нджи.-- С
вашего разрешения я покажу вам младенца Иисуса.
     Все вошли в хлев и остановились.
     -- Да здесь тепло! -- удивленно воскликнул епископ.
     -- В  этих краях  теплеет  быстро, стоит  солнцу  взойти,-- сказал Джим
голосом Иосифа.-- Не так ли, Мария?
     -- Ты прав, муж мой,-- ответила Энджи.-- Господа, прошу вас,  подойдите
к яслям.
     Граф,  принц  и  епископ  осторожно,  словно боясь разбудить  младенца,
направились к яслям.
     -- Христос! -- благоговейно воскликнул епископ, заглянув в ясли.
     --  Нет, милорд,-- сказала  Энджи.--  В  яслях  Роберт Фалон,  которому
выпала честь сыграть в спектакле Богомладенца.
     Граф, принц и епископ недоверчивым взглядом уставились на Энджи.
     --  Что с того,--  проронил епископ  и  преклонил колени  перед яслями,
сложив руки в молитве,
     Граф и  принц  опустились на колени вслед за епископом.  Джим  и  Энджи
переглянулись.  Оставалось  лишь  развести  руками.  Спектакль  продолжался,
теперь уже с новыми действующими лицами. Джим поманил к себе Энджи.
     --  Послушай,-- прошептал он ей на ухо,--  минуты  две  они с  колен не
поднимутся. На  нас сейчас никто  не  смотрит.  Самое время зайти за  хлев и
снять театральные костюмы.
     Энджи кивнула.
     Снять костюмы,  надетые  поверх  повседневной  одежды, оказалось  делом
недолгим.  Энджи  сложила  костюмы  в припасенный мешок, разгладила на  себе
юбку, поправила одежду на Джиме.
     И вовремя! Перед  ними неожиданно возник Каролинус. Лицо мага светилось
довольством.
     --  Ува! Ува!--  вскричал Каролинус.--  Не беспокойтесь, меня  никто не
слышит. О светозарный мальчик мой, ты победил в бою!
     Маг  заключил  Джима  в  объятия. Джим  удивился.  Чего-чего,  а  таких
нежностей он от Каролинуса не ожидал. Джим никогда не  видел, чтобы маг хоть
коснулся  кого-то рукой. А тут объятия!  Оставив Джима, маг обнял Энджи. Она
не  сопротивлялась и,  казалось, была довольна. Когда же  маг  отпустил  ее,
Энджи строго спросила:
     -- Откуда ты знаешь эти стихи, Каролинус?
     -- Как же, как же. Это строки из "Бармаглота". Есть такое стихотворение
в повести Льюиса Кэрролла "Алиса в Зазеркалье".
     --  Мне  это  известно  и без тебя,-- возмутилась Энджи.-- Я спрашиваю,
откуда ты знаешь эти стихи?
     -- Ты  забыла,  что я маг  ранга ААА+,  дитя мое,-- ответил Каролинус и
повернулся к Джиму: -- Джеймс, мой мальчик, поздравляю тебя! Ты создал новую
магию.
     -- Новую магию? -- удивился Джим.-- Что за магию, Каролинус?
     --  Объясню  позже, а  сейчас  мне пора.-- И маг исчез.  -- Ува! Ува!--
донеслось до Энджи и Джима.
     Они переглянулись.
     -- Пожалуй, и нам пора,-- сказала Энджи.-- Наверно, нас уже ждут.
     Джим кивнул и вместе с Энджи отправился  на сцену. Зрителей  на трибуне
не убавилось. Похоже, происходившее сейчас в хлеву интересовало их не меньше
спектакля.  Граф, принц  и епископ все еще стояли  на  коленях перед яслями.
Наконец они поднялись и вышли из хлева.
     -- Сэр Джеймс? -- неуверенно заговорил епископ, глядя на Джима.
     -- Да, милорд.
     --  Хотелось  бы   надеяться...--  нерешительно  продолжил   епископ,--
хотелось бы надеяться, что и я получу благословение.
