сэр Хьюго устает, но не  увидел
ничего. К несчастью, тут до Джима дошло, что выматывается-то  как  раз  он
сам. Постоянные быстрые движения и солнечные  лучи,  нагревающие  доспехи,
лишили его сил.
     Джиму подумалось,  что  он  избрал  несколько  экстравагантную  линию
ведения боя со своими уходами и прыжками: он попросту  расходует  энергию,
тогда как сэр Хьюго ее сохраняет.
     Он попытался придумать, что  делать,  если  он  откажется  от  своего
первоначального плана. Однако в голову ничего не приходило. Множество хотя
и отраженных, но все же вполне ощутимых ударов вполне убедили Джима в том,
что как боец он на добрых несколько голов ниже сэра Хьюго.
     Ноги Джима двигались  исправно.  Он  и  не  сомневался,  что  они  не
откажут. Зато руки и плечи ныли от постоянного кручения тяжелым мечом.
     Простой люд с земель, подвластных Джиму, воздержался  от  свиста,  но
заметно приуныл. Ясное дело, крестьяне, как и  воины  Мальвина,  пришли  к
выводу, что Джим боится своего противника и почитает  за  лучшее  избегать
его ударов.
     Что же, мрачно подумал Джим, они правы, по крайней мере, отчасти.
     Однако его отступление не могло продолжаться до  бесконечности.  Рано
или поздно настанет момент, когда им придется обменяться ударами,  и  Джим
предпочитал не думать раньше времени об этой волнующей минуте.
     Он был настолько погружен в свои мысли, что,  лишь  получив  от  сэра
Хьюго еще  один  скользящий  удар  -  ему  вновь  пришлось  уклониться,  -
сообразил, что враг сейчас куда слабее, чем прежде.
     Джиму даже в голову не приходило, что руки сэра  Хьюго  вообще  могут
устать. Он ожидал  этого  скорее  от  собственных  верхних  конечностей  и
бессознательно принял на веру, что, насколько он сам силен  нижней  частью
тела, настолько его противник силен мышцами выше пояса.  Для  верности  он
пропустил удар, который мог парировать хотя бы  частично,  и  окончательно
уверился в том, что сэр Хьюго устал.
     Среди боксеров - Джим знал это - самое обычное дело,  когда  к  концу
поединка руки наливаются свинцом и отказываются повиноваться.  Ради  этого
бойцы что было сил молотили друг друга по бицепсам. Джим прикинул, сколько
раз он попал по рукам сэра Хьюго. Получилось вроде бы  немного,  но  могло
хватить и этого.
     Но как только Джим задумался о причинах уставания рук, то понял,  что
и его собственные длани уже с трудом удерживают меч. А в  результате  ему,
возможно, и не удастся нанести хороший удар,  который  пробил  бы  доспехи
противника. Словом, время ограничено. То есть надо бы взять  инициативу  в
свои руки и сблизиться с сэром Хьюго. Возможно, руки противника уже слабее
его собственных.
     Тем временем он продолжал изматывать сэра Хьюго скачками  и  уходами,
полагаясь на свои ноги. Он отскочил и, оказавшись за спиной рыцаря,  почти
отвесно рубанул по  ней  мечом.  Пот  струился  по  лицу  Джима,  скрытому
забралом шлема, и застилал глаза. Войлочная подбивка  доспехов  была  сыра
насквозь. Джим надеялся, что противник  мучается  от  тех  же  проблем:  в
следующее мгновение он, нарочно поддаваясь сэру Хьюго,  подскочил  к  нему
вплотную.
     Сэр Хьюго пыхтел как загнанная лошадь.
     Но руки Джима утомились  вконец.  Пришло  время  рискнуть.  Он  начал
обманное движение, но не довел его до конца.  Внезапно  он  остановился  и
скрестил меч с клинком сэра Хьюго.
     Его  руки  дрогнули  от  толчка  от  кистей  до  локтей.  Но  прежней
нечеловеческой  силы  в  ударе  уже  не  было.  В  душе  Джима   вспыхнула
неожиданная надежда. Он вытянул руки  насколько  мог,  чтобы  еще  нанести
эффективный удар, парировал выпад сэра Хьюго и,  не  двинувшись  с  места,
ответил ему.
