, насколько близко я нахожусь к земле.
     -- Я припоминаю,-- сказал Джим,--  когда ты нес  меня из замка  графа в
Маленконтри  на струйке дыма в прошлый раз, ты говорил,  что видишь их,  они
ждали, когда начнется снег и укроет их. Ты помнишь, где это было?
     Гоб приподнял бровь:
     -- Полагаю, помню.  Возможно, их  там  очень много,  это  облегчит  мне
поиск.
     -- А ты помнишь, где учуял их в прошлый раз?
     -- Конечно, помню. Возможно, я не говорил, но гоблины никогда ничего не
забывают.
     Ни гоблины, ни драконы, подумал Джим, А еще, насколько он мог судить по
опыту,  ничего   не   забывают  женщины,  волки,   морские  дьяволы  и  люди
четырнадцатого  века. Разве  что  бедный  маг ранга С из двадцатого века  по
имени Джим все забывает. Но бессмысленно дуться на самого себя.
     -- Это хорошо, потому что, когда мы будем пролетать над ними по пути  в
замок, я прошу тебя подсказать мне, здесь ли они еще.
     -- О, я буду счастлив, милорд. Это уже недалеко. Мы совсем рядом  с тем
местом. Мы уже почти над ними.
     Тем не  менее, прошло, по  крайней мере,  пять минут,  прежде  чем  Гоб
Первый заговорил снова:
     -- Мы пролетаем там, где я  чуял  их, милорд.  Это не совсем то  место,
которое мы пролетали в прошлый раз, но если они окружают...
     -- Так  и есть, они  окружают замок. Постарайся хорошенько.  Ты  можешь
обнаружить их?
     Он сам понюхал воздух. На миг ему захотелось вернуться в драконье тело,
потому  что  обоняние  дракона так же  остро, как  у гоблина, а  может, даже
острее.
     Но Гобу  Первому  и Неду  вряд ли понравится лететь  вместе с драконом.
Конечно,  здравый смысл может подсказать им, что этот дракон  -- Джим. Кроме
того, Джим  мог заговорить  с ними и  успокоить, но  все  же они, наверняка,
разволнуются, А этого лучше не делать.
     --- Ты ничего не чувствуешь? -- спросил Джим Гоба Первого.
     --  Еще  нет,  милорд,--  ответил Гоб,  разглядывая  землю  внизу.  Мне
кажется...  Нет,  не  чувствую. Мне кажется, я ощущаю  какой-то запах, но не
знаю, от них он или оттого, что они были здесь прежде.
     -- Извините меня, милорд и Гоб Первый,-- вежливо обратился к ним Нед,--
но, возможно, мы слишком далеко от земли. Если бы Гоб  Первый спустился чуть
ниже...
     Джим  испытующе  посмотрел  на  гоблина. Он понял,  что  Гоба  не очень
обрадовала перспектива спуститься к земле. Джим вспомнил, как  гоблин описал
ему  покрытого  снегом тролля,  лежащего  неподвижно,  пока  не  приблизится
добыча, а уж  тогда он молнией выскакивает из сугроба, и не остается никаких
шансов убежать от него.
     -- Гоб, ты не думаешь, что было  бы  лучше приблизиться к  земле, чтобы
видеть, что надо обнюхать?
     -- Ну нет...  Я хочу сказать, да, милорд. Конечно,  я опущусь и обнюхаю
получше. Вот тот сугроб справа впереди...
     Прежде чем Джим успел что-то сказать, струйка дыма под  Гобом нырнула к
сугробу возле большого дуба, который стоял в пятидесяти футах от них. Скорее
всего рядом с дубом почва поднималась, что  и вызвало такое скопление снега.
Гоб  Первый  скользнул к нему,  а Джим с  Недом зависли  в  воздухе  футах в
пятидесяти над землей.
     -- Милорд! -- В восторге закричал Гоб Первый.-- Ты был прав. Тут...
     Сугроб будто взорвался, и не  один, а два -- невероятно встретить сразу
двух! --  ночных  тролля, крупных,  с  серебристой  шерстью,  выпрыгнули  по
сторонам  от  гоблина. И прежде чем Гоб Первый  успел  улететь, один  из них
схватил гоблина своей широкой когтистой лапой.
     -- Кто это такой? -- спросил второй тролль.
     --  Не знаю,-- ответил его приятель, разглядывая Гоба Первого.  Ни один
из троллей, естественно, не взглянул вверх и не догадывался о висящих сверху
Джиме и Неде.-- Какая-то мелюзга. Едва хватит закусить.
     Гоб Первый не стал звать на  помощь.  Он  храбро вгрызся в  лапу тролля
между большим и указательным пальцем.
