оследних
тлеющих угольков костра,  за  которыми  возвышались  три  черных  холма  -
силуэты его спящих друзей, и обсасывал свою идею со всех сторон. Джим  изо
всех сил старался измыслить причины,  по  которым  эта  неуклюжая  формула
будет работать  или  же  просто  откажет.  Вконец  измучившись  от  частых
переходов из состояния надежды  в  состояние  отчаяния,  он  погрузился  в
дрему.
     Пока  он  засыпал,  его  разум  еще  некоторое   время   скользил   и
перескакивал с одной привычной и обыденной сцены  на  другую,  причем  они
были лишены всякого смысла и связи. Затем зажегся пустой  экран.  А  потом
неожиданно Джим обнаружил себя возле  дома  Каролинуса  у  Звенящей  Воды,
Занималась утренняя заря. Каролинус стоял  рядом  с  Арагхом  на  дорожке,
тянущейся меж клумбами. Только картинка была перевернута вверх ногами.
     - В чем дело? - во сне прикрикнул Джим на Департамент Аудиторства. Не
успел он произнести эти слова, как поразился собственной дерзости.  Раньше
он никогда так резко не обращался к Департаменту Аудиторства.  Но  во  сне
Департамент Аудиторства ответил тоном, не то чтобы лишенным даже намека на
раздражение, но даже как бы оправдываясь.
     - Ох, извините, - произнес бас, и сцена  перевернулась.  -  На  самом
деле, вверх ногами были вы.
     Бас замолчал, оставив Джима в недоумении, как это он мог  быть  вверх
ногами, когда, как ему казалось, он вообще не был участником  своего  сна.
Он казался  себе  бестелесной  точкой  зрения,  невидимой  парой  глаз.  И
по-видимому, у него была еще невидимая пара ушей.  Тут  он  и  понял,  что
слышит разговор Каролинуса с Арагхом.
     - Ну ладно, все хорошо, по крайней мере, в  наших  краях,  -  говорил
Каролинус. - Думаю, ты согласен со мной. Очень жаль, что я не могу сказать
то же самое о других странах. Ты знаешь, что Джим уехал во Францию?
     - Да, - проворчал Арагх. - Я говорил ему, что это глупость.
     - Глупость, волк,  -  это  понятие,  зависящее  от  точки  зрения,  -
возразил Каролинус. - То, что тебе кажется глупостью или бессмыслицей, для
Джима может иметь важное значение. И не только для него, но и для Брайена,
и для многих других людей.
     - Одни двуногие... - сварливо начал Арагх, но осекся. - Не  обижайся,
маг. Я не имел в виду тебя. Но клянусь, что почти у всех  двуногих  разума
не больше, чем у бабочек.
     - Миром управляет не только разум или здравый смысл, если я правильно
понял, о чем ты говоришь. Дело  спасения  принца  во  Франции,  по-твоему,
совсем не похоже на схватку у Презренной Башни, не так ли? Тогда все  было
ясно как день: Зло гнездилось в темном  углу:  его  творения  прятались  в
подземелье, готовые сразиться с любым пришельцем: они слали на тех, кто не
хочет им подчиняться, легионы разных  тварей  вроде  сандмирков.  То,  что
происходит во Франции, не слишком похоже на битву у Презренной Башни, да?
     Арагх взглянул на мага, но глаза Каролинуса были скрыты капюшоном.
     - Если ты пытаешься мне что-то сказать, маг, скажи  прямо.  Я  всегда
выбираю прямой путь и не люблю, когда говорят  обиняками  и  хитро  плетут
словеса.
     - Хорошо, -  согласился  Каролинус,  -  тогда  я  скажу  тебе  прямо:
теперешнее дело - такая же битва с Темными Силами,  как  и  та  схватка  у
Презренной Башни, в которой ты участвовал. Но на сей раз суть ее замутнена
мирскими амбициями и призраками,  порожденными  человеческими  фантазиями.
Тем не менее смысл от этого не меняется. Снова возникла угроза, и  Джеймс,
Брайен, а теперь даже Дэффид поднялись на борьбу, так как это единственная
надежда остановить Зло, чтобы оно не вырвалось и не натворило бед. Все они
там, все, кроме тебя.
     - Это не мое дело, - огрызнулся Арагх.
     - Ты хочешь сказать, что не желаешь понимать, насколько это  касается
тебя лично. Чтобы  оправдать  свою  слепоту,  ты  делаешь  вид,  что  твои
товарищи не нуждаются в тебе, что Джим и остальные идут на врага,  равного
им по силе.