     Они больше не опускали мечи  в  оборонительное  положение  острием  к
земле. Противники стояли друг  напротив  друга,  вытянув  мечи  вперед,  и
просто отвечали ударом на  удар.  Этот  неподвижный  бой  вызвал  у  Джима
внезапное упоение. "Бой с тенью" остался позади, а ловить удары и отвечать
на них было настоящим облегчением. Хриплое дыхание сэра  Хьюго  вселяло  в
него энтузиазм, хотя он и сам хватал  воздух  ртом  в  шлеме.  В  какое-то
мгновение Джима даже позабавила идея, что сэр Хьюго устал  уже  настолько,
что они сравнялись в силах. Он уже собирался покончить со всем и знал, что
победа не заставит себя долго ждать.
     Он размышлял над планом действий, когда  сэр  Хьюго,  вынырнув  будто
ниоткуда,  обрушил  удар  прямо  на  его  шлем  и  развернул   его.   Джим
перепугался, но сохранил в себе толику мужества. Сквозь  прутья  на  левом
краю забрала он еще мог кое-что угадать правым глазом.
     Чувства дистанции и перспективы стали теперь ему недоступны.  В  душе
Джима ярким пламенем вспыхнула ярость. Он сделал то, от чего предостерегал
его Брайен, то, что он сам себе запрещал. Он попытался сравняться с  сэром
Хьюго там, где тот был силен. Пока оба держались на ногах,  но  один  удар
должен решить исход поединка. Им оставалось не так уж много. Джим внезапно
пошатнулся: меч сэра Хьюго с  полной  силой  опустился  на  его  прикрытое
доспехами левое плечо.
     - Получай... ублюдок, - прохрипел противник.
     Джим понял, что  теперь  никому  из  них  пленник  не  нужен.  Хьюго,
помнится, ни в коем случае не должен убивать Джима, но  сейчас  он  вполне
расположен к этому. Следующий скользящий удар  развернул  шлем  на  голове
Джима почти полностью. Он едва видел противника. Теперь сэр Хьюго может  в
любой момент сменить позицию и  занять  место,  откуда  его  клинок  будет
разить без помех: тогда он покончит с Джимом.
     Стало быть, следующий удар станет последним. Джим  вдруг  вспомнил  о
своей дуэли с чернобородым  вожаком  пиратов  в  тот  день,  когда  они  с
Брайеном и горсткой латников освободили замок Смит. Ноги Джима по-прежнему
действовали исправно.
     Он подскочил, и его талия оказалась почти на  уровне  грудной  клетки
сэра Хьюго. Тот, похоже, менее всего ожидал  подобного  поворота  событий;
рыцарь как раз в этот момент  занес  меч  и  размышлял,  как  бы  половчее
садануть Джима.
     Тут пятки бывшего баскетболиста со всей силой врезались в  плечи,  из
которых Джим в течение всей битвы усердно выколачивал клинком пыль.
     Сэр Хьюго опрокинулся на спину, так и  не  выпустив  из  рук  меч.  В
следующую секунду Джим поставил ногу ему на грудь и просунул острие своего
клинка между прутьев забрала противника.
     - Сдаешься? - выдохнул он.
     - Сдаюсь, - прохрипел сэр Хьюго, и тут с обеих  сторон  ристалища  до
Джима донеслись крики:
     - Стойте!
     Оба маршала, отшвырнув жезлы, неслись прямо к Джиму. Каролинус  стоял
на месте, но и его жезл валялся на земле у  ног  волшебника.  Похоже,  они
решили, что Джим, как и сэр Хьюго, всеми фибрами  души  жаждет  прикончить
противника - ну, может, так оно и есть, точнее, было.  Во  всяком  случае,
теперь с этим покончено.
     Он отступил на шаг и ударил ногой по  запястью  сэра  Хьюго;  тот  не
желал отпускать меч, но теперь пришлось.
     Джим  отшвырнул  оружие  подальше,  чтобы  враг  не  смог   до   него
дотянуться. Он остановился, покачиваясь от  усталости:  парилка  доспехов,
измотанность сражением, реакция на победу - все это сложилось вместе. Джим
почувствовал, как все вокруг него закружилось.



                                    45

     Потерял сознание он всего на несколько минут. Голос Каролинуса вернул
Джима к жизни.
     С огромным трудом он поднялся на ноги и тупо огляделся  по  сторонам,
не в силах понять, что произошло за эти мгновения. Все вокруг  изменилось.
Облака  слились,  набухли  и  потяжелели,  темным  бельмом  застлав  небо.
Неизвестно отчего поднялся ветер, причем дул сразу во  всех  направлениях.
То справа, то слева, то вроде бы прямо в спину. Посох в  руках  Каролинуса
вырос раза в полтора, и волшебник изо всех сил держал его.