     -- Младенец спит,-- поспешно проговорил Джим.-- Он бы  благословил вас,
если бы бодрствовал. Благословил бы всех троих. Не сомневаюсь. Считайте, что
вы все получили благословение.
     Казалось, епископ, граф и  принц разочарованы, и все-таки Джим заметил,
что лица всех троих просветлели.
     -- Милорд,-- оборотился епископ  к графу,-- нам пора назад, к зрителям.
Поведаем им о чуде.
     -- Конечно! -- отозвался граф.-- Возвращаемся на трибуну.
     Принц поддакнул. Епископ повернулся к Джиму.
     --  Мы уходим,  святой...--  Епископ  запнулся.-- Я хотел  сказать,  мы
уходим, сэр Джеймс.
     -- Как угодно милорду,-- ответил Джим.
     Не проронив больше ни слова, граф, принц и епископ зашагали к  трибуне.
На этот раз все трое шли твердой поступью.
     --  Роберт  --  золотой  ребенок,--  склонившись  над  яслями,  сказала
Энджи.-- Спит, как ангел небесный.
     Из яслей послышалось хныканье.
     --  Надо  же!  -- Энджи  всплеснула  руками.--  Лучше  бы  я  ничего не
говорила.  Роберта надо отправить  в замок, и как можно скорее. Ты не можешь
перенести нас туда с помощью магии. Анна  сделала мне куклу, муляж младенца.
Я не сразу догадалась, что роль Иисуса по силам Роберту. Пришлю куклу  сюда,
мало ли кто еще захочет посмотреть на младенца.
     --  Ты  права,-- сказал Джим.-- Возьми Роберта на  руки и встань передо
мной. Я сделаю так, что вы окажетесь перед воротами замка. Когда поднимешься
в наши комнаты, возьми куклу, выброси ее в окно и крикни: "Выше!".
     -- И что случится?
     --  Кукла  окажется  здесь, в  яслях.  Пусть  ею любуется  каждый, кому
вздумается. А я пока займусь волом и ослом. Надо отправить их восвояси.
     Анджела взяла ребенка на руки и встала перед Джимом. Джим прикрыл глаза
и представил себе,  что  Энджи  с младенцем  на  руках стоит  перед воротами
замка,  Анджела  и  Роберт  исчезли.  Джим  снова  прикрыл  глаза  и  вызвал
зрительное изображение  сети, которая  подхватит  и  принесет в  хлев куклу.
Оставалось немногое. Джим вышел из хлева  и окликнул первого  попавшегося на
глаза воина:
     -- Эдгар, найди  моего оруженосца и спроси у него, куда отвести  вола и
осла. Пусть тебе поможет кто-нибудь из стражников.
     Джим обвел глазами трибуну. Часть  зрителей потянулась к выходу. Другие
столпились  вокруг  епископа,  который  не  то  что-то  рассказывал,  не  то
произносил проповедь.
     Джим обернулся и поднял голову. Драконы так и не поднялись в воздух. Он
снова повернулся лицом к трибуне  и неожиданно увидел Энджи. Она прижимала к
груди куклу.
     -- Энджи, как ты здесь оказалась? -- удивился Джим.
     -- Решила сама принести куклу. Пойду положу ее в ясли.
     Энджи вошла в хлев, уложила куклу на место Роберта и, вернувшись, взяла
Джима под руку.
     -- Случилось что-нибудь интересное? -- спросила она.
     -- Ничего примечательного,-- ответил Джим,-- Драконы так и не поднялись
в  воздух,  а епископ о чем-то рассказывает зрителям. Вернулись даже те, кто
собирался уйти,
     Неожиданно зрители, тесня друг друга, устремились к сцене.
     -- Что  у  них на  уме?  -- озадаченно  воскликнул  Джим.-- Мне  это не
нравится.  Энджи,  тебе лучше  вернуться  в  замок. Забирай  Роберта,  Анну,
кормилицу, всех наших воинов, которых только найдешь,  и немедля возвращайся
в Маленконтри.