     --  Милорд...-- взволнованно начал Нед, и оба тролля глянули  вверх. Но
Джим уже сорвался сам, охваченный одним из редких приступов ярости.  Почти в
тот же миг он оказался на земле и направил палец на обоих троллей:
     -- Замерзните!
     Оба тролля  тут  же  замерзли. Их рты,  уже открывшиеся для рычания, не
издали ни звука. Тролли  заблестели,  будто  покрытые  слоем  расплавленного
стекла.
     Джим  взглянул  на  них. Переход от  ярости  к  здравомыслию занял один
миг,--  Джим понял, что в порыве возбуждения  использовал  не то  слово.  Он
хотел  употребить  магическую команду  "замри". Но двадцать  лет  возмужания
вместе  с телевидением  и  просмотра  сериалов  о полицейских  и  мошенниках
заставили  его  употребить  эквивалент  этого  слова  из   двадцатого  века.
Магическая команда была исполнена буквально.
     Оба тролля замерзли.
     Джим посмотрел на Гоба, опасаясь, что и тот оброс льдом и недвижим.  Но
гоблин не пострадал. Магический приказ,  подобно молнии, задел лишь  тех, на
кого  был  направлен.  Гоб Первый пытался высвободиться  из лапы  замерзшего
тролля, но это ему не удавалось.
     Джим ткнул пальцем в лапу тролля, держащего Гоба Первого:
     -- Размерзни! Успокойся!
     Лед  с  лапы  тролля  обрушился  ледяным  душем,  и  ладонь  наполовину
раскрылась. Гоб постарался выбраться, но не смог.
     Джим  подошел, развел пальцы тролля и освободил Гоба, прижав его к себе
в  безотчетном  желании  защитить.  Гоб  вцепился  в доспехи  Джима,  и Джим
почувствовал, как дрожит  его тельце. Он взглянул  на Гоба Первого и увидел,
что тот смотрит куда-то в сторону.
     -- Милорд! Обороняйся! -- закричал гоблин.
     Джим оглянулся и увидел, что к нему со всех сторон бегут тролли.
     -- Поднимайся вверх, милорд! Поднимайся!
     Джим почувствовал, как поднимаются его ноги, и увидел, что струйка дыма
пытается унести его в небо. Но у него не было такого намерения.
     --  Поднимайся  сам, Гоб,-- сказал  он и попытался  посадить гоблина на
струйку дыма, но тот тесно прижался к нему.
     --  Я  не  покину  тебя,  милорд!  --  пронзительно закричал  гоблин.--
Поднимайся! Ты должен улететь!
     -- Черта с два!
     Он представил  себя и Гоба  заключенными  в  яркий сияющий шар,  внутри
которого было прохладно, а внешняя  стенка имела  температуру кипящей  воды.
Как раз вовремя -- несколько троллей уже протянули лапы, чтобы схватить его,
коснулись сияющего шара и завопили от боли и ярости.
     -- Так-то лучше,--  заметил Джим, повернувшись к ним и все еще прижимая
к  себе  Гоба.  Гнев его  улегся,  Джим чувствовал  полное  самообладание.--
Захотели схватить мага? А ну-ка, попробуйте!
     Тролли окружили  его, но  ни один  не  тянулся  лапой к сиянию. Те, кто
стоял подальше, рычали и  ревели, но молчание  тех,  кто был  совсем  рядом,
оказало воздействие на толпу, и шум стих.
     --  Так-то  лучше!  --  повторил Джим. Он  обернулся  к  двум  троллям,
напавшим на Гоба.
     --  Размерзните!  --  Лед начал отлетать от их  тел,  они зашевелились,
разминая руки  и  ноги,  будто  не  веря,  что могут  двигаться. Джим  вновь
повернулся  к толпе:  -- Никогда, повторяю, никогда не нападайте на мага или
гоблина. Вы слышите?
     Гробовое  молчание. Глаза троллей сверкали. По выражению  их диких  рож
Джим понял, что они изумлены, но не испуганы.
     -- Эй, ты,-- сказал Джим, выбрав самого большого тролля из первых рядов
окружавшей его толпы.-- Что вы здесь делаете? Зачем явились? Отвечай!
     Тролль  посмотрел направо, налево,  вниз,  поднял глаза  на  Джима -- и
ничего не сказал.
     --  Я  буду говорить! --  закричали  голоса  из задних рядов.  В  толпе
началось  движение, кто-то  вырывался  в первые  ряды,  отбрасывая в сторону
стоявших на пути, и наконец вперед  вышли два  совершенно одинаковых тролля.