     Рядом с магом появились Брайен  и  Дэффид;  они  тоже  обеими  руками
ухватились за посох. Откуда ни возьмись вынырнул Арагх и почти  на  уровне
земли вцепился в посох зубами. Даже Джим, стоявший вдалеке от них, увидел,
как огромные клыки волка полностью сомкнулись, пройдя сквозь дерево.
     Все  они,  похоже,  пытались  удержать   посох   вертикально   против
усиливающихся порывов ветра. Все остальные зрители, словно  овцы  в  бурю,
сбились в стадо и поспешили перебраться через подъемный мост  к  массивным
стенам замка, будто те могли защитить их.
     - Джеймс! - вновь раздался голос Каролинуса. - Сюда! Скорее!
     Джим оглянулся.
     - Хватайся за посох! - надрывался  Каролинус.  -  Снимай  перчатки  и
берись за него голыми руками. Помоги! Быстрее!
     Джим подчинился. Через минуту его пальцы обхватили деревянный  посох,
и для него все будто изменилось. Он словно снял с глаз темные очки и вновь
обрел способность все видеть ясно.
     Он узрел, что от вертикально стоящего деревянного посоха  под  прямым
углом исходит множество лучиков света. Они разлетались в  разные  стороны:
назад, обнимая собой людей, оказавшихся  за  жезлом:  вперед,  обволакивая
тех, кто остался на поле. Лучи убегали вдаль и покрывали собой весь  замок
- от серых каменных оснований стен до зубцов башни, окружая его искрящейся
каймой света, мерцающего и вспыхивающего огнем вечной жизни.
     - Помоги удержать, Джеймс!
     Слова Каролинуса прямо у губ волшебника подхватил порыв  ветра.  Джим
едва расслышал их, хотя стоял не более чем в  футе  от  наставника.  Белая
борода Каролинуса взъерошилась и болталась на ветру,  будто  от  силы  его
порывов хотела улететь прочь от лица мага.
     - Держи изо всех сил!  -  раздался  голос  Каролинуса.  -  Мы  должны
выстоять! Ради защиты твоего народа, замка и всего того, что тебе  дорого.
Держи!
     Плотные, тяжелые облака опустились еще ниже. Было так темно, что Джим
с трудом разбирал, что творится за  кромкой  освещенного  пространства  от
замка до деревьев. Сэр Хьюго так и не пошевелился с тех  пор,  как  сдался
Джиму несколько минут назад. Высоко в небе, немного в стороне от них, Джим
увидел просвет, словно среди  облаков  открылась  каверна,  горящая  своим
собственным светом. Там, в пустоте,  на  фоне  облаков  на  тронах  сидели
призрачные фигуры короля и королевы мертвых, а у их  ног  теснилась  орда,
называемая их стражей. Они наблюдали за происходящим из-за облаков.
     Ветер усилился. Далеко в лесу по правую руку от Джима раздался треск,
будто ветер-молотобоец  одним  мощным  нисходящим  ударом  сшиб  несколько
огромных деревьев. В следующий момент затрещало поближе, а  в  третий  раз
треск раздался еще ближе.  Джима  охватил  ледяной  холод.  Картинка  была
такая, будто здоровенный невидимый гигант,  направляясь  к  замку,  топтал
ногами деревья как траву.
     -  Департамент  Аудиторства!  -   прорывался   сквозь   ветер   голос
Каролинуса. - Дай нам силу! Они рушат остов, на котором стоят Царства! Дай
нам силу!
     Порывы ветра хлестали и бросались на  посох,  изо  всех  сил  пытаясь
вырвать его из рук людей и зубов волка. Успех был  недалек.  Но  тут  Джим
почувствовал, как в него из какого-то источника, который одновременно  был
и вне его, и в нем самом, вливается новая  энергия.  Она  не  имела  тела,
веса, ее нельзя было осязать, не была она и газообразна. Она входила - вот
и все.
     Когда это случилось, Джим почувствовал, что он растет  не  физически,
душевно или умственно, а как-то так, что  и  сам  ничего  понять  не  мог.
Зрение обострилось до немыслимого предела. Но в то же  время  оно  было  и
внутренним. Когда к нему пришел избыток энергии, он увидел и понял гораздо
больше, чем когда-либо раньше.