     -- Я  останусь  с  тобой!  --  не  допускающим возражений тоном заявила
Энджи.
     Зрители  высыпали на поляну. Внезапно остановились. Попадали на колени.
Зазвучала молитва.
     Наконец  все  поднялись с колен. Кто-то затянул  басом песню "О славном
короле Венцлаве". Ее подхватил другой голос, третий... Грянул хор.
     -- Джим! -- воскликнула  Энджи.-- Ничего  страшного  не  произошло. Они
просто благодарят нас. Они счастливы.
     Из  леса  послышался гул  голосов. Людям  подпевали драконы! Как могли,
конечно. Но, странное дело, песнопения  они не портили,  наоборот, придавали
ему новое, еще более торжественное звучание.
     -- Я знала, Джим, что все кончится благополучно,--  прошептала Энджи.--
Посмотри! Джим, посмотри на небо!
     На  небе  на  фоне  северного  сияния,  подобно яркой комете, летела  с
распушенным хвостом,  переливающимся  всеми цветами  радуги,  птица  Феникс,
предвещая грядущее обновление и безмятежное счастье.

     Эпилог

     --  Как  видите,--  сказал  Каролинус,--  магия  -- это  и  ремесло,  и
искусство.
     Каролинус, Джим  и Энджи сидели за  столом в  комнате,  расположенной в
верхней части башни Маленконтри. Джим и Энджи приехали в замок на лошадях, а
Каролинус, верный себе, взялся невесть откуда.
     -- Я тоже пришел к этому заключению,-- осторожно произнес Джим.
     -- Вот  и  прекрасно,  мой мальчик! -- воскликнул  Каролинус,--  Всегда
помни об этом.  Ремеслу можно  обучиться. Любой прилежный ученик осилит его.
Но, если не вложить в ремесло  душу, так и останешься подмастерьем, в лучшем
случае станешь магом  низкого ранга. А вот искусству обучиться  нельзя, зато
им можно  овладеть самостоятельно, досконально изучив свое ремесло. Два мага
ранга А и выше, равные по учености и эрудиции, демонстрируют  свое искусство
по-разному,  в зависимости  от присущей  каждому индивидуальности.  Человек,
овладевший любым  искусством,  как  правило, совершенствует  его,  открывает
новые горизонты. А из всех искусств важнейшим, несомненно, является магия.--
Каролинус глотнул вина из стоящего перед ним кубка и испытующе  посмотрел на
слушателей: -- Вам все понятно?
     --  Конечно,-- поспешно отозвался  Джим.-- Стоит овладеть искусством, и
тогда...
     -- Ради Бога, Джеймс, послушай лучше меня,-- недовольно сказал маг.
     -- Извини, Каролинус,-- покорился Джим.
     Каролинус отпил из кубка.
     --  Но и искусный маг порой сталкивается с, казалось бы, непреодолимыми
трудностями, когда не  может найти  в своем  разуме приемлемого  или  вообще
никакого решения возникшей перед ним многотрудной проблемы,-- продолжил свое
поучение  Каролинус.--  Бывают  случаи,  когда  не помогает  и  Энциклопедия
некромантии.
     Джим   с   содроганием  вспомнил  пухлую  книгу,   содержащую  огромное
количество  статей, охватывающих  основные  разделы магии.  Каролинус  тогда
сжалился  над ним  и  превратил  книгу в маленькую  пилюлю,  которую Джим  с
удовольствием проглотил, не ведая о последствиях. А последствия не заставили
себя  ждать. Живот  раздуло,  словно  пилюля,  добравшись до  чрева,  обрела
первоначальный вид.