     На этот раз Арагх заворчал довольно смущенно.
     - Ты, как всегда, говоришь такими словами,  в  которых  мало  смысла,
маг. Я просил тебя просто сказать мне, в чем тут дело, но  ты  все  ходишь
вокруг да около, вместо того чтобы ткнуть пальцем, так, мол, и так.  Зачем
ты звал меня? Что тебе от меня надо, и почему ты думаешь, что я сделаю то,
что ты хочешь?
     - Я говорю с тобой так, поскольку ты по природе своей  несговорчивый,
твердолобый, эгоистичный английский волк. Ты должен найти ответы  на  свои
вопросы сам. Иначе ты все равно не поверишь моим словам.  Ты  знаешь,  что
такое маленький волчонок, не так ли?
     - Знаю ли я? - на морде Арагха появилось подобие улыбки. - Не  только
знаю, но есть уже несколько взрослых волков, которые...  но  это  неважно.
Моя жизнь - это моя жизнь. Конечно, я прекрасно знаю, что такое  волчонок.
Что из того?
     - Пошлешь ли ты щенка против матерого волка? - продолжал Каролинус.
     - Твои вопросы становятся все более сумасшедшими, маг.  Не  обижайся.
Разумеется, нет. Не только не послал бы, но при всем желании  не  смог  бы
послать, поскольку  английский  волк,  сколько  бы  ему  ни  было,  это  -
английский волк; он делает только то,  что  хочет,  а  вовсе  не  то,  что
прикажут. Но если ты хочешь знать, я бы и двухлетнего волка не  послал  бы
против волка, который прожил уже пять лет и за  эти  годы  изведал  немало
битв. Это все равно что послать овцу мне в зубы.
     - Тогда что ты думаешь о том, чтобы послать  неопытного  мага  класса
"D" против мага, чей уровень почти так же высок, как мой, - ААА? Не похоже
ли это на то, чтобы  послать  волка-двухлетку  против  волка-пятилетки?  А
может быть, даже щенка против матерого волка?
     - Ты говоришь о Джеймсе и его ранге колдуна?
     - Мага, волк, если ты не возражаешь!  -  взорвался  Каролинус.  -  По
отношению к тем, чья работа связана  с  искусством,  определение  "колдун"
неуместно. Я - маг, и Джеймс - тоже маг. А вот тот, против  кого  придется
сражаться Джеймсу, возможно, называется  именно  тем  словом,  которое  ты
только что использовал.
     - Итак, ты пытаешься втолковать мне, что я нужен Джеймсу во Франции?
     - Да, - ответил Каролинус.
     - Тогда я поеду, хотя и не люблю выезжать за пределы Англии. Я сделаю
все, что смогу, чтобы помочь Джеймсу и остальным моим друзьям,  но  только
потому, что они - мои друзья.
     Арагх внезапно безмолвно рассмеялся,  широко  раскрыв  свою  страшную
пасть. На его смертоносных зубах отразились первые лучи солнца.
     - Я могу помочь им бороться со всеми, кроме волков, - добавил он.
     - Волков? - изумился Каролинус. - А почему против волков  не  можешь?
Что, французские волки - твои друзья?
     Арагх снова осклабился.
     - Друзья? Все  что  угодно,  только  не  друзья.  Среди  волков  тоже
существуют правила, маг. Вряд ли ты и подобные тебе могут об  этом  знать.
Во Франции я окажусь  на  территории  французских  волков.  Там  я  должен
уступать каждому из них или воевать сразу против всех волков Франции. А  я
даже и не думаю, что смогу победить всех волков Франции.
     Он закрыл пасть и умильно склонил голову набок, насмешливо  глядя  на
Каролинуса.
     - А ты, маг? - спросил он. - В то время как все остальные ввязались в
заварушку с этим иностранным колдуном, или как ты  там  предпочитаешь  его
называть, в чем будет заключаться твоя помощь?
     - Я участвовал в этом деле еще до того, как оно  началось,  -  жестко
отрезал Каролинус, - хотя ты этого и не видишь  и,  возможно,  никогда  не
увидишь.
     Голос неожиданно стал слишком мягким для Каролинуса.