     Джим  заглянул  как  бы  по  ту  сторону  таких   полей   знания,   о
существовании которых он никогда и не подозревал. Как бы  через  множество
окон, застекленных прозрачными разноцветными стеклами, он едва  не  увидел
покинутый им и Энджи год  назад  мир  двадцатого  века.  Джим  еще  крепче
ухватился за посох и взглянул на  Каролинуса.  Тот  улыбнулся  ему  сквозь
разметанную ветром, всклокоченную бороду.
     Теперь, как ветер ни рвал у них из рук посох, они держали его  строго
вертикально.  Лучи  света,  источаемые  посохом,  окрепли,   усилились   и
растянули защитную сеть над всеми людьми и замком.
     Однако шум шагов незримого великана раздавался все ближе и ближе.
     Мальвин стоял в пределах линии защиты, но  вдруг  сорвался  с  места,
миновав неподвижное тело сэра Хьюго, и выбежал с поля. Он упал на колени и
поднял руки к темным облакам над головой.
     - Вонючка, глупец! Вернись! - выкрикнул Каролинус.
     Его мощный голос легко перекрыл шум ветра, Мальвин не мог не услышать
его, но совершенно не обратил внимания на слова Каролинуса.  Он  еще  выше
поднял руки и воззвал к облакам.
     - П_о_м_о_г_и_т_е _м_н_е_! - закричал он. - Помогите же! Я был  верен
вам!
     - Вонючка! - позвал Каролинус, и  в  его  голосе  зазвучала  боль.  -
Послушай меня...
     Но Мальвин так и не удостоил его вниманием; он по-прежнему тянул руки
к облакам и был целиком поглощен этим занятием.
     Гигантские шаги приблизились донельзя.  Джим  не  то  увидел,  не  то
услышал,  не  то  почувствовал  -  все  слилось  воедино,  -  как   что-то
натянулось, подобно струне, едва не разрываясь при этом,  и  зазвенело  на
одной нарастающей ноте. Потом что-то лязгнуло, и звук оборвался.
     - Я был верен вам... - голос Мальвина был едва различим в реве ветра.
     Над  его  коленопреклоненной  фигурой  внезапно  заклубились  облака.
Король и королева мертвых пропали с глаз вместе  со  своей  пещерой.  Джим
почувствовал, как новая энергия, влившаяся в его тело, начала действовать,
и облака не то чтобы разорвались, но сквозь них понемногу стал пробиваться
свет, будто они рассеивались, начиная с верхних слоев.
     Джим  в  последний  раз  взглянул  на  Мальвина;   обмякшая   фигура,
болтающаяся на струне и поднимающаяся все выше, выше  и  выше,  туда,  где
маячили исчезнувшие призраки короля и королевы мертвых. Поднявшись повыше,
она стала почти такой же прозрачной, как и они,  так  что  Мальвина  стало
тяжело разглядеть, и наконец, как властители мертвых слились с облаками  и
стали неразличимыми, так слился с ними и маг.
     Только тогда завеса облаков разошлась. Солнечный свет хлынул на людей
у замка  и  на  поле  вокруг  него.  Ветер  стих,  и  энергия,  неожиданно
наполнившая тело  Джима,  иссякла.  Вместе  с  тем  он  почувствовал  себя
обессиленным: в глазах у него потемнело.
     Он даже потерял сознание, но вновь очнулся  через  несколько  секунд.
Дэффид и Брайен  склонились  над  другом  и  принялись  стягивать  с  него
доспехи. Каролинус стоял рядом, сжимая  посох,  укоротившийся  до  прежних
размеров. Маг был бледен и выглядел на добрую тысячу лет. Но  посох  вроде
бы поддерживал его,  и,  когда  Джим  был  освобожден  от  своей  стальной
скорлупы, Каролинус взял его за руку и неожиданно легко поднял ученика  на
ноги.
     - Ступайте, - сказал он Брайену и Дэффиду, - к тем, кто ждет вас.
     Дэффид и Брайен на мгновение заколебались, затем дружно  развернулись
и побежали к замку.  Каролинус  поддерживал  Джима,  и  тот  наконец  смог
передвигаться. Из открытых настежь ворот выбежали три фигурки и  поспешили
через мост навстречу друзьям. То были Геронда Изабель де Шане,  Даниель  -
ее беременность уже была заметна - и Энджи.
     - Энджи! - закричал Джим, и, когда она подбежала к нему, он  совершил
то, чего никак не ожидал: силы вернулись к нему, он вырвался от Каролинуса
и заключил жену в объятья.
     В нескольких шагах в стороне Брайен крепко обнимал свою даму, а слева
от Джима Дэффид, обвив своими  длинными  руками  стан  Даниель,  плакал  и
смеялся вместе с ней.
