,  разорви  тебя
дьявол? - прорычал граф.
   Джим поднял руку, призывая  к  вниманию.  Он  понял,  что  был  не  прав.
Следовало ожидать, что граф не поймет его. И не потому, что не был  умен.  В
средневековье люди изъяснялись между собой простыми и  доходчивыми  словами,
не используя в речи иносказательных выражений.
   - Я имел в виду, милорд, - сказал Джим, опуская руку, - что если  о  тебе
пойдут неблаговидные слухи, твоему благоденствию может прийти конец.
   - Какие слухи, черт побери?
   - Слухи о твоей причастности к колдовству.
   - Ах это... - Граф небрежно  махнул  рукой.  -  Ходит  слух  о  том,  что
колдовством занимается леди Агата. Чушь! Я уже говорил об этом.
   - Не забывай, милорд: леди Агата была представлена ко  двору  тобой.  Мне
сдается, ты  приблизил  ее  к  себе  преднамеренно:  ты  и  сам  занимаешься
колдовством.
   Губы графа,  которые  при  его  последних  словах  стали  складываться  в
беспечную улыбку, неожиданно онемели, а затем и вовсе сомкнулись. Камберленд
вперил взгляд в Джима.

Глава 34

   Камберленд долго молчал, потом фыркнул.
   - Ты глупец! То, что ты нагородил, досужие выдумки. Слухи могут повредить
незнатному человеку, но не мне, брату короля.
   - Слухи могут повредить даже королю, если их подхватит толпа, -  возразил
Джим. - Стоит пойти недоброй молве, и за твоей спиной станут  шептаться  или
распевать непристойные песенки, а твое появление в людном месте -  встречать
гробовым молчанием, косыми взглядами, а то и камнем или куском грязи.
   - Выходит, слухи - те самые тучи, о которых  ты  говорил  мне,  -  мрачно
сказал Камберленд. - Я не боюсь пересудов. Ничего похожего на  ту  мерзость,
которой ты устрашал меня, со мной не случится.
   - Ни в чем нельзя быть уверенным. Несчастье может коснуться всякого. Если
о тебе пойдут неблаговидные слухи, твоя репутация будет погублена.
   - А кто собирается распускать эти слухи? Ты?
   - Досадно слышать, что милорд плохо думает обо  мне,  -  кротко  произнес
Джим.
   - Ты не ответил на мой вопрос, - прорычал Камберленд.
   - Маг даже более низкого ранга, чем я,  способен  предвидеть  будущее.  Я
лишь предупредил тебя о грозящей опасности.
   - А на кой черт ты предупредил меня?
   - Я надеюсь, что ты ответишь мне любезностью на любезность. Скажи, у кого
находятся ордера на арест, о которых упоминал сэр Саймон. Я хочу  уничтожить
их с помощью магии, чтобы не тревожиться о своем будущем.
   Граф ухмыльнулся.
   - Боюсь, сэр Рыцарь-Дракон, этих ордеров тебе не видать, как своих  ушей.
А что касается твоего будущего, то им  займутся  судьи,  как  только  ты  со
своими сообщниками предстанешь перед судом в Лондоне.
   - Не могу согласиться с тобой, милорд, -  возразил  Джим.  -  Эти  ордера
следует уничтожить. Кроме  того,  ты  обязан  дать  слово,  что  перестанешь
преследовать меня и моих друзей.
   - Ордера выписаны не для того, чтобы над ними потешались  государственные
преступники, - проговорил Камберленд. - А что до моего слова...
   Зал внезапно погрузился в  полную  темноту.  Воспользовавшись  магической
энергией Каролинуса, Джим решил припугнуть Камберленда.
   - Поздно! - зловещим голосом изрек он, когда по его команде в окна  снова
хлынул солнечный свет, а в камине опять вспыхнули языки пламени. -  Слухи  о
твоей причастности к колдовству поползли по стране. За твоей  спиной  станут
шушукаться и показывать на тебя пальцем. От тебя отвернутся твои  соратники,
а приспешники разбегутся. Думаю, и король порвет с тобой отношения.
   Джим  испытующе  посмотрел  на  графа.  Похоже,  пронять  Камберленда  не
удалось. Он лишь слегка побледнел, зато губы  его  сложились  в  дьявольскую
усмешку.
   - В тех краях, откуда я родом, слухам придают большое значение, - добавил
Джим. - Не считаться с ними нельзя.
   - Возможно, возможно, - протянул Камберленд, затем внезапно осклабился  и
вкрадчиво произнес:
   - Ты спрашивал об ордерах на арест. Они  у  сэра  Саймона.  Надо  за  ним
послать. Слуг не видно. Может быть, за рыцарем сходит лучник?