Они остановились  рядом с сияющим шаром. Тролли были не только точной копией
друг друга -- они и стояли одинаково, уперев кулаки в бедра.
     -- Что ты здесь делаешь, маг? Это моя территория!
     Джим уставился на них. Его испугало  не то, что они сказали,  а то, что
они произнесли это одновременно, причем оба использовали слово "моя".
     -- Тогда позвольте мне пройти,-- ответил Джим.
     Оба  тролля  свирепо посмотрели на  него.  Джим возвратил  им  такой же
свирепый  взгляд. Он  разрывался между двумя  возможностями: стать  таким же
огромным, как морской дьявол Ррнлф -- его сила при этом останется  такой же,
как у человека, но  ведь тролли  этого не знали,-- или заморозить их всех  и
оставить статуями.
     Нет,  наверное,  последнее чересчур жестоко. Но, в любом случае, он  не
был настроен бросать слова на ветер. Он ждал, когда тролли заговорят вновь.
     Оба, двигаясь,  как  в  тумане, и не  произнося  ни  слова,  осторожнее
подошли к сиянию и, почувствовав жар, убрали лапы. Они продолжали глядеть на
Джима.
     -- Скажите, что вы здесь делаете? -- спросил он.
     -- Я жду Мнрогара,-- ответили они.
     --  Значит, ждете  Мнрогара.  А  остальные тролли?  Они что,  тоже ждут
Мнрогара? И  пусть говорит только один. Ни к чему  говорить хором. Любой, но
один.
     -- Я говорю  двумя ртами!  --  сказали оба тролля одновременно.-- Я  --
один. Я буду драться с Мнрогаром и съем его. Его территория -- моя.
     Джим понял, что плохо рассмотрел их.
     --  Что  ты имеешь в виду, утверждая, что  ты один? -- рявкнул  он.-- Я
вижу, что вас двое.
     -- Нет, я один.  Мать  разорвала  меня  надвое,  когда я  родился, но я
всегда  оставался одним. Я один. Я живу  как один. Ем как один и дерусь  как
один.  Мнрогар  умрет.  Ни одному троллю не победить меня.  Я могу  получить
любую территорию, какую хочу,  и в любое время.  Теперь пришло  время  взять
территорию того, кто называет себя королем троллей.
     -- И что это даст?
     -- Тогда решится, кто король  троллей. Когда я отниму его территорию, я
смогу  отнять и любую  другую,  тогда вся земля  станет  моей.  Для  троллей
настало  новое  время,  под  властью  нового короля. Мы  отберем  все-все  и
переломаем кости не только Мнрогару, но и всем таким,  как ты, и любому, кто
претендует на власть на этом острове. Все будет мое. Мое навсегда!
     Джим  понял, что его гнев испарился перед этим любопытным явлением. Как
бы крупен ни был Мнрогар, двое, что стояли перед ним, а они, конечно, больше
любого из  троллей, имели все шансы, чтобы побороть его. Если только Мнрогар
устал от жизни -- еще бы, почти две тысячи лет! -- а по словам Арагха,  и от
одиночества. И тут Джим внезапно понял, что  подтолкнуло Темные Силы решить,
что они могут помешать празднествам у графа, и, по сути,  действовать против
Истории во время христианского Рождества.  Темные Силы  не могли действовать
напрямую,  но  независимо   действующие  факторы,  например  троллей,  можно
использовать, ведь сверхъестественные создания наделены способностью  влиять
на  Историю,  во  всяком  случае  до  некоторой степени. Эта  странная пара,
которая  говорила  одновременно  и  использовала  местоимение "я",  наверно,
родилась сиамскими близнецами.
     Действительно ли они едины  о двух телах или же это умный план получить
преимущество, не  имело значения. Главное, что  другие тролли  принимали их.
Если они и впрямь имели единый мозг и единую личность, это многое объясняло.
Выступая  вдвоем,  а не поодиночке,  они, естественно, могли победить любого
тролля,  а  возможно, и  кого-нибудь покрупнее. И когда  росли, они получали
больше  пищи,  чем  обычные   тролли.  Это  объясняло,  почему  они  крупнее
остальных, которые их сейчас окружали.
     -- Ты  сказал, что  вы родились единым существом и твоя мать  разорвала
вас! Как я могу этому поверить?
     Не  произнеся  ни  слова, тролли  повернулись, показав  Джиму  один  --
правый, другой -- левый бок,-- большие безобразные  шрамы сбегали от ребер к
бедрам.
     По-прежнему не произнеся ни слова, тролли повернулись лицом к Джиму.
     --  Но,  если  вас  разъединили,  как  вы  можете  считать  себя  одной
личностью?