     - Из всех Царств, в которых пребывают  в  разделении  люди  и  прочие
существа в этом мире, ближе всего  к  оплоту  Темных  Сил  и  их  созданий
находится Царство магов, Арагх. Наше  искусство  -  опасная  стезя.  Кроме
того, это тяжелая учеба, у которой нет конца. Мы всегда  были  и  будем  в
ответе за то, чтобы сдерживать Темные Силы.  Мы,  те,  кто  называют  себя
магами, всегда первыми вступаем в борьбу против этих сил и  всех,  кто  им
подчиняется, включая  даже  наших  друзей,  переметнувшихся  на  вражескую
сторону и ставших колдунами.
     - Тогда, - начал Арагх, но Каролинус, подняв руку, остановил его.
     - Но никто, кроме магов моего ранга или чуть ниже, не  может  понять,
почему, например, Джим должен в одиночку идти против  того,  кто  называет
себя Мальвином, хотя башни Мальвина высятся над ним,  как  горные  вершины
над маленьким домиком вроде моего,  в  то  время  как  я,  равный  и  даже
превосходящий Мальвина по силе,  должен  оставаться  в  тени  и  позволить
случиться тому, что должно случиться. Я не могу выступить сейчас.  Но  ты,
Арагх, можешь. И мне стало намного спокойнее, когда ты согласился поехать.
Потому что Джим нуждается в той помощи, которую не сможет дать ему  никто,
кроме тебя.
     - Я никогда не сомневался в твоей честности, маг. По рукам. Джим  уже
прибыл на побережье, а возможно, даже сел на корабль, плывущий во Францию.
Если нет, то я успею присоединиться к нему до отплытия, что сделало бы мое
путешествие по воде намного спокойнее. Хотя я в любом  случае  найду,  как
добраться. Только обещай мне одно. Не говори Джиму, что я делаю все это из
любви к нему. А то еще подумает, что достаточно ему попасть в какую-нибудь
переделку, как Арагх тут как тут. Я свободный волк и сам  решаю,  что  мне
делать, а что - нет.
     - Обещаю, что ни слова не скажу ему.
     - Хорошо.
     Арагх развернулся и через мгновение скрылся из виду.
     Джим видел сон; Каролинус одиноко стоял на тропинке, как  бы  глубоко
задумавшись. Затем маг обернулся; во сне это выглядело так, как  будто  он
идет прямо на Джима,  которого  там  не  было.  Его  лицо  приближалось  и
приближалось, пока не заполнило собой все поле зрения Джима.
     - Джим, начинаются настоящие испытания, - сказал Каролинус. -  Только
не пытайся больше связаться со мной этим способом. Мальвин тоже видит сны.
     Джим проснулся. Ночь была тиха, все вокруг было погружено  в  сон,  и
только ветер блуждал между ним самим и звездами. Еще какое-то время  разум
Джима обдумывал увиденное, но Джим уже не  мог  понять,  был  ли  его  сон
реальностью или же просто грезой, привидевшейся ему только оттого, что  он
очень хотел увидеть ее и успокоиться.
     Он улегся и вновь уснул, но на этот раз снов не увидел.



                                    23

     Когда в прошлом году Джим и  его  товарищи  добрались  до  Презренной
Башни для решающего сражения с ее обитателями, все вокруг - земля, небо  и
вода - несло на себе печать этого  ужасного  места.  Мрак,  подавленность,
всеобщая печаль и почти смертная тоска остро чувствовались везде, куда  бы
они ни ступили.
     Теперь  замок  Мальвина  был  уже  близок,  но  ничего  подобного  не
наблюдалось. День клонился к вечеру, но солнце еще ярко светило. Все  тучи
собрались на востоке и  никоим  образом  не  закрывали  свет.  Трава  была
по-летнему сочной и яркой, деревья шелестели пышными кронами. Здесь и  там
виднелись цветущие лужайки.
     Следуя указаниям сира Рауля, в нужном месте они  свернули  с  главной
дороги. По словам сира Рауля, дорога к замку Мальвина становилась видимой,
только когда этого хотел сам Мальвин. В противном случае путники  миновали
бы его владения, даже не подозревая об их существовании.
     Наконец  с  небольшого  возвышения  перед  путешественниками  впервые
открылся вид  на  замок  Мальвина.  В  некоторых  отношениях,  особенно  с
архитектурной точки зрения, комплекс сооружений,  высившийся  над  голубым
потоком реки Луары, действительно  напоминал  замок,  хотя  раскинулся  на
такое расстояние, о каком все замки из тех, что Джим когда-либо видел  или
воображал себе, даже мечтать не могли.
     Земля сверкала на солнце.