   - Я схожу за ним, Джеймс, - откликнулся Дэффид.  Повесив  на  одно  плечо
лук, а на другое - колчан со стрелами, он сошел с  помоста  и  направился  к
выходу.
   - Джеймс! - внезапно раздался крик Брайена.  Джим  обернулся.  Перед  его
глазами блеснул занесенный над его головой нож. Камберленд со столовым ножом
в руке! Джим схватил кубок и плеснул вином в лицо Камберленду. Граф отпрянул
назад.
   - Что с тобой, Джеймс? -  раздался  в  голове  Джима  голос  Кинетете.  -
Каролинус разбился в лепешку, чтобы тебе отпускали энергию с его счета, а ты
ею почти не пользуешься. Или ты забыл, как  возвести  вокруг  себя  защитную
оболочку?
   Джим сморщился. Надо же, оплошал. Кинетете  права.  Разве  что  оболочкой
стоит обнести не себя, а графа. Посидеть в камере Камберленду  не  повредит.
Джим прикрыл глаза  и  представил  себе,  что  вокруг  Камберленда  возникла
невидимая ограда. В самое время! Анджела чуть не всадила  в  графа  столовый
нож. Решила заступиться за мужа! А что если бы она ранила Камберленда?
   Потом переживала бы веки вечные, что подняла руку на человека. Джим мягко
взял Эднжи за руку и тихо сказал:
   - Я  окружил  графа  невидимой  оболочкой.  Не  волнуйся.  Я  контролирую
ситуацию.
   Энджи растерянно посмотрела на мужа, кивнула и села на свое  место.  Зато
граф снова разбушевался.
   - Саймон! Солдаты! - заорал он во все горло. - Все сюда!
   Дверь со двора сразу же отворилась, словно за ней только и ждали  команды
графа, и в зал ворвались солдаты во главе с сэром Саймоном, сжимавшим в руке
обнаженный меч.
   Дэффид, остановившийся на полпути к двери, со всех ног  побежал  обратно.
Он взобрался на помост, обогнул стол и, развернувшись лицом к солдатам, снял
с плеча лук. В воздухе засвистели стрелы, и каждая из них находила цель.
   - Дэффид, не стреляй в сэра Саймона! - закричал Брайен. -  Я  сам  с  ним
схвачусь! - Он бросился к стене и  сорвал  с  крепления  алебарду,  висевшую
посреди другого оружия.
   - Оставляю его тебе, Брайен, - спокойно ответил Дэффид, натягивая  тетиву
лука.
   Королевские   солдаты,   пытавшиеся   пробиться   к   помосту,    сначала
остановились,  потом  попятились,  а  затем  и  вовсе  бросились  врассыпную
подальше от ловкой руки лучника, каждое движение которой сулило им смерть.
   Неожиданно Дэффид положил лук на стол.  В  его  руке  блеснул  нож.  Джим
похолодел: у  Дэффида  кончились  стрелы.  Что  нож?  Разве  им  отобьешься?
Оставалось рассчитывать на одного Брайена.
   Брайен с алебардой в руках спрыгнул с помоста. Сэр Саймон, высоко  подняв
меч, ждал  своего  противника.  Воцарилась  полная  тишина.  Все  в  зале  с
безмолвным и напряженным вниманием следили за рыцарями.
   Еще два-три года назад Джим едва разбирался  в  средневековом  оружии,  а
владел им и до сих пор  плохо.  И  хотя  его  подвиги  послужили  темой  для
бесчисленных песен бардов и менестрелей, как рыцарь он не  совершил  никаких
героических деяний из числа тех, которые бродячие  певцы  ставили  в  пример
потомству. И все же участие  в  небольших  стычках  и  уроки,  которыми  его
затерзал Брайен, принесли некоторые плоды. Джим мог  похвастаться  тем,  что
знал сильные и слабые стороны не только меча, но и алебарды.
   Тяжеленная алебарда могла раскроить череп одним  ударом,  а  вот  свободу
маневра она стесняла. Меч был более  ловким,  но  и  более  легким  оружием.
Парировать удар алебарды им было немыслимо.
   В двух шагах от сэра Саймона Брайен  остановился.  Противники  уставились
друг  на  друга.  В  их  глазах  не  было  ни  злости,  "ни  ярости.  Каждый
сосредоточенно следил за соперником.
   Внезапно Брайен поднял алебарду над головой, шагнул вперед  и  с  размаху
послал оружие вниз. Сэр Саймон, казалось, только того и ждал. Он нырнул  под
алебарду, оставив у себя за спиной  ее  топоровидное  лезвие,  и  замахнулся
мечом, ловчась ударить в бок Брайену, прежде чем тот снова  вскинет  оружие.
Однако