     -- Я один! -- прозвучали хором два голоса.
     Джим склонялся к тому, чтобы  им поверить,-- по крайней мере,  они сами
верили в это, и, судя по поведению толпы троллей, те тоже верили. Если  так,
победа близнецов над Мнрогаром весьма вероятна, если  у близнецов хватит ума
использовать  других троллей как  объединенную  силу  против людей. Но, даже
если они этого не сделают, другие тролли подчинятся им, они загонят и сожрут
всю дичь вокруг, и эти места будут очищены от всей живности. Опустошая фермы
и маленькие деревушки, тролли могут почувствовать  себя достаточно сильными,
чтобы нападать на людей.
     Это может оторвать Британию  четырнадцатого века от остального мира,  и
История будет искажена до такой степени, что трудно даже  подумать. Близнецы
говорили  что-то  еще, но Джим  их уже  не  слушал. Его  голова была  занята
анализом  нового порядка  вещей.  Неудивительно, что  Феникс не улетал,  как
следовало  бы.  Ничему не  надо удивляться. Однако подобную  ситуацию нельзя
рассматривать поверхностно.  Надо уединиться и обдумать это. Но прежде всего
необходимо   поговорить  с   Каролинусом,--  если  он  когда-нибудь   увидит
Каролинуса вновь.
     Хуже  всего  то,  подумал  Джим, что  ему и  другим  магам  может  быть
запрещено в этих обстоятельствах вмешиваться в ситуацию с троллями. Согласно
законам, по которым действовали  маги, не ясно,  могут они  вмешиваться  или
нет, и это второй вопрос, на который должен ответить Каролинус. Бессмысленно
продолжать разговор как с близнецами, так и с другими троллями.
     --  Я скажу вам,-- начал Джим самым зловещим тоном, каким только мог,--
и  скажу как  маг.  Прислушайтесь  к моим  словам.  Если  вы пойдете  против
Мнрогара, вы обречены! -- Он взглянул на гоблина, которого все еще прикрывал
ладонью.--  Нам  пора,  Гоб.--  Оставим  этих  троллей  учиться  уму-разуму.
Продолжим наш полет.
     И он представил себя и гоблина в воздухе рядом с Недом, и они тотчас же
там  оказались.  Внезапный  рев  досады и ярости раздался снизу,  из  глоток
провожающих их  глазами троллей.  Гоб  оторвался  от Джима и оседлал струйку
дыма между ним и Недом. Нед был по-прежнему в воздухе, где они его оставили,
но каким-то образом умудрился перевернуться на живот и как будто плавал.
     -- Ты видел его? Ты видел нашего хозяина? -- обратился гоблин к Неду.--
Он их остановил. Он их испугал. Они ничего не смогут сделать!
     --  Прошу прощения, милорд,-- сказал Нед, пытаясь  принять вертикальное
положение.--  Прошу  прощения,  милорд,  за  то,  что я  не смог спуститься.
Правда,  у  меня только  нож, но мне  не хотелось, чтобы милорд подумал, что
я...
     -- О чем  ты, Нед? Я  хотел,  чтобы ты  оставался здесь. Если бы ты мне
понадобился, я бы позвал тебя, и ты смог  бы спуститься. Забудьте о троллях,
вы оба,  нам надо поскорее добраться до замка. Завтрашний день не за горами,
а у нас еще много работы.


Глава 34

     Наступило  безоблачное утро.  Поднявшееся над  горизонтом солнце лениво
освещало косыми лучами запорошенное  снегом ристалище,  трибуну, заполненную
тепло одетыми зрителями,  и  два  высоких круглых  шатра,  установленных  по
разные  стороны  арены.  Легкий  ветерок  едва  шевелил разноцветные  флаги,
обрамляющие  площадку для  состязаний. Поперек ристалища  по всей его  длине
тянулся  деревянный  барьер,  деля   арену  на  две  равные  части.  Зрители
подогревали себя  вином  и  беспечно переговаривались  в  ожидании  зрелища,
которое  могло явить не только кровь и насилие, но и саму смерть. Многие еще
помнили несчастного Джона Мортимера, в  1318 году павшего на турнире от руки
своего соперника и  похороненного  в Уигморском аббатстве. А сколько славных
рыцарей закончили жизнь на ристалище до него! Счет смертям на турнирах никто
не  вел,  но искушенные  в  поединках  люди знали, что сам высокородный  сэр
Джеффри,  сын  Генриха  II,  в 1168  году  принял смерть на арене  от  копья
противника.
     На  трибуне, казалось, пустовало лишь одно  место  -- слева  от  графа.