     - Моя золотая птичка, моя  золотая  птичка,  -  приговаривал  Дэффид,
прижавшись щекой к волосам жены.
     - Какая я тебе золотая птичка? -  сквозь  слезы  говорила  та.  -  Ты
посмотри на меня, посмотри!
     - Я и смотрю, - отвечал Дэффид; он разжал объятья и немного отступил,
чтобы взглянуть на потяжелевшее тело Даниель. - Лучшего моя золотая птичка
мне и не могла дать. Чего еще мне просить? Разве что того же самого?
     Они вновь обнялись; Дэффид плакал, но глаза его сияли.
     Джим и Энджела долго обнимались без слов. Наконец Джим услышал  голос
жены.
     - Вот ты и дома, - в самое ухо прошептала ему она.
     - Да.
     - Навсегда.
     - Да.
     Джим знал, что лжет. Знали то, что об этом знала Энджи.
     Однако в настоящий момент в его словах было достаточно правды.

ЎҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ“
’          Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory         ’
’         в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2"        ’
џњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњЋ
’        Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент       ’
’    (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov    ’
 ҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ”




                             Гордон Р.ДИКСОН

                             ДРАКОН И ДЖОРДЖ




                           Книга сия посвящается Беле из Истмарча,
                           коя во время оно водила знакомство с драконами.



                                    1

     Стояло теплое и яркое сентябрьское  утро.  Ровно  в  десять  тридцать
Джеймс Эккерт въехал на территорию Ривероук-колледжа  и  затормозил  перед
зданием  Стоддард-Холла,  на  третьем  этаже  которого  сиротливо  ютилась
крохотная лаборатория Гроттволда Вейнера Хансена.
     Как всегда, вместо того чтобы сию минуту спускаться к  машине  Джима,
Энджи Фаррел еще и не вышла из лаборатории. Джим сидел в машине, следил за
массивными дверями Стоддард-Холла и тихо злился, не в  силах  совладать  с
приступом раздражения.
     Впрочем,  злился  он  не  на  Энджи.  Во  всем  виноват  этот  болван
Гроттволд, который, верно, уговорил Энджи участвовать  в  своем  очередном
идиотском эксперименте. Джим не сомневался, что все идеи Гроттволда - чушь
собачья; просто он спит и видит, как опять задержит Энджи на  работе  хоть
на пару секунд дольше оговоренного времени.
     Вот и сегодня все было по-прежнему, Хансен  словно  разнюхал  где-то,
что в это теплое  сентябрьское  утро  Энджи  и  Джим  собирались  съездить
посмотреть квартиру... Сами понимаете, тяжеловато  сохранять  спокойствие,
когда ваша невеста работает под началом такого типа, как  Гроттволд.  Мало
того, что он выдающийся неудачник современности, старый прохвост вбил себе
вдобавок в голову, что ему по силам увести Энджи у  Джима,  и  с  тех  пор
Хансен постоянно, неумело, но терпеливо пытается влезть между ними.
     Массивная парадная дверь Стоддард-Холла распахнулась, но... на пороге
появился коренастый парень с густой рыжей шевелюрой  и  кустистыми  усами.
Увидев машину Джима, он сбежал по  ступенькам  и  наклонился  к  открытому
окну...
     - Энджи ждешь? - спросил он.
     - Угадал, Дэнни, - вздохнул Джим. - Хоть  бы  раз  Гроттволд  вовремя
выпустил ее из своих лап!
     - Таков уж его стиль, - отозвался  Дэнни  Кердак,  ассистент  кафедры
теоретической физики. Дэнни с Джимом были единственными игроками класса АА
в волейбольной команде колледжа. - Собираетесь взглянуть на трейлер Шерил?
     - Да, если Энджи объявится в ближайшие десять минут.
     - Она будет здесь с минуты на минуту. Скажи-ка лучше,  вы  не  хотите
закатиться ко мне завтра вечером, после игры?  Так,  ничего  особенного  -
пиво, пицца, - придут ребята из команды, кто с женой, кто с подружкой.
     - Звучит заманчиво, - с мрачным видом ответил Джим. - Мы  обязательно
заглянем, если только Шорлз не  подбросит  мне  срочной  работы.  В  любом
случае спасибо за приглашение.
     - Значит, договорились, - Дэнни выпрямился.  -  Встретимся  завтра  в
раздевалке.
     Он развернулся и