     --   Не  могу  похвалить  тебя   за  усердие  Джеймс,--  строго  сказал
Каролинус.-- Ты опять отвлекся. А я перехожу к следующей мысли. Что остается
магу, если он не нашел нужных сведений  в  Энциклопедии некромантии?  Только
одно: решать возникшую  перед ним  проблему своими  силами,  возможно, путем
проб и ошибок. Ошибки не страшны. Придет время, и, когда  покажется, что уже
вконец   изнемог   от   непомерных   усилий,  мага   посетит   озарение.   А
самостоятельная работа в сочетании с озарением есть творчество.
     Каролинус замолчал. Джим  решил было вставить словечко, чтобы  выказать
рвение,  с которым  он  вникал  в  поучения  Каролинуса,  но счел за  лучшее
промолчать, следуя примеру Энджи, которая, казалось, вся обратилась в слух.
     Каролинус перевел дыхание и с воодушевлением продолжил:
     -- Творчество порождает новую  магию, доселе неизвестную. Но  и это еще
не все. Новая магия  дает  толчок  творчеству других магов,  которые, в свою
очередь,  могут  сказать новое слово в магии. Новая магия всегда рождается в
муках творчества.
     -- Мне все понятно,-- решился сказать Джим.-- Но...
     --  Что  за  привычка  перебивать  старших!  --  недовольно  воскликнул
Каролинус.--  Слушай  меня  внимательно.  Я  как  раз  перехожу  к  событиям
недавнего  прошлого.  На  Рождестве  у графа, Джеймс,  ты столкнулся с целым
рядом проблем. Не реши ты их, последствия могли оказаться плачевными. Честно
говоря, окажись на твоем  месте другой, не  уверен, что он  справился  бы со
всеми трудностями.
     -- Выходит, ты знал, что меня ожидает в замке? -- угрюмо спросил Джим,
     -- Да, мой мальчик, я знал  об  этом. И о Мнрогаре, который на свой лад
воевал с графом, и о братьях-близнецах, претендовавших на логово Мнрогара, и
об Агате Фалон, не жалевшей сил,  чтобы втереться в доверие  к королю. Отдаю
тебе  должное,  Джеймс,  ты  решил все  проблемы  разом,  не  отвлекаясь  на
частности. К  примеру,  чтобы  спасти  замок от разрушения, не стоило  труда
вдохнуть в близнецов силы, чтобы  они  победили Мнрогара. Но тогда пострадал
бы Мнрогар,  который уже  две тысячи  лет  живет в подземелье замка. В то же
время без твоей помощи братья-близнецы никогда бы не решились вызвать на бой
Мнрогара, тем более во время спектакля, когда трибуна была полна вооруженных
людей.  Но  тогда  они  прослыли  бы  трусами,  а  трусы  не  в  чести  и  у
сверхъестественных  существ.   Братьев-близнецов,  не  вызови  они  на   бой
Мнрогара, ждала бы горькая участь. Рано или поздно они пали бы от рук других
троллей, и,  уж  не  сомневайся,  их сожрали бы с потрохами. И тогда в стане
троллей  начался бы разброд. А  погубить  репутацию Агаты Фалон было  и того
проще.  Только  какая  от  того  польза?  К  счастью,  Джеймс,  ты  не  стал
размениваться на мелочи.
     -- Мне это и в голову не приходило,-- сказал Джим.
     -- И  это делает тебе  честь.  Ты  сделал  все разом: наладил отношения
графа   с  Мнрогаром,  скрасил  жизнь  Мнрогару,  умиротворил  Агату  Фалон,
утихомирил троллей, потрафил драконам, а главное, не допустил кровопролития.
Я не ошибся, сказав, что ты создал новую магию. Но не в  этом  суть,  суть в
том,  что ты,  не  щадя  сил, творил  добро. Я предоставил тебе  возможность
действовать  на свой страх  и риск и не жалею об  этом.-- Каролинус  немного
помолчал  и  строго взглянул  на  Джима:  --  В целом,  Джеймс,  ты блестяще
справился  со  всеми  проблемами,  но  в  деталях  допустил  непростительные
промахи. Тебе еще многому нужно научиться.