Обычно  по левую  руку от  гостеприимного хозяина  восседал  епископ Бата  и
Уэльса,  но сейчас  его  не было  видно.  По-видимому,  он  счел неприличным
почтить своим присутствием столь небогоугодное зрелище, каким  святой церкви
представлялся  рыцарский  турнир.  Правда,  люди,  хорошо  знавшие епископа,
нисколько не сомневались,  что  тот не преминет  явиться, кутаясь в  простую
монашескую одежду и скрывая свое полное лицо под капюшоном плаща.
     Открыто  показаться  на  столь  крамольном  состязании  епископ не мог.
Церковь  всячески противилась рыцарским  турнирам, чуть  ли  не предавая  их
анафеме, а в  1130  году запретила погребение павших на ристалище рыцарей по
христианскому обряду. Этот запрет постоянно нарушался, и отцы церкви -- надо
отдать  им  должное  -- обычно смотрели  сквозь  пальцы  на вольности  своих
прихожан.  Но одно дело не замечать  прегрешения  простых смертных, и совсем
другое  -- подавать  дурной пример пастве.  Руководствуясь этим  неоспоримым
соображением, епископ  Бата и  Уэльса,  как бы  ему того ни хотелось, не мог
открыто появиться на публике.
     Из всех гостей  графа,  пожалуй, один Джим  чуствовал себя  не в  своей
тарелке. Он сидел вместе с Брайеном в небольшом шатре и жевал  свой завтрак.
Джим все еще  с неудовольствием вспоминал, как  его несколько часов назад --
до рассвета -- вытянули из тепла на мороз. Неужели Брайен и  Нед Данстер, не
говоря уже о двух  оруженосцах и  нескольких  крепких воинах, не  могли  без
помощи Джима сопроводить Мнрогара с его новоиспеченной лошадью в близлежащий
лес и спрятать  там  на  несколько  часов,  по  истечении  которых  Мнрогару
предстояло сыграть роль Черного Рыцаря? Джим вздохнул. Нет, вероятно, Брайен
и  Нед Данстер правильно сделали,  подняв  Джима ни  свет ни заря. Лес кишел
воинами графа,  охранявшими подступы к замку от пришлых людей, которым могло
взбрести в голову  поглазеть  на состязание рыцарей. Джиму удалось с помощью
несложного магического приема,  которым он недавно овладел, сделать тролля и
его лошадь невидимыми для посторонних глаз.
     Шатер,  в котором сидели  Джим  с  Брайеном, располагался  за  одним из
больших круглых  шатров, скрывавших его  от зрителей на трибунах. Состязания
еще не начались. Брайен  выступал  во второй паре бойцов и надеялся  принять
участие еще в нескольких поединках,  если  судьба  окажется  благосклонной к
нему. Первыми на ристалище должны были выйти сэр Освальд Астон  и  сэр Майкл
Лэнд.
     Брайен, как всегда  перед боем, пребывал в отличном расположении  духа.
Зато Джим с трудом боролся с усталостью. Его веки отяжелели, ноги, казалось,
налились свинцом.
     -- Ты не  разбавляешь вино водой? -- спросил Джим, увидев, как Брайен в
очередной раз наполнил свой кубок.-- Скоро твой выход.
     -- Вино перед боем, что вода,-- радостно заявил Брайен,-- но вкусом все
же получше той бурды, что черпают из колодцев.
     Что  правда,  то  правда,  подумал  Джим.  Они  с  Энджи  относились  к
колодезной  воде  с подозрением и  всегда  кипятили  ее, если представлялась
возможность.
     --  Ты  не  знаешь, когда  Геронда  с  Энджи  собираются  появиться  на
состязании? -- спросил Джим.
     -- Скорее  всего, они  уже на  своих  местах,-- ответил  Брайен.-- Могу
послать  воина, пусть посмотрит, там ли  они. Только я думаю,  ни  Энджи, ни
Геронда не пропустят первого поединка.
     Геронда уж точно не пропустит, подумал Джим. А вот Энджи подобного рода
зрелищ не одобряла. Ей претило любое насилие. Впрочем, Брайену об этом лучше
не говорить.
     -- Энджи не любит надолго оставлять Роберта одного,-- сказал Джим.
     --   А  что   с  ним  станется?  --  удивился   Брайен.--  За  ребенком
присматривают кормилица и две служанки, да  и стражник ни на  шаг не отходит
от двери. Ты меня извини, Джеймс, но я хочу спросить тебя по-приятельски, не
считаешь  ли ты,  что  Анджела чересчур  носится с  Робертом? Король в любой
момент может  отобрать у вас мальчик