     Только полоса черного густого леса (должно быть, в милю  или  полторы
шириной), которая окружала замок со всех сторон  и  полностью  огораживала
его от вод реки Луары, вызывала смутное ощущение тревоги, сходное  с  тем,
которое когда-то охватило Соратников при виде Презренной Башни.
     Тревожная их чернота не была просто мраком густого леса  -  лес  и  в
самом деле был абсолютно черным  сверху  донизу:  черные  деревья,  кусты,
маленькие деревца и,  вероятно,  даже  трава,  хотя  с  такого  расстояния
разобрать трудно, а может, черной была просто земля у корней деревьев.
     Стволы стояли почти  вплотную  друг  к  другу,  так  тесно,  что  лес
выглядел единым колючим монолитом.  Деревья  были  невысокими.  По  оценке
Джима, большинство из них едва достигало пятнадцати-двадцати футов. Однако
особой нужды в высоких деревьях здесь не было. Густота и тесно  сплетенные
кроны делали лес абсолютно непроходимым.
     Однако, сказал Джим себе, должны  же  здесь  быть  какие-то  проходы,
иначе патрули не смогли бы продраться сквозь заросли.  Другое  дело,  если
эти проходы сделаны на манер лабиринта. Он безопасен и удобен для тех, кто
знаком с ним,  и  в  то  же  время  является  грозной  ловушкой  для  всех
непрошеных гостей, отважившихся сунуться в его мрачные коридоры.
     Все, включая Арагха, инстинктивно остановились  на  вершине  зеленого
холма и молча взирали на цель путешествия. Замок за деревьями был  освещен
последними лучами заката. Зловещие серые громады  стен  и  башни  казались
абсолютно неприступными. Украшенные скульптурами сады, беседки, фонтаны  и
мягкие газоны,  раскинувшиеся  неподалеку  от  подножья  замка,  наоборот,
тешили глаз и даже манили. Но там,  где  начинался  сам  замок,  все  было
именно таким, каким и должно быть вокруг неприступной крепости. Разве  что
ров отсутствовал.
     Прежде Джим посмеялся бы над собой, но теперь ему стало казаться, что
ров существует, он просто скрыт от их глаз, подобно тропинке  от  леса  до
главной дороги, которую Мальвин заставлял появляться, когда ожидал гостей.
     - Будем ждать наступления сумерек, -  сказал  Джим  и  сам  удивился,
различив командные нотки в своем голосе. - Как стемнеет, обследуем лес.  А
сейчас, вероятно, лучше укрыться где-нибудь до захода солнца.
     - В самом деле, ты прав, Джеймс, - сказал Брайен. -  Лучшее,  что  мы
можем сейчас сделать, - это найти место, где можно спрятаться, и не только
до вечера, но и на несколько  дней,  если  это  понадобится.  Я  почему-то
чувствую, что мы проведем здесь не один день, пока  нас  найдет  существо,
что было когда-то человеком.
     - Взгляните вниз и  налево,  -  неожиданно  сказал  Арагх.  -  Видите
примерно в четверти английской мили отсюда небольшую нишу в склоне  холма?
На ней нет ни  деревьев,  ни  другой  растительности,  и,  если  чутье  не
подводит меня, там  должна  быть  или  маленькая  закрытая  площадка,  или
пещера.
     Все  посмотрели  в  указанном  направлении.  Только  Арагх  со  своей
обостренной наблюдательностью мог заметить  там  нечто,  ускользнувшее  от
внимания всех остальных. Беглый взгляд никогда не остановился  бы  на  том
месте,  где,  по   словам   Арагха,   была   ниша.   Лишь   присмотревшись
повнимательнее, они действительно различили какую-то тень на склоне,  где,
быть может, и в самом деле скрывался вход в пещеру.
     - Давайте спустимся, - предложил Брайен.
     Они сошли вниз, и оказалось, что Арагх  был  прав.  На  склоне  холма
обнаружилось   длинное   углубление,   которое   тянулось   назад,   затем
поворачивало вправо, так что выступ земляной стены мог закрыть  их  с  той
стороны, где находились лес и замок.  С  вершины  холма  стекал  маленький
ручеек, который огибал выемку и скрывался где-то за деревьями  внизу.  Тут
можно не только пересидеть до темноты, но и разбить лагерь.
     Единственным недостатком нового убежища было то,  что  они  не  могли
позволить себе разжечь костер в такой близости  от  замка.  Слишком  велик
риск. Но, к счастью, у них было с собой копченое мясо, а также хлеб и сыр.