     -- А каковы мои промахи? -- спросил Джим.
     Каролинус пустился в дальнейшие поучения.

     -- Гоб! -- позвал Джим,  склонившись над угасающим камином  в  буфетной
замка.
     В  камине  показался гоблин.  Свесившись головой  вниз, он  смотрел  на
Джима.
     -- Я здесь, милорд,-- радостно прощебетал гоблин.
     -- Нет-нет,-- поспешно сказал Джим,-- не вылезай.
     -- Хорошо, милорд.-- И гоблин исчез в дымоходе.
     -- К сожалению, Гоб, я должен тебя огорчить. Не все в моей власти. Есть
лица,  к мнению  которых  я должен  прислушиваться.  Оказывается,  я нарушил
закон,  регламентирующий отношения магов  с  представителями  других царств.
Короче говоря, я не имел права давать тебе новое имя.
     -- Не имел права? -- раздался из камина сдавленный голосок.
     --  Вот  именно,--  угрюмо  подтвердил  Джим.--  Теперь  всем  придется
называть тебя  просто Гобом, а не Гобом Первым де Маленконтри. Скажи об этом
другим гоблинам, да не забудь про того, что живет в замке графа.
     -- Не Гобом... не Гобом Первым де Маленконтри?
     -- Боюсь, что так,-- сказал Джим.
     Из камина послышался горестный вздох.
     --  Не  расстраивайся,  Гоб,--  поспешно  произнес  Джим.-- Мы  с Энджи
изредка будем называть тебя  Гобом Первым де Маленконтри. Это  наше право. А
вот для других ты, к сожалению, останешься просто Гобом.
     Из камина снова донесся вздох.
     -- Если бы я мог что-то сделать,-- продолжил Джим,-- поверь  мне,  я бы
не  поленился.  Но   иногда  хочешь  не   хочешь,   а  приходится  следовать
установленным правилам.
     -- Я... я понимаю, милорд.
     -- Вот и хорошо,-- сказал Джим.-- Мне жаль, что так вышло.
     -- Спасибо, милорд.
     -- Со временем положение может измениться. В будущем все возможно.
     -- Надеюсь, так и случится. Не думай об этом, милорд.
     --  Да нет же, Гоб,-- сказал Джим.-- Я не успокоюсь, пока не верну тебе
твое новое имя.
     -- Милорд так добр.
     -- Спокойной ночи, Гоб Первый де Маленконтри.
     -- Спокойной ночи, милорд.
     -- Спи спокойно,-- сказал Джим как можно сердечнее.
     Из камина не донеслось ни звука.



    Гордон ДИКСОН
    ДРАКОН И ДЖОРДЖ VII
    ДРАКОН И КОРОЛЬ ПОДЗЕМЬЯ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru


Глава 1

   - Спрячьте головы! - скомандовал Джим. - Если кто еще подставит себя  под
стрелы, немедленно отправится вниз, так и знайте. Передайте команду по цепи.
   Иногда  нелишне  и  припугнуть  подчиненных,  если  хочешь,  чтобы   тебя
послушались, решил про себя Джим. Угроза подействовала.
   Насколько было видно, люди - слева и справа от  Джима  -  попрятались  за
зубцы крепостной стены. И вовремя. На куртину  посыпалась  туча  стрел,  они
падали, как град, ударяя в крепостную стену или опускаясь во дворе замка.  И
все-таки без пострадавших не обошлось. Одному из защитников стрела угодила в
плечо.
   - Спускайся вниз, в пекарню, - крикнул пострадавшему  Джим.  -  Тебе  там
помогут. Да не вздумай вытаскивать стрелу сам. Эй, Нед Пекарь, помоги малому
спуститься со стены. Отдай  кому-нибудь  его  шлем  и  копье  и  пошли  того
человека сюда.
   - Слушаюсь, милорд, - прокричал  в  ответ  Джиму  Нед  Пекарь,  такой  же
коротышка, как и его младший брат Маленький Нед.
   Нед Пекарь, пригибаясь, побежал  по  крепостной  стене  выполнять  приказ
своего господина сэра Джеймса  Эккерта,  борона  де  Маленконтри,  владельца
замка и всех окрестных земель.
   Раненным оказался не солдат и не слуга, а один из арендаторов Джима. Джим
видел: тот принял меры предосторожности, но кто  же  убережется  от  шальной
стрелы. Однако худа без добра не бывает. Другие  защитники  замка  наверняка
решили, что бедняга не выполнил приказ Джима, и теперь будут осторожнее.
   Хотя какая там осторожность! Каждого так и подмывает поднять голову. Джим
и сам не раз высовывался  из-за  укрытия.  Открывавшееся  время  от  времени
зрелище было поистине впечатляющим.
   Разом выпускаемые противником  стрелы  издали  казались  облаком  спичек,
которые стремительно  росли  на  глазах,  а  набрав  высоту,  с  неимоверной
скоростью падали вниз, норовя открывшимся острием поразить цель.  Смельчаки,
отважившиеся поднять голову, рисковали быть пораженными стрелой в  лицо  или
горло, поэтому было намного безопаснее, не искушая судьбу, стоять за  зубцом
крепостной стены, пригнувшись, или сидеть на  корточках,  опустив  голову  и
уповая на то, что стрела пролетит мимо или на худой конец  попадет  в  шлем.
Разумеется, стрела могла поразить  и  плечо,  но  такая  рана  не  считалась
смертельной.
   Отдавая приказ своим людям не высовываться из-за укрытия, Джим  пекся  не
только о безопасности подчиненных. Было  важно  не  дать  понять  осаждавшим
замок, что его защитники в большинстве своем  фермеры,  а  не  искушенные  в
ратных делах солдаты.
   На этот раз - в отличие от хорошо обученной команды сэра  Питера  Карлея,
пытавшейся взять Маленконтри  приступом  прошлой  зимой,  -  замок  осаждала
группа крестьян численностью от ста пятидесяти до  двухсот  человек.  Скорее
всего, эта  группа  состояла  из  остатков  восставших  крестьян,  громивших
помещичьи усадьбы и монастыри.
   Из истории, которую Джим изучал в двадцатом веке, прежде  чем  попасть  в
век четырнадцатый, он помнил, что  в  этом  веке  было  немало  крестьянских
восстаний, самым значительным из которых считалось восстание  Уота  Тайлера.
После гибели своего предводителя от рук лондонского лорда-мэра сэра  Уильяма
Уолворта восставшие рассеялись  по  стране,  сбившись  в  небольшие  группы.
Образованием   таких   групп   заканчивалось   почти   каждое   крестьянское
выступление.
   Оставшимся в живых после подавления восстания людям терять  было  нечего.
Беглые крепостные, бывшие слуги  или  снявшиеся  со  своих  мест  арендаторы
отлично понимали, что прежние господа  не  ждут  их  дома  с  распростертыми
объятиями. Да и что греха таить, многие из восставших промышляли  разбоем  и
раньше. Бездомные, доведенные до отчаяния, преследуемые  законом  люди  мало
ценили свою жизнь. Пожалуй, лишь  этим,  думал  Джим,  объясняется  то,  что
группа крестьян пытается овладеть замком мага. Хотя, вполне вероятно, по  их
разумению, в крепости хранятся несметные сокровища. Изгоям, людям вне закона
Маленконтри может представляться  славной  добычей.  Да  и  что  этим  людям
смерть? Они и не задумаются о своей жизни, если им представится  возможность
утащить с собой в ад кого-либо из властительных обитателей  замка.  Вряд  ли
стоит уповать на то, что у неприятеля  нет  стенобитных  машин.  Среди  этих
крестьян  наверняка  найдутся  бывшие  солдаты,  которым  ничего  не   стоит
построить штурмовые лестницы. С горсткой солдат