Дополнив это вином, разбавленным водой из ручья, они приготовили  неплохой
обед.
     После трапезы соратники расселись кружком при свете  последних  лучей
уходящего  дня  и  разговорились  с  тем  особенным  дружелюбием,  которое
проявляется в людях перед лицом общей опасности.  Только  Арагх  почти  не
принимал участия в разговоре: он как лев лежал в траве на  животе,  высоко
задрав голову и вытянув передние лапы. И хотя замок и лес  не  были  видны
отсюда, Арагх не спускал пристального взгляда  с  закрывающего  их  склона
холма. Очевидно, волк и сейчас был начеку.
     Люди же сверили  карты,  воспоминания  и  наконец  договорились,  где
именно  следует  искать  тропинку,  что  приведет  их  к  месту   встречи.
Обследовать предстояло всего около сотни ярдов  по  краю  леса,  не  более
того.
     Когда все было согласовано,  разговор  незаметно  перешел  на  другие
темы.
     Сэр Брайен был не просто старшим, а вообще единственным сыном  своего
отца, поэтому для него никогда не возникало вопроса о  праве  наследования
замка Смит. Но тут выяснилось, что Жиль был аж третьим сыном  в  семье  и,
следовательно, почти не имел надежд на наследство.  Будучи  нортумбрийским
рыцарем, без друзей и влияния в Южной Англии, не говоря уже  о  друзьях  и
влиянии при дворе, он имел мало шансов на успех в жизни.
     - Правда, я никогда и не питал особых надежд, - признался Жиль Джиму,
Брайену и Дэффиду.
     Никто не захотел комментировать это заявление, в особенности  Дэффид,
чьи виды на будущее были еще более сомнительными, чем у Жиля. При всем его
искусстве обращения с луком, подняться вверх по социальной лестнице в этом
мире было совершенно неслыханным делом. Да он и не  считал  продвижение  в
обществе  особо  важным.  Это   имело   огромное   значение   только   для
представителей дворянского сословия, где, с  одной  стороны,  безраздельно
царили идеи рыцарства, а с другой - главной целью в жизни было любой ценой
получить земли и титул.
     Что касается Брайена, ему это было необходимо,  прежде  всего  затем,
чтобы вступить в брак с Герондой Изабель де  Шане.  Они  дали  друг  другу
клятву  верности,  отец  Геронды  перед  отправлением  в  крестовый  поход
благословил их  обручение.  Но,  вернувшись,  он  мог  еще  изменить  свое
решение, особенно если бы ему удалось стяжать себе  славу  и  богатство  в
Святой земле. Тогда он был бы не прочь подыскать и более  выгодную  партию
для своей дочери.
     Жиль,  который  тоже  был  знатного  происхождения,  уже  смирился  с
невозможностью завоевать громкое имя или богатство.
     - Единственное, чего бы мне хотелось, - признался он товарищам, - это
прежде, чем умереть, совершить какой-нибудь  великий  подвиг,  пусть  даже
ценой жизни.
     Тут не удержался Дэффид, молчавший до этого момента.
     - Конечно, не мое дело советовать рыцарю, как следует  жить,  но  мне
кажется, что лучше все же жить и делать при этом что-то  полезное,  нежели
умереть и уже не приносить пользы никому в мире.
     Джим ожидал, что Жиль вспылит в ответ, как он  поступал  каждый  раз,
когда кто-то пытался перечить ему, но рыцарь пребывал в  каком-то  странно
спокойном, задумчивом, почти меланхолическом расположении духа.
     - Действительно, - сказал он, но  произнес  это  мягко,  -  не  тебе,
Дэффид, учить меня или любого другого  рыцаря,  как  следует  жить  и  как
умирать. В этом и заключается разница в нашем положении. Посмотри,  многие
рыцари были бы счастливы  отдать  себя  полностью,  даже  умереть  во  имя
великой цели. Но их часто сдерживают обязательства и долг  перед  семьями,
женами, даже перед своим именем. Мне выпало быть свободным  от  всех  этих
обязательств. У отца, кроме меня, еще два старших и два младших сына,  так
что можно не опасаться, что семейные владения окажутся в  чужих  руках.  У
меня нет другой цели, кроме той, что привела  меня  сюда,  и  нет  никаких
обязательств перед моей семьей и именем, за  исключением  того,  чтобы  не
запятнать  их  дурными  поступками.  Следовательно,  я  свободен  и   могу
с